Читать книгу Одержимость - Кира Фарди - Страница 4

Крылатая машина выныривает из темноты, струей воздуха приглаживая пламя, и зависает над зданием. Но огонь тут же набирает силу и взмывает вверх с ещё большей злостью. Со стороны кажется, что его необузданную мощь усмирить невозможно.

И тут происходит чудо. Вертолёт замирает на мгновение и… сбрасывает на дом потоки воды. Огонь моментально захлебывается. Редкие языки ещё выглядывают из чёрных окон, но бушующее пламя подвержено другой стихией.

Толпа на тротуаре сначала дружно охает, а потом неистово начинает аплодировать. Раздаются восторженные крики. Я тоже чувствую, как на глаза наворачиваются слёзы, смахиваю их и поднимаю микрофон.

– Уважаемые зрители, вы сейчас в прямом эфире наблюдаете за слаженной работой наших доблестных пожарных, – неожиданно для себя начинаю говорить я и вижу, как Максим поворачивает ко мне камеру. – Это чудо! Это не поддаётся описанию словами.

– Все! Снято!

Потрясенная зрелищем, на секунду забываю, что нахожусь на месте пожара, делаю несколько шагов назад и…

– Осторожно!

– Нет!

Я спотыкаюсь о пожарный шланг, теряю равновесие и всем телом падаю на асфальт. Последнее, что вижу, летящий на меня сверху кусок горящей панели…

Миг – страшная тяжесть ложится на плечи и спину и придавливает меня к земле.

– А-а-а! – изо всех сил кричу я и начинаю отчаянно барахтаться. – Люди, спасите!

– Перестань кричать, дура! – раздается над головой низкий голос. – Все нормально, успокойся!

Но паника полностью овладевает сознанием. Я бьюсь, словно живу последний миг своей жизни.

– Пусти! Пусти!

– Вот идиотка!

Звук оплеухи я не слышу, только дергается в сторону голова и чем-то обжигает щеку. Боль накатывает волной и переключает сознание: истерика сменяется злостью. Я бью локтем во что-то мягкое надо мной, и кто-то вскрикивает, а потом тяжесть исчезает.

– Вот и спасай таких ненормальных! Тьфу!

Я открываю глаза, потом сажусь и осматриваюсь. Вокруг ничего не изменилось. Также снуют пожарные, полицейские и медики, чуть поодаль оператор прильнул к камере, а рядом со мной поток воды из шланга заливает обломок сайдинга. Я во все глаза смотрю на лужу, образовавшуюся на асфальте, и ручеек, который подбирается ко мне.

– Вставать собираешься?

Перед носом появляется перчатка. Я больше не капризничаю. Мне стыдно за истерику. Просто опираюсь на широкую ладонь и поднимаюсь на ноги.

– Что это было? – спрашиваю у пожарного и старательно отряхиваюсь, чтобы не смотреть мужчине в лицо.

– Ты ворон считала, а я тебя спас. Разве можно глазеть по сторонам во время пожара?

Наконец я решаюсь взглянуть в лицо пожарного и вздрагиваю: таких ярких синих я еще не встречала. Они осуждающе сияют на чумазом от копоти лице, и я чувствую, как краской заливаются щеки.

– Простите.

– Лиза, ты как? – подбегает ко мне оператор, наклоняется и шепчет: – Я все заснял.

– Зачем?

– Сделаешь потом репортаж о подвиге пожарного.

– А он согласится? – я с сомнением смотрю на спасателя, который уже бежит в подъезд. – Я его даже не узнаю.

– Захочешь, найдешь!

В телестудию мы возвращаемся в возбужденном настроении. Я счастлива, что получился хороший репортаж, Анна злится, потому что стажер обошел известную диву, а Максим доволен, что все сделал в срок и не испортил.

Продюсер и правда щедрой рукой рассыпает похвалы, и от каждого его слова наша прима кривится, словно жует лимон.

– Селезнева, ты молоток! – вскрикивает Сан Саныч. – Двенадцать надписей с первого раза! А за то, что быстро сориентировалась, когда увидела вертолет, выпишу тебе премию. Небольшую. На многое не рассчитывай.

– А откуда взялся этот вертолет? Я не слышала, чтобы у наших пожарных была на вооружении такая техника.

– Сам удивляюсь, – пожимает плечами продюсер. – Вот, пытаемся выяснить, кого благодарить за помощь.

– Сан, Саныч! Я узнала.

В кабинет, как вихрь, врывается Вера, помощница босса, шустрая, немного суетливая, но очень предприимчивая девушка. По сравнению с крупным Сан Санычем, она выглядит кнопкой, поэтому носит пиджаки на два размера больше, чтобы компенсировать неказистый вид и маленький рост.

– Что ты узнала, Гаврилова?

– Это был вертолет Арсена Тавади.

– Тавади? О боги! Сам Тавади! – босс вскакивает и опрокидывает со стола органайзер. – Это нужно немедленно дать в новостях! – он хватает в руки телефон.

– А кто это? Какой-нибудь олигарх? – спрашиваю я, все же никогда не приходилось сталкиваться с человеком, имеющим личный вертолет.

– Инвестиционная компания «АРС КОМПАНИ». Не слышала разве?

– Вроде нет, – пожимаю плечами.

– Эх, темнота! И каким ветром тебя, Селезнева, на телеканал занесло? Медийных персон надо знать в лицо! – он машет нам рукой. – Идите уже!

– А ты везучая сучка! – шипит Баусова, как только мы покидаем кабинет продюсера. – Первый репортаж и сразу в точку.

– Это все благодаря вашим стараниям, – не сдаюсь и я, хотя таю от счастья.

Мы спускаемся вниз, и я смотрю на время: час ночи. В ресторан ехать поздно, Подруги уже разошлись по домам, значит, и мне придется. Баусова мелькает мимо на своем роскошном авто. Вот стерва, могла бы и подвезти! Знает же, что метро закрыто. Черт, придется вызывать такси, а денег – я лезу в кошелек – кот наплакал, зарплату еще не получила, а у родителей просить стыдно. И что делать?

Вздыхаю, не обращая внимания на шелест шин за спиной, берусь за ручку двери: придется ночевать на телестанции. Даже шорох опускаемого стекла не заставляет насторожиться: мало ли кто приехал!

– Лиза, вас подвезти? – мягкий, с легким акцентом голос раздаётся за спиной, как гром с ясного неба.

– Что?

Я вздрагиваю и оборачиваюсь: у тротуара стоит роскошная машина, а в глубине салона сидит тот самый человек из ресторана. Чувствую растерянность. Встретиться случайно в многомиллионном городе и без того удивительно, а дважды за вечер вообще чудо. Все эмоции мгновенно обостряются и, как хорошие гончие, делают стойку: впереди опасность.

Водитель выскакивает из автомобиля, огибает его и почтительно распахивает передо мной дверку. Его цепкий взгляд блуждает по сторонам, мгновенно оценивая обстановку.

– Вы позволите вас подвезти? – из полумрака салона сверкает ряд белоснежных зубов.

Я наконец-то выныриваю из ступора. В голове проносится масса вопросов, один удивительнее другого.

– Погодите, а вы, что здесь делаете? И как узнали мое имя?

– Это несложно, – углом рта улыбается мужчина, и его лицо сразу смягчается, становится милым и игривым. – Вы сейчас там. Смотрите!

Я невольно слежу за его рукой: действительно, ночные новости с экрана, расположенного на стене телестанции, повторяют мой репортаж.

– Ясно. Спасибо за предложение, но я доберусь сама.

По лицу помощника пробегает тень. Его левая рука незаметно ползёт к поясу. Там у него оружие? Нервно оглядываюсь – ни души. Что за мысли в голову лезут? Ерунда! Какая от меня опасность? А вот эти двое выглядят как самые настоящие мафиози.

Ситуация становится неприятной и скользкой. Терпеть не могу навязчивых кавалеров, ещё и ночью на пустынной улице. Что этому дядечке от меня надо?

– Ну, Лиза, не капризничайте. Я вас не съем.

– Ага, то же самое обещал Серый волк Красной шапочке, – парирую я и вздрагиваю от завибрировавшего в руке телефона. Мельком смотрю на экран: мама. Холодеет спина. Явно что-то случилось, она не будет звонить так поздно ради развлечения.

– Да, я слушаю, – громкий истеричный плач на мгновение оглушает, от плохого предчувствия сжимается сердце. – Мама, мама! Успокойся! Что случилось?

– Лизочка, папе стало плохо. Сердце.

– Где он? – с трудом выдавливаю из себя слова.

– Увезли в двадцать девятую больницу, – голос мамы срывается на крик, – он без сознания.

Я лихорадочно начинаю набирать номер такси, как назло, слышу только короткие гудки. Мужчина молча наблюдает за мной, его помощник по-прежнему стоит в полупоклоне.

– Лиза, плохие новости?

– Не ваше дело!

Грубость непроизвольно вылетает изо рта, а мозг просчитывает возможные варианты.

Кажется, оператор Максим ещё не ушёл. Он на машине. Я бегу к выходу, вдруг сильные руки перехватывают меня за талию и поднимают в воздух. От неожиданности я только болтаю ногами и руками, как тряпичная кукла. Меня запихивают в салон прямо на чьи-то колени и захлопывают дверь.

– Тихо, девочка, тихо! – мягкий голос воркует где-то над ухом, горячее дыхание обжигает кожу.

– Вы что делаете? – истерика разрывает меня изнутри. Еле сдерживаюсь, чтобы не заорать в голос.

– Куда едем, Арсен Николаевич?

– Выпустите меня! Немедленно! Я позвоню в полицию!

Телефон выдергивают из пальцев.

– Мы уже в пути, не истери! – властно приказывают мне, и я захлопываю рот. – Говори, куда надо ехать?

– В д-двадцать девятую больницу, – выжимаю из себя и сажусь ровно.

– Слышал, Кирилл? У Лизы случилась беда, – мужчина смотрит на меня. – Давайте знакомиться, Арсен Тавади, бизнесмен.

Он протягивает широкую ладонь. Где-то сегодня я это имя уже слышала, но где? Думать об этом не могу, просто неуверенно вкладываю свою руку и ловлю суровый взгляд помощника в зеркале дальнего вида.

– Елизавета Селезнёва, тележурналист. Вернее, только учусь…

Потом забиваюсь в уголок ближе к двери и сжимаюсь в комок. Черт с ним! Хочет помочь, флаг в руки. Главное сейчас, попасть в больницу. «Папа, папочка, держись!» – бьется в висках одна мысль, хотя даже не понимаю, откуда взялся сердечный приступ у пышущего здоровьем человека.

Чем обернётся для меня знакомство с Тавади, я тогда даже не задумывалась. Намного позже, вспоминая этот момент, задавалась вопросом: как бы сложилась моя жизнь, если бы диспетчер такси ответил вовремя? Ответа не было. Ангел-хранитель отвернулся от меня, предоставив самой сражаться с судьбой.

Застать отца живым я не успеваю.

Врываюсь в приемный покой больницы и слышу пронзительный вопль мамы.

– А-а-а! Нет! Нет! Пустите меня к нему!

Сломя голову несусь на крик и сразу вижу: она бьется у стены, а ее пытаются удержать два человека в белых халатах.

– Прошу вас, тише! Вы пугаете пациентов, – умоляет маму врач в синем хирургическом костюме и кричит медсестре: – Лена, сюда нужен укол.

– Я сама! – бросаюсь к маме, крепко обнимаю.

Мы на мгновение замираем, потрясённые горем, которое невозможно ни осознать, ни принять, потом я веду маму к кушетке у стены и помогаю сесть.

О себе думать некогда и о человеке за спиной тоже. А он уже разговаривает с докторами, его помощник подаёт маме воду и лекарство, и нас провожают в отдельную палату.

Прощание в церкви, похороны, поминки – все проходит, как в густом тумане. Только помню, как привожу маму в чувство ваткой с нашатырем, а она раз за разом проваливается в обморок. Я что-то делаю, с кем-то разговариваю, глажу маму по рукам и плачу, плачу без остановки. Лицо, обильно смоченное слезами, не просыхает, нос хлюпает, и я его беспрестанно вытираю платком, одним из тех, которые соседка раздала всем людям, пришедшим проводить отца в последний путь.

Кажется, этот кошмар никогда не закончится, но больше всего ужасает неожиданность случившегося, которую не принимаем ни я, ни мама. Как мог здоровый человек уйти из жизни в несколько минут? Я это не понимаю и не осознаю.

– Так бывает, – разводит руками доктор. – Острая сердечная недостаточность вырвала из жизни много сильных мужчин.

А всем происходящим управляют какие-то люди. Иногда рядом оказывается Арсен Николаевич, но чаще – его помощник Кирилл. Он всегда на подхвате. С невозмутимым лицом отдаёт распоряжения, выполняет все наши просьбы и поручения. Иногда в его взгляде мелькает сочувствие. Или мне так кажется? Не знаю.

И вдруг наступает тишина. Кажется, только что вокруг было суетливо, многолюдно и черно, а тут пустота, только я и мама, которая лежит на кровати, отвернувшись к стене и молчит.

– Оставь мать в покое, – говорит мне на прощание Арсен Николаевич. – Горем нужно переболеть. – Подумай лучше о своей жизни.

И хотя кошмарная неделя уже позади, тяжесть горя придавливает нас к земле, не позволяет разогнуться.

– Селезнёва, ты собираешься выходить на работу? – звонит мне несколько дней спустя Сан Саныч.

– Дайте мне еще неделю. Без меня канал не пострадает, – вяло отвечаю я и кошусь на маму: не могу сейчас оставить ее одну.

Она то бродит по кухне, переставляя вещи, то смотрит в окно, то прячет лицо в полотенце, чтобы я не видела ее слез. У нас была крепкая и дружная семья: совместные вечера, походы, отпуска у моря, счастливый смех родителей. Я даже не могла вспомнить, чтобы они когда-то ссорились. Любой конфликт папа гасил на корню, не давал искре разжечь пламя.

– Аленушка, забудь ты об этом! – ласково говорил он. – Не стоит эта мелочь твоего внимания и нервов. Пойдём-ка лучше в кино.

Или в ресторан, или на прогулку, куда угодно, лишь бы переключить мамино настроение на позитивную ноту. Я смотрела на родителей и представляла, что обязательно создам такую же любящую семью.

И вот после этого не омраченного тучами счастья осталась звенящая пустота, словно кто-то ударил в бубен, и колокольчики все тренькают и тренькают, как заведённые.

А ещё пугает неизвестность впереди: мама все годы замужества не работала, занималась домом, я пока нахожусь на стажировке, первые настоящие деньги принесу домой не скоро. Как будем жить, на какие средства, даже не представляю, потому что выяснилось, что ничего, кроме двухкомнатной квартиры, у нашей семьи нет.

«Придётся искать работу», – решаю я.

– Селезнёва, не капризничай! – строго приказывает Сан Саныч и вырывает меня из горьких мыслей. – Канал переживет и тебя, и меня. Дело в другом.

– В чем бы ни было дело, мне это неинтересно.

– Не будь дурой! Намечена серия интервью с людьми, которые много сделали для города и страны…

– Александр Александрович, – перебиваю босса я. – Простите, мне сейчас не до интервью. Я ухожу с телестанции.

– Селезнёва! – дикий вопль звучит так неожиданно, что я подпрыгиваю и роняю телефон. Мама молча подаёт мне его, кажется, она вырвалась из своей прострации и прислушивается. Хороший знак. – Ты меня решила без ножа зарезать?

– А что такое? Информацию может и Маша собирать, – теряюсь от такого напора я.

– Маша? Зачем мне твоя Маша? Чтобы через полчаса была в моем кабинете!

– Мама, ты побудешь одна? Меня на работу вызывают.

Я обнимаю маму, кладу голову ей на плечо и только тут понимаю, что она надела папин любимый свитер. Такой родной запах! Слёзы наворачиваются на глаза.

– Лиза, – мама отодвигает меня и впервые за это время смотрит прямо в глаза. – А кем тебе приходится тот высокий мужчина с седыми висками?

– Никто. Случайный знакомый.

– Дочка, случайный знакомый не будет заниматься делами чужой семьи. Пригласи его к нам на ужин.

– Когда? – от растерянности я не знаю, как реагировать на ее слова.

– Сегодня.

– Но… мама… я не знаю, как его найти. Да и не нужен он нам.

– Это его визитка? – мама вытаскивает из кармана кусочек картона.

– Откуда она взялась?

– Была воткнута в щель между рамой и зеркалом в ванной.

Я беру визитку из пальцев. Строгая, элегантная, никакого пафоса и понта. На чёрном фоне белыми буквами по-английски написано:

ARS COMPANI

INVESTMENT and CONSTRACTION

ARSEN TAVADI

president

Далее идут номера телефонов, факсов, почты.

Возникает чувство дежавю. «АРС КОМПАНИ»? Где-то я уже слышала это название, только где? Мама выдергивает визитку из моих пальцев.

– Иди на работу. Я сама ему позвоню.

– Мама, может, не надо?

Мне почему-то совершенно не хочется встречаться с этим человеком. Да, нужно его отблагодарить за помощь и поддержку, но как при этом сохранить независимость? Ответа на этот вопрос у меня нет.