Читать книгу Радикальная прямота. Как управлять не теряя человечности - Ким Скотт - Страница 6

Между автономией и пренебрежением существует колоссальная разница… На своем примере с Бобом я прочувствовала, что значит не понимать этого. Вот что я узнала для того, чтобы понять и научиться другому подходу.

В рамках курса «Менеджмент в Apple» мы часто показывали видеоролик, где Стив объяснял свое отношение к критике. Он сказал кое-что очень важное:

– Нужно сделать так, чтобы не поставить под сомнение вашу уверенность в их способностях, но оставить меньше возможностей для интерпретаций… И это трудно. – А потом добавил: – Ничего страшного, если я не прав. Я могу признать, что не прав. Для меня это не так важно. Главное, чтобы мы все делали правильно!

Аминь! Кто мог бы с этим поспорить?

Но если перемотать видео немного назад, вы найдете вопрос, предшествовавший ответу Стива. Кто-то спросил его, почему он часто использует фразу: «то, что ты сделал, – дерьмо». По сути, эти слова, мягко говоря, не способствуют доверию и не вдохновляют команду рисковать. Это похоже на издевательство, и в некоторых случаях, наверное, так оно и было. Безусловно, никому не могу порекомендовать говорить такое людям. Сама же еще в начале нашла изящный выход из такого положения.

– Помните, – сказала я, – вы – не Стив Джобс.

Над этим всегда хихикали, но такой подход помогал уклониться от конфликта. Я вновь подумала о том споре Мэтта Каттса с Ларри Пейджем. Они могли кричать друг на друга, и в этом не было ничего выходящего за рамки. Почему? Я бы, вне всяких сомнений, не сказала бы «то, что ты делаешь, – дерьмо» и не стала бы кричать на своих коллег.

Или стала бы? Помню, как в Google мы размещали международную рекламу. Джаред Смит, который работал со мной в Juice и тоже был в моей команде в Google, все время путал Словакию и Словению, причем вел себя так, будто нет никакой разницы. После того как он в пятый раз за тридцать минут вновь спутал две страны, я рявкнула: «Это – Словакия, дурак!»

Мы работали вместе достаточно долго для того, чтобы Джаред знал, насколько глубоко я его уважаю (как и всех присутствовавших). Он мог – и в итоге дал мне такой же резкий отпор. Однако та ремарка послужила эффективным стимулом к тому, чтобы заставить его сконцентрироваться. И он больше никогда не повторял эту ошибку. Единственное, благодаря чему такой тон был приемлем, – наши взаимоотношения, которые мы сформировали за долгие годы.

Не подумайте только, будто для того, чтобы стать отличным боссом, нужно непременно ругаться, кричать или грубить. Более того, я настоятельно не рекомендую подобную манеру общения. Потому что, даже если ваши отношения не оставляют сомнения в уважении друг к другу, иногда как менеджер вы можете неверно истолковать сигналы. Дело скорее в том, что если вы – тот, кому комфортнее общаться таким образом, то и взаимоотношения нужно выстраивать так, чтобы вам доверяли, а на работу принимать людей, подходящих вам по стилю коммуникации.

И Кремниевая долина – идеальное место для изучения отношений между боссами и их прямыми подчиненными. Двадцать лет назад навыкам менеджмента в Кремниевой долине не обучали и их не приветствовали, однако сегодня компании буквально одержимы ими. Не потому, что ими управляют новоявленные гуру, постоянно ищущие новые коммуникационные теории, или потому, что там люди в корне отличаются от всех остальных. И не потому, что у компаний – огромные бюджеты, выделенные на специальные тренинги, или у них есть фундаментальные знания о человеческой природе, открывшиеся им благодаря доступу к большим данным.

Нет. Причина, по которой Кремниевая долина оказалась таким хорошим местом для изучения отношений между руководителями и их подчиненными, – развернувшаяся война за ценные кадры. Там так много растущих компаний, которым требуются сотрудники, что нет нужды оставаться на рабочем месте, если чувствуешь, что твой потенциал тратится впустую. И, конечно же, нет причин платить «налог на придурка». Если вам не нравится босс, вы просто уходите с осознанием того, что есть еще десяток других компаний, которые хотят видеть вас у себя. Так что фирмы ощущают на себе огромное давление в попытках успешно выстроить эти взаимоотношения.

Но даже в Кремниевой долине отношения нельзя подогнать по масштабу. Ларри Пейдж не может иметь реальных отношений с бо́льшим числом людей, чем, например, вы. Однако в любом случае взаимоотношения босса с прямыми подчиненными сильно влияют на результативность вашей команды. Если вы возглавляете крупную организацию, то просто не в силах выстроить отношения с каждым. Тем не менее общение с подчиненными, в свою очередь, оказывает влияние уже на их взаимоотношения со своими прямыми подчиненными. Волновой эффект служит созданию или разрушению позитивной культуры. Отношения измерить нельзя, а вот культуру – можно.

Однако правильное ли слово здесь – «взаимоотношения»?

Да. Взаимоотношения между Эриком Шмидтом, СЕО Google с 2001-го по 2011 год, и Ларри Пейджем были одними из самых интересных в истории бизнеса. И желание Тима Кука, тогдашнего СОО и нынешнего СЕО Apple, отдать часть своей печени Стиву Джобсу, и отказ Джобса принять такую жертву – примеры сугубо личных взаимоотношений.

Какова их настоящая природа? Менеджерский капитализм – относительно новый феномен, поэтому древние философы о таких связях не писали. Несмотря на то, что сегодня у каждого в какой-то момент жизни точно есть босс, природе этой связи не уделяли должного внимания ни в философии, ни в литературе, ни в кино, с помощью которых мы исследуем отношения, руководящие нашей жизнью. И я хочу это исправить, потому что в сердце хорошего босса – в Apple, Google или где угодно на этой планете – должна быть тяга к хорошим отношениям с коллегами.

Я нашла термин, который лучше всего описывает такие отношения, – радикальная откровенность. Или даже радикальная прямота.