Читать книгу Ярче тысячи звёзд - Кира Каулиц - Страница 3

В наше время абсолютно нормально каждое утро сообщать миру о себе. Вы делаете это, появляясь в онлайне, делая записи в группах. Утреннее настроение задает тон всему дню, и потому каждый новый день я стараюсь начать с благодарности.

Этому я научилась ещё в больнице и до сих пор каждое утро радуюсь, что я проснулась в тёплой постели, что мне всё ещё светит солнышко и у меня ничего не болит.

– И тебе доброго утра! – потрепала я Бусю, которая тоже проснулась и ждала, когда я начну её гладить. Она была похожа на маленький рыжий помпончик, и, уткнувшись лицом в её пушистую шерстку, я опять ощутила этот чудесный щенячий запах…

В будние дни мой будильник звонил в семь утра,  потому что мне, как и всем, надо было в школу, но иногда, если мне надо было приготовиться к каким-то мероприятиям или доделать ролики, мне приходилось вставать в шесть, а то и в пять!

Это только некоторым кажется, что быть блогером очень легко! Нет, скажу я вам, эта та ещё работка. Каждый день я ломаю голову, что мне написать, какое фото выложить, чтобы в ленте это смотрелось достойно, но сегодня меня выручил Ваня. Он выложил фотографию, где я стояла и смотрела на пролетающий над нами самолёт. И хотя вчера, когда я его провожала, мне было невесело, он как-то смог запечатлеть меня с улыбкой.

«Сounting stars”, – подписал он фото. На Мальте были очень хорошие языковые школы, и, поднаторев в английском, Ванька не упускал возможности выкладывать англоязычные посты. Пришлось и мне на радость нашей «англичанке» писать на английском.

Сегодня был редкий день, когда я шла в школу на все шесть уроков. Обычно с занятий меня отпрашивали, потому что мне надо было то на съёмки, то на выезды. Вот и сегодня вся вторая половина дня у меня была забита под завязку: занятия вокалом, потом съёмки в рекламе. Не так давно мы заключили контракт с одной французской компанией, и теперь я представляла целую линейку подростковой косметики.

– Приеду в час. Не забудь выпить таблетки, – Лида поправила мне шапку, достала с заднего сидения машины портфель.

Из-за моих проблем со здоровьем, да и из-за популярности мама до сих пор провожала и встречала меня из школы, и, помахав ей, я пошла ко входу, где меня уже ждали мои самые преданные подписчики – дети из начальных классов.

Я любила детей. Они были искренние – все эмоции на виду. Не то что мои ровесники… Эти были другие, и я уже не понимала, искренни ли они со мной или не очень…

Пока мы по их просьбе фотографировались, прозвенел звонок на урок, и, найдя наш «8Б», я постучалась в дверь:

– Здравствуйте, Нина Эдуардовна, можно?

– Лесенька! Ткаченко! Праздник-то какой! – всплеснула руками наша классная. – Ты уж извини, что я не в кокошнике тебя встречаю!

В классе раздался хохот. Здесь давно  привыкли и к её юмору, и к моей популярности; многие, включая учителей, меня очень любили, поддерживали, хотя и были недовольны, что я часто прогуливаю. Но были и такие, кто откровенно завидовал.

«Хейт» был обратной стороной популярности, и раньше я из-за этого сильно переживала : что-то кому-то доказывала, злилась, или даже расплакаться могла… Но сейчас, спустя время, я научилась держать удар, стала сильнее и старалась уже не копить внутри обиды.

Литература прошла очень быстро. Мы продолжили знакомство с рассказами Антона Павловича Чехова. Потом, на русском, я даже выходила к доске, и, получив четверку, успокоилась и залезла в телефон. Там меня уже потеряли: моя подруга София просила ей перезвонить, учитель по вокалу уточнял, приду ли я на занятие, а ещё мне написал мой друг детства Денис. Правда, когда я открыла письмо, то я поняла, что пишет мне совсем не он, а скорее всего его мама, тётя Оля.

«Здравствуй, Лесенька! Сразу предупреждаю, это видео может тебя шокировать…» – Замечательное» начало письма, не правда ли? У меня по спине пробежал холодок.

«Это видео мне прислал один наш общий знакомый. Посмотри на третьей минуте! Я многим показывала! Все говорят, очень похож…»

«Похож? На кого похож?..»

– Можно выйти! – взволнованно подняла я руку, и, не дождавшись ответа, выскочила в коридор.

Видеоролик был снят на моей родине, и, очевидно, показывался на одном из центральных каналов. В нем рассказывалось об очередном обмене военнопленными. Одна из сторон высказывала недовольство.

«Мы им передали здоровых сытых солдат. А они нам привезли смертников», – камера показала фургон, в котором сидели избитые измождённые мужчины, скользила по их лицам, показывая одного за другим. На третьей минуте в кадр попал пожилой, как мне сначала показалось,  мужчина. Всё лицо его было в кровоподтёках, глаза смотрели  равнодушно…

«Неужели?! – Я перемотала ещё раз, чтобы исключить ошибку! Кровь прилила к голове, и я опустилась на пол. – Да этого не может быть!»

Во время напряжённых боевых действий в нашей стране счёт пропавших без вести шёл на тысячи, и уже три года моего папу не могли найти ни живым, ни мёртвым. За это время я даже смирилась, что его больше нет, а тут эта видеозапись… Я почувствовала, что меня начало колотить то ли от холода, то ли от страха, и, совершенно забыв о том, что идёт урок, я вихрем спустилась вниз и помчалась домой.

 За эти три года мы, конечно, не раз искали его и через специальные поисковые отряды, и через интернет и телевидение. Но почему-то в тот момент я была абсолютно уверена, что это действительно  он.

– Лида, я нашла его!

Моя мама, конечно, не ожидала увидеть меня на пороге, да ещё в таком состоянии, но сразу попыталась успокоить, велев всё рассказать.

– Собирайся! – сразу начала я. – Мы срочно должны его забрать! Мы срочно должны его спасти! –  Видимо, я смотрела на неё таким безумным взглядом, что она потащила меня на кухню и сунула таблетку.

– Успокойся, я сейчас позвоню Когану.

На тот момент я была так взволнована, что мне просто надо было что-то делать, и я тут же сама оборвала все телефоны Когану, сорвав его с подготовки программы.

Ещё с детства я знала, что стоит мне только надавить – повизжать, пореветь и потопать ногами, и папа сделает всё, что мне нужно. Этот метод с успехом действовал и на Ваню, но Коган разозлился:

– Угомони её сейчас же! – велел он Лиде. – Иначе я просто не буду с ней иметь дела.

– Ты слышала?  – спросила Лида. – А ну-ка, быстро в ванну! Умойся и успокойся!

 Холодная вода быстро привела меня в чувство. Я вытерлась полотенцем и пришла к себе в комнату. Лида опять попробовала вразумить меня, посоветовала лучше думать о том, как я встречу папу, чем представлять себе, что там с ним  делали…

– В любых обстоятельствах мы должны иметь твёрдую веру, что Бог не оставит, – убеждала она.

Но как я ни старалась, как ни верила, мой воспалённый мозг рисовал только самые страшные картинки. В конце концов я так эмоционально вымоталась, а может это подействовало успокоительное, что просто свалилась на кровать и долго лежала в каком-то полусне.

Как велела мне Лида, я начала представлять Когана, собравшего команду, как они поедут туда и привезут мне моего папу… и вдруг меня пронзила мысль:  «А ведь Ваня уже там! Рядом! Совсем близко!..»

                                                                               ***

Ваня зашёл в интернет только поздно вечером. Обычно он монтировал свои ролики в каком-нибудь кафе, потому  что дома  ему работать было не с руки; он уже почти привык, что теперь с ним рядом всегда была толпа мальчишек и девчонок от семи до тринадцати лет.

 В школе-интернате он был главной знаменитостью. Его все уважали,  всегда зазывали в свою компанию, но близкой дружбы он ни с кем не заводил. Он вообще был достаточно замкнутым и раскрывался только в своих роликах.

Последнее время работы у него прибавилось, и он уже думал о том, чтобы уйти из интерната, снять квартиру и начать взрослую жизнь – ждал своего 16-летия. А пока стойко выносил все эти временные неудобства и шумное соседство.

Вот и сегодня, как только Ваня переступил порог госучреждения, по коридору к нему с криками понеслась малышня, и, еле отбившись, он плотно закрыл дверь.  Комнату он делил с тремя ребятами своего возраста. Ответив  на их приветствия, он поставил разрядившийся телефон на зарядку.

На заставке у него стояла Олесина фотография. Скучая, как сумасшедший фанат, он по сто раз пересматривал её ролики, смеялся над одними и теми  же шутками и удивлялся, какая же она необычная и красивая… Хотя любил он её не за красоту, а за искренность¸ за доброе сердце. А красотой он просто любовался.

«1 новое сообщение», – высветилось на экране. Олеська будто чувствовала, что он о ней думал. Прислала какой-то видеоролик. Он быстренько его открыл и застыл, ошарашенный…

                                                                           ***

Услышав знакомую мелодию, я сразу схватила телефон – мне звонил  Ваня.

– Да, Леська, это он! Очень похож! – не тратя время на приветствие, крикнул он.

Мы попытались разузнать адрес больницы, в которую, возможно, отправили папу. Телефон, который нам дали, был заблокирован, и Ваня предложил разбираться на месте.

– А ты сможешь? – Я умоляюще посмотрела на него. – Есть автобус прямой, если ты завтра утром сядешь  – к вечеру будешь там…

– Я?! – очень удивился Ванька.

Видимо, такого поворота он не ожидал.

На словах мой план был достаточно прост. Доехать до нужного города, проверить информацию, и если это действительно мой папа, сообщить ему мои контакты. Но с другой стороны и я, и Ваня хорошо следили за новостями, и, не смотря на временное перемирие, оттуда постоянно приходили сводки об обстрелах, «серых зонах», терактах и провокациях.

– Тогда поехали со мной, – задумчиво сказал он. – Один я не поеду.

– Собирайся! – выкрикнула я. Любовь и здравый смысл тянули меня в разные стороны, и на волне этих чувств я уже готова была на любые необдуманные поступки. Я достала из шкафа чемодан, начала скидывать туда тёплые вещи, стараясь не шуметь.  Лида, наверное, уже спала. Никто не пытался  меня остановить.

Ванька подбадривал, у него был свой интерес – увидеться, побыть вместе… а я билась как птица в клетке.

По карте, висевшей на стене, я попыталась рассчитать расстояние, которое мне и Ваньке придётся преодолеть до границы.

– Вань, а я смогу сама билет на самолёт купить? А на поезд? Меня ведь могут узнать, задержать и вернуть! – у меня была уйма вопросов, и с каждой минутой они только прибавлялись.

Не знаю, чем бы это всё могло закончиться, но дверь резко открылась, и в комнату заглянула мама:

– Ты чего тут шумишь? – удивлённо спросила она. Потом её взгляд упал на чемодан.

Правой ногой я попыталась задвинуть его под кровать, но фокус не удался.

– Ты что, совсем с ума сошла?! – испуганно воскликнула она. – Ты куда собралась?!

Следующие минут тридцать она пыталась убедить меня в том, что моя идея – бредовая. Хотя бы проверить информацию надо…

– Леся, все понимают твоё состояние, но пороть горячку не стоит.

Лида опять напомнила, что Коган всё сделает, обязательно поможет,  и я, убедив Лиду, что полностью с ней согласна и дождавшись, пока она уйдёт спать, опять открыла ноутбук.

– Привет, ты не спишь ещё? Коган мне вечером сказал, что ему потребуется время. Неделя как минимум! Хотя мне кажется, что со своими связями он и за сутки всё мог бы решить.

– Он не будет этого делать, – предположил Ваня. – Прикинь,  если бы твоего папу нашли года два назад. Все поплакали бы на программе от радости, проводили вас в новую жизнь и забыли бы эту историю. А сейчас что? У Макса на тебе целая индустрия, столько проектов!

«И правда! – дошло до меня. – Ведь приехав сюда, мой папа вполне может разорвать все контракты, увести меня домой, а Коган уже слишком много в меня вложил…»

– И что мне теперь делать? – спросила я. Мне стало неприятно, что мой папа стал какой-то разменной монетой в этой истории.

– Главное, теперь убеди Когана, что всё будет хорошо, – посоветовал Ваня. – Звони по пять раз на день, рассказывай как тебе плохо без папы. Всё равно когда-нибудь да поможет, а пока надо самим действовать. Поэтому давай скидывай инфу, на чём добираться…

– Ваня! – опять чуть не расплакалась я, теперь от радости. – Вот расписание автобусов, деньги я тебе переведу. Спасибо, Ванечка, ты самый лучший! Слушай, а если взрослые узнают? Или Коган?

– А я никакие правила не нарушаю! – усмехнулся Ваня. – Заметь, я даже из страны не выезжаю!

– Ну да, не нарушаешь… – согласилась я. – Но лучше никому про это не рассказывать.

Я подошла к календарю и обвела кружком 26 апреля. Если завтра Ваня выедет в восемь утра, то уже следующим вечером он будет там, встретиться с моим папой. Потом, если всё будет хорошо, дня через три туда приедет команда Когана…

 «Стоп!» – решила я успокоить сама себя немного, подошла к окну и посмотрела на звёзды. Они как всегда были далёкими и прекрасными. И я поняла, что глядя на них, и мой папа всегда вспоминал обо мне.

«Потерпи, пожалуйста! – мысленно попросила я его. – Ещё немного потерпи. Скоро я тебя оттуда вытащу».

                                                                                ***

Удары сыпались один за другим – били без разбора, ногами, руками, палками. Или нет, не били… просто  убивали, пока он, наконец, не просыпался от своего крика.

– Прости, опять разбудил тебя, – извинялся он перед женщиной, которая стояла около кровати, – война снится.

– Ничего, когда-нибудь пройдёт, забудется, – пыталась успокоить она. – Давай укол сделаю?

Они познакомились в больнице. Его привезли после обмена военнопленными, а она работала там медсестрой, и с самого первого дня была очень добра к нему, ухаживала, добывала для него дополнительные обезболивающие. И в то утро, когда его выписывали,  предложила пожить у неё.

– Комнату сдаю, – сказала она зачем-то, хотя он понимал, что у неё к нему искренний интерес. Как-то Ульяна призналась, что он похож на её покойного мужа.

Тогда он, конечно, согласился. А куда ему было деваться?  Дом, в котором он жил раньше, был разрушен, дочь, очевидно, погибла, и теперь ему  надо было как-то дальше жить.

В её старом доме явно не хватало мужской руки – в правую стену попал снаряд, и теперь Ульяна с сыном ютились в трёх комнатушках. В одной, крохотной, была детская, другая совмещала в себе и зал, и кухню, и спальню.

Третью она полностью отдала ему. Но отлёживаться он долго не стал – не привык сидеть у кого-то на шее, и когда чувствовал себя хорошо, начал помогать – укрепил стену, подлатал баню, начал делать новый забор.

– Ты поберёгся бы после больницы, – жалела она его, но он только отмахивался: поздно беречься…

 Здоровье действительно было потеряно безвозвратно. Два года в плену – не курорт, и в свои сорок с небольшим он уже оформлял инвалидность. Хорошо хоть в больнице его более-менее вернули к жизни, поставили на ноги, и хотя сейчас он полностью зависел от лекарств, но жил. И даже мог немного радоваться.