Читать книгу Только с тобой - Кира Фарди - Страница 9

Глава 8

Полицейский приехал почти сразу. Он представился Петром Валентиновичем, выпроводил дежурного врача из ординаторской и сразу начал допрос. Оля без утайки рассказала обо всех деталях нападения. Объяснила, почему пошла на окраину пляжа и что случилось. Оперативник что-то чёркал в блокноте, слушая, смотрел не на собеседника, а рисовал на полях загогулинки. В целом картина вырисовывалась не очень красивая. Когда Оля подписывала свои показания, она пробежала глазами текст и еще раз удивилась, что на бумаге ее история, изложенная канцелярским языком, выглядит как-то очень обыденно.

– Давай ещё раз коротко пройдёмся по преступлению, – предложил оперативник. Оля согласно кивнула. – Итак, тебя кто-то позвал, но ты человека не видела, только слышала голос. Догадок нет, кто это мог быть?

– Нет. Да кто угодно, кроме Ильи. Я смотрела огненное шоу. А Илья стоял прямо напротив меня.

– Потом тебе надели мешок на голову, связали руки и потащили в кусты, и ты потеряла сознание.

– Не совсем. Руки сначала болтались свободно. Я теряла сознание три раза: первый в мешке от нехватки кислорода, второй после насилия, а третий в озере.

– Н-да! – задумался полицейский. – Мешок в кармане мог оказаться случайно, но не скотч. Выглядит, будто насильники запланировали нападение именно на тебя. По степени жестокости насилие над тобой очень похоже на месть. Никого не подозреваешь? Может, перешла кому-нибудь дорогу?

– Я? Ну, что вы! У меня со многими дружеские отношения. Хотя… Есть один козел, который мне отравил последний год учебы в школе. Простите за не литературные слова, но он именно такой.

– Так, так! Это уже интересно, – подбодрил ее оперативник.

– Просто это такой человек, на которого никто не подумает, – опустила глаза Оля. – Зовут его Игорь Владимирович. Он преподаёт в нашей школе историю.

– О, как! Погоди, я позвоню, – Петр Валентинович достал телефон, с кем-то переговорил и отключился. – Тут такое дело… Твой парень утром напал на учителя, расквасил ему лицо,

– Как напал! – охнула Оля, а сердечко зашлось от счастья: нежданно-негаданно, получила известия от Ильи.

– Вот так и напал. Хуже то, что он толкнул жену…

– Историк женат? – удивилась Оля. – Ни за что бы за такого придурка замуж не вышла!

– Да, и жена на сносях была. А тут схватки начались. В общем, Илья в кутузке пока застрял.

– О боже! Что же теперь с ним будет? – Оля вскочила и забегала по ординаторской, заламывая руки, словно барышня девятнадцатого века. Потом резко остановилась. – Илья ни в чем не виноват. Он за меня заступился.

– Горячий у тебя друг, – покачал головой следователь. – Молодой еще, не думает о последствиях.

– Каких последствиях? – испугалась Оля и сделала круглые глаза. – Илья посадят? Нет! Нельзя! У него же мечта.

– Какая мечта?

– Он хочет стать хирургом.

– Трудно что-то сейчас сказать. Потерпевший настаивает на серьезных повреждениях, хотя внешне, кроме пары синяков и царапин ничего не видно. Ладно, не переживай сильно. У твоего паренька отец – большой начальник в органах. В обиду сына не даст. А историк ваш, – следователь покачал головой, – сволота еще та! Рассказывай, почему его подозреваешь?

Оля поведала Петру Валентиновичу о преследовании учителя и о том, как с появлением в школе Ильи изменилась ее жизнь. Она немного помолчала, не решаясь рассказать о своих подозрениях, а потом все же высказала предположение, что аромат мужского парфюма, который она чувствовала во время насилия, напоминал ей духи историка. Оперативник девушку не перебивал, только задавал иногда вопросы.

Спать Оля легла уже поздно, но довольная своей отчаянной смелостью. Немного терзала тревога за Илью, но девушка знала, что его отец умеет проявить настойчивость и характер в трудной ситуации. Просто так, за красивые глаза большие звезды на погоны не вешают.

На утро ее привезли в полицейский участок, где из множества ароматов она должна была узнать тот, который ее преследовал. Но, увы, среди представленных для экспертизы флаконов того запаха не оказалось.

Через пару дней провели опознание, но и оно ни к чему не привело. Оля внимательно вглядывалась в синие глаза мужчин, блестевшие в прорезях черных масок. Наконец в одном взгляде уловила что-то знакомое, какую-то искорку ненависти и презрения. С облегчением указала на этого человека, надеясь, что за маской прячется историк. Но, к великому ее удивлению, это был не он. Лысый оперативник, занимавшийся ее делом, сказал ей позже, что Игорь Владимирович стоял в той комнате, но Оля его не опознала.

Из больницы ее выписали через неделю. Физически она чувствовала себя хорошо, но моральное состояние находилось в упадке. На второй план отошли экзамены, выпускной, поступление в вуз. Это все стало далеким и неважным. Тяжело болела бабушка, врачи волновались за ее жизнь. Мама взяла на работе отпуск и целыми днями пропадала в больнице. Она стала угрюмой и неразговорчивой, и Оля невольно чувствовала вину за случившееся.

Но еще большую тревогу вызывал Илья. Первым делом, выписавшись из больницы, Оля побежала к нему домой, но на долгий звонок никто не ответил. Никого не было в квартире ни на следующий день, ни через неделю. Номер телефона оказался заблокированным, группы в социальных сетях исчезли. Не удалось Оле узнать что-то о пропавшей внезапно семье и у приятелей Ильи.

– Да, леший знает, куда Илюха пропал, – пожимали плечами одноклассники. – Может, поступать уехал. Он перед нами не отчитывается.

Позвонила Оля и Жанне, но той тоже не было в городе.

– Жанночка уже в Москве, – ответил отец. – Я ее на подготовительные курсы записал. Ты сейчас не мешай ей, пусть учится.

– Хорошо, – тихо ответила Оля и закрыла дверь.

Так оборвалась последняя ниточка.

Девушка недоумевала, расстраивалась и не спала ночами, мучительно думала, что случилось с ее другом. Ей казалось, что она вдруг очутилась в вакууме, куда не доносились звуки большого мира, где она осталась наедине со своим горем, и никто не придет на помощь.

От этой мысли хотелось плакать, и Оля натягивала на голову одеяло и тихонько выла, боясь разбудить соседей и смертельно уставшую маму. А еще в груди рождалась тревога. зернышко сомнений, зароненных в душу мамой, начало прорастать и развиваться.

«Нет, Илья не такой! – убеждала себя она. – Не такой! – повторяла как мантру, в которую. Хотелось верить.

Однажды она возвращалась из больницы. По привычке поднялась на этаж, где жил Илья, и позвонила. Дверь внезапно распахнулась: на пороге стоял неизвестный мужчина.

– Тебе кого? – грубо поинтересовался он.

– Илья Шереметов дома? – растерялась от напора Оля.

– Не знаю таких. Мы только сегодня переехали, – рявкнул мужчина и захлопнул дверь.

Оля медленно спускалась по ступеням. Домой идти не хотелось, там теперь не пахло живым духом. Не исходили ароматом пироги в духовке, не варился на плите борщ, и чайник не звал к столу призывным свистом. И вообще, никто не встречал Олю радостными возгласами.

– Вот шалава! – услышала она за спиной и оглянулась.

Сзади стояла бабка Аня, первая сплетница их двора. Оля не поняла, к кому относились эти слова, но на всякий случай спросила:

– Здравствуйте Анна Николаевна. Это вы мне?

– А кому же еще? Выгнала хороших людей с насиженного места.

– Тьфу! – сплюнула на пол бабка. – Черт пусть с тобой здоровается, ведьма проклятая! Вот так растишь-растишь дитятку, а он потом из тебя всю кровь высосет и в гроб вгонит.

Анна Николаевна, – попятилась от соседки Оля и подумала, что бабка тронулась умом. – Вы о ком говорите? Кто ведьма? Кого в гроб вгонит?

– Нет, посмотрите на нее! – кричала во весь голос старуха, призывая в свидетели весь подъезд. – Сама чистота и невинность. Раскинула ляжки на выпускном, а кто пострадал? Хороший парень из-за тебя, сучки, чуть в тюрьму не попал. Шереметовы правильно и сделали, что переехали.

– Как переехали? – выпалила ошарашенная Оля. – Куда?

– Конечно, – не слушала ее соседка, – разве мать оставит красивого парня рядом с шалавой. Каждому родителю свое дитя дороже чужого.

– Но…

Оля начала спускаться, но застыла, прижавшись к стене. Девушка шарила руками по шершавой штукатурке, ища опору, но ладони раз за разом соскальзывали. Вся неприглядная правда обрушилась на ее голову и тянула, гнула вниз.

– А что ты с Варварой сделала? – не успокаивалась бабка. – Ей еще не так много лет, жила бы и жила, а теперь в больнице помирает. А все хвасталась чудесной внучкой, вот и получила черную неблагодарность за любовь.

Оля вытащила ключ, вставила его в замочную скважину, но выронила из дрожащих пальцев. Она наклонилась и уже не слушала крики старухи. Мечтала только об одном: быстрее оказаться в спасительной тишине родной квартиры.

Наконец замок открылся, девушка нырнула в прихожую и села на пол: ноги не держали ее. Она зажала уши руками, но избавиться от жестоких слов соседки было не так просто. они каленым железом оставили клеймо на сердце. Оля даже представить не могла, что о ее ситуации узнает кто-то еще, кроме посвященных. А уж то, что насилие расценят неправильно, вообще выходило за рамки понимания.

Но сломали ее жизненную стойкость не слова бабы Ани.

Илья!

Уехал! Не сказал ни слова, не связался с ней, не попрощался.

Оля не могла поверить в такое предательство со стороны любимого. А как же клятвы и заверения в вечной дружбе и верности? А желание учиться и жить в одном городе? Неужели мама была права, утверждая, что Илья не слишком чистый и честный человек.

«Нет, не может быть! – трясла головой девушка. – Не верю!» Допустим, его отец замял ситуацию. Заплатил историку, чтобы тот забрал заявление о нападении, надавил на нужные связи, желая избавить сына от наказания. Или с женой и сыном историка все было нормально, и полиция сама отпустила парня. Оба варианта возможны.

Но Илья! Почему он не позвонил? Не увозили же его родители силой.

Тяжелые мысли колотились в виски, а из желудка поднималась тошнота. Оля бросилась в туалет и в обнимку с унитазом просидела целый час. Попыталась обдумать свою жизнь, но у нее ничего не получилось.

С этого дня Оля старалась не попадаться на глаза соседям. Она обрезала все контакты с внешним миром: удалила аккаунты из соцсетей, перестала звонить одноклассникам и друзьям. Ее день состоял из нескольких этапов, которые она выполняла автоматически. Утром она ехала к бабушке в больницу и сидела там до обеда.

Потом Оля бежала мыть свое отделение. Она устроилась в стационар санитаркой, чтобы быть ближе к бабуле. Вечером ее меняла мама, которая уже вышла на работу и могла заступить на смену только в это время. Они почти перестали видеться и разговаривать. Молчаливый упрек матери лег еще одним тяжелым грузом на сердце девушки. От рыжеволосой красавицы не осталось ни следа. На голове появился светлый пробор: волосы окрашивать было некогда, да и незачем. Глаза потухли, одежда стала болтаться. Хотелось кричать в голос, но сил не было.

Однажды ее пригласил к себе главный врач и спросил:

– Куда собираешься поступать?

– Хотела на юридический факультет, – ответила Оля, хотя уже сомневалась в своем выборе. Она не представляла, как оставит парализованную бабушку на плечах мамы.

– А если тебе пойти в медицинский колледж?

– Туда нужны ЕГЭ по химии и биологи. Я их не сдавала, – тихо ответила Оля.

– Это не важно. С экзаменами я тебе помогу. Учиться по времени придется меньше, чем в институте. Сразу по окончании я гарантирую тебе место в больнице. Давно приглядываюсь к тебе. Руки у тебя, Оля, золотые, и сердечко тоже. Все больные говорят. Нам такие сотрудники нужны.

Оля вернулась в палату, так и не приняв решения. Она посмотрела на бледную бабушку, неподвижно лежавшую на кровати, и вдруг поняла: без нее бабуля пропадет.

Девушка пошла снова в кабинет к главврачу и согласилась, тем самым радикально изменив свою жизнь.