Читать книгу Город без памяти - Кир Булычев - Страница 7

Внезапно дверь резко распахнулась, и в проеме возник приземистый рыжий мужчина, одетый в серую рубаху и рваные черные штаны. В руке он держал топор и готов был пустить его в дело.

– Ты чего? – спросил он.

– Уберите топор, – сказала Ирия. – Что за манеры!

– Манерам не обучен, – ответил оборванец, не опуская топора. – Уходи, пока цела.

– Я не желаю вам вреда, – сказала Ирия, – но мне надо с вами поговорить.

– Человеческого языка не понимает! – удивился рыжий. – Бе-пе, что ли? От вас, бе-пе, добра не жди.

С этими словами он захлопнул дверь.

Но Ирия не сдавалась.

– Погодите, – сказала она, понимая, что за дверью слышно каждое ее слово. – Я пришла издалека. Я никакая не бе-пе. Я не знаю, что это такое «бе-пе». Я потеряла моих друзей. Скажите, пожалуйста, сюда не приходили люди, одетые как я?

– Убью! – раздалось из-за двери. – Не уйдешь сейчас, догоню и убью.

– С ума вы здесь все посходили, что ли? – удивилась Ирия. – Я прошу вас ответить добром.

– Я тебе сейчас отвечу!

Дверь с грохотом раскрылась, и рыжий с занесенным над головой топором выскочил из нее. Если бы Ирия не отшатнулась, он мог бы ее разрубить. Но Ирия ловко перехватила руку оборванца, заломила ее за спину, он согнулся до земли, выронил топор и сразу заныл:

– Тетенька, не надо, я тебе плохого не сделал! Мы люди маленькие, никого не видим, ничего не слышим, возим людей на лодке, как прикажет поклон Таракан, помилуй!

Из-за хижины выбежала рыжая девушка, одетая в платье из какого-то мешка, и с криком: «Не смей трогать моего отца!» – кинулась на Ирию, как разъяренная кошка.

Одна рука у Ирии была занята – она держала оборванца, – и она с трудом стала отбиваться от девушки.

Тут Пашка пришел на помощь Ирии, а Алиса, видя, в какой клубок сплелись все четверо, схватила с земли топор, закинула его в воду и закричала:

– Прекратите драку! Я вам приказываю!

Получилось так громко, так повелительно, что все замерли, и клубок распался.

На поляне перед хижиной наступила тишина.

Отец девушки сидел на земле и тер кисть правой руки – видно, Ирия больно сжала ее. Девушка и Пашка стояли друг против друга, как два бодливых козла.

– Если вы нам скажете, видели ли вы наших друзей или нет, мы сразу уйдем, – сказала Алиса.

– Мы ничего не знаем, – сказал упрямо оборванец. – Куда мой топор дели? Мне без топора нельзя.

– Он в воде у берега лежит, – показала Алиса.

Мужчина сразу поднялся и полез в реку. Нагнувшись, он шарил руками в воде и громко ворчал.

Пока он был занят, девушка тихо сказала:

– Видела я твоих друзей. В лесу они.

– Где в лесу? – спросила Ирия.

– У помников, – сказала девушка.

– Сколько их было? – спросила Ирия. – Они здоровы? Кто такие помники? Они не причинят вреда нашим друзьям?

– Я сразу на все ответить не смогу.

– Отвечай по порядку. – Пашка показал ей кулак.

– А ты прикажи своему мальчишке, чтобы он не дрался, – сказала девушка. – А то ничего не скажу.

– Паша! – воскликнула Ирия. – Неужели ты не понимаешь, что в такой момент…

– Понимаю, – ответил Пашка и сделал шаг в сторону.

– Я была в лесу, – сказала рыжая девушка, – и видела там помников.

– Молчи, Речка! – завопил тут оборванец. – Хватит того, что я уже пережил.

Он, мокрый по пояс, вылез из реки, держа в руке свой топор.

– Папаша, – девушка подошла к нему и отняла топор, – не вмешивайся. Ты не все понимаешь.

Она обернулась к Ирии и объяснила:

– Мой отец здесь перевозчик. И все его обижают. Кто хочет, тот и обижает. А он огрызается, как дикий кот.

– Чтобы слова такого я больше не слышал! – не сдавался отец девушки. – Чтоб о помниках ни слова. А если какой поклон или вкушец услышит?

– Зря я к тебе вернулась, – сказала Речка. – Кричишь ты много!

– А ты, может, и не ко мне вернулась! Может, ты на подглядки вернулась.

Ирия улучила паузу в этом не очень понятном для посторонних споре и вмешалась:

– Вы обещали рассказать о наших друзьях.

– А что еще рассказывать? Помники с ними были. Значит, в Убежище повели.

– Простите, – сказала Ирия, – мы здесь первый день. Мы не знаем, кто такие помники, что такое Убежище, где все это находится. Помогите нам, пожалуйста.

– Ни в коем случае! – разозлился перевозчик. – Я ее не пущу.

– Не надо пускать, – сказала Ирия. – Вы только скажите, куда нам идти, мы сами.

– В лесу самим нельзя, – сказала девушка, – в лесу помереть можно.

– А ты за нас не беспокойся, – сказал Пашка. – Справимся. У нас бластеры.

– В лес нельзя, – сказал перевозчик. – В лесу смерть ходит. Где Ручеек? Нет Ручейка!

– Он придет, – сказала девушка.

– Когда придет? Ты все говоришь, а он не идет.

– Когда надо будет, тогда и придет.

– Сейчас надо.

– Сейчас рано.

– Порченая ты, помниками порченная! – закричал перевозчик, глаза его побелели, он стал водить руками по траве, словно искал свой топор.

– Я вас проведу, – сказала девушка. – Я вас до беспамятной ямы проведу, до каменной дороги.

– Никуда ты, Речка, не пойдешь, – повторил перевозчик.

– Только не сейчас, – сказала девушка. – Когда все проплывут, тогда и пойдем.

– Кто проплывет? – спросил Пашка.

– Я думаю, два остались, – сказала девушка, – но кто знает? Может, еще кого позвали.

Алиса кивнула, будто поняла.

– Должны вот-вот появиться, – продолжала девушка. – Только вам тогда по берегу лучше не гулять. Вдруг стрельнут?

Перевозчик насторожился. У него был отменный слух.

– Едут, – сказал он.

Девушка выглянула из-за угла хижины. Пашка хотел бежать на берег, но перевозчик остановил его:

– Куда собрался? Ты же одет по-чужому. Они тебя мигом схватят. А меня задушат.

Из-за хижины Алиса увидела, что по реке плывет новый корабль. Больше всего он был похож на огромное долбленое красное корыто, посреди которого торчала толстая мачта с парусом. На парусе был грубо нарисован павлин. На корме стоял шатер из синих и желтых полос ткани.

– Сам, – сказал печально перевозчик. – Сам поклон Таракан.

Тут «корыто» начало поворачивать к берегу. Матросы убирали парус, рулевые повисли на рулевом весле, заставляя неповоротливое судно двигаться куда надо.

На корме перед шатром можно было разглядеть человека в полосатой, цвета шатра, одежде. Он махал руками, суетился, грозил кулачком матросам.

– Прятаться надо, – сказала Речка. – Ты чего, отец, молчишь?

– Идите, – согласился перевозчик. – А я дань заплачу!

Девушка вывела путешественников из-за хижины, и, пригибаясь, чтобы их не увидели из «корыта», они побежали к кустам. Там они и затаились.

И вовремя. Еще через три минуты «корыто» приблизилось к берегу и ткнулось носом в песок. Матросы, голые, если не считать коротких полосатых юбочек, сбросили с борта мостики, и по ним быстро сбежал невысокого роста горбун, что командовал «корытом». За ним спустились стражники в полосатых, синих с желтым, таких же, как у господина, костюмах с копьями в руках.

Вся эта компания остановилась на берегу, и один из стражников закричал:

– Синий Нос! Синий Нос, предстань пред грозные очи!

Перевозчик мелкими шажками подбежал к горбуну, упал на колени и принялся биться головой о песок.

– О славный, грозный Таракан! – кричал он. – О великое хвостатое крылатое существо, поклон ты наш!

– Почему его зовут тараканом? – спросила Алиса шепотом у Речки.

– Потому что это его герб, – ответила девушка. – Видишь, на парусе нарисован?

– Но это же павлин, – сказала Алиса.

– Таракан не такой, – вмешался Пашка. – Он маленький, черный или рыжий, он с усами, он бегает. Он – насекомое!

– Я-то знаю, – загадочно ответила девушка, – а другие не знают.

Между тем перевозчик по знаку поклона Таракана протянул ему мешочек. Горбун вытряхнул из него на ладонь несколько монеток.

– Мало, – сказал он.

– Знаю, что мало, поклон Таракан, – печально ответил перевозчик. – Да никто не платит. Времена такие, что никто не платит.

– Врешь! – закричал Таракан высоким голосом. – Все таишь! Поклоном норовишь стать! Сапоги тебе целовать будут?

По знаку горбуна стражники вытащили из-за поясов плети и принялись стегать рыжего перевозчика, который валялся в ногах у горбуна и клялся, клялся, клялся, что ни монетки не спрятал, что с голоду опух, дочку не может замуж выдать, потому что нечего за ней дать.

– Чего же мы ждем! – возмущенно прошептал Пашка. – Можно, я их проучу?

– Не смей! – испугалась Речка. – Ты все погубишь. Так надо, чтобы бить. Так всегда делают. Иначе рабы слушаться не будут.

– Ты мне и без того уже столько монет недодал, сколько дней в году, – сказал горбун. – Как расплачиваться будешь?

– Вы же меня на место определили, поклон Таракан! – взмолился Синий Нос. – Сколько дают, столько отдаю. Может, помру скоро на этой работе.

– Что же делать? – Горбун пересыпал с руки на руку монетки. Стражники перестали лупить перевозчика – уморились. – А ну, показывай дочку. Может, и в самом деле осчастливлю тебя, за долги возьму, в хорошем доме будет жить, кушать из серебряной миски.

– Нету дочки, – ответил Синий Нос.

– Как так нету?

– В лесу она. Грибы собирает. Грибов не соберешь, что зимой жевать будем?

– Врешь! – сказал горбун. – Врешь, гладиолус вонючий! А ну, всыпьте ему, пока не сознается, где прячет свою дочь.

Стражники принялись снова хлестать перевозчика.

– Ну зачем он обо мне сказал? – расстраивалась Речка. – Совсем старый стал, не понимает.

– А почему такое странное ругательство? – спросил Пашка. – Разве у вас гладиолусы вонючие?

– Не все ли равно! – отмахнулась девушка. – Если человек бедный, подлый, ничтожный, то и имя у него некрасивое. А если благородный, богатый, то мудрецы придумают ему красивое имя.

– Значит, гладиолус хуже таракана?

– Значит, хуже, – сказала девушка.

На реке показался еще один корабль.

Это было совсем удивительное сооружение: большой плот из толстых бревен, на котором возвышался дощатый помост, устланный шкурами и коврами. По бокам плота медленно вращались, ударяя ступицами о воду, большие колеса, как на старинных колесных пароходах. На помосте стоял громоздкий резной шкаф. Вокруг шкафа выстроились люди в лиловых рясах, круглых шляпах, из-под которых свисали черные чадры с прорезями для глаз.

Стражники прервали экзекуцию и дружно повалились на колени. Матросы на «корыте» тоже пали ниц. Только горбун остался стоять, глядя, как плот поворачивает к берегу.

– Это еще кто? – спросила Алиса.

– Это сам повелитель грома и луны, верховный Клоп Небесный, первый вкушец королевства.

– Ой, – сказал Пашка, – можно понятнее?

– Можно, – спокойно ответила девушка. – Первый вкушец – это верховный жрец нашей земли. Вы знаете, что такое жрец?

– Конечно, – ответил Пашка, – это первобытный священник.

– Вот именно. У нас их называют вкушецами. Это приличнее.

– Почему приличнее?

– Потому что жрец жрет. А наши не жрут, а вкушают. Им кажется, что вкушец – более красивое слово.

– Любопытно, – сказала Алиса. – Странный пароход. Колеса крутятся, а трубы нет. Где же у него котел?

– Какой котел? – не поняла девушка.

– А колеса крутятся?

– А ты присмотрись, – сказала Речка.

Плот уже подошел поближе, и тут Алиса поняла, что она ошибалась. Колеса вращали люди, человек по десять каждое. Как белки в колесе, они работали ногами, потные, голые, несчастные.

– Это рабы? – спросил Пашка.

– Это грешники, – сказала Речка. – Бедные грешники.

– А в чем же они согрешили?

– Кто в чем, – сказала девушка. – Может, помник попался, может, вкушецу не заплатил, или украл что-нибудь, или высморкался в храме. Много бывает разных грехов.

– Их надо всех освободить! – сказал Пашка.

– Смотри, какой смелый! – улыбнулась Речка.

Когда плот подошел к берегу, люди в лиловых рясах распахнули дверцы шкафа, и оттуда вышел очень худой сутулый человек, одетый так же, как остальные жрецы, только на голове у него словно корона сияло золотое солнце.

Жрецы склонились перед ним.

– А почему у них лица закрыты? – спросил Пашка.

– Потому что они вкушецы звезд и ночи. И никто не должен видеть лица ночи.

– Слава тебе, знаменитый Клоп! – сказал горбун.

– Почему ты задержался? – спросил главный жрец. Голос у него был глухой, потому что он говорил сквозь чадру.

– Навожу порядок среди моих рабов, – сказал поклон Таракан.

– Хорошо, что я тебя догнал, – сказал жрец. – Надо поговорить.

– Слушаю и повинуюсь. – Горбун протянул руку, чтобы помочь жрецу сойти на берег.

– Отойдем, – сказал Клоп Небесный. – Чужие уши не должны слышать наших высоких бесед.

– Воистину, – ответил Таракан.

– Клоп с Тараканом, – фыркнул Пашка. – Смешно!

– Никто не думает, что это смешно. А кто подумал, уже умер, – сказала Речка.

Горбун в полосатом наряде и лиловый жрец с солнцем на голове пошли к кустам. За ними, на некотором отдалении, последовали стражники и монахи.

Горбун остановился совсем рядом с затаившейся в кустах Алисой.

– Вроде бы здесь можно поговорить, – сказал он.

– Да, они не услышат, – ответил жрец.

Они зашли за куст, и жрец откинул чадру. Под ней оказалось бледное лицо, изрезанное морщинами. Из вышитой бисером сумки, что висела у пояса, жрец достал кисет и курительную трубку. Набил трубку табаком, потом вытащил из сумки кремень и огниво. Раскурил трубку. Горбун стоял молча, глядел на жреца. Потом спросил:

– И какое же наказание положено тобой, Клоп Небесный, за такой грех?

– Медленное поджаривание на костре, – ответил тот, усмехнувшись. – Курение – страшный грех…

Жрец с наслаждением затянулся.

– … с переходом всего имущества твоему храму, – закончил горбун прерванную жрецом фразу.

– Не пропадать же деньгам грешника, – кивнул жрец.

– Тогда и я согрешу, – сказал горбун.

– Греши, уважаемый Таракан, – согласился жрец.

В руках горбуна оказалась плоская медная фляга. Горбун отхлебнул из нее и спросил, вытирая тонкие голубые губы:

– О чем ты хотел поговорить со мной, властитель звезд?

– Там, в Убежище, – сказал жрец, – как доносят мои люди, есть много странных и даже чудесных вещей.

– Я слышал об этом, – согласился горбун.

– Плохо будет, если они попадут в руки недостойным.

– Или дуракам, – сказал горбун.

– Как видишь, мы мыслим с тобой одинаково, мой ученик, – сказал жрец. – Главное – не высовываться. Наши отряды невелики.

– Конечно, – сказал горбун, прихлебывая из плоской бутылки. – Эти бандиты-близнецы приведут с собой целую орду мерзавцев.

– И его Повелительство имеет армию.

– Наши люди не пойдут в первых рядах, – сказал горбун.

– Они должны остаться в живых…

– Чтобы забрать все чудесные вещи, что спрятаны нечестивцами.

Заговорщики замолчали.

Алисе очень хотелось чихнуть. Но она лежала так близко к горбуну, что видела каждую ниточку на его полосатых штанах.

«Он же похож на осу, – подумала она. – На желто-синюю осу».

– А теперь мне хотелось поговорить с тобой еще об одном деле, – сказал жрец, понижая голос.

– Я слушаю, несравненный Клоп.

– Наше Повелительство великий Радикулит…

– Да славится имя его! – воскликнул горбун.

– Да славится имя его, – тихо повторил жрец, – стареет.

– Но он еще крепок.

– Он еще крепок, но стареет. И мы обязаны думать о том, кто займет его место в случае несчастья…

Алисе жутко хотелось чихнуть. Она чесала переносицу, но не помогало, она извивалась на песке, стараясь удержаться…

И чихнула!

Заговорщики подпрыгнули от неожиданности и бросились бежать к берегу.

Впереди несся Клоп Небесный, подобрав лиловую рясу и мелькая худыми голыми ногами. За ним, подпрыгивая, семенил горбун.

– Стража! – кричал он на бегу. – Оцепить кусты! Никто не должен уйти живым! Там враги! Там подглядчики!

– Бежим! – крикнула Речка.

Она первой кинулась в гущу кустарника. Колючки цеплялись за рукава, корни – за башмаки, сзади доносились вопли.

– Сюда! – крикнула Речка и пропала из глаз.

Оказалось, что в гуще кустарника есть лаз. Алиса нырнула туда.

Пещера. Вернее, яма в обрыве, тесная и сырая. Вчетвером они еле в ней поместились.

– Теперь тихо, – сказала Речка. – Я думаю, они нас не найдут. Я тут уже не раз пряталась.

– Зачем пряталась? – спросил Пашка.

– То работорговцы, то люди горбуна, то разбойники – мало ли кто хотел меня утащить.

– Ну и жизнь, – сказал Пашка. – Никакой справедливости.

– А какая может быть справедливость для бедных?

– С этим надо кончать, – сказал Пашка.

– Трудно.

– Но ведь раньше было иначе, – сказала Алиса.

– Тише, – прошептала Ирия.

Алиса понимала: Ирию сжигает желание скорее вернуться в лес, найти Тадеуша. И раз приходится терпеть и ждать, она будет терпеть и ждать, но мысленно она не здесь, она в лесу.

Перекликались голоса. Солдаты и жрецы прочесывали кусты в поисках злоумышленников.

В пещерке было душно, с потолка сыпалась земля. Казалось, что прошел целый час, прежде чем крики солдат утихли.

– Можно вылезать? – прошептал Пашка.

– Погоди, – ответила девушка, – они могли затаиться. Вкушецы ужасно хитрые. Они привыкли ловить людей. Люди думают, что опасность миновала, а они сидят и подстерегают.

И снова потянулось ожидание.

– А кто такие помники? – спросила вдруг Ирия. – Они живут в лесу?

– Они живут в Убежище, – сказала Речка.

– Они плохие?

– Все думают, что они плохие, а они хорошие.

– Они не причинят вреда нашим друзьям?

– Если ваши друзья хорошие, то не причинят.

– А почему они живут в лесу?

– А где же еще жить? – спросила девушка.

– А почему твой отец их не любит?

– А помников никто не любит, – ответила Речка. – Их боятся. Вы же слышали, Клоп с Тараканом собираются в поход на помников.

– Почему?

– Потому что помники крадут детей.

– Так это же плохо!

– Это хорошо, – уверенно сказала девушка. – Они моего брата украли. И меня украли. Только я вернулась.

– Убежала? – спросил Пашка.

– Нет. Я подглядчица, – сказала Речка.

Пашка ничего не понял. Речка прошептала:

– Я вылезу наружу, посмотрю…

– Осторожнее, – сказала Ирия.

– Я очень осторожная, – ответила Речка и выбралась из пещеры.

Алиса смотрела ей вслед. Девушка проползла между кустами и замерла, прислушиваясь.

В кустах возник какой-то шум.

– Осторожнее! – прошептала Алиса.

Но девушка поднялась и пошла навстречу шуму.

Из кустов вышел ее отец. Он хромал, голова была разбита, бровь рассечена, струйка крови стекала по щеке.

– Отец! – побежала к нему Речка. – Они тебя совсем замучили!

– Ты жива! – обрадованно воскликнул перевозчик. – А я уж не знал, что думать.

Девушка сорвала лист с куста и стала вытирать отцу щеку.

– Негодяи! – говорила она. – Они за это поплатятся.

– Не надо так говорить. – Перевозчик опасливо оглянулся. – У них везде уши.

– Не бойся, недолго осталось терпеть.

– Нет, не говори так, не говори!

– Вылезайте. – Девушка обернулась к пещере. – Они уплыли.

– И так серчали, – сказал перевозчик, увидев, как его гости вылезают из-под земли и отряхивают с комбинезонов грязь. – Так серчали, чуть меня не убили. Я им сказал, что у нас здесь странная птица завелась – кричит, словно человек чихает.

– И поверили?

– Может, поверили, может, не поверили, откуда им знать, что в лесу водится. Но спешили сильно. Им в Город надо.

Когда все вышли на берег, то увидели, что плот Клопа Небесного и «корыто» горбуна уже отплыли довольно далеко.

– Я выведу их наверх, – сказала Речка отцу. – И вернусь.

– Нет, – сказал перевозчик. – Я с тобой пойду. А то ты опять в лесу пропадешь. Сколько мне одному бедовать?

– Не бойся, я вернусь, – сказала Речка. – Мне здесь до вечера сидеть, смотреть, кто по реке плывет. Вечером уйду. Так договорено. Так что ты оставайся. Если без меня кто проплывет, запомни и все расскажешь.

– Ты их далеко не води, – сдался перевозчик. Глаз у него распух, на щеке ссадина, он стал еще страшнее, чем прежде.

– Не бойся, – снова повторила девушка.

– Ты одна у меня осталась! – горестно сказал перевозчик.

Когда они забрались на крутой обрыв и, переводя дыхание, поглядели вниз, хижина перевозчика показалась им махонькой, игрушечной, а сам Синий Нос, что стоял рядом, задрав голову и стараясь разглядеть дочь на обрыве, был ростом чуть больше муравья.

Лес в том месте подступал близко к обрыву, и от него тянуло сыростью, влагой, тусклым запахом мхов и грибов.

Речка долго вглядывалась вверх по реке. Но река была пуста.

– А почему ты за ними следишь? – спросил Пашка.

Хоть они сначала и повздорили, с Пашкой Речка чувствовала себя свободней, чем с остальными.

– Надо, – коротко ответила девушка.

Она присела на корточки, сорвала несколько длинных травинок и принялась плести из них какую-то сложную косичку. Ее пальцы летали так быстро, что трудно было уследить за их движением.

– Это, – сказала она, обращаясь к Ирии, – вы отдадите первому же помнику. Скажете, что от Речки.

– Это пароль? – спросил Пашка. – Чтобы нас не убили?

– А зачем вас убивать? – удивилась девушка. – Если вы до помников доберетесь, никто вас не убьет. Вы только доберитесь. Не помрите по дороге.

– А как мы узнаем, кому отдать? – спросила Ирия, пряча косичку в карман комбинезона.

– Ну разве ты помника не отличишь?

– Нет, – улыбнулась Ирия. – Ты забываешь, Речка, что мы здесь еще ничего не знаем.

– Отличишь, – уверенно сказала Речка и первой направилась к лесу.

Они вступили в его тень. Белесые стволы сомкнулись со всех сторон, под ногами пружинили моховые кочки. Небо пропало из глаз.

– Чем помники от остальных отличаются? – спросила Алиса.

– Они… они такие, как я. Обыкновенные.

– Твой отец помник?

– Нет, разве не видно? – удивилась девушка. – Мой отец простак. Как все люди там… – Речка показала назад.

– А в лодках были простаки?

– В лодках не было простаков, – поморщилась девушка. – Какие вы непонятливые! В лодках были поклоны, вкушецы и их слуги. И солдаты. Разные люди. А простаки работают. Землю пашут, сапоги тачают. Их можно бить. А поклонов и слуг бить нельзя.

– Вот это уже понятнее, – сказала Ирия. – А почему помники живут в лесу?

– Они не живут в лесу! – Речка была в отчаянии, что ее новые друзья не понимают простых вещей. – Они живут в Убежище. Там есть над чем думать. И их найти трудно.

– То, что ты называешь Убежищем, за лесом?

– До Убежища лес, – сказала девушка. – И за Убежищем тоже лес. И горы. Вы разве не знали?

– Не знали, – сказала Ирия.

Речка остановилась, огляделась. В лесу было тихо. Лес затаился, словно прислушивался к шагам людей.

– Здесь я прошлый раз оборотня встретила, – сказала Речка. – Еле убежала.

– Оборотня? – повторил Пашка. – А во что он оборачивается?

– Может в летучую мышь, а может в сову, – сказала девушка. – Кто знает! Они опасные.

– Нет, – сказал Пашка, – эта планета требует большой специальной экспедиции. Чем больше я по ней путешествую, тем более загадочной она мне кажется.

– А ничего загадочного, – откликнулась Речка. – Только безобразий много.

– Речка, – спросил Пашка, – а ты знаешь, что раньше это была очень развитая страна? И отсюда даже летали космические корабли.

– Ты честно говоришь?

– Честное слово. Ваши даже к нам прилетали.

– Когда будешь в Убежище, скажи об этом пигмею Хрусту, – попросила девушка. – Он очень обрадуется.

Справа что-то светлело.

– Там что? – спросила Алиса.

– Туда нельзя, – ответила девушка. – Вы вообще в лесу бойтесь ям, особенно если в них туман.

– Почему?

– Там пауки бывают. Или еще хуже.

– А что хуже? – спросил Пашка.

– Попадешь в яму, станешь бе-пе.

– Вместо того чтобы пугать, – сказал Пашка, – лучше бы объяснила.

– Ну как тебе все объяснишь, если ты простых вещей не понимаешь! – ответила Речка. – Я же сказала: видишь яму – беги.

– А еще от чего бежать?

– А в лесу, если что незнакомое, обязательно беги.

– Ничего, мы вооружены, – сказал Пашка.

– Слышала я уже это от тебя. Много твое оружие поможет, если в туман попадешь? Твои-то попали, видать.

– Кто? – быстро спросила Ирия.

– Кто? Твои друзья. Видела я их. Бе-пе! Ясное дело.

– Я так больше не могу! – воскликнул Пашка. – Говори по-человечески.

– Тише! Пигмеев атани спугнешь. И без шкуры останешься. Все! Дальше мне хода нет. Теперь держите на то белое дерево. Никуда не сворачивайте, поляну обойдите по краю, чевири неопасные, но противные, потом не отмоешься. У того дерева начнется каменная дорога. По ней идите быстро, не разговаривайте. Чуть какой шум – прячьтесь в кусты и ждите. Через час увидите белую полосу поперек дороги. Там встаньте. Выйдет караульщик. Это помник, наш. Отдашь ему плетенку. Скажешь на словах, что вечером буду, как договорено. Есть важные новости. Ясно?

– Ясно, девочка, – сказала Ирия.

– Я бы пошла с вами, да не могу, некогда.

– Мы увидимся, – сказала Ирия.

– Обязательно увидимся.

Пашка протянул девушке руку.

– Ты чего? – спросила она.

– Руку даю, – сказал Пашка. – Прощаюсь.

– Так у вас делают? – спросила Речка.

Ирия уже шла впереди.

– Пашка, не задерживайся, – сказала Алиса.

Речка провела себе ладонью по щеке – так прощаются на Крине.

Девушка стояла, смотрела им вслед – тоненькая, в сером рубище, длинные рыжие волосы рассыпались по плечам.

Такой Алиса и запомнила Речку.