Читать книгу Будь со мной нежным - Кира Фарди - Страница 7

Сегодня я бабочка.

Расправляю крылья и порхаю с цветка на цветок. Вокруг невероятная красота. Передо мной колосится огромное поле. То там, то тут мелькают васильки, кучками собираются белые ромашки, легкий ветерок качает пирамидки иван-чая. От пестроты разнотравья рябит в глазах, запах божественной амброзии туманит мозги, сладкий нектар ласкает вкусовые рецепторы.

– Еще, – высовываю хоботок и погружаю его в густую каплю. – Восхитительно!

Но проглотить не успеваю, какой-то жужжащий звук отвлекает от наслаждения. Поднимаю голову, оглядываюсь, крылышки серебрятся и трепещут, сквозь них проникают лучи солнца и раздражают радужку.

– Пайель! Пайель! – ввинчивается в мозг металлический голос. – Пайеля вызывают к директору. Пайель!

– Вот он! – вскрикивает рядом кто-то.

Меня хватают за плечи и встряхивают. Радужные крылья исчезают, вкус нектара превращается в горечь. Только свет по-прежнему бьет в глаза. Закрываюсь от него крылом.

– Что? Что случилось?

– Идиот! Ты что натворил?

– Где?

Наконец встряхиваюсь, вижу склоненные надо мной головы и резко сажусь.

– Тебя к директору вызывают, – трясет меня Ахайя.

– Меня? Зачем? – никак не могу прийти в себя спросонья, тру глаза.

– А мы откуда знаем? – пожимает плечами Махасия.

Вызов к директору небесной канцелярии – самое важное событие для ангелов, и оно случается крайне редко.

– Ну, ты и спать, дружище! – смотрит укоризненно Ахайя.

Ему хорошо, он ангел терпения, может трудиться в поте лица и день, и ночь и не устать.

– Конечно, – огрызаюсь я и бросаюсь к парадной одежде. – Разве можно иметь столько подопечных, как у меня? За всеми даже уследить не успеваю.

– Что поделаешь, нехватка кадров, – разводит руками Ахайя. – Людей все больше, а состав ангелов не меняется.

– Надо поднять этот вопрос пред Святейшим.

– Рискни.

Мы замолкаем. Наши ряды пополняются крайне редко. Это настоящее событие для небесной канцелярии. В ангелы могут перевести человеческую душу, которая соответствует строгим параметрам. Увы, тех, кто способен выполнять миссию ангела, по пальцам пересчитать можно.

Я надеваю строгий белый костюм, расправляю каждое перышко, складываю крылья вместе, повязываю галстук. К вылету готов, а в груди все трясется от страха. Падать больше некуда, я и так в самом нижнем ряду небесной канцелярии. Разве что секретарем на божественный суд отправят грешников пересчитывать. Не хотелось бы. Позор для ангела света.

– На, выпей, приди в себя! – Махасия протягивает бутылочку нектара-энергетика.

– Пайеля вызывает директор!

Подскакиваю от металлического голоса громкой связи. Проглатываю напиток и, поправляя на ходу галстук, несусь к блюдцу внутреннего полетника: крыльями пользоваться запрещено.

– Ни пуха! – кричат вслед друзья.

– Ладно вам! – прыгаю на блюдце, оно тут же взмывает. – Скорости прибавь! – приказываю ему.

– Нельзя! – бурчит железка. – Правила внутреннего распорядка не разрешают.

– Отдам в металлолом!

– Будешь ходить пешком.

Блюдце наклоняется и уходит в крутой вираж, я теряю равновесие и чуть не вываливаюсь за борт. Нет, разбиться я не могу, но в полете придется расправить крылья, а за это получу штраф.

– Треснутый уродец! – срывается с губ.

– Такому работнику, как ты, новая техника не положена, – парирует блюдце.

Задираю голову и грожу кулаком центру управления.

У нас давно разногласия с этим средством передвижения. С трудом подавляю внутренний протест. Мы, ангелы, полные сил и энергии, выступаем против произвола начальства. Почему нельзя использовать крылья? Зачем они нам даны от природы?

Блюдце кругами поднимается все выше и выше. Мимо мелькают отделы небесной канцелярии. Хотел бы я отвечать за любовь или здоровье, а еще лучше – за долголетие. На худой конец можно быть ангелом откровений: сиди и выслушивай жалобы людей, чем не пыльная работенка?

Быть ангелом поддержки и удачи – самое гнилое занятие. А когда у тебя так много подопечных, как у меня, обязательно кого-нибудь забудешь поддержать. Неужели кто-то пожаловался?

– Слушай, медянка, – ласково обращаюсь к блюдцу, – не знаешь, зачем меня вызывают?

– Облаку ясно: натворил что-то.

Прикидываю, в чем мог провиниться, но в голову ничего не приходит. Старался, работал. Подумаешь, заснул на часок!

Мимо мелькают белые кабинеты отдела возвышения, блюдце тормозит и подлетает к краю платформы.

– Подождешь меня? – спрашиваю, ни на что не надеясь.

Эта железка может и смыться.

– У тебя десять минут.

– Я не справлюсь!

– Шевелись!

Двери разъезжаются, и я вхожу в приемную директора. Тысячи стеллажей, заполненных папками и файлами, стоят вдоль стен. Их невозможно охватить взглядом, настолько они велики. Сотни секретарей взбираются по лесенкам, что-то правят, делают записи, куда-то все отсылают. Еще больше сотрудников снуют внизу. Никто не обращает на меня внимания, все заняты делом.

Плохой знак. Секретари прячут глаза, стараются на меня не смотреть, облаку ясно: в чем-то я провинился, и серьезно. Но в чем?

– Вас ждут, – главный секретарь, седой старик с длинной бородой, показывает на дверь кабинета директора.

На ватных ногах приближаюсь к ней, створки тут же раздвигаются в стороны и смыкаются за моей спиной.

В огромном кабинете пусто. Сажусь на краешек дивана цвета морской волны. Он кажется ярким пятном на фоне остальной белизны. Даже глаза режет яркое сияние.

– Фрукты будешь? – от окна доносится голос.

На подоконнике сидит невиданная птица и красным клювом чистит яркие перышки. Сегодня у директора такой образ. Никто не знает, как он выглядит по-настоящему.

Я вскакиваю, смотрю на низкий столик перед собой. На нем стоит тарелка с нарезанными фруктами, лежат приборы.

– С-спасибо. Вызывали?

Птица взлетает, делает круг над моей головой, чувствую, как легкий поток воздуха овевает лицо, и вдруг оборачивается женщиной. У нее гладко зачесанные на строгий пробор седые волосы, ровные брови вразлет, четко очерченные красные губы. Желтое с радужными переливами платье при каждом движении неуловимо меняет оттенки.

Красиво. Мог бы по достоинству оценить наряд, если не было бы так страшно. С трудом удерживаю в сложенном состоянии крылья, даже нижний пушок дрожит. Поправляю галстук, вытираю ладони о брюки.

Как к директору обращаться? Он? Или она? Прикусываю язык, лучше промолчу. Ангелу, чей офис находится в самом низу небесной канцелярии, не пристало первому открывать рот.

Директриса не смотрит на меня, перебирает папки, берет две и идет к дивану, садится. Я отступаю.

– Прошу! – приказывает мне. – Фрукты ешь!

Плюхаюсь в кресло напротив босса. В голове полная каша. Не знаю, за что удостоился внимания высшего начальства.

– Спасибо.

Беру вилочку в руку, накалываю кусок яблока, но есть не смею.

– Ну, Пайель, рассказывай, как сломал жизнь подопечных?

– Кто сломал? – от шока тупею. – Я сломал? Как?

– Я и хочу послушать, – директриса смотрит на меня аквамариновыми глазами.

– Простите, проспал. Не сразу понял, что вы меня зовете, – оправдываюсь и тяну время, прикидывая, где оплошал.

– Ха! Так, ты даже не понял, что натворил?

– Н-нет…

– Смотри сюда. Это твои?

Директриса придвигает ко мне обе папки, взмахивает рукой, и листы превращаются в экраны. Тревожный комок в груди перекрывает дыхание. Вижу мужчину и женщину, они едут в машине. У водителя рана на лбу, но боль чувствует девушка.

Врата ада распахиваются перед внутренним взором и ехидно качают створками.

«Точно отправят пересчитывать грешников, – думаю с тоской. – Это конец!»

– Чего застыл? – окликает меня директриса. – Отвечай!

– К-кажется мои, – хриплю едва слышно, от ужаса горло свело судорогой. Следующий вопрос дается с трудом: – Они умерли?

– Ты так плохо за ними присматривал, что даже этого не знаешь? – ехидно спрашивает женщина.

О небо! Опять прокол! Конечно, ангел-хранитель обязан знать все о своих подопечных. Но их так много…

Силюсь вспомнить, ничего не приходит на ум. Парень не верит ни в ангела, ни в черта, почти не призывает к меня себе. Девушка иногда вспоминает, фигурку даже в сумочке носит, но больше по привычке, чем пытается пользу извлечь.

А зря, мы, ангелы, по призыву мгновенно откликаемся. Внимательно выслушиваем проблему и помогаем ее решить. И тех, кто чаще к нам обращается, поддерживаем лучше.

– Я знаю, что они живы.

– Дальше смотри.

Теперь эти люди встретились на концерте. Одна обожает певца, прямо кипятком писает от счастья, другой его ненавидит и злится, что его притащили на представление. И вдруг все меняется: мужчина бросается к артисту и обнимает его. Я чувствую, как его сердце переполняет любовь.

– Что происходит? – растерянно бормочу я.

– Это я у тебя и хотела спросить. Что происходит?