Читать книгу Нежная лилия - Кимберли Кейтс - Страница 8

Полуразрушенная от времени башня замка Дэйр одиноко маячила на фоне неба. Клонившееся к горизонту солнце заливало багровым светом крепостную стену, пока не стало казаться, что она насквозь пропитана свежей кровью. Годами это видение преследовало Нилла по ночам. Унылое, мрачное место – самое подходящее для того, чьи мечты разрушены навсегда, а честь поругана.

Туго натянув поводья жеребца, Нилл угрюмо разглядывал величественную громаду замка. Он мрачно нахмурился, не в силах забыть первую ночь, которую провел под кровом Конна. Сгорая от стыда и горя, он с головой завернулся в старый плащ и улегся возле огня вместе с остальными, не в силах сомкнуть глаз, смотря на пламя и мечтая стать таким, как легендарный воин Кухулин.

Всегда, в самых жутких кошмарах Нилл знал, что замок по-прежнему ждет его. Нилл всю свою жизнь бесстрашно смотрел в глаза смерти, и тем не менее стоило ему только вспомнить Дэйр, как желудок скручивало судорогой.

Но ни в одном кошмарном сне не могло ему присниться, что когда-нибудь он будет смотреть на этот замок, стоя рядом с девушкой, которой каким-то непостижимым образом удалось проникнуть в его душу. Нилл готов был возненавидеть себя за эту слабость.

Кэтлин внезапно шевельнулась в седле, и тупая боль пронзила ногу Нилла. Он почти обрадовался этому и, взяв поводья в одну руку, другой принялся потирать болевшие мышцы.

– Раны все еще болят? – мягко прошептала Кэтлин. – Я ведь тебе говорила – надо было остановиться на ночь.

– Мои чертовы раны не твоя забота! – огрызнулся Нилл. – И ни одна женщина не смеет указывать, спешиться мне или ехать дальше!

Кэтлин обиженно выпрямилась.

– Что ж, в следующий раз я промолчу. Просто подожду, пока ты свалишься на землю. Интересно, много ли останется от твоего ослиного упрямства, когда ты зароешься носом в грязь?

Нилл недовольно скривился – слова Кэтлин попали в цель. Израненное тело горело огнем – чудо, что он еще держался в седле.

Что за сила гнала его вперед? Можно было, конечно, сделать так, как предлагала Кэтлин: разбить лагерь между холмов, оттягивая возвращение в Дэйр, насколько это возможно. Но опыт, приобретенный в бесчисленных сражениях, мудро подсказывал, что самый лучший удар – это быстрый удар. Тот, кто колеблется, обречен. Чем раньше они попадут в Дэйр, тем раньше уедут оттуда.

– Надо добраться до замка как можно скорее. – Нилл и сам не понимал, зачем старается объяснить ей это. – Каждая лишняя минута на дороге грозит смертельной опасностью. Любой, кто встретит нас в пути, может донести на нас Конну, и он бросится на поиски.

– Нилл, но ведь не смогут же они все меня запомнить!

– Запомнить твое лицо?! – прорычал он. – Ад и все его дьяволы! Да любой мужчина, кто хотя бы раз увидит его, будет помнить это до своего смертного часа!

Кэтлин, вздрогнув, замерла, и, прежде чем она успела отвернуться, Нилл заметил повисшую на ресницах слезу. Он снова выругался, проклиная судьбу, которая жестоко посмеялась над ним, заставив вернуться в Дэйр.

В какой-то степени он был прав. Лицо Кэтлин, сиявшее столь редкой, почти неземной красотой, неизбежно врезалось бы в память каждому, кто хоть раз увидел ее, и в то же время она неуловимо изменилась. Даже глаза ее стали другими. Теперь дочь Финтана наконец узнала, что мир, в который она с радостным нетерпением готова была вступить, может быть жестоким и беспощадным.

Конь вдруг споткнулся, и Нилл едва успел подхватить Кэтлин, чтобы восстановить равновесие.

– Проклятие! Что за дьявольщина тут творится?! – пробормотал он, растерянно оглядывая то, что еще несколько лет назад по праву могло считаться чуть ли не самым прекрасным замком во всей Ирландии.

Когда-то Дэйр составлял особую гордость его матери, утопая в цветах. Сейчас Нилл не увидел ни одного, даже самого чахлого, цветочка – все они исчезли. Узкие дорожки, такие ухоженные раньше, сейчас буйно заросли сорняками. Заросли вьющихся роз, которые когда-то разводила его мать, превратились в спутанный клубок, из-под которого то тут то там виднелись обломки домашнего скарба.

Сердце Нилла сжалось. Перед глазами вдруг встало воспоминание – вот его младшая сестренка пробирается сквозь заросли роз, упрямо прижимая к груди охапку благоухающих цветов и стараясь не обращать внимания на то, что колючки глубоко впиваются ей в кожу.

Натянув поводья, он соскочил на землю, потом снял с седла Кэтлин. Она огляделась, и Нилл не мог не заметить, как по лицу ее скользнула тень разочарования. Впрочем, как он мог ее винить? Даже земля под их ногами, казалось, источала враждебность. Угрюмой громадой нависли над их головами крепостные стены. Природа словно стремилась превратить замок Дэйр в груду камней.

– Здесь можно неплохо спрятаться, – проговорила Кэтлин, беспокойно озираясь вокруг. – Вряд ли кому-то придет в голову заподозрить, что в таком месте кто-то живет.

Как раз в эту минуту дверь молниеносно распахнулась и непонятное существо с рыжей растрепанной головой и обнаженным мечом в руках вихрем подлетело к ним. Нилл с проклятием схватился за оружие, но было уже поздно. Острый конец меча ткнулся ему в горло.

– Только пошевелись – и я проткну тебя насквозь! – прорычал невысокий воин с угрюмым лицом.

Нилл онемел. Кэтлин шагнула вперед. На лице ее не было ни тени страха – одна лишь жалость.

– Мы не причиним тебе зла, малыш. Нам ничего не нужно – только укрыться здесь на какое-то время. У нас с собой есть еда – можем поделиться с тобой.

– Я не нуждаюсь в милостыне! – фыркнул маленький бродяга. – Этот замок мой!

– Что?! Проклятие, это мой замок, и тебе это отлично известно! – прогремел Нилл, невольно удивившись, как грозно прозвучал его голос. – Ты что, не узнала меня, Фиона?

Он успел перехватить изумленный взгляд Кэтлин, которая только теперь поняла, что этот заморыш в грязных лохмотьях – девушка. То, что отразилось на лице Фионы, будто кинжалом полоснуло его по сердцу: недоверие, невольная радость, тут же угасшая и сменившаяся жгучей ненавистью.

– Нилл! Ты?! Проклятый предатель! Паршивый пес, считающий за счастье лизать руки убийце! Жалкий прихлебатель Конна!

Суровое лицо Нилла покрылось багровыми пятнами.

– Хватит, девчонка! – прорычал он и шагнул вперед, стараясь добраться до меча, но девушка только сильнее ткнула острием ему в шею. Кровь тоненькой струйкой брызнула на меч, потекла вниз, заливая тунику Нилла.

– Стой на месте или умрешь! – яростно прошипела девушка, и только чуть заметная дрожь руки выдавала ее волнение. – На всем свете нет никого, кроме разве что самого Конна, кого я с большей радостью проткнула бы мечом!

Нилл сузившимися глазами следил за ней, стараясь угадать, когда она нанесет удар. Да, угрюмо подумал он про себя, похоже, девчонка не станет колебаться ни минуты – хотя бы ради того, чтобы доказать, что она не трусиха. Слегка скосив глаза в сторону, он увидел потрясенное лицо Кэтлин и, откашлявшись, решил заговорить с сестрой, стараясь, чтобы голос его звучал как можно строже.

– Фиона!

– Не смей называть меня так! Я теперь Финн, хозяин замка Дэйр! И мой меч в любую минуту готов вышвырнуть отсюда любого ублюдка, который явится в замок, чтобы красть наше добро!

Слова ее хлестнули Нилла по лицу, словно увесистая пощечина, и он сразу сник. Больше всего на свете ему хотелось броситься вон отсюда, а потом скакать день и ночь без отдыха, стереть навсегда память о младшей сестренке и о той грязной бродяжке, в которую она превратилась.

– Так вас грабят?

– Мама была совершенно беспомощна, а я… кто я такая – только лишь девчонка! Мы остались вдвоем, и некому было нас защищать! Как ты думаешь, братец, что случилось дальше?

– Но ведь в замке было полно слуг! – пробормотал Нилл больше для себя, чем для своей разъяренной сестры.

– Финн!

Услышав голос Кэтлин, Нилл осекся. Неужто она не понимает, насколько девчонка опасна? Не сводя глаз с меча, по-прежнему направленного ему в горло, он попытался схватить Кэтлин за руку, но она легко высвободилась и протянула к Фионе руки ладонями вверх – древний как мир жест доверия.

– Финн, – мягко повторила она. – Тебя так зовут? А меня – Кэтлин. Я тоже навлекла на себя ненависть Конна.

– Каждая женщина, не побрезговавшая таким негодяем, как Нилл Семь Измен, сполна заслуживает любой кары небес!

– Проклятие, Фиона! – прогремел Нилл. – Не смей оскорблять ее!

– Ты можешь думать обо мне все, что угодно, – вмешалась Кэтлин, – и все же ты должна услышать правду. Конн приказал меня убить. И послал Нилла сделать это.

Брови Фионы сошлись на переносице, заинтересованный взгляд неожиданно метнулся к лицу Кэтлин.

– И как он собирался это сделать? Милосердно перерезать тебе горло или же разбить сердце, как когда-то разбил сердце нашего отца?

Челюсти Нилла сжались, на скулах заходили желваки.

– Думаю, Конна устроил бы любой способ, лишь бы поскорее избавиться от меня. Нилл пытался выполнить приказ тана, но не смог. И вот теперь мы с ним изгои. Чтобы спастись, нам нужно найти место, где мы могли бы передохнуть, решить, что делать, и собрать то, что нам понадобится для бегства.

Закусив губу, Фиона немного помолчала.

– И поэтому-то вы и приехали сюда? Конну никогда в жизни не придет в голову, что ты унизишься до того, чтобы испачкать ноги грязью замка Дэйр. Не так ли, Нилл?

– Я бы с большей радостью спрятал ее в аду, чем здесь! – вынужден был признаться Нилл.

Ярость, жаркая и неистовая, вспыхнула в глазах Фионы, смешавшись с какой-то неясной обидой.

– Так ступай, ищи свой ад, братец, и будь проклят! Только в преисподней я бы увидела тебя с большей радостью! А теперь убирайся с моей земли! Слышишь – с моей земли, братец!

С губ Нилла уже готово было сорваться проклятие, но Кэтлин успела броситься между ними.

– Может быть, это было бы самое лучшее.

Что-то похожее на сожаление чуть заметно смягчило суровое лицо Фионы. Но было ясно, что жизнь в замке давным-давно приучила ее думать в первую очередь о собственной шкуре. Ад и преисподняя, угрюмо выругался про себя Нилл, а не сам ли он научил ее этому в тот день, когда уехал из Дэйра, даже не оглянувшись на тех, кто остался здесь?

– Я окажу тебе одну услугу, братец, из жалости к этой женщине. Если Конн все-таки пришлет сюда своих воинов, я не скажу им, что ты был здесь. – Фиона с опаской покосилась куда-то в сторону. – А теперь проваливай, прежде…

– Фиона, сокровище мое, у нас гости?

Нилл вздрогнул, услышав этот голос, в котором еще слышался полный неизъяснимого очарования певучий акцент Северной Ирландии.

– Нет, мама, это просто воры. – Голос Фионы вдруг дрогнул, и Нилл с удивлением догадался, что это страх. – Оставайся в доме! Я уже прогнала их отсюда! – Обернувшись к брату, она отчаянно зашептала: – А теперь, Бога ради, уходи – или я вынуждена буду убить тебя! Разрази меня гром, если я позволю тебе переступить порог дома и разбить ее сердце!

Нилл заколебался, ничего так не желая, как вскочить в седло и умчаться. Куда легче встретиться лицом к лицу с целым отрядом воинов, посланных Конном, чем терпеть эту мучительную пытку! Он уже повернулся к лошади, как вдруг увидел стоявшую рядом Кэтлин, совсем растерявшуюся, испуганную и все-таки с искренним сочувствием в глазах. Кого она жалела сейчас? – мелькнуло у него в голове. Разъяренную, тоже испуганную Фиону? Или его, Нилла?

Забыв про меч, он круто повернулся и негромко позвал:

– Мама!

Лицо Фионы побелело, в глазах сверкнул гнев. Глухой стон сорвался с ее губ. Ниллу так никогда и не довелось узнать, убила бы она его или нет, потому что в то же мгновение из дверей выпорхнула хрупкая, изящная женщина. Белые как снег волосы обрамляли ее лицо, все еще хранившее следы былой красоты.

– Нилл! – вскрикнула она. – О, мальчик мой! Я знала, что когда-нибудь ты вернешься домой!

Нилл молча жадно вглядывался в это лицо, которое так отчаянно пытался забыть, и сам не знал, что боялся увидеть на нем – гнев или горе. Слезы ручьем хлынули из глаз матери. Она смотрела на него, будто сын был единственным ее счастьем на этом свете.

Неужели же эта женщина не винит его – ведь обе они столько вытерпели, и все из-за него, Нилла? Или мать уже забыла и голод, и унылый, готовый рухнуть им на голову замок? Но ему даже в голову не могло прийти, что они так страдают: Конн заверил его, что с ними обеими все будет в порядке.

Слезы стояли в глазах Фионы. Лицо ее яростно сморщилось, и он вдруг вспомнил, что она делала так еще совсем маленькой, когда не хотела, чтобы кто-то видел, что она плачет.

– Ах, Фи! – рассмеялась ее мать. – Хватит твоих игр, девочка! Убери куда-нибудь этот меч и обними своего брата!

Мать легко разжала пальцы Фионы и вытащила меч из ее рук.

– Теперь тебе не будет от нее покоя, Нилл. Помнишь, она ведь вечно бродила за тобой по пятам, словно щенок, который боится потеряться?!

От зоркого взгляда Нилла не укрылась краска гнева, вспыхнувшая на щеках сестры.

– Я ведь была тогда совсем маленькой, мама. Но теперь Ниллу не будет от меня никакого беспокойства, уверяю тебя.

«Да, конечно, – иронически проворчал про себя Нилл. – Кроме разве ножа между ребрами!»

Сияющий радостью взгляд матери упал на Кэтлин, и улыбка осветила ее лицо.

– А это кто? Фи, сокровище мое, ты видела когда-нибудь более очаровательное лицо?

– Ее зовут Кэтлин, мама, – начал Нилл, – и она…

– Нилл! – воскликнула Фиона с умоляющим выражением в глазах.

– Ваш сын дал слово защищать меня от опасностей, – вмешалась Кэтлин.

Нилл нахмурился, но она бросила на него предостерегающий взгляд. Господи помилуй, подумал он, как сговорились обе! Неужто они хотят, чтобы он солгал и ни слова не проронил о том, какую опасность навлек на их дом?!

– Бедное золотце! – воскликнула женщина. – Пойдем скорее, согреешься у огня. Фи, прикажи Кифу, чтобы он приготовил Кэтлин что-нибудь поесть.

– Кифу?! – ошеломленно протянул Нилл. Он помнил шустрого старого слугу, который когда-то учил его ловить силком куропаток. – Он что, все это время был здесь?

– Отведи Кэтлин в дом, мама, – с едва скрываемой насмешкой попросила Фиона. – Я не сомневаюсь, Нилл будет счастлив снова увидеть Кифа!

Схватив брата за руку, она потащила его за собой.

В замке было темно и сыро, пахло плесенью, полы были засыпаны мусором, потолки – в паутине. Увидев жалкую тень дома, который когда-то покинул, Нилл был потрясен. Даже в ночных кошмарах Дэйр всегда являлся ему таким, каким он знал его прежде, – великолепным, сияющим ослепительной чистотой.

Споткнувшись обо что-то, он едва не растянулся на полу и вслед за Фионой ввалился в совершенно пустую кладовую, где на потемневшей от времени полке лежала половинка одной-единственной овсяной лепешки.

– Дьявольщина, что тут произошло? – взорвался Нилл. – Когда я ушел, тут было полным-полно всего!