Читать книгу Письма к мечте. Эпистолярная романика в трех частях - Кира Бородулина - Страница 3

Опять наваливается темнота, и портится настроение, как подумаю… хочется большой и чистой любви для маленькой меня. Хотя бы ненадолго. Мне кажется, больше десяти лет мир не простоит, а через три года вообще катавасия начнется. И это не связано с близящимся днем рождения и привычкой все видеть в черном цвете. И не в том дело, что нет больше чувства «вся жизнь впереди». Какой там, двадцать восемь скоро. Не кажется, что на мою долю уже выпало достаточно счастья и ничего хорошего со мной не произойдет. Не помню я, что уж такого выдающегося и счастливого на мою долю выпало. Вот и жду все чего-то – когда-нибудь должно оно выпасть?! Когда же? Если небо свернется, как свиток, и луна не даст света своего.

Я вам еще позвоню! Козел! Ненавижу. Разве из-за одного невыполненного обещания семилетней давности я должна чувствовать себя никому ненужной? Ничего я никому не должна. Не страдаю больше манией сделать из себя красотку – тренироваться нет сил и времени, да и похудела, так что все меня теперь устраивает.

Если появится кто-то, кто полюбит, он меня оценит… как залежавшийся на полке товар, а я так захочу перемен, что польщусь на первого встречного, способного оценить. Хоть кто-то, спасибо. Полюблю за его любовь ко мне, тоже оценю. Это должно все объяснять, радовать и воодушевлять? Противно от таких сентенций, лучше уж всю жизнь одной. Причем совсем – не только без второй половины. Без друзей тоже. Мы так безнадежно отстали от жизней друг друга, что вернуться невозможно, и неинтересным будет это возвращение. Из универа – две. С одной раньше виделись раз в неделю, потом раз в две, раз в месяц, а теперь и вовсе от случая к случаю, и я не скучаю, не желаю делать вид, что мне интересна ее выдуманная жизнь в интернете. Еще одно одиночество, вариант номер двести тридцать семь. По московской подруге скучаю – видимся раз в год, а то и реже, наговориться не можем. Ее сжирает и сжимает этот большой город, хотя никто не вынуждает – собственный выбор: c работы – в институт, на выставки и концерты, сессия при отсутствии отпуска, фехтование, бассейн, какие-то курсы, то финский, то бизнес. Одиночества она не ощущает – в такой гонке еле доползаешь до кровати.

Вижу его онлайн и чувствую – скоро психану, плюну на все и добавлю в друзья. Нормальная девушка уже давно бы это сделала, но не Амели. Я уже два года не могу нажать одну кнопку. Вспомнит ли он меня? Напишет ли что-нибудь? Что рассказать о своей жизни? Скажет, нарвался на монашку. Я боюсь – непонимания, неверия, богохульства. Все это убивает, оскорбляет, разочаровывает.

Нужен сигнал, что я нужен… у Гришковца сигнал от города. А мне нужен сигнал хоть от какого-то человека, не поглощенного собой настолько, что твое присутствие вызывает у него оскомину, хотя официально тебе рады. Была горстка людей, которые оценили твое беспонтовое поведение, но и тех надолго не хватило. В этом нет желания протянуть руку навстречу или понять твое состояние хоть немного. Мнительность не проницательность и распространяется только на нас. О других гадаем, но эти гадания ничего общего с реальностью, как правило, не имеют, и когда мы это поняли, повзрослев и отупев, гадать перестали, плюнули на все и покрылись коростой бесчувствия.

Для праведников – рай, для грешников – ад, а для тупых – грабли. Пойду и наступлю. Давно по башке не получала. Весна голову кружит, и каждый раз одна отговорка: вот причащусь, тогда посмотрим, на горячую голову ничего не надо предпринимать. Как причастишься – все до лампочки. Хоть щас умру и, слава Богу!