Читать книгу Муж для Красной Шапочки - Кира Фарди - Страница 3

Александра

Да, именно он, мужчина моей мечты. Пилот с рейса Лондон-Москва. Он что, специально появляется в тот момент, когда я попадаю в нелепые ситуации?

Мамочка моя!

Высокий, статный, с гладким подбородком, разделенном на две части глубокой ямочкой, он смотрел поверх моей головы на женщину с кошелками, перегородившую всем дорогу.

Синий строгий костюм с двумя рядами металлических пуговиц золотистого цвета, белоснежная рубашка, галстук, фуражка с летной кокардой и… темные очки – все выдавало в нем сильного и уверенного в себе человека. И даже светлые волосы не портили впечатления.

Что делал этот крутой пилот у центрального входа в пассажирский терминал, одному Создателю известно. Я даже рот приоткрыла от восторга.

– Изящные линии и гармония черт лица, – произнесло это небесное создание с высоты своего роста, даже не взглянув на меня.

– Это вы о себе? – икнув, переспросила я, на мгновение забыв и о работе, и о толкучке, и о тетке, заслонившей вход.

– Хотите приобрести? – насмешливый взгляд теперь опустился ниже и просверлил меня до печенок.

– Кто-о-о? – вытаращила глаза я и отшатнулась: «Вот козел!»

Но в этот момент, видимо, вняв команде пилота, толпа перестала гомонить, раздалась, потом уплотнилась и… я, потеряв равновесие, завалилась набок. Кто-то подхватил меня за талию и удержал от позорного падения.

Я вздернула подбородок, гордо вывернула шею и опять столкнулась с насмешливым взглядом, который молнией прожег меня даже сквозь темные очки.

– Осторожно, Красная Шапочка, – сексуальным голосом произнес летчик. – Так и упасть можно.

Мороз пробежал по коже, а сердце забилось в бешеном танце. Я растерялась и пискнула не своим голосом:

– Спасибо.

Летчик вернул меня в вертикальное положение и слегка подтолкнул в спину.

– Проходите.

Мы с ними так и двинулись вперед, плотно прижимаясь друг к другу. Спиной я чувствовала его крепкое тело, обоняла терпкий запах мужского парфюма, а жар негодования (или волнения? Я еще не разобралась в своих чувствах) волнами разливался по моей коже.

«Какая шапочка? Причем тут шапочка? На что он намекает?»

Мелко перебирая ногами, стараясь не наступать другим на пятки, мы миновали вертушку.

Я рванулась бежать в офис и вдруг почувствовала, как меня кто-то держит сзади. Дернулась раз, потом еще – не отпускает. Нет, пилот, конечно, мужик хоть куда: и ямочка на подбородке, от которых я таю, и фигура при нем зашибись, под рубашкой небось кубики посчитать можно, но… лапать себя даже таким принцам я не позволяю. Еще чего!

– Руки убери! – приказала я и дернулась еще раз посильнее.

Вязаный крупным рисунком кардиган, который я нацепила сегодня утром из-за переменчивой майской погоды, резко натянулся и оплелся вокруг ног.

– Ты не понял? – уже зло крикнула я. – Руки, гад, сказала, убери!

– Девушка, у вас…, – раздался вдруг за спиной скрипучий старческий голос.

Я испуганно оглянулась и вытаращила глаза: кардиган зацепился за металлический крючок чемодана той тетки, которая заблокировала дверь.

Мне стало жарко. Вот позорище! Я украдкой огляделась: не видит ли кто. Красавчик пилот был уже далеко. Вот он повернулся, улыбнулся мне и приветственно поднял фуражку. Я чуть не споткнулась от возмущения и не свалилась прямо на кошелки женщины. Табун мурашек пробежал по моей спине, спустился на пол и расползся по щелям терминала.

Кто бы только знал, как я не люблю этих выскочек блондинов!

Герман

«Смешная девчонка, ей богу! – улыбнулся я. – То смотрит на меня такими глазами, будто собирается съесть, то злится. И чего злится? Сама падать начала, я лишь помог удержаться на ногах. И где она откопала такую нелепую старушечью кофту? А сегодня она без красного берета. Интересно, помнит она меня или нет?»

Вопросы, на которые не было пока ответа, всплывали в голове со скоростью света.

Я бодро направился к эскалатору, но оглянулся: девушка о чем-то спорила с женщиной, заслонившей вход. Вот она посмотрела на меня сердитым взглядом. Я приподнял фуражку. Ее лицо будто перекосило. Что за реакция? Кажется, я ей ничего плохого не сделал.

Но настроение отчего-то улучшилось. Люблю таких колючек. Интересно их поддевать и наблюдать за реакцией.

Я поднимался и качал головой от удивления. Надо же! Я опять встретил девушку, которая тогда пострадала в самолете. И это в многомиллионной Москве, в аэропорту, который в день посещает больше ста тысяч человек – население небольшого российского городка.

Причем я видел ее уже несколько раз. Только она меня не замечает. Видимо, судьба так распорядилась, что я сталкиваюсь с ней в аэропорту. Одетая в нелепые вязаные кофты и береты, она кажется провинциалкой, случайно приехавшей в столицу из глубинки. Но для провинциалки она слишком часто появляется в аэропорту. Может, летает в служебные командировки.

Или… Черт! А вдруг она здесь работает? Это надо хорошенько обдумать. Интересное совпадение.

Но в целом вызывает в душе непонятные чувства. Она напоминает детство, лето, деревню и бабушку. И мелькавшие в руках бабули спицы, с которыми она не расставалась ни на минуту, постоянно всплывают в голове, когда я вижу эту девушку.

Встретив ее случайно неделю спустя после происшествия, я обрадовался, хотел подойти, напомнить о себе. Но девушку кто-то окликнул, она засияла, побежала на зов, и момент был упущен.

Теперь мне стало любопытно, кто она, откуда, и что делает в аэропорту, и я выискивал ее уже специально.

Вот и сегодня я заметил издалека вязаную желтую кофту и пошел на этот маячок, как завороженный, минуя служебный вход, даже не предполагая, что это опять окажется она.

Да, интересные у судьбы повороты!

Ладно, девушки девушками, а работа работой. Это во мне гормоны говорят, давно не было женщины. Я сегодня всем телом чувствовал ягодицы незнакомки, прижимавшиеся ко мне, и надо сказать, был не против замереть так на минутку. Надо сегодня вечерком в бар наведаться, глядишь, и подцеплю кого-нибудь на часок или два.

Сегодня у меня два рейса: утром в Екатеринбург, а вечером обратно. Я в таком режиме работаю уже месяц на внутренних авиалиниях. Даже иногда ночую в гостинице при аэропорте: просто не успеваю добраться до дома. И мне нравится. Классно: не надо думать о готовке и уборке. На полном обслуживании. И мозги никто не выносит!

Мою просьбу о переводе начальство удовлетворило, но не потому, что я обратился с заявлением. Происшествие в самолете вышло экипажу боком. Мы не стали сообщать на землю о случившемся, отпустили бабушек, не вызвав полицию. И все же нашелся бдительный пассажир, который написал жалобу с требованием, вернуть ему деньги за испорченный полет.

Деньги ему не вернули, а вот с экипажем разобрались по полной программе. Нас вызвали на ковер, заставили строчить объяснительные, а потом лишили премии на три месяца.

А тут и мое прошение о переводе как раз в руку начальству попало. Я хотел перевестись один, но наказали всех. Вот так я, вместо того, чтобы отвязаться от назойливой Ларисы, оказался вместе с ней в тесной связке на месяц.

В такой слетанности есть свои преимущества, но минусов больше. Когда экипаж становится практически твоей семьей, исчезает субординация, а командиру тяжелее работать.

Слава богу! Это время подходит к концу. Я не против оставить Стаса в качестве второго пилота, но от команды бортпроводников хочу избавиться нестерпимо.

– Герман, привет! Ты, о чем задумался?

Я обернулся: сзади стояла Лариса и призывно улыбалась, показывая жемчужные зубы, Весь ее вид говорил: «Приди ко мне, приди!»

Черт! Принесла ее нелегкая!

Александра

«Да, я не люблю блондинов!» – думала я, пока бежала к своему офису.

Вообще. Никак. Терпеть не могу!

Они вызывают во мне отвращение до зубовного скрежета. Даже такие признанные красавцы, как Мэтью Макконахи и наш Борис Щербаков в молодости, никогда не производили на меня сильного впечатления. Моя сестрица Вика кипятком писала, когда видела ямочки Мэтью, а я всегда кривила губы и переключала канал.

Мы тут же начинали ссориться, потом драться, таскать друг друга за волосы, пока в нашу потасовку не вмешивалась мама. Доставалось всегда мне, как старшей дочери. И даже доводы, что мы одногодки, что я старше Вики всего на одиннадцать месяцев (вот так в нашей семье случилось), что мы учимся в одном классе, в конце концов, не действовали. Мама срывала с вешалки в коридоре папин ремень и перетягивала меня по мягкому месту чуть ниже спины.

А все блондины проклятые виноваты! Ух! Ненавижу!

Хотя… о чем это я?

Разрешите представиться, меня зовут Александра Панфилова, но друзья называют Сашка-Неваляшка. Вы только не подумайте, что я толстая и хожу, переваливаясь, как утка. Вовсе нет. Я вполне себе ничего, стройненькая, и ножки у меня от ушей растут. А Неваляшкой меня прозвали в детстве за то, что я вечно попадала в неприятности. То голубь на голову капнет, то гусь за ногу ущипнёт, то в лужу упаду.

О, я вообще часто падала! Не просто падала, а со всего размаху некрасиво брякалась, правда, тут же вскакивала, как настоящая Неваляшка, и громко так кричала:

– А мне не больно! Курица довольна!

Почему курица должна была быть довольна, до сих пор не понимаю, но это не важно. Не об этом речь.

– Наша недорека, – говорила бабуля про меня. – Тяжело тебе в жизни придётся, внученька!

Это странное слово «недорека» осталось со мной на всю жизнь. Его значение скрыто в глубине веков. Я понимаю только, что оно связано с мелкими неприятностями, сопровождавшими меня на каждом шагу.

О, моя бабуля вообще была великая шутница, она знала много интересных присказок. Ее давно нет на свете, а фразочки живут в памяти и детям моим ещё достанутся, если они когда-нибудь будут.

Что-то Создатель не торопится представить мне суженого. Говорит небось: «Много ты, Сашка, яду против мужиков накопила. Как выйдет из тебя весь навоз, так и встретишь того самого».

Да, накопила много, это точно!

Влюбилась, идиотка, я все равно в блондина, и девственность ему отдала, не задумываясь, на первом свидании. Только зря.

Судьба, видимо, у меня такая.

Как увидела на первом курсе Пашку Лазарева, так и пропала. Высокий, статный, вся голова в золотых кудрях, глаза как звезды, улыбка сбивает с ног. Не человек, а оживший Иванушка из сказки.

Короче, увидела его и пропала. Год даже боялась смотреть в его сторону, все конспекты разрисовала его греческим профилем (ну, как получилось, конечно… никто, правда, не узнавал, и слава богу!).

Однажды, это было уже на третьем курсе, когда я в своей любви дошла до крайней точки, мы с подругой Яной пошли на студенческую вечеринку. Пашка там был королем в окружении свиты. Все девчонки так и льнули к нему, так и липли.

Что тогда случилось с моей головой, не знаю, переклинило, наверное, от ревности и злости. Я схватила бутылку пепси-колы, потрясла ее хорошенько и побрызгала от души это сборище лицемерных подстилок.

Что тут началось! Крики, вопли, визги.

Зато я добилась своего: Пашка неожиданно заметил меня и даже стал здороваться, когда мы встречались в коридорах нашего универа.

Дальше – больше. Через месяц он меня позвал на свидание, и в первый же вечер предложил переспать.

Я согласилась. А что тут такого? Для него себя и берегла, ночами не спала, страдала, слезы лила в подушку. Один раз чуть сессию не завалила, когда узнала, что он с моей однокурсницей встречается.

Дура была классическая. В квадрате. Нет, в кубе.

Пашка привел меня домой, прижимая палец к губам:

– Т-с-с-с! Родители спят.

Без подготовки и прелюдии завалил меня на кровать и сразу полез в трусики. Даже плакать от боли не позволил: зажал мне рот ладонью и прошипел:

– Тише будь! Что ломаешься? Первый раз, что ли?

– Первый, – выдохнула я, когда наконец эта мука закончилась.

– Ну, ты мать даешь! – хохотнул он. – В двадцать лет и девственница?

– А что, это плохо? – прошипела я.

– Так, надо дырочку разработать, – сказал и снова полез на меня.

До сих пор как вспомню, так вздрогну. Счастье еще, что не залетела тогда. Этот козел презервативом не пользовался.

Самое смешное, что любовь не выветрилась. Мы еще встречались пару месяцев, пока Пашка не переключился на Янку. Со мной ему, видите ли скучно стало. Козел!

Б-р-р!

Короче, я не люблю блондинов.

Я встряхнула головой. Брысь, зараза! Не хватало еще из-за блондина на работу опоздать!

Герман

Я повернулся и остановился: ну, не удирать же, сверкая пятками! Слава богу, сегодня последний рейс моего наказания: слетаю в Екатеринбург и обратно! А дальше (я очень на это надеюсь) нас раскидают по разным экипажам.

Лариса упорная. Не сдается и игнорирует мои отказы встречаться. Уже несколько раз я беседовал с ней по душам, говорил, что у нас разные пути, врал, что у меня есть девушка и скоро мы поженимся. Ничто не действовало.

Лариса смотрела на меня влажными глазами, в которых плясали черти, кивала головой и говорила:

– Да-да. Я все понимаю. Ты устал, Герман. У тебя сегодня плохое настроение. Отдохни, дорогой. Не забудь, завтра у нас ранний вылет.

Она тут же вставала и шла к выходу, как будто только что не выносила мне мозги своим: «Герман, я хочу с тобой встречаться».

Поняв, что открыто у нее со мной ничего не получится, Лариса стала меня провоцировать, давить на мое мужское эго между ног.

То, зная, что я слушаю, начнет громко говорить подружке:

– Я тщательно слежу за состоянием своего тела. Принимаю расслабляющие ванны, делаю массаж и маски.

А потом посмотрит на меня так горячо, что и дурак догадается, кому эти слова предназначались.

То, зажмет меня в уголке самолетной кухни и скажет:

– Мне хочется ощутить тепло твоих рук на своём теле. Пойдем в туалет.

Еще чего! Плавали, знаем! Больше я на такие эксперименты не пойду. Увольте меня от позора!

В последнее время стало все труднее избегать ее случайных прикосновений и горячего шепота на своей шее. Самое главное, что ей удавалось задеть меня за живое. Лариса умело будила во мне тайные желания.

Стас с другими стюардессами даже пари заключил, сколько я еще продержусь.

Но…

Головка хотела разрядки, а голова понимала, что мимолетного секса у нас не получится. Лариса сразу поставит на мне клеймо: «Мой мужик!»

Нет, я к такому не готов.

Зачем совать голову в петлю? Чтобы затянуть удавку потуже? Нет. Ни за что! Я лучше в клубе сниму кого-нибудь на вечер или приглашу девицу по вызову.

– О жизни, думаю, о жизни, – ответил я и вздохнул, поджидая весь экипаж: второго пилота и бортпроводников – команда теперь слаженная и проверенная долгими часами перелетов.

– Герман, – мяукающим тоном пропела Лариса, – а что о ней думать?

Она встала напротив, так близко, что я слышал, как бьется ее сердце, и игриво прикоснулась к рукаву моего кителя, потом смахнула пылинки с воротника. Я сделал шаг назад и отвел ее руку: правила субординации не позволяют такие игрища на людях.

– О рейсе надо думать, о рейсе! – засмеялся подбежавший балагур Стас. – Девочки, как насчет баньки сегодня вечерком? Шведской, общей? Голенькими попаримся.

Его брови игриво взлетели вверх и подергались на лбу.

– Фу, пошляк!

– А что? Как раз для вас мой розец цвел.

– Господи, откуда ты это слово откопал? Твой розец цвел для жены, вот с ней и ходи в баньку, – прыснули девушки, Маша и Наташа.

– Так, кто ж в Тулу со своим самоваром ездит?

Девушки, смеясь, обошли Стаса и пошли впереди. Этого человека словами невозможно пронять: всегда шутит и устраивает розыгрыши для стюардесс. То сунет в шкафчик силиконовую мышь, то добавит в кофе стеклянный глаз, а то маску натянет на лицо и повернется к двери кабины самолета, поджидая, когда стюардесса принесет кофе.

Вот так и живу, как пороховой бочке: ни минуты покоя. Я улыбнулся, и переключился на свое. И все же интересно, кто эта девушка в желтой кофте?