Читать книгу Удар. Кикбоксинг для чайников - Ким Рёрён - Страница 5

– Б… Было… Гр… Грязно.

– Хм, а ты стал меньше заикаться.

Дядя заулыбался. Он провел за уборкой всю ночь.

Пол блестел, словно его натерли воском. А в утренних лучах и вовсе засверкал. Чтобы добиться такого эффекта, дядя, наверное, глаз не сомкнул. Как же хорошо просыпаться в чистой комнате, как радостно!

– С-сука! Вот прицепился! Че сразу я-то?!

– А кто тогда?! Больше некому!

Тончжу и сосед из дома напротив чего-то не поделили. Так и знал, что эти двое когда-нибудь сцепятся.

– Отвали уже! Говорю, это не я!

Папа с дядей стояли на крыше и смотрели вниз на наш переулок. Похоже, там назревала драка.

– Иди узнай, в чем дело, – попросил отец.

– Хорошо.

Я спустился по лестнице. На бампере нашего «Тико» красовалась огромная надпись «СУКА». Было видно, что делали ее очень тщательно.

– Какого хрена?!

– А, Вандыги! Доброе утро! – поздоровался Тончжу и указал на соседа. – Это он постарался! Его любимое слово, а все отрицает, падла!

– О-о, ты тот самый Вандыги-Мандыги? – скривился сосед.

– Вы нацарапали? – проговорил я, сдерживая себя.

– А чем докажешь?! Чем, сука, докажешь?!

Тут подошел папа, а за ним – дядя. Увидев надпись, тот замахал руками:

– П… П… Плохо! Не… Не… Нельзя!

– Это что еще за пара уродцев? – не успел сказать сосед, как мой кулак впечатался ему в морду. Я бы тут же прикончил ублюдка, но эти трое меня остановили.

– Вандыги защищал отца, вы же понимаете? Родителя оскорбляют, а он должен стоять в сторонке? Разберитесь как следует!

Тончжу наседал на участкового, а мы просто молчали. У дяди фобия: при виде полиции он либо убегает, либо застывает на месте. Почему молчит папа, я не знаю. Но у него такое лицо, будто это он нацарапал оскорбление на собственной машине. А я… А я уже высказал свое мнение, когда ушатал соседа. Тончжу еще пытался что-то доказывать, а тот тихонько скулил:

– Господи, умираю…

– Эй, потише, пожалуйста! – прикрикнул на него полицейский.

– Паркуешь, значит, машину… У собственного дома! А этот черт на ней – «СУКА»! Да еще и гвоздем! Это потому, что у господина До инвалидность! Иначе кишка тонка! В цивилизованном обществе такого бы не произошло!

Хлопнув по столу, Тончжу изобразил на лице крайнее разочарование. Вот актер!

– Что значит «у собственного»?! У моего дома! – не унимался сосед.

– Да с какой стати?! Подъезды напротив! Сволочь, у тебя и машины-то нет!

– Я свою квартиру купил, а мелкорослый снимает!

– Вот кретин, ты что, все мозги пропил? Он за нее платит, значит, имеет право! Улица перед домом общая! – не сдавался Тончжу.

– Не выражайтесь, пожалуйста, – осадил его участковый и продолжил, обращаясь к соседу. – Уважаемый, а учитель-то прав!

– Тьфу на вас, коррупционеры!

– Но-но! – Полицейский угрожающе повысил голос.

Тот застонал, а Тончжу опять оживился:

– Я классный руководитель Вандыги. Поверьте, это просто ангел, а не ребенок! Учится на отлично… Отца оскорбили, вот он и погорячился. Войдите в положение!

– Понимаю… Но вы должны сами пойти на мировую, – вздохнул участковый и снова обратился к соседу. – Не похоже, что вы сильно пострадали. Давайте уладим все по-хорошему? Пространство перед домом общее, тут и вопросов быть не может. Если не хотите идти мирным путем, придется оплатить покраску машины, зачем вам это?

– Той развалюхи? А вот и оплачу! «Мирным путем», ишь чего! Выродка – упечь за нападение! По статье! По закону!

– Нанесение тяжких телесных, моральный ущерб, порча имущества! Мы с тебя ого-го сколько спросим! – закричал Тончжу, выпучив глаза.

– Чего-о?.. – сосед заметно струхнул.

– Мы свои права знаем! – не унимался классный. – Я так-то препод! Университет окончил! А ты, гляжу, закон уважаешь?!

– Ой-ой-ой, как страшно! Тоже мне, имущество – ведро с болтами!

Кажется, сосед решил уносить ноги, он уже поднимался с места.

– Постойте, отметьтесь вот здесь! – спохватился участковый, и мужчина, окунув палец в чернила, плотно прижал его к документу, после чего заспешил прочь.

Покраску машины нам так никто и не оплатил, а мы, естественно, не оплатили «лечение». На «Тико» по-прежнему красовалась оскорбительная надпись. Я взял красный перманентный маркер и попытался замаскировать проблему. Вышло даже неплохо, но время от времени процедуру придется повторять. Завидев Тончжу, сосед показывал ему средний палец. Завидев соседа, Тончжу беззвучно посылал его куда подальше. Теперь все в нашем районе знали, что Тончжу – школьный учитель. И чтобы сохранить лицо, вслух он не матерился. Вот продуманный! Даже не боится, что ублюдок-сосед, как и я, пойдет в церковь и помолится о возмездии.

Помяни черта! С мусорным пакетом в руках Тончжу вышел из подъезда в тот самый момент, когда папа включил зажигание.

– Опять уезжаете?

– Да, пора. А то не успеем к началу ярмарки.

– Так-так-так… Вандыги ничего вам не говорил?

– А что такое?

– Да нет, просто… Может, он хоть за перо взялся?

– Вот вы и проследите. А я буду спокоен. Под вашу ответственность, так сказать.

– Да он вроде и сам справляется…

– Еще бы! Один же рос…

– Ну все, па, давай. – Похлопав по крыше автомобиля, я прервал разговор, свернувший не в то русло.

– Ва… Ва… Вандыги… – глядя на Тончжу, залепетал дядя.

– Я за ним присмотрю, – отозвался тот. Наконец-то и он научился угадывать по первому слову.

«Тико» выехал из переулка. Коробки с китайскими наборами для маникюра и очками для чтения заняли весь фургон.

Ярмарка проходила в провинции Чхунчхондо. Если переезжать от одного рынка к другому в ее пределах, это может занять пару месяцев. Но ярмарочных дней всего десять, поэтому папа с дядей планировали посетить только южную часть – около тридцати торговых точек. Чтобы успеть в каждую, на отдых останавливаться нельзя. В итоге, возвращаясь в Сеул за новой партией товара, они даже не успевали заглянуть домой.

Эти двое, проведя полжизни в дымном полумраке, решились выйти на свет. Каково им сейчас? Ярмарка – это, конечно, лучше, чем кабаре, где я насмотрелся всякого. Как бьют отца, как, несмотря на это, он улыбается. В детстве мне было страшно, что эту улыбку вот-вот сменят слезы. Догадывался ли папа об этом? Думаю, да. Ведь когда пришло время идти в среднюю школу, он снял для меня отдельную комнатушку. Его явно беспокоил тот факт, что сыну приходится проводить детство между общагой и кабаре.

– Вандыги! Как тебе мои танцы? Тоже смешно? Хе-хе-хе. Я вроде не клоун, а все хохочут… В этом деле важен не рост, а ритм! И что они смыслят в искусстве? Был бы я сантиметров на десять повыше… Хе-хе.

С самого моего детства папа, выпив, всегда заводил подобный разговор. И по мере того как я рос, слушать его слова становилось больнее. Визиты в кабаре прекратились в четырнадцать лет. Но то место – одно из первых воспоминаний. Иногда я даже по нему скучаю.

– Отцу говорил про мать? – опять пристал ко мне классный. – Она хочет зайти, повидать тебя, но боится, что встретится с ним.

– Вы че опять гоните? Докажите родство, а так не поверю!