Читать книгу Случай из практики. Том 1 - Кира Измайлова - Страница 3

Ранним холодным утром я завтракала перед тем, как отбыть на место очередного преступления, совершенного на окраине города, и слушала болтовню Лельи. В неверном свете двух свечей ее рыжие волосы казались золотыми, а милое курносое личико выглядело неожиданно взрослым и таинственным.

– Что-что? – услышала я вдруг нечто, показавшееся мне любопытным. – Повтори-ка, что ты сказала?

– Ой, Фло, да чепуха… – попробовала было увильнуть Лелья, но тут же сдалась. – Господин Саврин с нашей улицы, ну, младший сын купца Саврина, мне предложение сделал… говорит, выкуплю тебя у хозяйки и женюсь на тебе…

– А отец свою палку об его спину после этого не обломает? – хмыкнула я. – Или, вероятнее, до этого, как только прослышит о деточкиных забавах.

– Не-ет! – Лелья подняла на меня по-детски круглые голубые глазищи. – Отец его любит, он старших троих женил выгодно, а младшему все позволяет…

– Полагаю, жениться на тебе младший Саврин не собирается, – холодно сказала я. – Позабавится с годик, потом ты ему надоешь, и он продаст тебя следующему хозяину, только и всего. Впрочем, я в любом случае тебя продавать не собираюсь, и довольно об этом.

– Я так и подумала, Фло! – Лелья завладела моей рукой и прижала ее к нежной щеке. – Ты меня никому не отдашь?

– Никому, – подтвердила я, взъерошив ее роскошные кудри. – А с младшим Саврином я побеседую, чтобы перестал глупости городить. Кстати, может, еще кто тебе предложения делал?

– Делали… – заметно покраснела Лелья. – Только уж жениться не обещали и выкупить тоже. Просто говорили, мол, пойдем со мной, а уж денег сулили…

– Хм… – произнесла я. Однако… вот вам и приличная улица! Впрочем, что уж тут, Лелья выросла красавицей, а почтенные купцы – тоже мужчины, которым, думаю, надоели постаревшие и подурневшие жены и которых потянуло на юную необычную красоту. А что уж говорить о купеческих сынках, которые никогда ни в чем не знали отказа! – Вот что, Лелья. Одна чтобы больше на улицу носа не казала. Если на рынок – то с Римой, а лучше Дима с собой берите. Заодно покупки донесет. А то знаю я этих купчиков…

– Ты обо мне беспокоишься?.. – удивленно спросила Лелья, глядя на меня снизу вверх.

– Конечно, – усмехнулась я. – Попортят ведь такую красоту, охальники. Все, мне пора. Не жди меня, не знаю, когда вернусь.

– Возвращайся скорей! – жалобно попросила Лелья. – Без тебя скучно…

Я вышла, ничего не ответив. Можно подумать, со мной весело! Когда я не занята делом и не принимаю посетителей, я чаще всего или размышляю, глядя в потолок и дымя трубкой, или читаю, или просто сплю – бывает, что на сон у меня времени вовсе не остается, так что приходится отсыпаться впрок. На пустопорожние разговоры у меня нет ни времени, ни желания, да и о чем можно разговаривать с Лельей? Она в жизни ничего не видела, кроме моего дома и пары окрестных улиц, даже невольничий рынок и родной остров она почти не помнит. Ну, перескажет она мне городские новости, и только-то. А я – не стану же я с ней делиться своими идеями по поводу очередного расследования! Да и не поймет она. Славная, конечно, девочка, я к ней привыкла, и за домом она хорошо следит, но и только. А что так ко мне привязана… ну что ж с того, собаки к хозяевам тоже привязываются, скучают без них, а как хозяин в дом – то-то псу радости! Должно быть, Лельино веселье той же разновидности.

А вот купчин все же стоит предупредить, не дожидаясь, пока кто-нибудь из них мою Лелью обрюхатит, – мне только этого еще и не хватало!..

Некоторое время спустя я вернулась домой глубокой ночью, если не сказать очень ранним утром. И до места, и обратно меня на сей раз отвозил экипаж заказчика, так что будить конюха не пришлось. Я тихо прошла в дом, там тоже царила тишина. Негромко похрапывала в своей комнатушке кухарка Рима, Лелья, наверно, тоже давно спала; я, помнится, говорила, чтобы не ждали меня. Хотя с нее станется полуночничать…

Я поднялась в свою комнату, не зажигая свечей, не спеша переоделась на ночь и начала было расчесывать волосы, как вдруг почувствовала чье-то присутствие.

– Лелья? – негромко спросила я, понимая уже, что это не Лелья, в доме кто-то чужой. Предпринять я ничего не успела, отвлеченная внезапной мыслью – а что с Лельей и где она? Секундой позже сильнейший удар обрушился мне на затылок, а лицо закрыла смоченная чем-то отчаянно вонючим тряпка…

…Очнулась я от холода и от тряски. Меня определенно куда-то везли, причем, судя по тому, как подбрасывало повозку, мы были уже не на тщательно замощенных улицах Заречья, а где-то на окраинах. Однако… долго же я провалялась без сознания!

Обнаруживать перед своими похитителями тот факт, что я пришла в себя, я, конечно, не стала. Раз уж попалась по-глупому, теперь придется выкручиваться… Не меняя ритма дыхания, не дав даже реснице лишний раз дрогнуть, – чему-чему, а управлению собственным телом хороший маг учится раньше, чем читать и писать, – я прислушалась к своим ощущениям. Затылок ноет, это естественно, после такого-то удара. Подташнивает – очевидно, из-за той вонючей дряни. Просто оглушить меня похитителям показалось мало, решили подстраховаться каким-то дурманящим составом, сейчас уже не важно, каким именно. Руки связаны так, что даже пальцем не пошевелить. Похоже, кисти рук еще и замотаны чем-то вроде мешковины. Ноги тоже связаны. Во рту кляп, глаза завязаны. Любопытно. Крайне любопытно.

Неизвестные похитители совершили поступок крайне опрометчивый. Похищение судебного мага, более того, умышленное создание угрозы жизни такого мага карается всегда одинаково – немедленной смертью. Таков закон Коллегии магов, и ни один властитель против этого закона не пойдет: настоящих судебных магов очень мало, и они слишком ценны. На моем веку меня не раз пытались убить, но это все были то грабители с большой дороги, понятия не имеющие, кто я такая, то преступники, слишком сильно боявшиеся разоблачения. Наемных убийц, помню, подсылали всего однажды. Заказчиков они выдали на первом же допросе, ну а после их казни таких покушений больше не случалось. Но все это было понятно. А вот то, что сотворили мои похитители, ни в какие ворота не лезло!

Зачем им понадобилось меня похищать? И к тому же предпринимать меры, которые, несомненно, правильны и обоснованны при захвате любого мага? Эти люди не могли не знать, кто я такая, раз уж забрались в мой дом, они знали, что я судебный маг, возможно, слышали о том, что я маг независимый, но… Похоже, ключевым для них в любом случае являлось слово «маг». Тогда все верно. Чтобы лишить классического мага возможности работать, нужно обездвижить его руки, да и ноги тоже (хорошо еще, конечности мне просто связали, а не переломали, с них бы сталось), а также как следует заткнуть рот. Увы, классическая магия именно этим и уязвима – магу нужны свободные руки (или хотя бы пальцы) для произведения пассов, а также рот – для произнесения нужных формул, в просторечии именуемых заклинаниями. Так что, по идее, похитители все сделали верно. Но, совершенно очевидно, они не знали, чем независимый маг отличается от мага классического.

Мои размышления прервала резкая остановка: видимо, мы прибыли на место. Кто-то, кряхтя от натуги, попытался вытащить меня из повозки, потерпел неудачу (поднять абсолютно расслабленное тело, да еще такое увесистое, как мое, задача не из простых даже для сильного мужчины), и за дело принялись уже вдвоем. Меня потащили куда-то вниз, очевидно, в подвал.

– Привезли, – сказал хриплый мужской голос, когда меня без особой осторожности уложили на холодный каменный пол.

– Отлично, – ответил другой голос, моложе и звонче. – Давайте-ка помогите мне.

Кто-то принялся распутывать мне руки. Потом меня снова подняли и, не без натуги удерживая в вертикальном положении (я искренне наслаждалась доставляемыми своим похитителям трудностями), защелкнули на моих запястьях холодные металлические браслеты. Хорошо хоть догадались не разматывать кисти рук, олухи… Висеть на руках, да еще когда кандалы впиваются в кожу, было больно и неудобно, поэтому я решила, что пора приходить в себя.

– Смотри-ка, оклемалась! – удивленно произнес уже знакомый хриплый голос, и с моих глаз сдернули повязку, выдрав при этом изрядный клок неприбранных волос. – Сильна баба!

– Заткнись и выйди за дверь. Посторожи там, – велел второй голос. Чуть повернув голову, я увидела поразительно знакомое лицо. Вот только вспомнить бы теперь, где именно я его видела. И ведь неоднократно встречала этого по-военному подтянутого молодого человека…

Впрочем, не столь интересно, где я его встречала. Куда более важно, в каком положении я нахожусь. Что ж… Фактически распята на каменной стене, спине, между прочим, холодно, а кисти рук уже онемели. Бывало и хуже…

– Теперь вы все нам расскажете, – вежливо произнес молодой человек. – Все, как было на самом деле, без утайки.

Я поглядела на него как на умалишенного и, если бы могла, покрутила бы пальцем у виска. Интересно, как он предполагает, я должна все рассказать, если у меня во рту кляп?

Видимо, понял это и второй мужчина, обладатель хриплого голоса, все никак не могущий собраться выйти за дверь (видимо, его снедало любопытство), потому что тронул за рукав своего командира – сразу чувствовалось, что, несмотря на молодость, именно этот парень тут главный, – и указал на злосчастный кляп.

– Но если его вынуть, она же сможет колдовать, – обескураженно произнес молодой человек. К такому повороту событий он явно не был готов. Что поделать, искусство допрашивать магов дано не каждому. Этому, знаете ли, тоже нужно учиться, долго и упорно. Подобные мастера есть только у Коллегии – теоретически, во всяком случае, – и ценятся они не менее судебных магов.

– Ну, чтобы произнести заклинание, ей потребуется время, – вступил третий персонаж, выглядящий столь же молодо, как и главарь этой шайки. – Мы успеем среагировать. Потом я точно знаю, что простые словесные заклинания обычно не очень действенны, магам нужна помощь рук, а руками она двигать не может.

– Ну ладно, – нехотя согласился главарь и вытащил у меня изо рта скомканную тряпку, после чего послал обладателю хриплого голоса свирепый взгляд. Тот, поняв, видимо, что при нем больше ничего интересного сказано не будет, покорно отправился вверх по лестнице – я услышала, как хлопнула дверь.

Первое, что я сделала, – это от души плюнула на пол, стараясь избавиться от гадкого привкуса грязной материи во рту, и только потом угрюмо спросила:

– Молодые люди, вы хотя бы понимаете, что сотворили?

– Прекрасно понимаем, можете быть уверены, – сказал главарь.

– Вы знаете, что́ полагается за покушение на судебного мага? – поинтересовалась я.

– Знаем, – кивнул главарь. – Вот как раз об этом мы прекрасно осведомлены, так что давайте не будем больше отвлекаться. Нам нужно получить от вас вполне конкретные сведения, только и всего.

– Ну а после этого, надо полагать, вы меня отпустите, – хмыкнула я.

– Вы же не столь наивны, чтобы в это поверить, даже если мы пообещаем, – сказал главарь. – Мы ведь не самоубийцы. Но если вы расскажете все добровольно, я обещаю, что вы умрете быстро. Если же нет… ну что ж… Стены тут толстые. Никто ничего не услышит.

– Весьма любопытно, – усмехнулась я, пытаясь сдуть со лба прядь волос. – И что же это за сведения такие, ради которых вы рискнули напасть на меня в моем собственном доме?

– Мы хотим знать, как на самом деле погибла принцесса Майрин, – негромко произнес другой юноша, сделав шаг вперед. – Вы должны рассказать нам. Вы наверняка это знаете, но по каким-то причинам предпочли скрыть эти сведения.

– Ах вот оно что… – протянула я. Ну конечно, вот где я видела этих мальчишек – в свите короля Никкея! Военную выправку не скроешь, даже сняв мундир. Должно быть, это молодые офицеры, которые, как водится, были по уши влюблены в погибшую принцессу. Но какими же надо быть идиотами, чтобы учинить эдакое безобразие! – А Его величество Никкей знает, как в свободное время развлекаются офицеры его гвардии?

– Король ничего не знает! – грубо оборвал главарь. – Это наше личное дело!

Как бы не так! Ни за что не поверю, будто парочка несчастных влюбленных при поддержке какого-то головореза пошла на подобное преступление просто чтобы выведать, как умерла принцесса Майрин. Нет, за ними определенно кто-то стоит, глупых щенков умело науськали, но вот кто? И зачем? Впрочем, думаю, вскоре они сами мне об этом расскажут.

– Говори, – велел этот самонадеянный мальчишка, поднося к моим глазам острый нож. – Лучше говори по-хорошему, слышишь, ты, ведьма?!

«За «ведьму» тебе дополнительная оплеуха», – мысленно пообещала я. Додумался тоже… Назвать судебного мага ведьмой! Это надо вовсе никакого соображения не иметь…

Острое лезвие коснулось моей шеи, пореза я не почувствовала, но кожу защекотали капли крови. Ерунда какая, он что, вздумал меня этим запугать? Ладно. Пора заканчивать с этим балаганом и устроить настоящий разговор по душам…

В словосочетании «независимый судебный маг» ключевым, как ни странно, является слово «независимый». Оно обозначает не только и не столько нашу независимость от любых властей. О нет, все несколько сложнее! Мы не зависим не только от королей и прочих властителей, но и от той самой составляющей классической магии, которая делает такими уязвимыми ее последователей. Проще говоря, мне нет нужды бормотать заклинания и размахивать руками, чтобы предпринять какие-то действия, например, превратить в ржавчину мои оковы. Разумеется, для особенно сложных и опасных заклятий требуются некоторые элементы магии классической, но сейчас я не собиралась применять силы стихий или устраивать землетрясение. Мне нужно было всего-навсего освободиться из оков…

Но в тот самый момент, когда только что плотно охватывавшие мои запястья металлические кольца жалкими струйками ржавой трухи осыпались на пол, произошло нечто, спутавшее все мои планы. Дверь, ведущая в подвал, с грохотом вылетела, и внутрь ворвались двое. Главарь, все еще прижимающий лезвие ножа к моей шее, вздрогнул, наваливаясь на меня всей своей тяжестью, и рухнул на пол: между лопаток у него торчала рукоять метательного ножа, вошедшего в тело чуть не на всю длину лезвия. Второй юноша медленно сползал по стене, пытаясь зажать рану на шее. Кровь хлестала фонтаном, должно быть, еще один брошенный нож зацепил артерию. Через пару секунд с ним все было кончено, а я смогла рассмотреть своих спасителей. То, что это именно спасители, я поняла, как только взглянула на первого из вояк.

– Госпожа Нарен! – воскликнул он. – Вы… с вами все в порядке?

– Несомненно, – ответила я, сдирая с рук щедро намотанные тряпки. – Чего не скажешь об этих бедолагах… Я, конечно, очень признательна вам за вмешательство, однако, лейтенант, вы в рвении своем лишили меня возможности доверительно побеседовать с этими двумя господами, ныне, увы, покойными.

Лейтенант – а это, как нетрудно догадаться, был именно тот самый мальчишка, который сопровождал меня в моем путешествии в горы, – смешался. Очевидно, он рассчитывал предстать героем, спасшим юную деву. Увы, я мало того что давно не дева, так еще и далеко не юная, да и со спасением своим вполне справилась бы сама.

К несчастью, бросать остро отточенные железки лейтенант умел отлично – оба моих похитителя были мертвы окончательно и бесповоротно. Надо полагать, третьего их подельника, стоявшего на страже, постигла та же печальная участь. Хм… как любопытно: я была уверена, что у лейтенанта нервная организация певчей птички, однако же при виде мертвецов – причем, прошу заметить, собственноручно упокоенных – в обморок он не валится, да и рвотных позывов явно не испытывает. Неужто это у него не первые… «клиенты»? Вот уж никогда бы не подумала…

– Г-госпожа Нарен, – выдавил было лейтенант, но я, отстранив его, уже направлялась вверх по лестнице. Так и есть, третий мужчина тоже мертв. – Но кто это был? Зачем они похитили вас?

– Лейтенант! – Я остановилась и посмотрела на него через плечо. – Я же ясно вам сказала – благодаря вашей прыти я не успела этого выяснить. Вернее, я знаю, и кто они такие, и чего от меня хотели – они, видите ли, любезно сообщили мне об этом, – но и только.

– Разве этого мало? – Мальчишка дерзко уставился на меня снизу вверх.

– Представьте себе, да, – ответила я, выходя на улицу.

Так и есть, Старый город, самая окраина, какой-то заброшенный дом. Рассвет только-только занимался – что поделать, поздняя осень, светает поздно…

В задумчивости я перешла на другую сторону улицы, повернулась, посмотрела на дом еще раз. Нет. Что-то здесь не так… Кто отправил этих молодых глупцов за мной? Зачем потребовалось выяснять истинные обстоятельства смерти стальвийской принцессы? И кому? Охотно верю, что не самому королю Никкею, но, вероятно, кому-то из его ближайшего окружения. И что же, этот кто-то не знал отличия независимого мага от классического? Или он намеренно не сообщил об этом различии своим исполнителям? Очень странно. Проще всего, конечно, было поверить, что мальчишки устроили все это по собственной глупости, но я привыкла доверять своей интуиции, без которой хорошему магу никуда, а та в голос кричала, что дело нечисто. Возможно, меня просто предупредили? Пока предупредили… Вот только о чем? Сплошные загадки!

Ну что ж… На то и существуют загадки, чтобы можно было искать к ним разгадки, и я докопаюсь до истины. Тем более что это дело непосредственно касается моей драгоценной особы.

– Госпожа Нарен, – негромко произнес рядом голос лейтенанта. – Так все же… кто это был?

– Молодые идиоты вроде вас, – охотно ответила я. Смерила взглядом спутника лейтенанта, пожилого, но крепкого капрала, скалой возвышавшегося за спиной мальчишки. – Капрал, у вас закурить не найдется?

– Найдется, как не найтись, – поспешил заверить тот. – Только… госпожа… у нас, того, карис из дешевых…

– Все равно, – махнула я рукой и тут же получила ловко свернутую самокрутку. Огонек привычно вспыхнул сам собой, и я глубоко затянулась солдатским горлодером.

– Я обязан доложить своему командованию, – заявил лейтенант, что-то обмозговав: на лице его отражалась усиленная работа мысли.

– О чем? – удивилась я.

– О нападении на вас, – еще больше удивился лейтенант. – В конце концов, есть доказательства – тела этих троих. И… госпожа Нарен, я вспомнил, где видел одного – он был в свите Его величества Никкея…

– Вот именно, – сказала я резко. – Именно поэтому вы никому ни о чем не будете докладывать. И доказательств никаких нет.

– Почему нет, а как же… – начал было лейтенант, но я жестом велела ему замолчать, с удовольствием затянулась еще раз.

Искра сорвалась с догорающей самокрутки, канула в темноту. Я на мгновение сосредоточилась. А еще через секунду покинутый нами дом вспыхнул жарким и страшным пламенем, от которого крошился камень стен, а уж от тел не должно было остаться даже пепла.

– Никаких доказательств, – удовлетворенно произнесла я. – Вам ясно, лейтенант?

– Но… – не успокаивался он.

– Мне странно, что я должна объяснять вам такие вещи, – сказала я. – Лейтенант, вам так хочется поучаствовать в военных действиях? Могу вас заверить, это очень скучное занятие.

Кажется, до мальчишки стало доходить. Если подданные одного короля, более того, его офицеры, покушаются на жизнь судебного мага, находящегося под покровительством другого короля, это отличный повод для развязывания военных действий. Никто никогда не поверит, что эти глупцы пошли на такое из-за несчастной любви к принцессе Майрин. Люди скорее поверят, что они сделали это по заданию своего повелителя, дабы осложнить жизнь августейшему соседу. Хм… а не было как раз это целью неизвестного пока подстрекателя? Версия не хуже прочих, стоит ее запомнить! Выходит, я поломала ему игру, уничтожив все улики. Тоже неплохо.

– Кстати, лейтенант, а как вы тут оказались? – довольно дружелюбно осведомилась я.

Тот встрепенулся, очнулся от тяжких дум, кажется, только теперь заметил, что на мне надета одна лишь сорочка, едва прикрывающая колени (а на дворе, между прочим, осень, и прехолодная), и бросился сдирать с себя форменную куртку.

– Бросьте, – лениво сказала я. – Во-первых, мне не холодно, во-вторых, ваш мундир на меня не налезет.

Капрал оказался расторопнее своего командира, накинул мне на плечи свою куртку. Я поблагодарила, мысленно усмехнувшись, – ноги-то все равно остались босыми. Ну да ничего, я в самом деле способна не чувствовать холода, для этого даже усилий особых не требуется.

– Так как вы тут оказались? – повторила я вопрос.

– Я… – Лейтенант выдохнул, как перед прыжком в воду. – Я следил за вами, госпожа Нарен…

– Зачем? – поразилась я.

– Я… – Лейтенант выразительно посмотрел на капрала, и тот, повинуясь молчаливому указанию, отошел подальше, чтобы не слышать нашего разговора. – Тогда в парке… вы говорили ужасные вещи, и я…

– Вы решили последить за мной и убедиться, что я не только говорю «ужасные вещи», но и в целом представляю собой кошмарное создание, – закончила я.

– Нет… – Лейтенант смотрел в землю. – Все не так… Я все думал – про ту скалу. А потом я увидел… я за вами следил и видел, что вы можете делать, – вот как сейчас!

– Лейтенант, вы не могли бы выражаться более связно? – попросила я. – Я с трудом слежу за полетом вашей мысли.

– Да… – Мальчишка слегка покраснел, но собрался с духом и почти перестал запинаться. – Я понял, что вы можете делать разные вещи… ну, колдовать, но не как королевские маги. Вы… ведь это вы сейчас подожгли дом?

– Конечно, я, – подтвердила я. – Не думаете же вы, будто эта рухлядь вспыхнула сама по себе, да так удачно, что ни один из соседних домов не загорелся, а на улицу до сих пор никто носа не высунул и не заблажил на весь город о пожаре?

– Ну вот… – Лейтенант взглянул мне в лицо. – И ту скалу над пещерой тоже обрушили вы!

– Потрясающая логика! – усмехнулась я. – Мой наставник был бы в восторге: из того, что я могу сжечь дом, следует, что скалу тоже обрушила я. Но ладно, лейтенант, не буду вас мучить. Вы правы.

– Но зачем? – На лице мальчишки читалось такое мучительное желание понять, что я сжалилась.

– Лейтенант, вы поверите, что я это сделала из сострадания? – спросила я медленно. Не поверит. Ну что ж…

– Из сострадания? К кому? – удивился он и вдруг хлопнул девически длинными ресницами. – Вы хотите сказать, чтобы не… чтобы они остались… вместе?

– Вы просто поразительно догадливы, – хмыкнула я. – Именно так. А впоследствии выяснились еще кое-какие обстоятельства, знать о которых вам не положено, но которые только убедили меня в правильности выбранного решения. И еще, лейтенант. Раз уж вам так дорог был тот повешенный солдат… Могу вас заверить – такое развитие событий в мои планы не входило.

– Я уже понял… – мрачно ответил он. – Это Его величество Никкей настоял… Я непозволительно вел себя тогда, госпожа Нарен. Я приношу свои извинения.

– Считайте, что я их приняла, – вздохнула я. Внезапно меня осенило: – А скажите-ка, лейтенант… Кстати, напомните, как вас зовут?

Обычно я не жалуюсь на память, но фамилия лейтенанта начисто вылетела у меня из головы, что и неудивительно – меня ведь по ней били. Я помнила только, что звучит эта фамилия как-то по-дурацки.

– Лауринь, – ответил он. – Лейтенант Лауринь к вашим услугам, госпожа Нарен.

«Точно, дурацкая фамилия», – подумала я, вслух же продолжила:

– Вы говорите, что следили за мной. Вы ничего подозрительного не заметили?

– В каком роде подозрительного? – не понял он. Все ясно, что с него взять – он все-таки младший офицер королевской гвардии, а не профессиональный сыщик. Даже если он что-то видел, то все равно не понял, что́ именно увидел.

– Ну, скажем, не таскался ли за мной еще кто-нибудь, помимо вас, – терпеливо пояснила я. – Не толокся ли возле моего дома подозрительный одноглазый тип с фальшивой бородой и на костылях…

– Нет, ничего такого я… – начал было Лауринь, не уловив иронии, но вдруг осекся: – Я… я не знаю, насколько это важно, но…

– Ну, говорите уже, что вы мямлите! – Я начала сердиться.

– Красивая девушка, которая живет в вашем доме… – Глаза лейтенанта на мгновение подернулись мечтательной дымкой. – Когда она выходила из дому, наверно, на рынок, – она возвращалась с корзиной… Я два раза видел, что к ней подходил один и тот же мужчина, и они подолгу с ним разговаривали.

– Опишите-ка мне его, – велела я. Скорее всего, Лауринь видел младшего Саврина или еще кого-то из купцов с нашей улицы.

Однако по мере того как лейтенант описывал внешность загадочного незнакомца, я все больше убеждалась – это не Саврин и не кто-то иной из купцов. Совершенно незнакомый человек – Лауринь описал его очень подробно. Я, кстати сказать, была приятно удивлена: у мальчишки оказалась превосходная зрительная память, да и в наблюдательности ему нельзя было отказать. К тому же он умудрился следить за мной так, что я его не заметила, а это дорогого стоит. Вот если бы только слова из него не приходилось вытаскивать, словно клещами!

«Впрочем, что это я!» – спохватилась я. Последний разум отшибло! Какой же это «совершенно незнакомый человек»? Это тот, третий из моих похитителей, с хрипатым голосом! Тогда все сходится. Видимо, он пытался вызнать у Лельи о моих привычках, когда я возвращаюсь, кто еще живет в доме…

Стоп! По спине побежали ледяные мурашки, и я невольно поежилась. Как эти люди попали в дом? Так просто забраться к нам невозможно – я установила кое-какую защиту от непрошеных посетителей. Для моих домочадцев эта защита не помеха, она настроена так, чтобы пропускать своих. Или тех, кого они приведут с собой по доброй воле.

Вот, значит, как… Кто-то из троих, живущих в доме, впустил моих похитителей. Кто именно? Конюх Дим? Вряд ли. Он и в доме-то дальше кухни не бывает, живет в комнатушке над конюшней, ему лишь бы возиться с лошадьми. Если честно, на голову он слабоват, и каких-то интриг от бедолаги ждать просто глупо. Кухарка Рима? Возможно, но маловероятно. Зачем это ей? Что такого ей могли посулить? Рима вредная старуха, с ней даже дед мой не спорит, но она хоть и ворчит непрестанно, хорошо ко мне относится. По сравнению с прежними ее хозяевами я, должно быть, в самом деле чудесное создание. Рима уже немолода, лишись она хозяйки, ее ждет в лучшем случае работа посудомойкой в какой-нибудь дрянной харчевне – никто не купит старую кухарку с дурным характером, если мое имущество пойдет с молотка. Нет, Риме не было смысла делать этого. К тому же она подозрительна и довольно умна, и о любой попытке узнать что-то обо мне тут же бы мне и рассказала.

Остается Лелья. Моя маленькая красавица Лелья…

– Лейтенант, – сказала я сквозь зубы. – Вы ведь наверняка прибыли сюда верхом?

– Да, госпожа Нарен, – охотно откликнулся он.

– Приведите мне лошадь, – велела я. – Вы поедете со мной. Капрал, я полагаю, вы сможете добраться до казарм пешком?

– Да зачем же, госпожа Нарен? – ответил тот. – Я из повозки лошадку выпряг, не пропадать же ей, уж как-нибудь дотрюхаю и без седла…

– Тем лучше, – кивнула я. – Едем.

Лейтенант уставился на меня, приоткрыв рот, когда я взлетела в седло рослого каурого мерина ресской породы, принадлежавшего капралу. Полагаю, столбняк у него вызвало не мое мастерство наездницы, а бесстыдно задравшаяся сорочка. Лично мне до этого дела не было, кожа – она и есть кожа, что на руках, что на ляжках, но Лауринь, очевидно, отличался редким для гвардейца благонравием. Чтобы не смущать его лицезрением моих голых ног, я позволила лейтенанту ехать впереди, вслед за ним отправила капрала, а сама предалась размышлениям.

…Что ей пообещали? Лелья, так трогательно и преданно любившая меня, впустила в дом моих похитителей. Да что там, убийц! Может быть, ее запугали, пригрозили чем-то? Нет, не выходит, защита не пропустила бы их в дом в этом случае. Лелья добровольно должна была привести их с собой и, должно быть, еще и опоить чем-то Дима и Риму, – у кухарки чуткий сон, она проснулась бы, услышав чужие шаги, а шум им был ни к чему…

За этими мыслями я сама не заметила, как мы добрались до моего дома. Хорошо, заранее сообразила набросить на нашу колоритную троицу несложное заклятие, отводящее глаза, – на улице уже народ появился, не хватало еще, чтобы таращились.

Калитка была не заперта, дверь дома тоже оказалась открытой. Сделав обоим гвардейцам знак не шуметь, я поднялась по ступенькам крыльца и вошла в прихожую. Из комнатушки Римы доносилось мерное сопение. Точно, какое-то сонное зелье, обычно кухарка поднимается ни свет ни заря…

Я бесшумно поднялась по лестнице на второй этаж. За мной шли, отчаянно стараясь не топать, гвардейцы.

Я услышала негромкое мурлыканье – так Лелья всегда напевала за работой. Правда, на этот раз она не прибиралась в моей комнате – прихорашивалась перед зеркалом, примеряла какие-то побрякушки, поднимала волосы на висках то так, то этак. Из одежды на ней было одно тоненькое нижнее платье, не скрывавшее соблазнительной фигурки. За моей спиной Лауринь невольно перевел дыхание.

Услышав посторонний звук, Лелья стремительно повернулась… и выронила все, что держала в руках, увидев меня.

– Фло! – просияла она улыбкой, но я чувствовала, что ей страшно. – Ты вернулась, Фло!.. А кто эти люди, твои гости? Я приготовлю завтрак, Рима плохо себя чувствует, и…

Я молча продолжала смотреть на нее. Лелья плохо играла. Узрев меня в этаком виде (я мельком бросила взгляд в зеркало): мятая и испачканная ночная сорочка, на плечах форменная гвардейская куртка, ноги босые и довольно грязные, спутанные волосы распущены и окутывают меня, будто плащом, – Лелья должна была взвизгнуть, охнуть, запричитать и пуститься в расспросы, а не вести себя как ни в чем не бывало. Но все-таки она была достаточно хорошей актрисой, чтобы обманывать меня все эти годы!

– Что тебе пообещали? – спросила я прямо. – Деньги? Драгоценности? Что?

Лелья наконец-то посмотрела мне в глаза, и я поразилась тому, какая злоба полыхала в этих совсем недавно таких ласковых голубых глазах.

– Мне пообещали свободу, Фло, – тихо произнесла она, и не подумав отпираться или оправдываться. – Свободу! Сказали, что с тобой ничего плохого не случится, с тобой только поговорят, а я смогу уйти! Они меня увезут в другой город, в другую страну! – Лелья сглотнула и продолжала: – Я бы ушла из этого мрачного дома, понимаешь? Я бы… я бы… да куда угодно, с кем угодно, только б выбраться из этого склепа!.. Я жить хочу, Фло, мужчин любить, красивых, щедрых… только тебе этого не понять, ты же каменная!

Ах вот оно что… Ну конечно, как же я сразу не догадалась! Моя маленькая дикарка мечтала вырваться на свободу, а я не поняла ее намеков. Она была вовсе не глупа, она рассчитывала, что, возможно, я расчувствуюсь и дам ей вольную, то-то она поговаривала о предложениях, которые делают ей состоятельные мужчины! Лелья осознала свою привлекательность, поняла, что ее красота способна принести ей большие, очень большие выгоды… Тот, кто купил ее на обещание свободы, хорошо подготовился.

– Вот, значит, как, – сказала я негромко.

«Я ведь тебе доверяла, Лелья… – пронеслось в голове. – Ты была для меня чем-то бо́льшим, чем просто служанка, красивая рабыня. Но ты меня предала, моя рыжая красавица, а предательства я не прощу никогда. Особенно тебе».

Я сделала еще один шаг вперед и коротко, наотмашь, ударила Лелью по щеке. Девчонка отлетела в угол, неуклюже села на пол, платье задралось выше колен, только Лауринь уже не вздыхал. По-моему, он вообще дышать боялся.

– Значит, тебе захотелось любить мужчин? – спросила я. – Красивых, щедрых? Что ж, я исполню твое желание, это несложно. Капрал!

– Да, госпожа Нарен! – Капрал протиснулся мимо лейтенанта и вытянулся передо мной. Кажется, у него даже тени сомнения не возникло в том, что я имею право ему приказывать.

– Возьмите эту девицу, – кивнула я на Лелью. – Хотя я сомневаюсь, что ее можно так называть… Так вот, возьмите ее, отвезите в порт и продайте в какой-нибудь бордель побогаче. Хотите, торгуйтесь, хотите – даром отдайте. Что заплатят – все ваше. Можете хоть нищим раздать, хоть пропить, мне все равно. Выполняйте.

– Как прикажете, госпожа Нарен, – произнес изрядно огорошенный капрал и двинулся было вперед, но тут вмешался, набравшись храбрости, лейтенант:

– Госпожа Нарен, позвольте, я сам…

– Не позволю, – отрезала я. – Стойте, где стоите, лейтенант, лично вас никто ни о чем не просил.

Капрал, сочувственно покосившись на свое лопоухое начальство, прошел вперед, легко поднял Лелью на ноги.

– Ну, пошли, красавица! Пошли, пошли…

Лелья вывернулась, метнулась ко мне, хотела схватить за руку – я отшатнулась, как от заразной.

– Фло!.. – выкрикнула она. – Фло, не надо!.. Не делай этого, Фло!

– Уведите ее, капрал, – устало велела я. – Мне надоел этот балаган.

– Госпожа Нарен! – как всегда вовремя, встрял Лауринь. – Может быть, не надо? Вы же видите, она раскаивается, и…

– Лейтенант, не надо указывать мне, как поступать с моей собственностью, – холодно сказала я. – Капрал, почему вы все еще здесь?

– Это жестоко! – выпалил Лауринь, уставившись на меня. Глаза у него, как выяснилось, были темно-серые, в пушистых длинных ресницах. И чудовищно наивные. Кошмар, просто кошмар…

– Почему? – поинтересовалась я, открывая шкафчик и доставая оттуда пузатую бутылку зеленого стекла. Вопли Лельи раздавались уже с улицы, соседи, надо думать, наслаждались бесплатным представлением. – Ей хотелось жить весело, любить красивых, щедрых мужчин… Теперь всего этого у нее будет в избытке: и веселья, и мужчин. Не ручаюсь, правда, что все будут красивыми, но наверняка щедрыми. В этих портовых борделях такие расценки…

– Но она же хотела свободы… – пробормотал Лауринь. – Того же, только чтобы быть свободной, чтобы самой выбирать…

– Хорошо потрудится – выкупится на волю, тогда и будет выбирать, – отрезала я, хлебнув прямо из горлышка. – Свободу, лейтенант, надо еще заслужить. Или купить. За все нужно расплачиваться, знаете ли. Лелья решила заплатить предательством, вот и получила то, что заслужила… Хотите?

Будь лейтенант более искушен в философских спорах, он мог бы возразить мне тем, что Лелья не по своей воле потеряла свободу и угодила в рабство, или как-нибудь иначе в том же роде, а я пустилась бы в длинные рассуждения относительно трактовки природы человеческой свободы в разных философских системах. К счастью, возражать лейтенант не стал, с потерянным видом взял у меня из рук бутылку, тоже приложился к горлышку, поперхнулся и надолго закашлялся.

– Вы что, никогда орты не пили? – сочувственно поинтересовалась я. Лауринь отчаянно замотал головой. Да, первое знакомство с этим напитком – сильное ощущение. Да и потом – впечатление такое, будто жидкий огонь глотаешь, густой такой, и сладкий к тому же.

– Почему вы… – отдышался он наконец. – Почему вы мне не позволили?..

– Да потому, лейтенант, что у вас на лице все написано, – устало вздохнула я. – Вы, я так полагаю, хотели сыграть в благородство. И выпустили бы эту мерзавку, не отходя далеко от моих ворот. А то и, чего доброго, пригласили бы ее пожить у себя – податься-то бедняжке совершенно некуда.

Лейтенант отчаянно покраснел, стало быть, я угадала. Лельины прелести на юношеское воображение Лауриня подействовали, пожалуй, чересчур сильно. Да… пожалуй, так и было бы: Лелья устроилась бы ненадолго рядом с очарованным ею мальчишкой, чтобы немедленно покинуть его, как только подвернется более выгодная партия…

– Вы… – выговорил Лауринь наконец. – Вы хоть одеться ей позвольте… холодно же…

– Потерпит, – ответила я. – На новом месте оденут краше прежнего. И довольно о ней, лейтенант. Я больше не желаю слышать об этой дряни. А вы, кстати, можете быть свободны.

– Как вам будет угодно, госпожа Нарен… – Лейтенант направился к двери, но на полпути остановился, обернулся: – И вам… вам ни чуточки ее не жаль? На самом деле? Я понимаю, того солдата вам не жалко, он вам чужой был, а она…

Я помолчала, прежде чем ответить.

– Нет, лейтенант, не жаль, – сказала я наконец, отхлебнув еще орты и откинув назад мешающие волосы. Вид у меня сейчас, должно быть, как у одной сумасшедшей попрошайки с Нового моста, у той тоже волосы длинные, до пояса, густые, только седые, а не черные, и все лицо закрывают. – Ничуть.

Лауринь с потерянным видом ушел, а я все сидела в кресле и разглядывала потолок. Нет, мне в самом деле не было жаль Лелью. Мне было жаль ту девочку, которую я помнила, но эту, новую Лелью, я могла только презирать… как жалкое насекомое. «Ну что ж, – сказала я себе, – интересно, как сложится ее карьера…» И больше уже не думала о ней.

Мысли мои перешли совсем в иное русло. Для начала, мое похищение, вернее, его цель. Версия у меня есть, и версия преотличнейшая. Осталось только выяснить, кому выгодно стравить два наших государства. Это никуда от меня не денется. Следующее – лейтенант Лауринь. Мальчишка оказался совсем не так глуп, как могло показаться, это раз. Он воспитан на каких-то совершенно безумных идеалах рыцарской чести, а потому непредсказуем – это два. И что прикажете с ним делать? Нет, я была уверена, что о ночном происшествии он никому не расскажет, и капрал тоже промолчит, я успела понять, что без ведома своего командира он шагу не ступит, классический тип преданного служаки. Но приглядывать за ними стоит, так, на всякий случай. Кстати, любопытно, каким это образом он следил за мной столько времени? А как он объяснял свои отлучки? Или что, воинскую дисциплину у нас отменили?..

Последнее обстоятельство разъяснилось очень скоро. Я навела справки, и оказалось, что вот уже без малого месяц лейтенант Лауринь изволит страдать вывихом ноги, коий вывих засвидетельствован лекарем, а потому в казармах не появляется, отлеживается у себя на квартире. Однако в изобретательности парню не откажешь! Интересно, сколько он заплатил лекарю за лжесвидетельство? Может быть, стоит организовать ему настоящий вывих, чтобы поумерил прыть?

От членовредительства несчастного лейтенанта спасло только то, что у меня появилось новое дело, и я вынужденно оставила мысли о своем похищении и о настырном юнце. Впрочем, об осторожности я теперь не забывала, предпочитая лишний раз оглядеться по сторонам.