Читать книгу Чужие сны - Кира Бартоломей - Страница 2

За окном снег. Тяжелые хлопья падают сплошной стеной. Голые ветки деревьев прогнулись, поникли озябшие от холода елочки в парке, завалило лавки на бульваре. Улицы пустынны, слышно, как текут по водосточным трубам потоки воды и громко перекликаются галки, перелетая с крыши на крышу. Мокрый снег тут же тает на мостовых, становится полупрозрачным, пористым. Дворник в оранжевой спецовке скребет жестяной лопатой по асфальту, превращая снег в грязную массу. Редкие машины проносятся мимо, шурша колесами по лужам, расплескивая воду широким веером по дороге. Покойно. Тихо. Грустно…

С добрым утром, семейство! Егор спозаранку начал воспитывать дочь. Кричит, сердится на каждую оплошность: ребенка надо держать в ежовых рукавицах. Девочка и что? Тем более надо держать в черном теле, чтобы ни дай бог что… А что «что»? Что это такое, от чего отец может уберечь ее криком и придирками? Кристина скорее научится врать не моргнув глазом, хитрить и виртуозно выкручиваться, сваливая вину на других. Уже научилась… Через какое-то время, остыв, Егор станет гладить дочь по головке, целовать в макушку, приговаривая: «Девочка моя, никто тебя не любит так, как я», а Кристина, глазастая, большеротая, тонкая, как тростинка, станет прижиматься к нему ручками-крылышками. Он растает, потечет, как весенний снег, между ее пальчиками и «искупит» вину очередной безделушкой с камушком или тряпкой с ярлыком.

Алекс держится в стороне от их ссор. Разберутся сами. Она не включает с утра телевизор, передвигается бесшумно, медленно «возвращается». Ей нужно время, чтобы начать воспринимать этот мир таким, какой он есть.

– Алекс, ты что, оглохла?

Здрасте, насладились тишиной? Ответьте миру.

– Что за выражение! – крикнул Егор из ванной.

– Тогда пусть подходит к телефону, – резко парировала дочь. – Третий раз звонит! Мне уже всю плешь проели ее родственники.

Изысканная манера вести беседу со старшими двенадцатилетнего подростка, посещающего элитную школу.

– Чего они нам домой звонят. – Кристина ворвалась в кухню и треснула трубкой по столу.

– Скажи…

– Вот сама и скажи! – отрезал ребенок.

Алекс медленно вытерла руки, взяла трубку.

– Александра Леонидовна? – шершавый, словно простуженный, голос. – Потоцкий Станислав Даниэлевич, адвокат, представляю интересы госпожи Артыновой, вашей бабушки…

– Вы ошиблись, – холодно произнесла Алекс.

– Наталье Петровне нужна помощь! – возмущенно просипел голос на другом конце провода.

– У меня нет бабушки. До свидания, – аккуратно положила трубку на стол.

– Чего хотел этот дядька? – поинтересовалась Кристина.

– Не важно. Кристина, положи на место планшет. Я тебя просила не трогать мои вещи.

– Так купите мне планшет, чтобы я не трогала твои вещи!

– Исправь тройки – куплю, – пообещал вошедший Егор.

– Иди собирайся, – поторопила Алекс.

– Ты мне не мать, нечего командовать, – фыркнула девочка и выскочила из кухни.

– Кто звонил? – Егор едва успел увернуться от захлопывающейся двери.

– Родственники приглашают поговорить. – Она отвернулась к раковине, включила воду.

– Прекрасно! Может, стоит поговорить? Нельзя столько лет носить в себе обиду…

Егор – счастливый человек – ничего не носит в себе, выпуская обиду, – может треснуть по столу кулаком или орать, пока не охрипнет. Правда, только за закрытыми дверями. А в публичной жизни ее муж – уравновешенный, справедливый. Прекрасный семьянин, вечно хвастающийся своей образцово-показательной семьей и уютным домом, – хоть сейчас в журнал из серии «Home and Style». Алекс – идеальная спутница жизни – примерная мать для его дочери и прекрасная супруга. По большому счету его не интересуют ни дочь, ни жена, постоянно ведущие войну друг с другом. Правильнее сказать, Алекс пытается не вести военные действия, а сохранять мир и покой в доме, ценя больше всего тишину и одиночество.

– Город стоит. Опоздаете на тренировку. Поторопи Кристину, пожалуйста.

– Мы никуда не едем, – сказал Егор, сев за стол.

– Что значит «никуда не едем»?

– Маме нездоровится. Жаловалась вчера вечером на плохое предчувствие…

Правда? Вчера утром Алекс подвозила почтенную даму в поликлинику за результатами анализов, и все было прекрасно. Свекровь со всей ответственностью утверждала, что можно дожить до ста лет, если вести правильный, здоровый образ жизни.

– У мамы предчувствия.

Алекс трудно вывести из себя.

– Перевезу ее завтра, – он посмотрел зачем-то на часы, – после обеда. Пускай спокойно привыкает и обживается.

Алекс в недоумении остановилась. Обживается? Мать Егора живет в соседнем доме их жилого комплекса, даже за забор выходить не надо, имеет собственные ключи от квартиры сына, комнату со шкафом, набитым ее одеждой.

– Думаю, маме надо пожить какое-то время с нами. – Егор взял из рук Алекс тарелку и принялся с удовольствием за завтрак. – Ей спокойнее и мне – тоже. Прекрасный омлет!

– А при чем тут наш отпуск? – заметила спокойно Алекс и отвернулась к окну.

Какое-то время Егор ел молча, но, увидев спину жены, рассердился:

– Не понимаю, как можно быть такой черствой! – Он рвался в бой, но упреков, чтобы продолжить ссору, не последовало. – Это же моя мать!

Ситуация выеденного яйца не стоит. Он просто не хочет ехать.

– Я верчусь как белка в колесе… – Егор как-то смешно взвизгнул, швырнув на стол вилку.

Неубедительно. Не верю.

– Отпуск не отменяется. – Голос Алекс стал жестче.

– Да, конечно, ты заслужила отпуск. Ухаживала за мамой, когда она болела, ездила с классом на все экскурсии и занималась выпуском школьной литературной газеты… – с опаской подождав, продолжил: – А что, если вы поедете с мамой и Кристиной в дом отдыха? На две недели. Чем не отпуск?

Замечательно! Сначала мама поживет у нас со своими предчувствиями, потом дом отдыха. Алекс досчитала до десяти, сделала глоток воды и улыбнулась мужу:

– Хочу к морю.

– Ты можешь взять Кристину с собой! – вдруг осенило Егора. – А Галина Семёновна поживет с мамой у нас.

«Галина Семёновна с тем же успехом может пожить и у Веры Александровны», – хотела возразить Алекс, но Кристина, по обыкновению затаившаяся в коридоре, приложив ухо к двери, плюхнулась на стул рядом с отцом.

– Бабушке нужна поддержка, не можем же мы оставить ее без помощи, – рассуждала Алекс. Отец и дочь Климовы с довольными физиономиями закивали. Никто не сомневался, Алекс согласится. Но злая мачеха подытожила: – Значит, вы остаетесь. Кстати, Кристина, ты не забыла про дополнительные занятия?

– У меня завтра… тимбилдинг! – воскликнул Егор.

Ну вот, еще и «тимбилдинг» вдруг.

– Значит, ребенок остается с бабушкой и Галиной Семёновной.

Кристина опрокинула на скатерть чашку с какао и хлопнула дверью так, что загремела посуда на полках. Егор сердито посмотрел вслед дочери.

– Ну и чего ты добиваешься? Я сейчас говорю не о тебе, а о ребенке. Ей, – он многозначительно указал пальцем на дверь, – тяжелее всех.

Егор разговаривает сам с собой, никого не слушает. Алекс промокнула коричневое пятно на скатерти, постелила под прибор чистую салфетку.

– Допустим, Кристина ведет себя неподобающим образом, а ты? Умная взрослая женщина, никогда не пыталась поставить себя на ее место? Твоя мать умерла, а ее – просто ушла. Понимаешь, ее бросили. Она чувствует себя покинутым ребенком!

Кухонная дверь скрипнула.

– Она достаточно взрослая, чтобы понимать: вечно спекулировать отсутствием матери нельзя.

Егор тоже чувствует себя покинутым ребенком. Его тоже бросили. Он сделал звук телевизора громче, пощелкал каналы.

– Так почему ты не хочешь взять Кристину с собой? По-моему, поездка вдвоем – отличный способ наладить отношения.

Потрясающая непробиваемость!

– Странно. Ты считаешь, что двенадцатилетний подросток может хлопать дверью, грубить, а я в поощрение возьму его с собой, стану развлекать и чесать за ушком? Ты вернешься и прекрасно проведешь время с мамой и дочерью в доме отдыха. Неплохо, по-моему.

– Что делать ребенку среди пожилых людей?

– Хорошо, отправь маму с приятельницей, как ее там… в дом отдыха. А у Кристины все расписано по часам, начиная с занятий и тренировок, заканчивая походами в цирк, кино и встречами с подругами. И потом, это было твое решение – оставить дочь дома в воспитательных целях. Поверь, они с Галиной Семёновной прекрасно…

– Кристина, собирайся, опаздываем! – заорал Егор на всю квартиру. Распахивая входную дверь, добавил: – Спускайся, я в гараже.

Алекс выиграла еще одну битву, не дав ей начаться. Свекровь посидит в доме отдыха, в очередной раз похвастается своим сыном, забыв все ахи и страхи, у Кристины будет возможность исправить оценки, Алекс же получит наконец две недели передышки вдали от самой беспокойной части семьи Климовых.

Заметив раскрытый чемодан, Егор лишился дара речи. Они молча стояли друг против друга – Алекс с аккуратной стопкой вещей в руках и помятый, явно не выспавшийся и рассвирепевший от ее своеволия муж.

В их совместной жизни существовал договор: Алекс никогда не перечит, не ставит под сомнение правоту его решений; а еще – не докучает вопросами, где его носило и почему свекровь постоянно настраивает против нее падчерицу. Куда подевалось царство параллельного существования? Читай: живите, как можете, только оставьте друг друга в покое с глупостями, истериками, попытками руководить и контролировать.

Придя в себя, Егор раскричался – он специально дал ей время подумать, но так ошибся в собственной жене-эгоистке.

Самое простое средство защиты – молчание, невмешательство, неучастие, шаг в сторону, чтобы уступить дорогу. Проходите мимо, пожалуйста! Егор с упоением продолжал: нормальная жена никогда не бросит семью ради сомнительного удовольствия и так далее и так далее, конца эпитетам не предвиделось. Пнул ее чемодан, сбросил с комода мелкие безделушки, швырнул свою «командировочную» сумку в стену, размахнулся, но передумал – сунул ключ от машины в карман.

Алекс не кинулась наводить порядок, предпочитая дать ему возможность выплеснуть свое дурное настроение. Но Егор не унимался.

«Не придумал, как сбежать, чтобы не оправдываться перед матерью, почему его жена летит в теплые страны, он – на тимбилдинг, а ребенка подкинули пожилой больной женщине и ее домработнице», – решила Алекс, наблюдая, как он переодевается. Проводила его до коридора, подала дорожную сумку.

– Работа прежде всего, дорогой, – произнесла ласковым голосом, игнорируя его злую физиономию.

Егор, не попрощавшись, хлопнул дверью. Галина Семёновна вышла из своего укрытия и, даже не взглянув в сторону Алекс, засобиралась: Вера Александровна заждалась. На лице домработницы, почти члена семьи, отразилось некое подобие торжества: «А я говорила – не пара она нашему Егорушке».

Алекс опустилась на скамейку в коридоре, оглядела масштабы «катастрофы». Нет, не сегодня, и достала из кармана запиликавший мобильный телефон. Водитель такси скороговоркой сообщил, что «машина» у подъезда. Алекс поспешно собрала разбросанные по комнате вещи, запихнула в чемодан и выскочила из квартиры. Консьержка в стеклянной будке привстала со своего места от любопытства: сначала взъерошенный муж сбежал, теперь – жена с чемоданом.

Алекс вдохнула полной грудью запах растаявшего снега, посмотрела на окна квартиры. «Зачем мне все это?» – подумала с удивлением и села в машину.

Такси простояло в пробке час. Не давало покоя странное чувство тревоги и тоски. Ощущая нарастающее волнение, она готова была выйти из машины и пересесть на метро. Нетерпеливо снимала перчатки, проверяла документы и билеты.

Авария на дороге, машины полиции, «мигалки», пронзительный вой сирены «скорой помощи», очередной звонок и просьба навестить родную бабушку, которая вот-вот отправится в мир иной… Хотелось закричать: «Оставьте меня все в покое!»

В новом терминале аэропорта никто не толкался и не суетился. Кроме Варвары. Она махала руками, как ветряная мельница, пританцовывая от возбуждения, не забывая поглядывать в сторону мужа, мирно спящего в пластиковом кресле. Безумная женщина. Вечно нужно всех переполошить.

У Егора странное отношение к однокашникам, он не замечает их «маленькие» слабости, всех терпит, тем более что друзей становится все меньше и меньше. Один попал в аварию, врезавшись на пьяную голову в дерево, другой просто не проснулся после очередной попойки, третий пропал без вести, и никто его не ищет. Эти «друзья» едят и пьют по праздникам в их доме. Она убирает, готовит, изображая радушную хозяйку. Егору, видимо, недостаточно видеться с ними в праздники и выходные, планировал и отпуск провести с другом детства, правда, потом передумал, выбрав игры на свежем воздухе с коллегами. Ладно Сомов, но вот его звезда…

– Я же ответила, достаточно, успокойся, не кричи на весь зал, – прошипела Алекс себе под нос и широко улыбнулась.

Варвара кинулась обниматься, чмокнула воздух в миллиметре от щеки «подруги», похлопала мужа по плечу:

– Мась, просыпайся!

Тот сморщился, издал какой-то хрюкающий звук и с трудом открыл осоловевшие глаза.

– Где Егор? – Сомов огляделся по сторонам, разыскивая друга.

Алекс не моргнув глазом заверила: Егор, конечно же, присоединится, как только закончит сплачивать коллектив фирмы. Сомова многозначительно подняла брови: вот как? Алекс стала перекладывать в сумке вещи, чтобы не видеть красную опухшую физиономию Маси и промелькнувшее торжество на лице Варвары. Думает, наверное, «бедная, глупая Алекс»…

За «кордоном» Масик отошел попить водички и вернулся еще краснее, с остекленевшим взглядом. Если Сомовых не пустят в самолет, Алекс не заплачет.

Он проспал. Дина влетела в квартиру, разбудив стуком каблучков, звоном брошенных на тумбочку ключей и противным треском колесиков своего чемодана.

– Ник, ты же обещал! – произнесла с обидой. Конечно, она права, ему должно быть стыдно. Открыла его уже собранный чемодан.

– Уволь свою домработницу, – бросила сердито, перекладывая вещи. – Вставай немедленно! – стащила с него одеяло и отправилась на кухню.

С усилием поднялся с кровати. В горле сухо, как в пустыне. И зачем они вчера с Борисом пили? Почесал затылок, живот, стянул футболку, бросил на пол и медленно зашлепал босыми ногами по теплому, до противного теплому полу. Тысячу раз просил домработницу не включать отопление. Сунуть бы голову в морозилку, запить бутылкой минералки таблетку от головной боли и поспать. Долго стоял под холодным, острым, как сосульки душем, разглядывал свое бледное отражение в зеркале, чистил зубы, как маленький ребенок, оттягивая момент встречи лицом к лицу с Диной. Внутреннее «я» сопротивлялось, требуя сказать: давай перенесем, давай отложим. Не хочу-у-у!

Дина молчала. Нетрудно догадаться, что за слова сейчас просились у нее с языка при виде его помятой небритой физиономии: вернулся ночью из Питера, не позвонил и, конечно, как скотина надрался со своим приятелем накануне вылета. Идеальная женщина – ни одного скандала, редкие капризы, чуть-чуть, мягко. Выпил на ходу чашку зеленого чая и стал одеваться. В голове крутилось, как мантра:

В Питере пить, в Питере пить,

В Питере тире пить…

Раздался резкий звонок телефона: «Доброе утро, такси».

– Поехали, – сорвалась с места Дина. Удержал за руку, покатил оба чемодана к двери.

Водитель такси, привезший его пару часов назад с вокзала (спасибо, что воспользовались нашими услугами), понимающе кивнул и загрузил вещи в багажник. Дина облегченно выдохнула, только когда он сел рядом и машина тронулась.

Дину всю дорогу тошнило. Ее всегда тошнит, когда нервничает. Сидела в машине с бумажным пакетом у подбородка и страдальчески многозначительно смотрела на него: «Вот до чего ты меня довел, я хоть и сильная, но не настолько». Он гладил ее по руке и держал наготове бутылку с минеральной водой. Обошлось…

И пробка, и тошнота, и такое красноречивое молчание. Зачем согласился на эту поездку? Дина настояла, убеждая и уговаривая: она так устала, ей необходимы отдых и солнце. Дома куча дел, завис проект с усадьбой – упрямая старуха отказывается продавать, подсылая поверенного, вечно твердящего одно и то же: «Наталья Петровна ждет очень важной встречи». Кто-то не очень торопится на «очень важную встречу» к пожилой родственнице…

В аэропорту, после паспортного контроля, они расположились в кафе, Ник сделал заказ, проверил входящие звонки, почту, в сердцах швырнул мобильный телефон на стол, раскрыл книгу, купленную вчера на вокзале. Полистал, захлопнул. Все раздражало. Беспокойство, совершенно не поддающееся объяснению. Кофе ужасный, сердце колотится как сумасшедшее… Что-то не так, что – непонятно. Странное чувство – словно дошел до точки.

– Куда наши запропастились? – беспокоилась Дина, вертелась и постоянно проверяла сотовый телефон. – Если они опоздают… ну наконец-то! – прозвучало так, будто Всемирный потоп только что отменили.

Это были институтский приятель Олег и его подруга, кажется, Лана. Поцелуи, объятия. Поморщился – терпеть не может коллективные поездки. Барышни расшумелись, как экзотические птички, отряхнули перышки, сдвинули столики, моментально придали скорости официантам.

– Ты не представляешь, как мы добирались! Девушка, апельсиновый фреш!

Красивые, как с обложки глянцевого журнала, мужчины оглядываются, женщины завистливо поджимают губы, смотрят с осуждением. У Дины резко улучшилось настроение и самочувствие, прошли и тошнота, и головокружение, голос окреп:

– Американо и минеральную воду!.. Должны быть уже на месте… без газа!

– А что Борис?

– С кем на этот раз?

Ник пожал плечами. Проверил входящие звонки на мобильном телефоне.

– Чего такой хмурый? – поинтересовался приятель.

Это только видимость, что Дина увлечена пустой болтовней с подругой, – она все держит под контролем и тут же ответила Олегу:

– У него со старухой опять сорвалось!

– Выключи телефон и просто забудь, – серьезно нахмурив бровки, посоветовала подружка приятеля. Юное странное, как и ее имя, создание в красивой упаковке. Олег обожает таких вот канареек: что-то вечно верещат… Ник потер виски.

– Голова болит? Может, ты голоден, – забеспокоилась Дина, пододвинув ему тарелку с сэндвичем.

– Надо что-нибудь поесть, – тут же отреагировала Лана, хлопая кукольными ресницами. – Чего-нибудь легкого. Вот в прошлый раз, когда мы летели на Сейшелы… Олег, скажи…

– Да перестань ты уже! Выключи телефон! Можно подумать, биржа без тебя обвалится, – посоветовал ему Олег и для убедительности сунул свой мобильный в задний карман джинсов.

– Я за журналом, – вскочил Ник, спасаясь бегством. Забрался в душную будку для курящих, сделал пару нервных затяжек, почувствовал, как скрутило в узел все внутренности, выскочил наружу. Хочется спать. Уснуть бы на недельку-другую… Кофе. Нужен кофе. Какое-то время разглядывал издалека своих спутников за столиком в кафе, сморщился, прижав руку к солнечному сплетению, не отпускает, надо бросать курить и с кофе завязывать. С жизнью тоже? Развернулся и поплелся вдоль выходов на посадку, островков кресел с пассажирами, ожидающих приглашения в самолет. Дети, везде дети, кажется, мир состоит из вечно копошащихся детей, озабоченных мамаш и отцов, в большинстве случаев с удивленными лицами: зачем мне это было нужно? С некоторых пор они его раздражают, эти семейные пары, делающие вид, что семейный быт – это самое прекрасное в жизни, именно то, к чему должен стремиться каждый нормальный человек. Вот поэтому они с Борькой вчера и напились! Друг ввалился в номер уже хорошенько разогретый со словами: «Старик, никогда не женись!» Долго объяснял, как ужасно однажды проснуться утром и понять, что ты ошибся и от этой женщины тебя просто выворачивает наизнанку, что терпеть не можешь ее родственников-захребетников, всем видом показывающих, что ты должен до конца жизни быть благодарен, ведь такому балбесу, как ты, отдали самое драгоценное – их принцессу. И вообще, ты вечно кругом должен! А дети? Сущее наказание, особенно когда начинается переходный возраст! В ресторане на вокзале продолжили разговор по душам. Всю обратную дорогу до Москвы Ник не спал, сидел, глядя в одну точку, и не мог решить, что лучше – жить все время как на вулкане или просыпаться утром и чувствовать только пустоту.

Варвара пристроила мужа на свободное кресло в углу и как ни в чем не бывало достала планшет и наушники. Железные нервы, отметила про себя Алекс. Посидев спокойно пару минут, Сомов попытался уйти из-под контроля жены, ссылаясь на физиологические потребности. Проницательная Варвара взяла его под руку и проводила до двери туалета, предупредив: через пять минут пойдет его искать. Он мотнул головой и скрылся за дверью с изображением человечка. Варвара заняла наблюдательный пост неподалеку, зорко следя за выходом. Сильные женщины, такие как Варвара, не дадут испортить себе отпуск.

Сомов вывалился из туалетной комнаты в хрупкие объятия супруги. Она устроила его под колонной в кафе, распорядилась насчет воды и накапала нашатырных капель в стакан. Алекс наблюдала, восхищаясь четкостью ее движений и невозмутимым лицом. Сомова не ведает чувства стыда из-за ближнего своего. Ничего не происходит, человек просто устал и культурно отдыхает. А кому не нравится, смотрите в другую сторону и топайте дальше.

Сама Алекс, больше всего в жизни боясь неловких ситуаций, бежала бы сейчас, как от чумы. Одного «урока» в гостях у одноклассника Миши хватило на всю жизнь. Как поджались ярко накрашенные губы Мишиной мамочки, когда она услышала, кто и откуда подружка сына! Стоптанные кроссовки и рваные джинсы (тогда еще не назывались винтажными) очень не понравились тетеньке, обитавшей в большой светлой квартире с натертым до блеска паркетом. Если бы она знала, что эти джинсы Суп стащил на барахолке…

Алекс поежилась, глядя в огромные окна аэропорта на уныло моросящий дождик.

В такую погоду летают самолеты? Объявили посадку. Убрала книгу в рюкзак. Варвара оторвалась от просмотра фильма и стала с испугом озираться по сторонам. Глаза злые, куда подевалась жизнерадостная легкая девочка? Сомову не позавидуешь, если не появится через минуту…

Нашлась пропажа! Задремал, опустив голову на грудь за столиком в соседнем ресторане. Варвара похлопала Масика по плечу, тот приоткрыл глаза, подхватил сумку. Даже во сне знает, что нужно делать, когда все встают в очередь. Положил лапу на плечо жене и навалился всем телом. Не дождутся, Алекс ни за что не подставит другое и это тело на собственных плечах в самолет не потащит. Почему такие сомовы живут долго, а ее мать умерла совсем молодой? Сделала шаг назад, извинилась, и земля стала уходить из-под ног. Мужчина близоруко сощурился, поддержал под локоть, не дав упасть, произнес одними губами «осторожно» и пошел дальше, а она почувствовала себя несчастной, потерянной.

Его словно током ударило, лишь коснулся. Не мог вздохнуть, острая боль прошла дрожью по всему телу, подломились колени. Внутри все трепетало от странного чувства, что это уже когда-то было. Дина замахала нетерпеливо. Встал рядом в очередь.

– Ну где ты ходишь?! – нервничала она.

Незнакомка смотрела в окно, игнорируя происходящее. Ник повернулся к Дине, ответил что-то невпопад. Женщина, стоявшая рядом с незнакомкой, отдала ей свою дорожную сумку и обняла толстого пьяного мужчину за талию. Лана что-то весело рассказывала Олегу, они смеялись. Что он здесь делает?

Алекс протянула резиново улыбающейся работнице аэропорта паспорт, приложила к сканеру экран мобильного телефона. Тяжелая работа: терпеливо выполнять пожелания, объяснять, успокаивать и держать себя в руках. Но это просто работа, не семья, не дети, не свекрови, ее можно не принимать близко к сердцу, скользить мимо. Можно привыкнуть, нет ничего невыполнимого. Она же привыкла. Ее ненастоящая семья – это как работа, привыкаешь. Только вот зачем? В чем смысл? В любви к Егору, желанию помочь Кристине? Егору не нужна любовь, ему нужна витрина и нянька, а его дочери – профессиональная помощь. Егор уверен, что это возрастное и скоро пройдет. Алекс не смогла полюбить девочку, не получилось, но привыкла, как можно привыкнуть к постоянному ремонту у соседей: сердишься, стучишь по батарее, звонишь в дверь, а в какой-то момент надоедает и перестаешь реагировать. Кристина – отбойный молоток, который невозможно любить, но вынужден терпеть. Егор, устав от вечных капризов дочери, просто бежит из дому: надо навестить мать, заехать в сервис, купить гвоздей… Егор никогда ничего не чинит! Он не знает, как эти гвозди забивают, но уверен: нашел уважительную причину, чтобы уйти и вернуться за полночь, когда военные маневры свернуты и агрессор набирается сил для следующего боя.

Дина занервничала, повторяя «когда уже полетим, здесь душно, я устала, меня тошнит». Он терпеливо, как маленького ребенка, погладил подругу по голове, прижал к себе. Дина замерла, потерлась носом о его шею. Объявили посадку. Незнакомка скрылась за поворотом «рукава», ведущего к самолету.

Алекс привыкла прикрывать тыл, и хорошо развитое чувство самосохранения заставило при регистрации выбрать для себя место подальше от Сомовых. Она так и осталась страшной трусихой, стараясь не высовываться, не говорить громко, никогда не откровенничала со случайными попутчиками и уделяла ровно столько внимания окружающим, сколько хотела получить в ответ. Варвара недовольно заметила: «Жаль, не получится поболтать в полете», но Алекс, уступив напору идущих позади пассажиров, успокоила: мол, успеем еще друг другу надоесть, и поспешно заняла свое место у окна.

Самолет оторвался от земли, взмыл в серое небо, поднимаясь над пеленой дождя. Алекс приняла таблетку, накрылась пледом. Надо успокоиться, уснуть, тогда исчезнут Сомовы и ее неизвестно откуда взявшийся страх, останутся только незнакомые люди вокруг, которым нет до нее дела. Она тоже станет почти невидимкой, беспечной путешественницей, без забот, без ощущения времени. На следующие две недели.

Черное небо, белые, словно трещины в небе, молнии. Топот босых ног, цокот копыт. Ее волокли по извилистой дороге среди скал. Крепкая хватка мужчин в белых одеждах, закрытые платками лица, горячее дыхание и страх. Их страх. Незнакомцы испуганно оглядывались по сторонам, ускоряли шаг, почти бежали, увлекая ее за собой. Ветер трепал одежду и подталкивал в спину. Стало трудно дышать от песка, которым наполнился воздух. Резкий порыв ветра сбил с ног, словно джинн пронесся совсем рядом. Упала, распластавшись на каменной дороге. Бедуин кричал, бил ногами, заставляя встать. Закрыла глаза, не двигалась. Мужчина ударил концом веревки, связывавшей ей руки, закинул ее на спину нервно перебиравшей ногами лошади и вскочил в седло. Животное рвануло к выходу из ущелья, где дрожали на ветру огни факелов, метались перепуганные люди и обезумевшие от страха вьючные животные. Ветер завыл, поднимая в потемневшее небо тучи песка. Кто-то молил о пощаде, кто-то пытался поднять на ноги лежащих верблюдов. Вдруг все стихло, словно огромный джинн сделал вздох. Она оглохла на миг, а потом хлынувшая из темноты вода подхватила ее ледяным потоком и понесла вниз в долину. Казалось, вода бесконечно била о стены ущелья, накрывала с головой тяжелыми волнами, и она, захлебываясь, погружалась до самого дна, всплывала и барахталась, понимая – не спастись. Черное небо над головой разорвалось пополам, осветив все вокруг белым светом, чьи-то руки подхватили, подняли над водой и вытолкнули на каменный выступ. Из горла вырвался хрип, вдохнула и провалилась в темноту.

Алекс проснулась резко, с колотящимся сердцем, обхватила плечи дрожащими руками, испуганно огляделась по сторонам и выдохнула с облегчением. Турбины самолета монотонно гудели. Пассажиры спали.

Казалось, давно переросла свои детские страхи, больше не видела кошмарных снов и забыла, каково это – идти ко дну…

Надо умыться, чтобы окончательно прогнать приснившийся кошмар.

Самолет встряхнуло. Она удержала равновесие, схватившись за спинку кресла, разбудила спящего мужчину, извинилась.

Ник потер пальцами лоб, поморгал, пытаясь проснуться. Мимо по проходу прошла та самая незнакомка. Вид потерянный, беззащитный, словно кошмар приснился. Он тоже какой-то жуткий сон видел. Дина пошевелилась на его плече. Подложил ей под голову подушку, поправил плед, потер затекшую руку и закрыл глаза. До сих пор не отпускает боль, будто наяву ударился, вытаскивая женщину из мутного потока… дежавю какое-то!

Стюардессы бодро разнесли воду в пластиковых бутылках и пожелали насладиться отдыхом в прекрасной Иордании. Самолет плавно приземлился. Пассажиры нетерпеливо защелкали ремнями, повскакивали с мест.

Ник огляделся. Незнакомка поблагодарила мужчину, доставшего ее рюкзак, и двинулась, увлекаемая пассажирами, к выходу. Ник поторопил Дину.

– Куда ты спешишь? До следующего рейса сорок минут, – остановила его подруга. – Без нас не улетят!

Дина права: куда он рванул? Его женщина рядом.

Зал прилета показался Алекс темным, неуютным. Ручной багаж просветили лениво, нехотя. У таможенников и пограничников странное выражение лиц, одно на всех: ой, смотрите, кто к нам приехал! Смуглые невысокие мужчины с черными глазами провожали выходящих туристок жгучими любопытными взглядами. Варвара проплыла мимо них, как по сцене, только не раскланялась на бис. Сомов выглядел довольным. Чем? Тем, что на его жену голодными глазами смотрят?

– Варвара, веди себя прилично, – предупредила Алекс. – Иначе тебя увезут в горы.

– Еще чего! – фыркнула Сомова. – Они только смотрят.

– Много ты знаешь.

– А ты?

Сомов повертел головой на толстой шее и замахал мужчине с табличкой с их именами и названием отеля.

– Ура, какое счастье, нас нашли! – сказала Алекс сердито.

– Все прекрасно. Ты такая дикая, потому что Климов никуда одну не отпускает и тебе все кажется страшным и неведомым.

«Я сама себя отпустила», – подумала Алекс и покатила чемодан вслед за человеком с табличкой.

– У таксиста дикий вид, ты не находишь? – спросил жену Сомов, с опаской оглядываясь по сторонам.

– Не выдумывай, Мася, – отмахнулась Варвара.

Этот незнакомый мир пугал Алекс. И «дикий» житель гор в данный момент больше всего. А Варвара смотрела по сторонам с любопытством мартышки, улыбалась невозмутимому таксисту и все время что-то щебетала.

– Автобан называется, – фыркнул Сомов, показав на ограничитель скорости у обочины. – Сорок километров! Да у меня дочь на электромобиле быстрее ездит!

«Как только Варвара выдерживает этого брюзжащего и вечно чем-то недовольного толстого мужа, – в который раз удивилась Алекс. – Смотрит, как на маленького ребенка, которому нужно постоянно вытирать нос и менять подгузники. У Варвары неисчерпаемый запас материнских чувств. Кошмар какой-то, так нельзя, – тут же одернула себя. – Я становлюсь отвратительной злой бабой. Скорее бы добраться до гостиницы и запереться на все замки».

Компания Ника продолжила путешествие на маленьком самолете, а загадочная незнакомка прошла по стеклянному «рукаву» к выходу и исчезла в толпе туристов.

Самолетик, рванув, оторвался от земли.

– Если бы я не взяла организацию поездки в свои руки, тащились бы на машине до самого побережья, – сказала Дина заносчиво. – Жаль, что не получилось с бизнес-классом… Кто-то слишком долго думал…

– Ты молодец, – кивнул Ник, глядя в иллюминатор. Каменистый серый ландшафт, невысокие горы, высохшие русла рек, редкие кустарники и пучки трав, тусклое небо.

– Что-то ты сегодня очень хмурый…

– Все в порядке.

– Только не говори, что опять думаешь об этой противной старухе! Все равно продаст дом… Родственники дожмут. – Дина мечтательно улыбнулась. – И можно будет открыть отель, как хотел твой прадед.

– Сомневаюсь, что об этом мечтал мой прадед, – нахмурился Ник.

– Хочешь, я поговорю с папой? Наверняка можно что-то сделать… Надавить…

– Ты не будешь ни о чем и ни с кем говорить и тем более давить.

– А сокровища? – не унималась Дина.

– Это все сказки, нет никаких сокровищ.

– А привидение?

– И привидения нет, – с досадой ответил Ник.

– Есть! Ее видели! Эту женщину! – настаивала Дина. Она оживала на глазах, словно сбросила старую шкурку.

Такси медленно двигалось мимо унылых населенных пунктов, состоящих сплошь из серых бетонных построек, подпрыгивая на «лежачих полицейских», щедро уложенных по всему пути. Встречная полоса застыла: машина свалилась в кювет, все притормозили, побросали авто, чтобы увидеть все своими глазами. Пробка. Местные жители никуда не спешат, наверное, часы здесь – только предмет украшения.

На пропускном пункте где-то на пустынном участке петляющей среди гор дороги такси остановил патруль для проверки документов. Жутко. Кто знает, что их ждет в этой загадочной и непонятной стране. Одно она знала точно: глаза лучше опустить и по возможности молчать. Даже и не хотела смотреть на этих людей в военной форме, на бронетранспортер и сидящего наверху солдата, облокотившегося о длинный ствол пушки, или как там эта штуковина называется. Бесстрашная Варвара, похоже, ничего не боится, пытается переводить вопросы протрезвевшего Сомова. Не автоматы ли и пушки так на него подействовали?

Мужчина в униформе и темных очках скользнул взглядом по салону, что-то буркнул водителю и махнул рукой, разрешая двигаться дальше. Таксист указал пальцем в сторону гор:

– До Израиля рукой подать, поэтому и стоят военные посты, но вообще мы – мирный народ, войны не ведем.

– Успокоил, – проворчал Сомов и тут же захрапел. Варвара вертела головой по сторонам. Алекс не могла спать, слишком много волнений за последние сутки.

Масик, просыпаясь, жаловался, что дорога действует ему на нервы – и когда, наконец, приедем?

– Думала, никогда не доберемся, застрянем на этой бесконечной дороге, – облегченно выдохнула уставшая Варвара, когда водитель показал на огни раскинувшегося в долине города.

– Аккаба, – гордо произнес таксист.

– Ура, – тихо отозвалась Алекс.

Перед высокими воротами современного многоэтажного отеля охранники проверили документы, потом медленно и осторожно обошли машину, обследовав днище зеркалами.

– Это еще зачем? – напрягся Сомов.

– Для предотвращения теракта. Обычное дело.

– А что, был?

– Давно, не волнуйтесь.

– А никто не волнуется, – отмахнулся Сомов, вытер вспотевшее лицо и сердито сказал жене: – Страшно разболелась голова от этих гонок.

Уставших путешественников пропустили через металлическую рамку перед стеклянными дверями отеля, проверили багаж, а потом, раскланиваясь, провели в прохладный холл, предложили ледяной чай с листочками мяты и еще чего-то.

– Все, мы приехали. Цивилизация. На нас не смотрят, как на потенциальных преступников, незаконно проникнувших в невоюющее миролюбивое государство.

– Мась, остынь, у них тут свои порядки. Ты же не на блины к теще приехал! – прощебетала Варвара, ласково похлопала мужа по спине и подтолкнула к дивану под пальмой. – Отдыхай.

Успокоив брюзжащего мужа, весело поболтала с портье, не забыв сообщить, что муж – большой начальник и очень устал. Все вежливо закивали, а внезапно появившийся официант предложил Сомову выполнить любой его каприз.

– Жизнь налаживается, – крякнул Сомов и заказал пива.

Варвара живет легко, словно двигается в танце, не касается пола, умеет пропускать мимо неприятности, виртуозно обходить острые углы, обладает талантом быть всем довольной, счастливой. Когда она смеется, сильная половина человечества начинает чувствовать себя настоящими мужчинами и защитниками. Мужчины покорно позволяют вить из себя веревки, а Варвара, ловко этим пользуясь, получает все, что пожелает, умудряясь оставаться, как утверждает молва, верной супругой. Мужчины еще больше восхищаются: «Ах, какая женщина, мне б такую»…

Дина собрала вещи в сумку, водрузила на макушку солнечные очки и удовлетворенно произнесла, оглядывая пустеющий пляж:

– Пора достойно завершить долгий день.

Когда он увидел незнакомку у стойки администратора, сердце куда-то подскочило и забилось часто-часто: не потерялась. Стоит, невозмутимая, ждет своей очереди и ни малейшего интереса к происходящему. Обыкновенная женщина, ничего примечательного: потухший взгляд, круги под глазами, собранные в пучок светло-каштановые волосы, узкие джинсы до лодыжек, голубая блуза навыпуск. Ни желания выделиться, ни стремления понравиться. Одна из сотен встречающихся на пути женщин. Что его так встряхнуло в аэропорту, почему болит в груди?

– Пойдем, пора переодеваться, – потянула его за руку Дина.

Мимо Алекс прошла пара. Женщина рассмеялась низким грудным голосом, даже не удостоив окружающих вниманием, мужчина посмотрел и поспешно отвернулся. Алекс замерла. Как в аэропорту, показалось, что знает его немного сутулую фигуру, шрам под левым ухом, черные волосы, падающие на лицо. В голове завертелись, как в калейдоскопе, кусочки дневного сна, лица, закрытые платками, серые глаза, подведенные сурьмой… а потом сердце забилось часто-часто, словно ударялось о грудную клетку, сбивая дыхание, не давая воздухом наполнить легкие. Алекс глубоко вдохнула, чувствуя миллион иголок, впивающихся в тело.

Портье повторил вопрос. Извинилась, приходя в себя.

– Супруг? Нет, не приедет, – взяла со стойки карточку-ключ и пошла к лифту.

Варвара подхватила под белы ручки в очередной раз «уставшего» от выпитого пива супруга и повела следом. Алекс придержала дверь лифта для Варвары и Масика, вежливо кивнула, нажала на кнопку и опустила глаза. Номер на другом этаже – тоже инициатива Алекс. Варвара, если узнает, может оскорбиться: с чего это подруга захотела поселиться подальше от них.

Дина что-то говорила о поездке в пустыню: теребила краешек его рубашки, проводила коготками по локтю, Ник глупо кивал и следил за отражением незнакомки в зеркале. Лифт остановился, женщина не терпящим возражения тоном сказала: «Через полчаса в ресторане» – и вывела едва стоявшего на ногах мужа. Незнакомка вышла на своем этаже, Ник посмотрел вслед: теперь не потеряется.

Она не пришла. Весь ужин за соседним столиком друзья незнакомки громко обсуждали неких Климовых, которые на самом деле не такая идеальная пара, какой хотят казаться. Всем давно известно, что мамочка была против этого брака, а ее домработница вообще громко заявляла: «Не пара она нашему Егорушке». Надо добавить, что Вера Александровна была бы против любого брака. А ребенок там – настоящий монстр, и некоторые из знакомых и друзей, приглашая Климовых в гости, надеются, что ребеночек, слава богу, взрослая девочка, останется дома. И давно не секрет, что Климов взял в отдел продаж свою бывшую. Еще та штучка, эта Манечка! А эта ее, Алекс, надменность – просто защитная реакция. Понятно же, она давно все знает.

Ник отвернулся с досадой, посмотрел на дверь.

– Я сейчас завою. Пойдем в бар, – предложила Дина. Он покорно поплелся к лифту.

Масик и Варвара тоже поднялись из-за стола.

– Какие приятные люди, – с презрительной усмешкой заметила Дина.

К концу вечера, когда посетители бара выпили достаточно, чтобы перейти на родной русский и перестали корчить из себя иностранцев, Сомов стал заказывать напитки для всех присутствующих, а его жена попыталась кокетничать с Ником. Он несколько раз вежливо отодвинулся от готовой выпрыгнуть из платья Варвары, вежливо откланялся и, подхватив засыпающую на ходу Дину, пошел к лифту. Вечер удался. Все упились до чертиков.

Алекс распахнула балконную дверь. Из ресторана доносилась музыка, тихо, словно с другого берега залива. Темная душная ночь приглушила все звуки, отгородила ее от мира. Только покой и удовлетворение. Далекими показались утренние проблемы. Промелькнула мысль о мужчине из самолета, но тут же забылась.

Они появились шумно, красиво. Забегали официанты, загремели стульями и посудой. Веселая компания заняла большой стол в центре террасы, тут же приковав к себе внимание завтракавших гостей отеля. Все наконец проснулись. Односторонний интерес.

Мужчина прошел мимо, даже не взглянув в их сторону. Показалось – ветер пробежал по коже, взъерошил волосы на затылке. Закрыла глаза, чувствуя, как замерло сердце, просто перестало биться, а потом застучало часто-часто. По телу пробежала дрожь, как воспоминание из другой жизни, которую забыла. Что забыла? Почему? В панике раскрыла книгу, стала листать страницы.

– Нереально, – выдохнула Варвара и достала из пачки сигарету.

– Ммм?

– Очнись, проснись, встряхнись!

– Успокойся, дорогая, я тоже вижу, но видеть – не значит иметь что-то, – подыграла Варваре Алекс.

Варвара навострила ушки, подтянула живот, выпятила грудь и распрямила спину.

– Как ты думаешь, он женат? У него нет обручального кольца!

– Это ничего не значит, – бесцветно возразила Алекс.

– Эта девица явно не жена, – не слушала Варвара.

Незнакомец сидел в плетеном кресле, с газетой в руках, скрещенные ноги вытянуты в проход, сигарета зажата у основания указательного и среднего пальцев, черные влажные волосы гладко зачесаны назад, непокорная прядь постоянно падает на лоб.

– Я обожаю вот таких… – от полноты чувств Варваре не хватало слов. – Не красавцев… Мужчин с большой буквы…

– Ага, – откликнулась Алекс. Ей не надо было смотреть, чтобы видеть высокие скулы, прямой нос с резко очерченными крыльями и глубокими морщинками до уголков рта, серые глаза, белый шрам и завитушки волос на затылке.

– Вон тот, что утром прилетел, Борис, тоже ничего, но, похоже, отдыхает от семейной жизни и детишек с подружкой… может, даже с секретаршей.

Алекс промычала что-то в ответ.

– У меня от таких мужчин сразу мурашки по коже, – не унималась Варвара, погладила голые плечи, «стряхивая» мурашки. – Хочется подойти ближе, – произнесла, почти не двигая губами, и вдруг громко засмеялась.

Сидящие за столом обратили на нее внимание. Варвара помахала ручкой. Главное – заметили, а уж потом все само собой как-нибудь наладится.

– Наверно, не узнали. Мы вчера познакомились в баре, – промурлыкала удовлетворенно.

– После скольких коктейлей? – Алекс в сердцах захлопнула книгу.

Варвара фыркнула и опять громко засмеялась, изображая веселье.

– Его зовут Николай, все говорят Ник… – Она сделала мечтательно глоток шампанского, еще, поболтала ножкой, вытянула остренько, как балерина, пальчики с красными ноготками, обхватила коленку. После долгой паузы убежденно сказала: – Нет, все-таки не жена… вон та, справа от него.

Варвара, постоянно находившаяся в боевой готовности, вечно на охоте, раздражала Алекс. Что-то ненормальное было в ее желании нравиться. Алекс собралась было сказать Варваре, что все усилия обратить на себя внимание – потраченное впустую время, но только вздохнула. Незнакомец оторвался от газеты, отвечая своему приятелю, и вдруг повернулся в их сторону. Варвара пробормотала что-то нечленораздельное, вроде «нас обсуждают», и ответила ослепительной улыбкой.

Ник какое-то время изучал взглядом совершенно преобразившуюся за ночь незнакомку, потер кончиками пальцев занывший шрам. Она сидела за столом с лицом неприсутствия, как называет это бабушка. Бабушке бы она понравилась, это точно: волосы собраны в аккуратный хвост, белый сарафан простого покроя и толстая книга в руках… Незнакомка не опустила глаза. Какую-то долю секунды они смотрели друг на друга, потом она повернулась к приятельнице, явно делая замечание, помахала перед собой рукой, разгоняя табачный дым. Поморщила нос и встала из-за стола.

Ник поднялся на ноги, загремев креслом, вошел в полумрак и тут же столкнулся с ней. Посмотрела удивленно, даже слегка нахмурилась. Он растерялся.

– Простите, – сказал тихо. Неизвестно, сколько бы они простояли посреди зала, но Дина и как ее там – он никак не может запомнить имена часто меняющихся подружек своих приятелей – окликнули, замахали, приглашая к стойке с салатами. Кивнул незнакомке и пошел, широко улыбаясь, к барышням. Дина подала ему тарелку.

Алекс почему-то сердилась. Так и будет постоянно натыкаться на него? Хоть переселяйся в другой отель, улетай обратно. Удрать бы…

Не подозревающие об опасности барышни из компании «большого стола» наполняли тарелки салатами и шептались, обсуждая своих мужчин. «Им бы не плюшками баловаться, а сидеть церберами и рычать на всех, охраняя привезенное с собой и оставленное без присмотра там, где Варвара вовсю расправляет плечи», – подумала Алекс, обошла шведский стол, поставила пустую тарелку обратно. Если сейчас вернуться, озабоченная Варвара попытается привлечь ее в качестве дуэньи, а если уйти – придется потом выслушать речь о женской солидарности. Куда только ее Сомов подевался?

Сомов пил пиво, спрятавшись от солнца под пляжным зонтом.

– Тебя Варвара ищет.

– Пускай ищет. – Сомов, будто отгоняя упоминание о жене в сторону другого берега, махнул рукой.

Отдыхают друг от друга? И она начнет отдыхать.

Маленький кусочек насыпного пляжа, две дюжины зонтиков с лежаками, несколько шатров из легкой белоснежной ткани, причал и два охранника на жестких стульях у каждого забора, отделяющего один отель от другого, чтобы соседи не пришли «по воде» в гости. За забором гремит стройка: страна растет и развивается. Скоро не только в этом отеле, но и по всему насыпному побережью будут шуметь и пить бочками пиво соотечественники.

Русские не любят друг друга, особенно за границей, стараются не выдать происхождение, говорят на иностранных языках, даже обращаясь друг к другу. Русским совершенно не хочется, чтобы какой-нибудь немец в сандалиях и белых носках или пыхтящий сигарой американец фыркал в их сторону и произносил: везде эти русские. Хотя такое отношение сами заслужили, являясь на пляж в полной боевой раскраске и туфлях на шпильках, увешавшись килограммами золотых цепей и драгоценных камней.

Сейчас выплывет Варвара в бикини со стразами, в плетеных сандалиях на платформе, опять же со стразами, разложит, как на прилавке парфюмерного магазина, две корзины кремов и лосьонов для всех частей тела и начнет со старанием намазываться, гордо демонстрируя, какая она ухоженная, красивая и достойная очень пристального внимания.

Надо уехать на экскурсию. Завтра. Сегодня погреться, привыкнуть к солнцу, а завтра сбежать от неусыпного контроля и опеки друзей Климова.

Варвара заняла квадратный шатер, распласталась внутри и надолго замолчала. Сомов под зонтиком, с ног до головы намазанный кремом для загара, белый, как гейша, время от времени подает признаки жизни, чтобы заказать очередной напиток. Кто-то фыркает от наслаждения в воде, пытается капризничать маленький мальчик – топает на лениво лежащих в шезлонгах утомленных от отдыха родителей. Покоя! Тишины! В пустыню!

Закаленная соляриями Сомова с равномерными промежутками, словно в голове у нее все время тикают часики, переворачивается, подставляя бока солнцу.

– Я проголодалась, пойду перекушу. – Алекс закрыла книгу и поднялась с шезлонга.

– Надо было есть на завтрак. Теперь придется платить, – укоризненно произнесла Варвара.

– Тебе принести чего-нибудь?

Если она вырвалась на отдых, то будет отдыхать даже от того, что должна есть на завтрак, за который уплачено, и не важно, голодна или нет. Она не пойдет со всеми куда-то, потому что этого требует большинство. А еще не станет упиваться до потери сознания в баре, потому что так «отдыхают» все.

Собрала вещи и отправилась в ресторанчик на террасе.

– Мисс совершенство нашего пляжа, – сказал ему Борис, когда незнакомка по имени Алекс прошла мимо. Борька прав: никакого сравнения с барышнями в лоскутках бикини, принимающих на шезлонгах томные позы. Его друг может себе позволить сказать все, что думает.

– Не успел приехать, уже… – заметил Олег, приподняв солнечные очки.

– Молчи, несчастный, – наигранно весело оборвал друга Ник. – Она даже не смотрит в твою сторону! Совершенно не обращает внимания… не то чтобы не смотрит, просто не видит, словно перед ней пустой стул… или… что там еще! Она вообще кого-нибудь видит?

Борис и Олег с удивлением приглянулись.

– Это ты сейчас о ком? – подозрительно спросил Олег. Ник не ответил, а Борис не унимался.

– Чего ты так разошелся? – спросил он, понизив голос, и посмотрел в сторону загорающей рядом Дины.

Ник пожал плечами, сел рядом с подругой на шезлонг. Дина протянула Нику тюбик с кремом и повернулась на живот:

– Аккуратнее и побольше, я, кажется, обгорела.

– Пора уходить, – раздраженно сказал Ник.

– Не хочу в номер. Пойдем в тенек, к бассейну?

Он поднялся, Дина скомкала вещи и бросила в пляжную сумку.

– Накинь что-нибудь, вечером будет больно.

Только капризно дернула плечами в ответ. Ник поморщился, потер виски кончиками пальцев.

– Что, опять голова? Бедненький мой, – заговорила Дина жалостливо, как с ребенком, погладив его по локтю. – Может, поднимемся в номер?

– Боб, Настя, пойдем в ресторан? – позвал друзей Ник. – Олег?

Дина недовольно закатила глаза: она не хотела этой коллективной поездки… Он тоже. Как бы хорошо было, если бы она сейчас просто ушла.

Алекс сделала глоток холодного пива, зажмурилась от удовольствия и осталась сидеть с закрытыми глазами. Морской ветер приятно касался ее кожи.

Незнакомец из самолета, Ник, отодвинул кресло для подруги, сел рядом, раскрыл меню, вскочил, поправил зонт над столом, переставил свое кресло в тень.

– Наши тетки хлещут пиво, – фыркнула Дина, указав подруге, подсевшей рядом, в сторону Алекс.

– Хочу пива, как «наши тетки», – недовольно ответил Ник и позвал официанта. – Я голоден. А вы?

Дина упрямо покачала головой в ответ. Ник передвинул стул, чтобы на него не попадали солнечные лучи, на самом деле отвернулся, чтобы не смотреть в сторону незнакомки, устроился удобнее в кресле, отпил пиво из бутылки и впервые за весь день вздохнул свободнее.

– Конечно, она же с этими «масиками» водится. Что еще ждать от их подружки, – презрительно скривила губы Дина, ища поддержки у Насти.

Ник оглянулся на подругу «масиков», явно наслаждавшуюся одиночеством, и произнес устало:

– Поль Валери однажды сказал: «Никогда не судите о человеке по его друзьям. У Иуды они были безупречны».

Борис довольно хмыкнул, чокнулся с Ником бутылкой: твое здоровье, друг. Дина проигнорировала замечание Ника, помахала официанту и заказала белого вина.

Немой протест, голодовка, очередная диета?

– Завтра едем в пустыню.

– Что там? – спросила сердито Дина. Она с досадой крутила за ножку бокал с вином, барабанила тонкими пальчиками по столу и демонстративно не смотрела в сторону Ника.

– Все как всегда: очередное чудо света, – ответил за друга Борис.

– Что?

– Петра.

Дина порылась в пляжной сумке, достала путеводитель, полистала и бросила на столик. Ник, допив, поднял кверху бутылку, заказывая еще. Настя предложила отправиться в музей или просто прогуляться по городу, купить сувениров.

– Не пей на жаре, – повысила голос Дина, обращаясь к Нику. Пара за соседним столом оглянулась.

– Все в порядке.

Официант невозмутимо расставил тарелки на столе, пожелал приятного аппетита.

– Опять к вечеру «устанешь»! – упрекнула Ника подруга. – Никаких развлечений!

Приехали. Он отдыхает, что значит – спит, когда хочет, ест, когда хочет. Он устал и заслужил короткий отдых, тем более от выяснения отношений с этой женщиной. Удивился – впервые мысленно назвал ее женщиной. Раньше это звучало как шутка: «женщина, когда будет еда» или «замолчи, женщина». Им было весело. Теперь она все время его раздражает и хочется отдыха именно от нее.

– Кстати, здесь продают прекрасные серебряные украшения, – вдруг вспомнил Борис. Настя с готовностью поднялась, приглашая девочек. Дина неопределенно взмахнула рукой, отвернулась обиженно: никто ее не понимает и не поддерживает.

Алекс с удивлением почувствовала, как испаряется напряжение последних дней. Степка говорил: отпусти, все само собой уйдет. Надо оставить мобильный телефон в номере, перестать беспокоиться о разряженной батарее, назначенных встречах, переговорах со спонсорами, неподписанных договорах и прочих серьезных делах. Какие дела? Чьи дела? Она очутилась на другой планете, в другом измерении, попробуй достань. С удовольствием доела вкуснейший в мире сэндвич, зевнула, прикрываясь ладошкой, и, оставив чаевые, отправилась в номер. Она тут же уснула как младенец – на хрустящих прохладных простынях, приятно успокоивших отвыкшую от солнца кожу.

Сомова разбудила ее вечером, когда за окном уже темнело.

– Не понимаю, как он умудрился! – недоумевала она. – Мазала каждые четверть часа!

Сомов обгорел. Надо бы посочувствовать ближнему своему, но это ли не облегчение услышать, что какое-то время Масик не будет брюзжать и тиранить служащих отеля.

– Он ноет и мучает меня, – пожаловалась Варвара.

– Может, сходить в аптеку? Или позвать врача?

– У нас все с собой, – возмутилась туристка и жена со стажем. Как Алекс могла предположить, что у них чего-то может не быть.

– Варя, передай мои пожелания скорейшего выздоровления. Увидимся завтра, – попрощалась Алекс и отправилась ужинать.

Девушка за стойкой в холле помахала Алекс.

– Вам повезло, есть одно место. Автобусная экскурсия в Петру, – сказала сотрудница отеля, широко улыбаясь. – Завтра в восемь. Вас разбудить пораньше?

– Конечно. Будить, стучать в дверь, а если мне захочется поваляться в постели – выгнать из номера! – разрешила Алекс.

Компания Варвариных знакомых расположилась за тем же большим столом. Молодые женщины в легких шелковых платьях ниже стройных колен, мужчины как на подбор – в темных брюках и светлых рубашках они так не походили на родных туристов, предлагавших пятилетнему чаду в панамке по возращении домой полюбоваться папиным новым офисом. Весь пляж, наверное, должен был раскрыть рты от зависти. Хорошо, не весь – только та часть, что собралась с бескрайних просторов общей родины и говорила на одном языке. И никому из выдающихся бизнесменов не приходит в голову, что сосед по шезлонгу, вероятно, имеет офис не хуже, если не лучше, коль может себе позволить отдыхать в этом отеле.

Борис издал боевой клич, увидев на террасе Алекс. Барышни с недоумением посмотрели по сторонам: что могло вызвать такую бурную реакцию?

Она пришла одна, остановилась на пороге, кажется, даже собиралась сбежать, с досадой заметил про себя Ник, потер ладонью задергавшийся шрам и отвернулся. Если бы Сомовы тоже спустились к ужину, можно было бы поздороваться, заговорить, но все еще «незнакомка» Алекс отказалась от предложенного официантом места и спряталась от всех в уголке. Официант, бойко лопотавший по-русски, постоянно возвращался к ее столику. Ник расслышал, как навязчивый парень рассказывал про учебу в Москве, называя студенческие годы лучшими в жизни. И повторял без устали, что самые красивые девушки – русские.

«Неужели не понимает, что она слушает только из вежливости!» – возмущался про себя Ник.

Подал знак болтливому парню, спросил карту и долго выбирал вино к ужину. Сделав наконец заказ, спросил:

– Слышал, вы учились в России?

Тот радостно кивнул:

– Я учился в Мориса Тореза.

– Надо же, я и не догадывалась, что в российских университетах готовят официантов и пажей для отелей на Ближнем Востоке! – развеселилась Дина, глядя вслед официанту.

Ник оглянулся: Алекс в зале уже не было.

Она с детства старалась избегать коллективных поездок, никогда не любила подстраиваться под кого-то, ждать решения большинства или самого крикливого, но была счастлива, что для нее нашлось место в экскурсионном автобусе. Тем более что одной в этой «мужской» стране как-то неуютно.

– Здравствуйте, добро пожаловать, – приветствовали Алекс два водителя.

– Я – Амир, это – мой друг Искандер, Александр по-вашему.

Маленький автобус на дюжину посадочных мест, шумная компания «большого стола»: три пары, весело переговариваясь, занимали места в задней части салона.

– Доброе утро, – услышала по-английски. Соотечественники расставили пограничные кордоны: заговорить по-русски означало принять ее в свое общество.

Не очень-то и хотелось.

Водитель Амир загрузил в машину воду в пластиковых бутылках и ящик с провиантом. Темноволосый знакомый просто кивнул ей и устроился на сиденье позади. Алекс водрузила на нос темные очки и отвернулась к окну, чувствуя, как мурашки бегут по коже от его взгляда.

Ник с облегчением выдохнул: план удался, и Алекс заняла место в автобусе.

– Можем ехать, все в сборе, – сказал он водителю, игнорируя красноречивое возмущение на лице подруги: а эта что здесь делает?

Дина дернула плечами: ладно – и обвила шею Ника руками.

– Без нежностей за пределами отеля. Веди себя прилично, а то нас побьют камнями, – шутливо попросил он, отстраняясь. – Договорились?

Подруга рассердилась, больно стукнула его по колену и пересела вперед.

На первом же перекрестке женщина-полицейский указала на обочину и водитель с напарником стали что-то говорить друг другу, возбужденно жестикулируя и смеясь.

– Проблема? – поинтересовался Борис.

– Совсем небольшая, – извиняющимся тоном ответил водитель, назвавшийся Искандером. – Эта девушка из моей деревни, все в порядке.

Но строгая молодая женщина в униформе что-то говорила и качала головой. Она долго и настойчиво отчитывала водителя, совершенно не обращая внимания на пассажиров.

– Я забыл водительское удостоверение. – Искандер виновато развел руками и поменялся с напарником местами. – Не беспокойтесь, теперь можем ехать.

– Она христианка, – широко улыбаясь, сообщил пассажирам автобуса Амир, – поэтому может работать в полиции.

– Я – тоже, – кивнул Искандер, совершенно не расстроенный маленьким происшествием.

– Поэтому ей позволено «воспитывать» моего друга, – весело закончил Амир.

– Вот дай вам, барышни, власть, всех заговорите до смерти, – пошутил Олег. – Даже в мусульманской стране.

Все засмеялись, помахали на прощание серьезной девушке-полицейскому.

– Даже полицейские хотят замуж, – зло заметила Дина.

Автобус медленно ехал по дороге через многочисленные поселения, подпрыгивая на «лежачих полицейских».

– Как на арбе, – не унималась Дина.

Алекс отпивала воду маленькими глоточками, борясь с приступом тошноты и головокружением. Не просить же остановиться, чтобы подышать воздухом. Кажется, здесь нет воздуха, небо выглядит пыльным. Однообразные пейзажи за окном: сложенные пирамидками плоские камни вдоль дороги, серые горы, небольшие возделанные поля, козы и низкорослые акации с мелкими зелеными листочками. Выжженная солнцем земля, высохшие русла рек.

Дорога петляла, спускаясь с гор, вдоль невысоких серых домиков какого-то города. Когда улицы стали многолюднее, движение плотнее, пассажиры микроавтобуса оживились. Амир лихо втиснул машину на туристическую стоянку, раздал всем визитные карточки с номером своего мобильного телефона – на случай, если кто-то потеряется, и пожелал приятно провести время.

После прохладного салона автобуса воздух, словно вырывающийся из турбины самолета, обжег кожу. Ник протянул незнакомке руку, помогая выйти из автобуса. Она едва коснулась его прохладными пальцами, соскочила с подножки, отошла в сторону, отвернулась.

– Какая жара! – воскликнула Лана и надела широкополую шляпу. – Спасибо, Ник. Олег, вот тебе никогда не придет в голову помочь девушке…

– Девочки, берегите шкурку, – весело предупредил Борис. – Может, на лошадках?

Лана и Настя захихикали, отмахиваясь: да ну тебя!

Толпы туристов, позы, объятия, фотоаппараты и торговцы «артефактами», Индиана Джонс и «Красная планета». По раскаленной дороге двигался бесконечный поток туристов, проносились убогие пролетки с пассажирами и без, громко цокали копыта по каменной мостовой. Сонные верблюды со свалявшейся шерстью, лошади с устало опущенными мордами и смешные ослики. Широко улыбающиеся, «прокопченные» на солнце люди в белых одеждах и палестинских платках обступили со всех сторон, приглашая на экскурсию.

Алекс погладила сонную лошадку по морде, шепнув ей на ухо:

О, сколько самообладания

У лошадей простого звания,

Не обращающих внимания

На трудности существования…

Странно, вдруг вспомнила стишок, который читала мама в детстве. Еще фамилия была у поэта смешная – Фиолетов…

– Мадам хочет совершить восхождение в горы? Двухчасовая конная прогулка? – окликнул ее молодой бедуин, хозяин лошадки.

– Мадам хочет, – ответила Алекс беззаботно, продолжая гладить лошадь. – Очень хочет.

Огляделась с опаской по сторонам. Душа рвалась прочь от этого восторженного многоголосья, от людского запаха – туда, где тишина и покой. Но ехать с незнакомыми, как их назвал Сомов, «абреками» страшно. Проводник расписывал, как прекрасно вдали от шума и толп туристов.

Ник, наблюдавший за переговорами Алекс, настороженно замер, прислушиваясь к разговору.

– Не боитесь? – наконец не выдержал, подошел ближе. Она повернулась к нему с детским разочарованием на лице.

– Боюсь, – вздохнула. – Придется отказаться.

И направилась вниз по дороге.

– Стойте здесь, – остановил ее, поддавшись минутной слабости. Должен же кто-то защитить…

Алекс остановилась, не веря услышанному.

– Спасибо, – поблагодарила она, но в ее благодарности мужчина, державшийся с проводниками немного надменно, не нуждался. Проводники улыбались, многозначительно кивали в сторону Алекс, повторяя: господину и его жене понравится.

Дина обиженно отвернулась, делая вид, что разглядывает толпу, которая двигалась в сторону Розового города. Ник даже не предложил ей прокатиться на лошадях, просто сказал «до встречи» и ушел. Кто-то из ее подруг хихикнул:

– Как бы Ник не остался в горах с этой, как ты ее Дина назвала, «мышкой»?

Дина пожала плечами: просто жест вежливости, одинокая женщина и все такое.

Бедуин постарше показал Алекс, как садиться на лошадь, потом подхватил под мышки, и она оказалась наверху, вцепилась испуганно в вожжи, или как это называется, боясь свалиться в рыжую пыль. Оглянулась как раз в тот момент, когда Ник ловко вскочил в седло и придержал свою лошадь, норовившую выйти вперед. Рядом с ним шагал молодой бедуин, предлагавший ей прогулку в горы.

– Не беспокойтесь, я на два шага позади. Кстати, мы так и не познакомились. Николай.

– Александра.

– Я знаю.

Всю ночь Ник не мог уснуть, вертелся в постели, потом ушел на балкон, ближе к утру спустился к морю и просидел там до рассвета, испытывая чувство беспричинной тоски.

Ночная паника, заставившая учащенно биться перепуганное сердце, вдруг прекратилась, уступила место странному чувству, что все это уже было и он просто вернулся. Больше не сердился ни на себя за внезапный порыв уехать в пустыню, ни на чужую женщину, плавно покачивающуюся в седле. Она смотрела вокруг восторженными глазами и упорно не замечала его желания постоянно находиться рядом.

«И чего такой хмурый? – удивилась Алекс. – Можно подумать, сделал одолжение и теперь сердится»…

Лошадь рванула вперед, чуть не сбросив ее.

– Держитесь крепче, – посоветовал проводник, что-то выкрикнул, дернув лошадь под уздцы.

Мимо друзей Ника они прошли парадным шагом: два всадника на лошадях, которых вели бедуины. Алекс показалось, что женщины разглядывали ее с недоумением, а мужчины – с любопытством. Это все не имеет значения. Главное, она сбежит, будет одна, ну или почти одна…

Егор никогда не сел бы на бедуинскую лошадь, потому что жене захотелось прокатиться. Заявил бы, что эти твари ужасно пахнут и шкура наверняка кишит паразитами всех мастей. Или просто осадил бы: что за глупая прихоть!

– Мадам хорошо держится в седле, – похвалил проводник. Она довольно кивнула, благодаря за комплимент, и выпрямила спину, представляя себя со стороны. Ей понравилось.

Бескрайний простор, уходящий далеко за горизонт, сливающийся с блекло-голубым небом. Ни движения, ни облачка, все замерло как на картине, только шорохи, фырканье коней и постукивание копыт по мягкому песчанику.

Алекс нисколько не пугали ни пустынные горы, ни тишина, опустившаяся на плечи, как затканное солнечными лучами покрывало. Ее лошадка покорно топала вверх по горной тропе, скользя копытами по крошащемуся камню, оставляя царапины на его поверхности. Камень превращался в цветную пыль. Пещеры в скалах, редкие низкорослые акации и ощетинившиеся ярко-зелеными вершинами кустики, луковицы ирисов, распускающиеся после сезона дождей черными цветами на розовом песке. Размытые осадками и приглаженные ветрами камни, расписанные замысловатыми арабесками из сказок Шахерезады. Горные кручи, черные шатры бедуинов, спрятавшиеся в тени ущелья, козы, бредущие по склонам. Солнце печет, словно касается горячими ладонями, ветер бросает в лицо горсти колючего песка.

Люди похожи на песок, рассеянный ветром по земле. Попадают не туда, живут не так, терзаются сами и мучают других, отчаянно сопротивляются, потом, рано или поздно устав, смиряются. Если бы можно было остаться в пустыне, разбить в тени палатку под скалой, наслаждаться тишиной до скончания века и больше ни о чем не вспоминать. И ни о ком. Погрузиться в забытье, которое никогда не кончится. Здесь не может быть вчера или завтра. Время остановилось, потеряло всякий смысл, исчезло. Она закрыла с блаженством глаза, вдохнула горячий воздух пустыни, почувствовав себя впервые за много лет счастливой. Стало хорошо, покойно.

Проводник придержал ее лошадь: привал.

– Сколько коз надо купить, чтобы меня приняли в это племя? – спросила Алекс пожилого бедуина, показав на черные палатки в долине.

Старик вежливо улыбнулся:

– Бедуинов, живущих в пустыне, остается все меньше, людей переселяют в города.

– Мечта каждого смертного – жить в сказке, – сказал Ник и помог ей спешиться.

Сердце ударилось о ребра и замерло. Ник опустил ее на землю. Алекс отстранилась. Стало неловко от мысли, что он мог заметить ее внезапное волнение. Облизнула пересохшие губы, осторожно потрогала кончиками пальцев: солнце обожгло кожу. Сняла с плеч рюкзак, стала искать защитный крем, низко опустив голову, боясь встретиться с ним взглядом.

– Петра, – сказал коротко бедуин помоложе, указывая на город внизу, приглашая взглянуть. Проводники устроились на краю скалы и молча сидели, обхватив колени. Вероятно, если бы не нужда в средствах к существованию, не пустили бы чужаков в пустыню.

Ник покачал головой: перечитала путеводителей, увидела наяву и не поверила собственным глазам, поэтому выглядит такой сумасшедшей. Почему она его так раздражает? Откуда взялось это желание схватить, сжать до боли? В придачу это странное чувство узнавания… счастья и потери одновременно…

– Верите в переселение душ?

Алекс насторожилась, уловив его несколько ехидный тон, нахмурила красиво очерченные брови, пожала плечами и многозначительно промолчала. Он неслышно обругал себя, сказал примирительно:

– Словно узнаете все вокруг.

Она улыбнулась, разгребая песок, повертела в руке цветочную луковицу.

– Представляете, как здесь красиво, когда после дождей зацветают черные ирисы? – положила луковицу в ямку, аккуратно засыпала.

Ник промолчал, совершенно сбитый с толку ее спокойствием, отстраненностью, будто она одна на целом свете.

Человеческие фигурки в долине казались разноцветными муравьями. Алекс могла бы, устроившись на краю скалы, провести так весь день… если бы не этот человек…

Почему он постоянно наблюдает за ней, смотрит подозрительно, словно обвиняет в чем-то? Почему просто не сядет, обхватив, как бедуины, скрещенные колени, не посмотрит на древний город, раскинувшийся в долине среди скал, не послушает шуршание песка и позвякивание уздечек. Устроился рядом, достал из рюкзака флягу с водой, открутил крышку.

– Пейте, – сказал строго, не принимая отказа. – Хотите жить в пустыне и не знаете первого закона?

Первый закон? Хорошо. Сделала несколько глотков и вернула флягу.

Молодой бедуин сложил пустые бутылки из-под воды в седельные сумки: еще один закон пустыни. Алекс пошла к своей лошадке.

– У мадам обгорело лицо! – кинулся к Алекс старик бедуин, бросив поводья. Он снял свой платок, заботливо обмотал вокруг ее головы, прикрыл уголком нижнюю часть лица. Его лошадка покорно стояла за спиной хозяина. Проводник похлопал животное по холке и протянул Алекс руку, чтобы помочь.

Ник что-то тихо сказал проводнику и сам подсадил Алекс. Он выглядел ужасно рассерженным.

Почему? Никто не звал в горы, не заставлял! Одним только взглядом испортил волшебство. Не поедет больше с ним никуда! Если бы знала, что попадет с этим… в один автобус… если бы… сам вызвался, а теперь… увязался и не отстает. Можно подумать, его насильно тащили. Всю дорогу злится непонятно на что и, кажется, готов на весь мир заорать, как она ему противна. Он ей тоже. И нечего из себя благородного рыцаря изображать. Не поехала бы в горы, поплелась бы вместе со всеми под палящим солнцем к ущелью и завтра была бы похожа на Сомова.

Ник оглянулся назад: виду не подаст, что сердится! Спряталась – бедуинский платок и черные очки.

– Держитесь крепче, – предупредил проводник и, взяв лошадь за уздечку, повел вниз по вырубленной в скале лестнице. Копыта скользили, и Алекс испугалась, что ее лошадка не удержится на стершихся ступенях. Захотелось почувствовать под ногами твердую землю. Ник спешился и повел свою лошадь.

– Муж мадам хороший наездник, – одобрительно сказал проводник.

– И сильный, – добавил другой.

«Да, очень хороший наездник, но не ее муж», – сердито возразила про себя Алекс и кивнула, криво улыбаясь. Здесь должен был быть ее муж. Но она не будет думать ни о Егоре, ни о его мамочке, ни о Кристине…

Почти в конце лестницы, в неглубокой пещере, расположились торговцы, предлагавшие туристам монеты, бусы, бедуинские платки и женские портреты с закрытыми наполовину черными платками лицами, на которых были видны только подведенные сурьмой глаза.

Ник расплатился с проводниками. Старик бедуин тут же помог сесть в седло следующему туристу, отдыхавшему в тени скалы, и повел свою лошадь вверх по каменной лестнице – обратно в горы.

Старая бедуинка пригласила их присесть в тени и с интересом разглядывала Алекс.

– Мадам похожа на арабскую женщину. Те же разрез глаз и брови, – сказала она по-английски, когда Алекс убрала платок с лица и сняла очки.

– Говорили, один мой предок привез из путешествий по Аравийской пустыне жену, – беззаботно ответила Алекс, улыбаясь красивой бедуинке.

– Зеленоглазую? – с недоверием спросил Ник. Она пожала плечами: не хочешь – не верь. Можно, конечно, сказать, что она ничего о себе не знает, кроме маминых сказок. Может быть, она придумала это узнавание пустыни или ей просто хочется принадлежать к чему-то?

Любопытный Ник не унимался:

– Вам, наверно, легко дышится в этом мире, все принимают за свою.

– Конечно, я вернулась. – Алекс весело кивнула и взяла из рук молодой женщины, вышедшей из-за занавеса, служившего дверью в укрытие, стаканчик с чаем. С удовольствием сделала глоток:

– Пейте, не бойтесь!

Ник осторожно попробовал приторно-сладкий напиток с листочками мяты и еще каких-то трав. Женщины внимательно смотрели на обоих и, переглядываясь между собой, странно улыбались.

Алекс купила пару «старинных» фигурок, покрытых патиной и рыжей пылью, сунула в кармашек рюкзака.

– Определенно, подделка, – заметил Ник.

Она поднялась на ноги, стряхнула пыль с брюк, улыбнулась и тихо сказала старой бедуинке на прощание:

– Хочу превратиться в песчинку и остаться здесь навсегда.

– Не бросайте меня, я здесь совсем чужой, – попросил шутливо Ник, догоняя ее. – Что вы сказали ей на прощание?

– Это секрет.

Спускаясь с вершины хребта в долину, увидев плоские камни с прорезанными в них желобами, Ник стал рассказывать, что арабы до принятия мусульманства приносили кровавые жертвы богине Аль-Уззе, богине планеты Венера. Набатеи называли ее Хан-Уззай. Говорил без умолку, вспомнил все, что знал, может, даже нафантазировал.

Еще немного, и они дойдут до места встречи, Алекс поблагодарит его, сядет в сторонке и больше не заговорит. Она вообще редко говорит с кем-то, больше слушает или делает вид, что слушает, а на самом деле живет совсем в другом измерении и здесь – случайная гостья. Заблудилась в этом мире, потерялась…

Они почти столкнулись – так резко Алекс остановилась.

– Там, в кафе, ваши друзья. – Она указала на столы под навесом. – Теперь можете меня отпустить бродить в одиночестве.

Их заметили, замахали руками, приглашая присоединиться. Ник не успел возразить, как она скороговоркой произнесла:

– Спасибо и не беспокойтесь, не потеряюсь, – загадочно улыбнулась. – Я же вернулась… – помахала его друзьям и пошла в сторону амфитеатра. Бросила посреди дороги: спасибо и до свидания, а он остался стоять – онемевший, растерянный. Да что с ним не так?! Зачем ему проблемы? Надо довезти эту странную барышню без приключений до отеля, сдать на руки Варваре и ее опухшему от постоянного пьянства мужу, и пускай уж дальше сами…

Развернулся, пошел, широко улыбаясь, в сторону привычной жизни, в которой Борис, развлекая барышень, громко декламировал Бунина:

За мертвым морем – пепельные грани

Чуть видных гор. Полдневный час, обед…

Ник поморщился: сейчас Борис устроит целое представление.

– Ну, благородный рыцарь, – перестал читать стихотворение лучший друг Ника, – куда подевалась одинокая дама, которую ты так усердно опекал? Сбежала?

– Куда она так понеслась? Ты напугал ее сильнее бедуинов? – спросила громко Дина.

– Вот бедуины ей как раз больше по душе, – ответил Ник, почему-то чувствуя себя предателем. Так ей и надо: «Я не потеряюсь». Сел за стол, закурил сигарету.

– Он выкупал кобылу в Иордане…

– Как это он ее «выкупал»? В чем? В Иордании? – перебила Бориса Лана.

– В реке, дорогая, выкупал, – снисходительно произнес Борис, только по головке не погладил маленькую невежду, и продолжил: — И сел курить. Песок, как медь, нагрет…

Давным-давно караваны, груженные заморскими товарами и драгоценными пряностями, после долгого изнурительного пути по Аравийской пустыне останавливались в Петре, похожей на райский город Эдем. Среди горячих красных песков цвели сады, в которых пели птицы. Алекс поднялась по выбитым в мягком песчанике крутым ступеням Розового города, походила по прохладным темным залам, украшенным причудливыми узорами разноцветного песка, – царским гробницам, отдохнула на ступенях римского амфитеатра. Не могла расстаться с этим сказочным городом, но солнце клонилось к закату. Посмотрела с сожалением на часы и пошла вслед за группой туристов, направляющихся к выходу из ущелья.

Когда площадь Эль-Хазне перешла в узкое ущелье Сиг, все вокруг закружилось. Алекс, оказавшись среди скал, упиравшихся в небо, почувствовала, что теряет сознание от страха, послышалось завывание ветра и шум несущейся по ущелью воды. Знакомый бедуин-проводник подхватил ее под руки, усадил на выступ скалы, его лошадка покорно остановилась и смирно стояла, опустив голову. Проводник достал из седельной сумки бутылку, открутил крышку. Да, конечно, пренебрегла, если верить Нику, первым законом пустыни: вода всегда под рукой. Отказавшись сесть в седло, пошла неторопливо рядом.

Бедуин довел Алекс до стоянки автобусов, дал на прощание визитку и пригласил, наверное, это традиция, в гости. Пообещал познакомить с семьей. Он будет рад принять их с мужем в своем скромном доме. Она поблагодарила и поднялась в пустой автобус. Голова шла кругом. Просто жара. Еще этот сон. Не было ничего, просто воображение сыграло с ней злую шутку, не могла она всего этого раньше видеть. Не в этой жизни…

Веселая компания «большого стола» погрузилась в автобус. Сумерки спускались на землю, пропал из виду узкий вход в ущелье, ведущее в Розовый город, о существовании которого теперь можно было только догадываться. День закончился.

У дверей отеля Алекс попрощалась, поблагодарила всех и никого в отдельности за приятно проведенное время. Надо было еще раз сказать «спасибо» Нику, но не хотела даже смотреть в сторону сладкой парочки, шептавшейся за ее спиной всю обратную дорогу. Номер отеля показался раем. Сбросила грязную мятую одежду и забралась в наполненную прохладной водой ванну под звуки «Шахерезады».

Утро – яркое до боли в глазах. Те же люди. Компания за «большим столом» завтракает уже долго, судя по ленивым позам. У Сомовых вид злоупотребивших вечерними коктейлями. Масик и Варвара заняли столик рядом с «большим столом», спиной к морю. Позади, как опахало над их головами, колышутся листья пальмы в большом узорном горшке.

– Доброе утро!

Сомов взмахнул рукой в ответ и скривился.

– Как проводишь время? – с мукой на лице проскрипела Варвара и сделала большой глоток апельсинового сока. Ее руки дрожали.

– Прекрасно, спасибо.

На самом деле отвратительно. Ей снился древний город. Выбитые в скалах колонны храмов и усыпальниц казались колоссами, созданными великанами. Истерзанные непогодой кручи, красные как кровь жертвенные камни, шуршащий песок, словно отголосок полета джиннов, построивших этот Розовый город, чудо, которое могло быть тем самым Эдемом. Во сне она верила. Как и в то, что все это уже было и она вернулась. Душа болела, было тяжело дышать от тоски, которая вдруг пронзила грудь, хотелось завыть, как дикий зверь, но голос больше не подчинялся, как и застывшее тело, будто скованное ледяными водами.

– Ты не выглядишь отдохнувшей. Круги под глазами… Ну что, опять в горы? – Сомова помахала кому-то из компании «большого стола». Ее почти приняли.

– Нет, на пляж. Буду лежать целый день.

– И это правильно, – одобрил Сомов, с удовольствием поедая рыбу, полезную его ослабленному трудами организму, и обильно запивая завтрак напитком из большого графина.

Алекс пожаловалась на боль в глазах от солнечного света.

Ник увидел ее, направляясь к выходу. Как всегда, спряталась в самом дальнем углу. Сосредоточенно читает книгу, пьет мелкими глотками кофе из чашки, держа ее в тонкой загорелой руке.

– Доброе утро.

Алекс сняла очки, подняла глаза. Очередное подтверждение его теории: на его месте может оказаться кто угодно, она точно так же ответит легким наклоном головы и вежливой, ничего не значащей улыбкой. Задело. Почувствовал, как забилось сердце и кровь прилила к лицу. Варвара, накануне за ужином, не скрывая зависти, рассказывала, что Алекс назло укатила одна, а дома, между прочим, остались больная свекровь, ребенок и расстроенный муж, теперь безуспешно пытающийся дозвониться, но Алекс, как всегда, показывает характер и всех игнорирует. Не секрет, характер у нее тот еще… Он пошел к выходу, почему-то зная, что никто не провожает его взглядом.

Один день из жизни отдыхающих: солнце, слепящая морская гладь, белые шезлонги, крем для загара, песок на липкой коже, смех, звук мотора, запах бензина и так далее до самого вечера. Алекс не открывала глаза, игнорировала все звуки, отгородившись от мира ракушками плеера и темными очками. Как в космосе. Все нереально. Сомова попыталась втянуть ее в обсуждение соседей, но безрезультатно.

– Ты без своего Климова совершенно потерялась, дорогая, – обиженно заявила она, постучав пальчиком по плечу.

Ничего она не потерялась, просто спряталась и не хочет, чтобы кто-нибудь нашел. Надо уходить в горы. Или в пустыню.

Варвара с недовольным лицом оглядела пляж. Назревает дежурная ссора с Масиком, решила Алекс и предложила сердитой Сомовой:

– Может, пойдем поплаваем?

Варвара дернула плечиком и уединилась в своем шатре.

На дальнем причале Алекс села на край, даже поболтала, как ребенок, ногами в воде, полюбовалась на серебристые стайки летучих рыбок. Отпуск пролетит – не заметишь. Скоро наденет теплый плащ, будет отчаянно мерзнуть, прятаться от противного моросящего дождя под огромным зонтом и до самого лета включать отопление и подогрев сидений в машине.

Она спокойно плавала вдоль берега, аккуратно держа голову над водой. Доплыв до лестницы причала, ухватилась за перила. Ник, говоривший с человеком, который отцеплял для него гидроцикл, присел на корточки и протянул руку. Алекс поднялась по лесенке, поблагодарила и пошла в сторону шезлонгов.

Лишь на мгновение горячей от солнца кожей он почувствовал прикосновение ее прохладной руки. Сжал ладонь, пытаясь унять непроходящую дрожь.

– Давайте покатаемся на водных мотоциклах, – предложила Варвара, как только Алекс вернулась к Сомовым. – Алекс, ты как?

– Нет, Варь, это не мое. – Она ни за что не вернется обратно на причал. Легла под зонт и закрыла глаза. Сердце колотилось как сумасшедшее.

– Мась, я хочу кататься, – не унималась Варвара.

– Не говори глупостей, – одернул жену Сомов. – Я не полезу в воду. Шкура до сих пор болит!

Масик весь день сидел довольный в тенечке, замотанный, как мумия, в простыню, и пил графинами чем-то разбавленный мятный чай, судя по его осоловевшему взгляду и потному красному лицу. «Какие водные мотоциклы, катера, лыжи и парашюты?» – бормотал он, наполняя стакан. Варвара рассердилась, затопала, но Сомов только пожал плечами: с бабами никогда сладу нет и леший их всех разберет.

Компания «большого стола» погрузилась в моторную лодку и отчалила от берега. Варвара стала похожа на обиженного ребенка, готового зареветь в любой момент, потому что до пляжа долетали крики и хохот катающихся, а вдоль берега проносились скутеры, поднимая стену брызг. Кто-то взмыл в небо на цветном парашюте, прикрепленном к катеру. Варвара долго смотрела на веселье, путь к которому был для нее закрыт, потом повернулась со злостью к мужу:

– Я тебе этого никогда не прощу!

Сомов сладко спал, похрапывая, но стакан из рук не выпустил. Варвара швырнула в мужа скомканное полотенце, завернулась в парео и потопала решительной походкой, насколько это было возможно, по песку в башмачках на платформе в сторону входа в отель. Сомов проснулся, с недоумением стряхнул с себя полотенце, заглянул в опустевший стакан, помахал человеку в униформе и постучал пальцем по пустому графину, а потом, кряхтя, повернулся к Алекс:

– Вот скажи, чего ей не хватает? Казалось бы, все есть. И даже больше, а она вечно куда-то рвется. Сядь, насладись тишиной.

Алекс с сомнением посмотрела вокруг. Народ веселится на воде, распугивая стайки летающих рыбок, выхлоп серого газа от водного транспорта тянет в сторону пляжа.

– Знаешь, я тоже пойду в номер, что-то голова разболелась.

– Неудивительно, от такого грохота! – возмутился Масик-мумия, наливая до краев в стакан принесенный «чай».

Она собрала вещи и отправилась вслед за Варварой. Сомова сидела, закинув ножку на ножку, на террасе и лениво отпивала оранжевую жидкость из большого бокала через трубочку, украшенную гофрированной юбкой. Зонтик из разноцветной фольги закрывал пол-лица, когда она подносила стакан к губам. Варвара делала все томно, красиво, как будто представляет себя в окружении завороженной публики.

– Посиди со мной, иначе я от тоски с ума сойду. Масик меня в гроб вгонит! Сядет вечно на толстый зад, домкратом не поднимешь. – Варвара закипала на глазах. – Ну скажи, разве так можно? Вот тебе хорошо: сказала свое слово и уехала, когда надоело. Если нет детей, можно делать, что хочешь…

Варвара не думает, ей не нужно. Да, у Алекс нет детей, как, впрочем, и дома. Она у Егора как в гостях: пара чемоданов и машина в гараже. Не сложилось, не стало родным, не появилось желание плодиться и размножаться. Еще пара деток, похожих на Кристину, – спасибо, увольте. Алекс живет будто не по-настоящему, проездом, поэтому нет ни собак, ни семейных обедов по воскресеньям. Только пьяные застолья. Она до сих пор не поняла, как умудрилась выйти замуж за Егора. Наверное, просто время пришло и надо было начинать «жить как все». Вот и получилось как у всех: пришел домой – и ладно, молчит – замечательно. О чем говорить? Выслушивать, как он ругает безмозглых партнеров, безграмотных машинисток, бухгалтеров, не умеющих считать, менеджеров, не умеющих… Одним словом, никто ничего не умеет. Он один в поле воин…

А Варвара продолжала вдохновенно ругать мужа. Ах, как ей хочется покоя! И Варваре тоже?

Алекс посидела некоторое время рядом, покачала сочувственно головой, а потом сбежала, сославшись на страшную головную боль, зная, что вечером «подруга» возьмет реванш.

Звякнул лифт, двери открылись – навстречу Алекс выпорхнула улыбающаяся плотоядно-красными губами Сомова, следом неуверенной походкой вышел розовый Мася. Варвара тут же принялась выговаривать Алекс: вечно пропадаешь куда-то, не можешь усидеть на одном месте, а ведь она, как настоящая подруга, дала честное слово Егору…

– Варя, я есть хочу, – с угрозой сказал Мася. – Долго мы еще тут стоять будем?

– Потерпи пять минут! – отмахнулась от него жена и продолжила свое: подруги, лучшие подруги, самые лучшие подруги…

Алекс кивала, соглашаясь, признавая все претензии Сомовой, и пообещала, что завтра точно никуда с места не сдвинется, тем более у нее с собой одно замечательное сочинение Овидия.

– Овидий? – насмешливо переспросил Ник, появившийся под руку с Диной.

– «Метаморфозы», – подтвердила Алекс, изобразив на лице подобие вежливой улыбки.

Компания «большого стола» в сборе. Варвара удовлетворенно кивнула и пошла впереди всех в ресторан.

Алекс, как всегда, заняла место с краю, подальше ото всех, напротив Сомовых.

Варвара трещала без умолку, жестикулируя и громко хохоча. Плотно поужинав, Масик предложил переместиться в бар, попытался встать, но тут же стал терять равновесие, взмахнул беспомощно руками, опрокинул несколько стаканов и сдался – упал в кресло и в мгновение ока уснул. Варвара болтала с барышнями, совершенно не обращая внимания на захрапевшего мужа.

Официанты пригласили гостей в бар и принялись ловко наводить порядок на разоренном столе. Все поднялись. Сомова привычным движением помогла мужу встать на ноги, ласково уговаривая его держаться, иначе отправит спать. Жалкое зрелище. Масик помахал рукой, отгоняя воображаемую муху, и поплелся к барной стойке. «Лучшая подруга» вцепилась Алекс в локоть.

– Ты же не оставишь меня одну? – пропела она, широко улыбаясь.

«Почему бы и нет»? – хотелось ответить Алекс. Разболелась голова. У нее всегда болит голова, когда стыдно за кого-то. Почему ей должно быть стыдно за чужого мужа? Из солидарности? Может, Варваре стоит из солидарности перестать втягивать ее в эти маленькие «неприятности» и поить своего мужа, страдающего жаждой, как верблюд в пустыне, в номере? Просто волочь любимого после ужина наверх и запирать подальше от всех? Но Варвара – «светская дама» и не может сидеть по вечерам в номере, как эти в «панамках, с толстыми задницами»…

– Побудь еще немного, пожалуйста!

Алекс покорно села на табурет у стойки, заказала безалкогольный коктейль, но тут же подскочила, собираясь уйти, как только Дина обняла Ника и поцеловала за ухом, размазывая губную помаду по белоснежному воротнику. Варвара невпопад засмеялась и скривила рот, когда подруга Ника попыталась сунуть узкую ладошку за ремень его брюк. Даже для Варвары Сомовой это было слишком.

– Не уходите, вечер в самом разгаре, – как-то странно сказал Ник, не обращая внимания на знойную красавицу, повисшую на его шее.

Борис резко оглянулся, брови его удивленно взлетели, когда Алекс пробормотала: «Не выходи из комнаты, не совершай ошибки»…

– Позвольте, я провожу, – предложил он, взяв Алекс под локоть.

– В этом нет необходимости.

– Только до лифта, – успокоил ее Борис.

– Конечно, – насмешливо сказал Ник, прищурившись. – Вас ждет Публий Овидий Назон, которому мы не можем составить конкуренцию.

Алекс давно не было так плохо…

В жизни есть какое-то постоянство: опять у Сомовых лица злоупотребивших накануне коктейлями, компания за «большим столом» весело проводит время с самого завтрака, не обращая внимания на любопытствующую публику, Алекс ищет возможность спрятаться от «друзей». Безрезультатно.

– Привет, – просипела Сомова, глядя на Алекс поверх огромных солнечных очков, закрывающих опухшие веки. По утрам ее голос совсем не похож на щебетание райской птички. – Как спалось?

– Замечательно.

– На пляж?

– Нет, в пустыню.

Какое счастье удрать куда угодно и с кем угодно от надоевших до смерти Сомовых, гостей отеля и присоединяющихся к ним почти на закате постояльцев на одну ночь. Путешественники, как с Discovery Channel, дымят сигарами, расположившись в шезлонгах у воды, шумят, словно одни на целом свете, и придают ускорения официантам, на зависть Варваре, одним взмахом руки.

Еще день на пляже или вечер в баре – и Алекс пойдет топиться.

– Я бы умер на жаре, – простонал Сомов и обвел тусклым взглядом террасу, выглядывая официанта.

– Хочу шампанского, – устало сказала Сомова.

– Я как раз этим занят, дорогая. Алекс?

– Нет, спасибо. – Алекс с удовольствием допила кофе.

День начался замечательно. Она никому не принадлежит, никто не может ею командовать. Единственное неудобство – компания «большого стола», но автобус на этот раз большой. Вежливое приветствие всем и никому в отдельности на родном языке. Могут отвечать, как хотят, или просто проигнорировать. Долгое копание в рюкзаке: солнечные очки – есть, крем для загара – есть, бедуинский платок из Петры – на месте, путеводитель – тоже и так далее, лишь бы не смотреть на дверь автобуса. Ну не может он ездить на все экскурсии!

Вчера на пляже Ник весело проводил время в обществе двух красоток, выглядел очень довольным и совершенно не реагировал на злые взгляды Дины и попытки Сомовой привлечь внимание к своей персоне.

Знакомый уже водитель Амир радостно сообщил: дорога не так утомительна, намного короче, чем в Петру, и закрыл дверь за последними пассажирами. Алекс смотрела в окно: какое тебе до него дело, ты же не Варвара. Она сама по себе, и ей никто не нужен. И он тоже. Откинулась на спинку сиденья и включила плеер, начиная день с Дайаной Кролл:

I walk a lonely road

The only one that I have ever known.

Don`t know where it goes,

But it`s home to me and I walk alone…

И все в том же духе два часа или около того. Автобус остановился, она открыла глаза, выключила музыку.

– …Лоуренс Аравийский назвал ее «Богоподобный гортанный простор».

«Ну конечно! Кто, кроме Ника, может так, между прочим, цитировать английского джентльмена!» – рассердилась Алекс. Соскочила со ступенек автобуса и пошла в сторону гор, на самом верху которых покачивали листьями пальмы – чудо среди голого песка, потрескавшихся скал, редких зеленых островков каких-то кустов, название которых мучительно пыталась вспомнить, лишь бы не слышать этот голос, нагоняющий ее:

– Лоуренс Аравийский побывал здесь в 1917 году, во время восстания арабов против Османской империи…

– Не хотите послушать? – поинтересовался Борис, одарив ее улыбкой Чеширского кота. – Наш друг сегодня в ударе!

Алекс улыбнулась в ответ и пошла вслед за группой туристов. Все кинулись фотографироваться, корчить смешные физиономии рядом с губастым верблюдом, равнодушно стоящим у выдолбленной из большого камня поилки с мутной водой.

Пассажиров автобуса разделили на группы и пригласили занять места в белых стареньких джипах, обещая незабываемые впечатления всем участникам сафари-тура.

Машина подпрыгивала, рыча, неслась по красным просторам. Водитель-гид рассказывал с гордостью: наша пустыня похожа на Марс, поэтому именно здесь снимали «Красную планету». Парочка на заднем сиденье восторженно обменивалась впечатлениями, постоянно восклицая: «Посмотри направо, налево, а это, там, видишь». Хотелось сказать: «Насладитесь тишиной, люди! Через пару недель вернетесь в свои города, где нет ни покоя, ни умиротворения, только вечная погоня за чем-то и нехватка времени».

Водитель остановил джип у подножия скал и помог Алекс выйти из машины.

– Скала Мост, – сообщил он коротко и остался стоять чуть в стороне. Невысокий, щуплый, пол-лица закрыто темными очками, заросшие черной густой щетиной впалые щеки, белая длинная, ниже колен, рубаха и жилет, как у фотографа, с многочисленными кармашками. – Мадам желает подняться на скалу?

– Мадам желает, – кивнула Алекс.

Скинув кожаные туфли без задников, водитель ловко вскарабкался по гладкому, почти крутому склону наверх, махнул рукой: присоединяйтесь. Осторожно цепляясь за едва заметные выступы и углубления в песчанике, она забралась следом на «крышу» высокой скалы, похожую на гигантскую арку среди пустыни.

Молодой человек снизу с восторгом фотографировал подругу, охотно позировавшую на фоне красных песков. Ходил туда-сюда, громко подбадривая ее: «Людочка, улыбнись! Еще! Вот, хорошо! Прекрасно!»

Бескрайняя пустыня, песчаные скалы с мягкими округлыми контурами, похожие на опрокинутые глиняные горшки; экскурсионные джипы далеко на барханах, как игрушечные машинки среди песков.

Она вдохнула полной грудью горячий воздух, заслоняя рукой глаза от палящего солнца, уже привычным жестом поправила черно-белый платок и закрыла нижнюю часть лица. Бедуин одобрительно закивал. На самом краю плоского камня села, обхватив согнутые колени, отвернулась ото всех. Просидеть бы так вечность, мелькнуло уже знакомое желание. Пустыня поглотила все звуки, даже белые автомобили с туристами ныряли среди песков бесшумно. Ее, как всякого чужака, не пустят дальше этого кусочка пустыни, исчерченного следами колес, туда, в самое сердце, где обитают лишь хозяева черных палаток. Они навьючат своих верблюдов, снимутся с места и завтра от лагеря не останется ни следа. Песок занесет стоянку. Песок спрячет все. Пойдут неспешно по древним караванным тропам, сделают привал у источников, найденных еще древними набатеями.

– Тихо, – сказал бедуин.

– Спокойно, – зачарованно глядя вдаль, добавила Алекс.

– Мадам. – Он указал пальцем в сторону приближающейся колонны автомобилей, огляделся, разыскивая пару туристов из их группы.

Из первого джипа выскочил рассерженный Ник, Дина пыталась схватить его за руку, удержать, что-то кричала вслед. Он зашагал в сторону «арки». Алекс больше не видела их из-за толпы пожилых немок, высыпавших из подъехавших внедорожников.

Водитель недолго смотрел на громко гогочущих немок, одетых в майки без рукавов, шорты и тяжелые походные ботинки, сказал «пора» и заскользил, как лыжник, на пятках вниз. Вот так легко? Засомневалась, что сможет столь же легко и изящно спуститься.

– Осторожно, осторожно, – подбадривал бедуин.

Алекс заскользила вниз по крутому откосу, боясь просто упасть лицом вниз, вжалась спиной в горячий крошащийся камень, раскинула руки, чувствуя, как начинает тянуть под мышками. Зажмурившись от напряжения, перевела дыхание, собираясь с силами, и услышала снизу:

– Спускайтесь, я подхвачу.

«Надо же, как вовремя», – подумала с досадой. «Спаситель» с лицом темнее ночи стоял наготове. Она, как могла, притормаживала пятками, цепляясь ногтями за уступы. Сейчас прямо в протянутые руки и приземлится!

– Почти внизу!

Ей оставалось только криво улыбаться, ощущая, как дрожат мышцы.

Потянул за щиколотки вниз. Воздух колебался, вибрировал, ветер шуршал в песках, хрустели камушки под ногами удаляющегося бедуина. Прижал к груди, закрывая собой обжигавшее песок солнце и красные горы вдалеке, крепко удерживал одной рукой за затылок, касаясь подбородком виска. Замер, почти не дышал. Стоит только пошевелиться, все исчезнет: и этот песок, и эти слегка приоткрытые губы, и эти руки… «Отчего кажется, что я знаю ее?» – мелькнуло в голове.

Она закрыла глаза, вдыхая его запах, чувствуя удары сердца и дрожь ладоней, смотрела на капельку пота, стекавшую по загорелой шее на грудь, под расстегнутый ворот рубашки. Онемела. Едва удержалась от желания провести кончиками пальцев по шершавой от песка щеке, коснуться сухих горячих губ, упрямого подбородка. Вместо этого громко втянула воздух и зажмурилась еще сильнее.

Пожилые немки, остановившиеся совсем близко, захохотали, широко раскрывая рты, и захлопали себя по ляжкам. Ник опустил руки.

– Спасибо, – произнесла едва слышно, отвернулась, положила руку на грудь, пытаясь успокоиться. Когда обернулась, его уже не было рядом. Стыдно, неловко, больно…

Ник взобрался на скалу и сверху смотрел, как Алекс идет с опущенной головой прочь.

На стоянке Алекс столкнулась с Дианой, и не надо обладать большим воображением, чтобы угадать те гадкие слова, что хотела прокричать подруга Ника ей в лицо.

– Привет, – сказал Борис, идя навстречу. – Мы потеряли нашего неугомонного Ника…

Дина фыркнула, Алекс пожала плечами, пошла к машине, чувствуя за спиной взгляды друзей Ника. Каждое движение давалось с трудом. Как во сне, когда за тобой кто-то гонится, а ноги не слушаются. Вот и сейчас такое ощущение, что не может даже пошевелиться. Как предчувствие беды. Горы показались чужими, неуютными, жуткими.

– Хотите воды? – предложил водитель джипа, протягивая бутылку. Сделала глоток теплой воды, потом еще, несколько раз глубоко вдохнула, чтобы успокоиться, и снова услышала знакомый голос.

– Найдется свободное место? – Ник обращался к ее водителю. – Там очень шумно, – для пущей убедительности кивнул в сторону туристок преклонного возраста.

Загорелые дамы в шортах, с морщинистыми шеями и коленями, обступили со всех сторон вежливо улыбающегося мужчину в длинном полосатом одеянии с палестинским платком на голове и предлагали сделать им скидку за экскурсию.

Во всех путеводителях черным по белому: скромнее, скромнее не помешает. Алекс удивлялась неуважению к чужим обычаям, ее почему-то оскорбляло поведение дам из «цивилизованного» общества.

Ник, словно услышав ее внутреннее возмущение, произнес тихо:

– Это потому, что в прежней жизни вы, вероятно, были бедуинской женщиной.

– Или набатейской, – предположила Алекс. – Что вы здесь делаете? – И чуть не добавила: ваша подруга, кажется, готова выцарапать мне глаза.

– Я поеду с вами, если не возражаете.

Она нахмурилась: еще как возражает, но кто ее спросит!

Ник прочел по лицу Алекс колкости, которые она собиралась сказать, но просто проигнорировал ее сердитую мину. Он хотел быть рядом. И все тут. И не надо искать причину, задавать вопросы, ответы на которые он сам не знает.

Бедуин насобирал зеленых побегов низко растущего кустарника, растолок на плоском камне и, сказав коротко: «Бедуинское мыло», положил жидкую кашицу Алекс на ладони, налил из бутылки воды. Алекс послушно вымыла руки. Ладони приятно скрипели от чистоты.

– Пора. – Водитель обратился только к «мадам» и сел за руль.

Ник, придерживая ее под локоть, помог подняться в салон.

Джип скрежетал, подскакивая на кочках.

– Если машина сломается, мы можем потеряться в песках? – с неподдельным ужасом спросила девушка.

– Нет, не сломается… – ответил водитель.

– Почтенные дамы, едущие следом, так расшумятся, что нас непременно найдут и с превеликим удовольствием выпроводят отсюда, – пообещал Ник.

Алекс украдкой посмотрела в его сторону. Угрюмый, странный. Морщинки от крыльев носа до опущенных уголков рта, «гусиные лапки» у глаз, спадающая на лоб прядь черных волос. Почувствовал ее взгляд, посмотрел спокойно, холодно, убрал со лба волосы пальцами, как гребенкой. Алекс завороженно следила за его рукой.

Джипы растянулись длинной вереницей вдоль скал.

– Наскальные рисунки, – сообщил снова коротко водитель. Девушка захлопала в ладоши, засуетилась. Ник поморщился и соскочил с подножки автомобиля, направился к латкам торговцев «древностями». Алекс же застыла от восторга перед скалой, похожей на профиль человека, и совершенно не обращала внимания на предложения торговцев взглянуть на их товар. Ник придирчиво перебирал сувениры, торговался со стариком продавцом.

Борис, проходя мимо, похлопал друга по плечу:

– Как говорил незабвенный Низами:

Печаль моей любви меня в пустыни гонит,

И жизнь моя, увы, в песках несчастий тонет…

А ты твердишь: терпи! Я плачу и терплю,

Хоть знаю, что меня терпение хоронит…

– Ник, мы идем смотреть наскальные рисунки! Ты с нами? – спросила Дина.

– Конечно! Идите. Я догоню.

Алекс сделала несколько снимков на мобильный телефон, оглянулась:

– Это невероятно!

Он взял ее за руку, вытряхнул из кожаного кошелька медную монетку с едва различимым, покрытым зеленоватой патиной женским профилем.

– Ник, догоняй! – помахала Дина.

– Не вздумайте чистить, оставьте как есть, – сказал резко и, накинув рюкзак на спину, пошел к дожидающейся его у темного входа в пещеру Дине.

Алекс, как водится, даже не успела поблагодарить, просто побрела растерянная следом, зажав в горячей ладони его подарок.

Все перегрелись, заболели «пустынной» болезнью, размечтались, оторвавшись от земли, и заблудились в Лунной долине, мистическом городе столбов Иреме. Их заколдовали ифриты. Все очень-очень плохо. И чем дальше – тем хуже становится!

Ник струсил, испугался собственного порыва и остался с друзьями: смотрел наскальные рисунки, фотографировал барышень. Всю обратную дорогу в автобусе «спал» на заднем сиденье. Дина громко смеялась и кокетничала с Борисом.

Стол накрыт на троих.

– Ты, наверное, всю страну объездила вдоль и поперек, – констатировала Варвара. – Откуда только силы берутся?

Алекс промолчала. Ей, как выражается падчерица, лениво. Так покойно и безразлично.

– Мы едем нырять с аквалангом, – похвасталась Сомова.

– Хорошо вам провести время, – пожелала Алекс.

– А ты не с нами? – удивилась Варвара.

– Я под зонтик. С книжкой.

– Как знаешь, – обиделась Варвара.

«Бедная, потерянная Алекс», которую постоянно нужно опекать, остается на берегу. Она не торопилась с завтраком. Ребенка, каждое утро кричавшего, что не будет это есть, наконец уволокли на пляж, нахлобучив на его голову панамку; красотки подруги угрюмого Ника доели свои обезжиренные йогурты и фрукты; Сомов хлопнул себя по животу и, вероятно, отправился искать подходящий костюм аквалангиста. Тихо. Пусто. Хорошо.

– Варь, ты не опоздаешь?

– Поедем с нами, пожалуйста, – куда подевался надменный тон высокородной дамы Варвары. – Сомов не умеет нырять с аквалангом. Он опять надерется и… Ну, сама понимаешь… Ты ведь можешь книжку и на корабле почитать, и зонтик наверняка найдется. Поедем, пожалуйста. Я из-за него все время на пляже проторчала. Ничего не видела. Ну пожалуйста, – канючила Варвара.

– Я страдаю морской болезнью…

– Это же недалеко, отсюда видно! – обрадовалась она.

– Я не люблю большую воду.

– У них есть спасательный круг.

– Это утешает, спасибо. – На самом деле она очень хотела поехать.

Моторная лодка доставила их до яхты, покачивающейся рядом с похожим на корабль-призрак гигантским проржавевшим сухогрузом. Сомова, кажется, уже не так радовало предстоящее погружение.

– «Меня укусила акула, когда я стоял в океане. Но я оставался спокоен, терпел…» – напевала Алекс, наблюдая, как команда помогает Варваре и ее друзьям.

Экзотическая птичка Варвара щебетала, звенела цепочкой из золотых монеток, опоясывающих тонкую талию, взмахивала ручками и постоянно смеялась. Сомов лег в теньке на шезлонг и захрапел. Все дружно прыгнули в воду, даже Варвара, нацепив маску, в сопровождении матроса плюхнулась в воду и зашлепала ластами прочь от яхты. Без акваланга…

Но хватит! Завыла сирена.

И мы быстро прыгаем в воду.

Мы жить не привыкли на суше,

Мы любим нырять и купаться…

Алекс подошла к краю. От одного только вида темной воды стало страшно.

– Мадам не войдет в воду? – спросил оставшийся на палубе матрос.

Какая там вода! Она – сухопутное существо. Ей бы горы или пустыни. Ей бы облака, небо, а не эту темную страшную воду. Спасибо. Нет, плавать она, конечно, умеет…

Преподаватель физвоспитания на кафедре рассказывал коллегам, что такой паники, как у студентки Артыновой, в жизни не видел. Спросил даже, не тонула ли она случайно в детстве. Нет, определенно нет.

Две пары, сидя на краю бассейна, Алекс бормотала, что утонет, и даже пояс с веревочкой и шест не помогут. Но отличницы никогда не сдаются. Она поплыла, а физкультурник гордо расправил плечи: какой успех.

– Что там? – спросила Алекс у матроса.

– Затопленный корабль.

– Во время войны? – ужаснулась она. – И жертвы были?

– Нет, – засмеялся матрос, – просто затопили старый сухогруз, аттракцион для туристов. Хотите посмотреть?

– Хочу и не хочу.

– Не бойтесь, я подстрахую.

Он помог Алекс облачиться в черный короткий гидрокостюм, поправил ласты, проверил маску, надел, как на маленького ребенка, спасательный круг и прыгнул, а потом уже из воды протянул руку. Ей было страшно, но сказала себе: «Гоп, прыгай, дорогая, ведь никто не заставлял. Если утонешь, останешься здесь навсегда в окружении гор и песков».

Толщину глубокой воды, как нити, прорезали солнечные лучи. На дне на боку лежал огромный корабль. Ей казалось, что сейчас непременно должны появиться акулы – и фигурки аквалангистов в панике замечутся, рванут на поверхность, но все было спокойно, только кровь глухо билась в ушах, из-за паники каждый вздох давался с трудом. Хотелось сорвать маску, глотнуть воздуха, оказаться на палубе, еще лучше – на берегу. Мимо проплывали редкие рыбы. Куда подевались морские обитатели? Их, наверное, отпугнул ее глупый вид. Она «парила» на веревочке, привязанной к спасательному кругу, как студентка-первокурсница в бассейне на занятиях физкультурой.

Ее благополучно выловили, похвалили за храбрость. Мы не только коня на скаку остановим…

Яхта переместилась ближе к берегу и пришвартовалась у рифа, на мелководье. Алекс сидела на краю, болтала ногами в ластах, разгоняя летающих рыбок. До берега рукой подать, а с ластами можно плыть легко и изящно, даже у нее получится. Скользнула в воду, проплыв до середины пути к берегу, почувствовала, как касается ластами кораллов. Приходилось постоянно петлять, пробираясь сквозь колючие «заросли». Вокруг, как в рекламе телевизоров, резвились разноцветные рыбешки.

– У вас скоро хвост отрастет. Русалочий.

От неожиданности Алекс дернулась, заболтала беспорядочно руками и ногами, пытаясь принять горизонтальное положение, сорвала маску, глубоко вдохнула воздух.

– Пора обедать, – сказал Ник. – Народ проголодался. – И, не оглядываясь, поплыл обратно.

Почему ей так надежно с ним? А то, что он постоянно сердится, не особенно заботит и пугает. Даже злой, сначала спасет, а уже потом станет недовольно отворачиваться, игнорируя ее попытки поблагодарить.

Он выбрался первым на палубу, вытянул Алекс из воды. Матрос сказал: «Мадам прекрасно плавает» – и широко улыбнулся.

– Еще один поклонник, – констатировал раздраженно Ник.

– Только Варваре не рассказывайте, – с деланным ужасом попросила Алекс и тут же отвернулась: «Да, конечно, можешь злиться, ехидничать в мой адрес, но я не Сомова и не влюбленная в тебя, как кошка, Диана».

Сняла маску, болтающуюся на шее, аккуратно положила на скамейку, отвернулась, прячась от его тяжелого взгляда из-под нахмуренных бровей. Взрослая, серьезная, умная, какая там еще, а поджилки трясутся. Расклеилась, как кисейная барышня, готова в обморок упасть.

– Что же ты!.. – в сердцах воскликнул Ник, резко схватив ее за локоть. Алекс испуганно посмотрела на руку и виновато, как ее падчерица, пробормотала, что это просто царапина. Он отправил матроса за аптечкой, бесцеремонно усадил ее на скамейку, снял, как с ребенка, ласты и гидрокостюм.

Ей было нехорошо, страшно оттого, что все в нем так знакомо: и поворот головы, и нервное подергивание шрама на левой щеке, и спадающие на глаза мокрые волосы. Что происходит?

– Это просто царапина, – повторила Алекс, пытаясь избавиться от его опеки.

– Сиди спокойно, – приказал Ник сердито, при этом аккуратно, ей показалось – нежно, вытирая ее мокрые волосы.

Он чувствовал: дрожала как осиновый лист, следила за его движениями, поджав губы, весь ее вид говорил, нет, кричал: отстань, не прикасайся ко мне.

Матрос принес коробку с красным крестом на крышке, поставил на скамейку и отошел в сторону.

– Помощь нужна? – поинтересовался Борис, но, встретившись с ним взглядом, развернул за плечи любопытных барышень и повел обратно.

Ник молча накинул Алекс на плечи полотенце и стал сосредоточенно обрабатывать порезы. Она смотрела на склоненную голову, видела сжатые губы и глубокую складку между бровями, седую прядку за левым ухом.

– Отвернись, – произнес почти грубо, промокнул в последний раз царапины, приклеил пластырь и внимательно осмотрел свою работу. – Немного поболит, – сказал уже мягче и поднялся, – но жить будешь. И…

– И да, я знаю, в воду – ни ногой, – как можно спокойнее ответила она. – Спасибо большое.

– Пожалуйста.

Ник резко развернулся и пошел на корму, к накрытому под навесом столу.

– И незачем рычать на меня, – пробормотала Алекс дрожащим от обиды голосом, огляделась по сторонам, вдруг испугавшись подозрительной Варвары. Но той было не до подруги, она рассказывала, как ее испугал вынырнувший Олег. Все смеялись. Варвара легко передвигалась по палубе в кокетливых башмачках на платформе, на талии красовался поясок из золотых монеток, словно из медалек, демонстрирующих ее победы.

Алекс натянула на мокрый купальник хлопковое платье и села на свободное место с краю стола.

– Кажется, ты обгорела, дорогая, – заметила Сомова.

– Может быть, – беспечно пожала плечами Алекс и выпила залпом бокал вина, предложенного матросом.

– Осторожно, заболеете, – предупредил матрос. – Лучше съешьте чего-нибудь.

– Послушайте знающего человека, – посоветовал насмешливо Ник и тут же пожалел. Она сидела на краю такая обиженная, одинокая, смотрела на берег: того и гляди, бросится в воду и вернется вплавь на берег. Еще этот здоровый усатый парень крутится вокруг, млеет и улыбается. Он готов был сорваться с места, схватить ее за шиворот и затолкать в каюту. Еще Варвара со своими историями…

Алекс протянула пустой бокал матросу.

Варвара уселась между Масиком и Ником. Чувствовала себя в своей стихии. Вот уж никто и никогда не сдастся, не спасует: улыбается широко, спину держит ровно, словно зажала под мышками по книжке, а третью положила на макушку. Даже под платьем носит поясок, чтобы талия казалась тоньше.

Солнце клонилось к закату, волны покачивали яхту, плескались о борта. Алекс спустилась в душную каюту. Поежилась – лихорадило.

– Ты все-таки обгорела, – констатировала Сомова, заглянув в каюту. – Это очень опасно. Хотя с твоей кожей…

«Просто уйди! Ты прекрасна, спору нет. Возвращайся на палубу, покажи во всей красе свое великолепное тело», – подумала Алекс, кисло улыбнулась и спряталась за солнечными очками.

– Будешь болеть вечером, – не отставала Варвара.

– Буду. Варя, я хочу на берег. Попрощайся за меня, пожалуйста.

– Кто тебя держит, – дернула плечами Варвара и вышла, пробормотав: – Была бы честь предложена…

Сомова хохотала на палубе громче всех, Борис декламировал Низами, откупоривая новую бутылку:

О виночерпий, наполняй бокал,

Налей вина, чтоб дух мой воссиял.

Блаженный ток в крови моей бурлит,

Лаская душу, сердце обновит.

Компания замечательно проводила время, можно отправляться в обратный путь. Через четверть часа Алекс была на пирсе, матрос отсалютовал и лихо развернул моторную лодку в сторону яхты. Алекс помахала ему на прощание, в последний раз взглянула на слепящие волны, лениво покачивающие яхту, и отправилась в отель. Никто не заметил, как она сбежала. Одинокая потерянная песчинка.

Ник проследил за вернувшимся матросом. Итак, его русалка не отправилась кататься с черноглазым матросом, а просто сбежала. Как всегда. И с чего он взял, что сбежала? Ее вечно приходится куда-то насильно тащить. Она уходит, как только надоест. Вот теперь наскучила прогулка на яхте, устала от их общества – отправилась отдыхать, даже не попрощавшись.

Незадолго до ужина ей позвонила Сомова. Свое приветствие начала с упреков, что нормальные люди так не поступают, даже если будут истекать кровью… Потом сменила гнев на милость и похвасталась:

– А мы собрались в город. Там есть ресторан, где подают спиртное.

– Здорово. Рада за вас. Хорошего вечера.

Оскорбленная Сомова невнятно пожелала приятных сновидений и отключилась. Алекс намазалась кремом с головы до пят и провалилась в сон. Солнце просто сделало свое дело, она ни о чем и ни о ком не думала.

Ник остановился у ее двери. Тихо. Алекс с ними неинтересно, даже не скрывает этого. Не капризничает, не кокетничает, разговаривает тихо, смотрит открыто, слегка прищурившись, и никогда не смеется. Сомова в подпитии становится злой, болтливой, постоянно говорит про Алекс, ей не дают покоя личная жизнь, внешний вид, происхождение «подруги». «Детдомовские сиротки по определению не могут быть из хороших семей, – заметила как-то Варвара. – Отсюда и комплексы, не дающие возможности просто и естественно вести себя в обществе. Притащила с собой чемодан книг и умничает».

Потоптался под дверью в нерешительности и пошел к лестнице. У него тоже комплексы. И принципы. Он никогда не заводил романов с замужними женщинами. Но эта женщина застряла занозой в голове. А Борис пообещал: «Как только «очаруешь» мисс Совершенство, станет неинтересно, и страсть моментально потухнет. Это же просто курортный роман!»

Алекс спустилась к ужину. Не успели двери лифта распахнуться, услышала громкий смех Варвары. Она тут же развернулась и нажала на кнопку первого этажа. Только теплой компании «большого стола» не хватало, пошлых анекдотов и глупых шуток Сомова, высокомерных девиц, капризных детей и прочего и прочего. А ведь так хорошо и безмятежно было весь день. Еще ранним утром компания отправилась на экскурсию, прихватив Варвару. Довольная Сомова похвасталась, что специально только для нее оставили место в автобусе и поэтому не может взять с собой подругу. Наказав приглядывать за мужем, усвистала, как сказал с облегчением Масик, на культурное мероприятие.

Масик вел себя смирно, пил свой холодный «чай», покорно съел заказанный Алекс ланч и удалился в номер отдыхать. Без посторонней помощи. Алекс с чувством выполненного долга ушла в город, где посетила археологический музей, накупила сувениров, отправила пару открыток друзьям и коллегам. Спокойно. Никто не украл, не утащил в горы. Люди улыбались, молодые мужчины провожали любопытными взглядами. Совсем нестрашно.

Алекс посмотрела с террасы вниз. За длинными столами, накрытыми у самой кромки воды, местные жители праздновали пышную свадьбу. Спустилась по боковой лестнице в ресторан на пляже, освещенный тусклыми светильниками. Сомовы сюда еще не добрались. Слишком тихо. Устроилась в углу пустого зала, сделала заказ. Вскоре появились Ник и Дина, заняли столик ближе к морю. От собственной глупости даже застонала. Задачка для первоклашек: в отеле два ресторана, один – на пятом этаже, где сейчас веселится Сомова, другой – на пляже, в каком ресторане наибольшая вероятность встретить сладкую парочку в поисках уединения?

Какое-то время они мирно сидели, изучая меню, Дина что-то говорила, все больше раздражаясь, потом, не выдержав, швырнула в Ника скомканной салфеткой и вскочила. Ник удержал ее, усадил на место и стал что-то спокойно объяснять, держа за руку. Дина как-то обмякла, поникла головой.

Как в замочную скважину шпионит! Огляделась по сторонам. Куда бежать? Выйти сейчас и сказать: «Добрый вечер, я совсем не собиралась за вами подглядывать, но так получилось»? Раскрыла книгу и углубилась в чтение. Ее всегда учили, что читать за едой – вредно, но, оказалось, гораздо полезнее, чем смотреть подобное немое кино.

Ник оглянулся и увидел Алекс, внимательно читающую толстую книгу, вероятно Овидия. Сколько она уже там сидит с видом неприсутствия? Дина только перестала обвинять его во внимании к этой, и вот она собственной персоной: сидит и «читает» в полумраке ресторана. Стоит его подруге заметить ее – начнется все с первой цифры: «Куда ни пойдешь, она везде, куда ни поедешь, она в автобусе, ты уехал с ней, бросив меня одну в пустыне, ты постоянно лезешь ей на глаза, да что ты в ней нашел!..» Если он бы знал! Просто тревожно, если не рядом, словно она – близнец, половинка, которую наконец встретил и теперь чувствуешь себя одиноким без нее. Дине не понять, он и сам ничего уже не понимает. Поднялся из-за стола и протянул Дине руку: