Читать книгу Хочу тебя в мужья - Кира Фарди - Страница 3

Глава 3

В полиции меня продержали несколько часов. Следователь сочувственно выслушал историю, записал показания, но на вопрос, получится ли поймать мошенников, развёл руками.

– Увы. Сколько уже таких случаев было! Дело, конечно, заведём, и даже банковских служащих опросим, но на многое не надейся. Если бы ты сразу обратился в полицию, ещё был бы шанс, а так… много времени прошло.

– Я и сам не знал, что такое случилось. Бабуля – тот ещё партизан.

– Не рассказала?

– Говорит, когда ее обрабатывали мошенники, даже не сомневалась, что беседовала с сотрудниками банка. Выложила как на духу все свои данные, ещё и паспорт на встречу с представителем принесла.

– Представитель, значит, был, – следователь быстро стучит по клавиатуре.

– Ну, да. Сидел за столиком в кабинке в маске и перчатках, как положено.

– В центральном офисе банка?

– Нет. В филиале на окраине где-то.

– Вот незадача! – следователь с досадой хлопает по пробелу. – А разве смс не приходили? Да и звонить должны были из банка.

– На рассылку внимания не обращала, сколько мы их получаем! Да и звонков с предложением кредита или карт тоже много. Бабуля на незнакомые номера не отвечает. Спохватилась, что совершила ошибку, только тогда, когда судебные приставы на дом нагрянули. Вот тут ее от шока инсульт и скрутил.

– Н-да… попал ты, парень, как кур во щи. Расхлебывать придется.

– А разве я против? Вот только никто меня слушать не захотел. Пришлось идти на экстренные меры. Я ведь только прошу заморозить ссуду, чтобы пени эти не капали. Неужели трудно пойти навстречу в такой малости?

– Сочувствую, но у банкиров своя правда. Ты того… держись. Может, получится выбить для тебя нужную бумажку.

После выяснения всех обстоятельств меня отпустили домой, но приписали штраф за мелкое хулиганство.

Что ж, штраф так штраф! К десяти миллионам долга прибавить несколько тысяч и выплатить, как раз плюнуть и растереть! Я и правда набираю в рот слюны и… оглядываюсь в поисках урны: не могу гадить в родном городе, не так воспитан.

Иду к остановке. Машину пришлось продать. И зря, даже часть процентов не сумел покрыть. На следующий день они снова выросли в геометрической прогрессии. Что на очереди? Квартира? Мои органы? Жизнь бабушки?

Нет, так дело не пойдёт!

      Сажусь на скамейку, глубоко вдыхаю весенний воздух, заполненный запахом юной зелени, и сразу лезу в карман за телефоном.

– Гошка, получилось?

– Почти, пока эта дурында блондинистая камеру не разбила своей башкой. Я чуть в штаны не наложил, когда увидел так близко ее лицо. Даже подумал, что укусить хочет.

– Эта может. Тяпнет так, что без носа или уха останешься.

– Старая дева небось. Давно ее никто не жамкал.

– Да кто с такой в постель ляжет. Б-р-р-р!

– Странно, – в голосе приятеля звучит сомнение. – Вроде бы не уродина. Вполне себе ничего… породистая… губки бантиком и фигурка классная.

– Не знаю, не разглядел.

Я, и правда, пытаюсь вспомнить лицо директрисы, но вижу перед собой гипсовую маску: на белой коже пламенеют огромные глаза, а большой красный рот уродливо кривится.

Все!

      Да и задача передо мной стояла другая. Надо было кровь из носу попасть на приём к президенту банка или к его заместителю, потому что их сотрудники сами решить мой вопрос отказывались. Пристально разглядывать нервных девиц не входило в мои планы.

– Что делать будем?

– Можешь запускать блог.

– Дэн, ты уверен?

– Абсолютно! Я не собираюсь возвращать деньги, которые не брал. Пусть пошевелятся и найдут мошенников.

– Погоди, а другого способа нет? Знаешь, стрим часто приводит к необратимым последствиям.

– Например?

– Народ может пойти окна банку бить или устроит пикет возле него. Мы в кутузку загремим как подстрекатели.

– Ты боишься?

– Нет…

Но в голосе Гошки звучит сомнение. Я его понимаю. Одно дело стримить по пустякам, и совсем другое нападать на власть, связанную с огромными деньгами.

– Я просто не представляю, что ещё могу придумать.

– А внешностью не хочешь козырнуть? Ты же у нас красавчик.

– В смысле?

– В прямом. На тебя все девки вешаются, а директриса, я тут пошарил по инету, – баба одинокая, вдруг тоже клюнет. Подмигни ей, сделай комплемент, глядишь – и растечется, как мёд, липкой лужицей.

Предложение, конечно, было так себе, но и подставлять Гошку не хотелось. Да и бабуля не переживет ещё один удар, если окажусь в тюрьме. А то, что во второй привод в полицию штрафом не отделаюсь, я не сомневался.

– Уговорил, подумаю.

– Лады, бро, – я слышу, как облегченно выдыхает друг. – А я ещё в прошлом семейки покопаюсь, может, найду за что зацепиться. Подходи, если не передумаешь, на интервью.

– Я светиться не хочу.

– Не ссы, бро! Лицо спрячу. Просто расскажешь свою историю. Главное, вызвать резонанс. Этот банк и его директриса у нас ещё попляшут! Мгновенно доверие народа потеряют. Пусть не смертельный шторм, но локальную бурю мы им организуем.

«Ага, бурю в стакане,» – хочется ответить мне, но молчу. Я благодарен Гошке за помощь. Мы с ним дружим с первого класса, и ни разу не было случая, чтобы он меня подвёл.

Но голос приятеля звучит так преувеличенно бодро, что настроение падает, начинаю сомневаться в затеянном.

Резкий гудок бьет по ушам, и я подпрыгиваю. Черт! Смотрю на часы: как раз время посещения в больнице. Сажусь в маршрутку, пробираюсь к окну и закрываю очками глаза, чтобы не слишком привлекать внимание девчонок. Сколько раз ловил их за рассматриванием моей персоны. У некоторых слишком активных особ даже удалял фото из телефона.

Я всей своей жизнью обязан бабуле. Она воспитывала меня одна. Родителей даже не помню, только улыбающиеся лица на старом снимке, которые не вызывают в душе никакого отклика. Они отправились в отпуск одни, оставив меня, четырехлетнего пацана, с бабушкой. Туристический автобус, в котором они спускались с гор, потерял управление и свалился в пропасть.

Для меня это просто история, но бабуля переживала смерть сына и невестки очень тяжело.

– Осиротели мы с тобой, Динь-Динь, – плакала она и исступлённо меня целовала. – Боже, как сложно выжить в этом мире!

Ничего, мы выжили, и даже прочно встали на ноги. Неунывающая бабуля успевала заниматься моим воспитанием и образованием, работала в трёх местах, а когда получила пенсию, обучилась копирайтингу и перешла на фриланс.

Я рос, совершенно не чувствуя недостатка любви и заботы, и даже выучился на архитектора, чего всегда хотел. Обожаю городские улицы. С детства рисовал картинки, как буду перестраивать и украшать площади и проспекты. А проектировать роскошные отели – мечта моей жизни, сколько себя ни помню. Вот только работа в заводском конструкторском бюро не даёт развернуться фантазии.

Наследства у меня нет. Молодые родители не успели обзавестись хозяйством. Мы с бабулей живем в хрущевской двушке на окраине Москвы, я даже жениться не могу: некуда привести невесту. Потому не завожу долгих отношений, знаю, что пока ничего не могу дать возлюбленной.

      А тут ещё и долг свалился на голову с неба. Вот и озверел от злосчастной судьбы. Встряхиваюсь: не время нюни распускать. Сначала навещу бабулю, а дальше… буду думать, как выживать в банковском серпентарии…

В лифте стационара делаю счастливое лицо. Захожу в палату с цветами и улыбкой во весь рот, счастливый, как начищенный пятак. Никто не скажет, что я только что побывал в полиции.

Реакция соседок предсказуема: они дружно охают, завидев меня.

– Ох, Ирина Васильевна! До чего же у тебя внук красивый! – говорит одна, пухлая брюнетка с кудряшками на голове.

– Парень, тебе бы моделью стать, – вторит ей другая, женщина лет сорока. – Вмиг все бабушкины проблемы решил бы.

Совет, возможно, хороший, вот только я в этот бизнес не стремлюсь. Выставлять себя на показ всему миру не хочу, что-то внутри сопротивляется такому повороту судьбы. Боюсь софитов, камер и людских глаз. Чувствую себя неуверенно и скованно, потею, бекаю и мекаю, словно баран, отвечая на вопросы.

– Так, девоньки! – закрывает рты соседкам бабуля. – Не сглазьте мне парня! Ишь чего захотели! Скромность украшает мужчину.

– Э-э-э, – сомневается дама с кудряшками. – Скромность украшает девушку, а мужчину – шрамы. Разве не так?

– А какая разница? Хотите сказать, что мой Динь-Динь не мужик?

Так, пора этих горячих штучек остудить, иначе решат ещё, что я гей. И такое в моей жизни бывало.

– Как ты? – подхожу к бабуле и целую ее в морщинистую щеку.

– Сегодня уже лучше. Видишь?

Бабушка поднимает левую руку и даже шевелит пальцами. Я смотрю на родное лицо. Оно уже выровнялось, перекос мышц пропал, рот вернулся на своё место, да и речь стала внятной. От облегчения тепло разливается в груди, и щекотно становится глазам. Тру их ладонью, нельзя показывать свою слабость.

– Я тебе кашу принёс. Вкусную!

– Неужели сам сварил? – охают соседки и вытягивают шеи, пытаясь разглядеть, что у меня в сумке.

– Обязательно! – смеюсь и подмигиваю им. – Хотите попробовать? Каша с морепродуктами.

– Ух ты! Какая ты счастливая, Васильевна!

– А то!

Женщины оживляются, бабуля украдкой вытирает слёзы. Я распаковываю сумку. Выкладываю на стол термос, одноразовые тарелки, ароматные булочки с кунжутом, овощные салатики. Все это я купил в соседнем ресторане, но об этом предпочитаю промолчать.

Я с детства запомнил бабушкины слова. Она говорила, что все родители хотят гордиться своими детьми. Самое страшное для них – разочароваться в отпрысках. Вот я и стараюсь сделать приятное любимому человеку, дать ему шанс прожить оставшиеся годы с высоко поднятой головой.

После еды мою в туалете, который присоединён к палате, посуду, а в голове крутится вопрос: что делать дальше? В полиции завели дело о мошенничестве, но надежды на то, что преступников быстро найдут, никакой нет. Упрямая банкирша стоит на своём, хоть тресни. При ее миллионах могла бы снизойти до благотворительности.

– Дэн, – окликает меня бабуля. – Хватит там возиться. Иди сюда.

В палате она сейчас одна. Соседки прогуливаются в коридоре, я слышу их возбужденные голоса. Наверняка рассказывают медсёстрам, какой вкусной кашей я их угостил.

Приятно.

– Ты что-то ещё хочешь? – сажусь на стул рядом с кроватью.

– Расскажи, как там в банке?

– Все хорошо. Не переживай. Директором оказалась молодая женщина. Она сразу пошла мне навстречу. Ссуду заморозили, уголовное дело открыли. Можешь лечиться спокойно.

– Как хорошо! Динь-Динь! Как хорошо, что есть ещё добрые люди на свете! Вот бы тебе найти такую же хорошую пару!

Бабуля утирает слёзы, а я украдкой смотрю на часы. Пора ехать к Гошке, надо на всякий случай записать интервью. Как хорошо, что в палате нет интернета!       Надеюсь, бабушка не наткнётся случайно на стрим Гошки с моей историей, просматривая телефон.

Но врач меня успокаивает: бабуле вводят снотворное, чтобы она больше спала и не волновалась.

– Таким образом восстановление идёт быстрее, – говорит врач. – Через несколько дней, когда паралич руки пройдёт, заберёте ее домой.

Новость очень хорошая, а что будет дальше, одному богу ведомо, обратной дороги нет. Разве что, и правда, придётся идти в модели.

Вздыхаю. Так меня, деревянного и мертвого, в этот бизнес и взяли. Хоть на панель становись и радуй своим телом богатеньких девиц.

Может, и правда, попробовать? Представляю, как шагаю по обочине дороги вместе с раскрашенными дамами легкого поведения в стразах и перьях и выискиваю себе богатую клиентку. Интересно, смогу возбудиться без любви или нет?

О Боже! О чем я, идиот, думаю? Да и на дороге сейчас никто не ловит. Наверняка у каждой проститутки есть свой сутенер, устраивает ей визиты в мотелях или на съемной квартире.

Целую бабулю, прощаюсь и ухожу, чтобы снова ринуться на штурм проклятого банка. Увы, приходится отложить на время эту затею. В бюро возникает непредвиденный аврал, начальнику срочно требуются чертежи новой автозаправочной станции. Коммерческие проекты не входят в круг моих обязанностей, но сейчас выбирать не приходится. Обещанный гонорар греет сердце, вот и приходится на пару дней зависнуть в офисе.

– Дэн, ты куда пропал? – звонит встревоженный Гошка. – Стримить передумал? Я уже все приготовил.

– Ни за что! Просто дал возможность банкирше показать лучшие стороны своей души.

– И как?

– А никак! Не звонила, не писала, к себе не вызывала.

– Вот стерва! А ты?

– Кручусь: больница, работа, больница…

– Наведайся к банкирше ещё раз, встряхни вредную бабенку. Пени наверняка капают.

– Попробую. Следователь обещал дать бумагу на приостановку платежей. Если ничего не получится, вечером запустим стрим.

– Жду тебя. И, – Гошка замялся, но потом выпалил: – Дэн, подмигни там ей, глазки построй, глядишь, и клюнет.

– Да пошёл ты…

Из полиции мне тоже не звонили. Такое впечатление, что ни один человек, наделённый властью, не хочет заниматься чужими проблемами. И что делать? Запустить стрим, потом устроить молчаливую забастовку перед банком? Нет, лучше громкую. Взять рупор и орать, стоя напротив окон вице-президента:

– Долой «Туров-банк»! Долой капиталистов!

Вздыхаю: буйная фантазия заведёт в могилу. И стрим, и забастовка отправят меня в кутузку.

Набираю номер следователя.

– Николай Игнатьевич, вы мне обещали…

– Да-да, совсем закрутился. Приходи, есть документ.

Сердце от радости встрепенулось и заколотилось о рёбра. Неужели можно чего-то добиться без скандала? Я молнией слетал в полицию, взял заветную бумаженцию, а с нею бросился в банк. Не спрашивая разрешения, поднялся на нужный этаж и сразу рванул в приемную вице-президента.

Секретарь, заметив меня, вскакивает со стула.

– Уходите, пока босс вас не увидела! – шепчет он. – Она сегодня не в духе.

– Я по делу, – вытаскиваю справку из полиции и трясу ею перед носом парня. – Ева Сергеевна на месте?

– Нет. Ее вызвал к себе президент.

«Т-а-а-а-к! Кажется, день складывается удачно», – чуть не потираю от удовольствия руки.

– Ярослав… Так тебя зовут?

– Д-да…

– А кофе ты умеешь варить вкусный?

– Н-ну…

– Вот и принеси мне чашечку в кабинет банкирши. Скучно без дела ждать хозяйку.