Читать книгу Покажи мне звёзды - Кира Мон - Страница 5

Свет от люстры на потолке пробивается сквозь мои закрытые веки. Я со стоном перекатываюсь на живот и утыкаюсь лицом в подушку в попытке заглушить стучащую боль в черепной коробке.

События прошедшего дня доходят до моего мозга лишь разрозненными фрагментами.

О боже.

Отказ Кристины. Разговор с Яном Бремером. Джин с тоником. Джин без тоника.

Я с трудом сажусь и осматриваюсь вокруг, наполовину прищурив глаза. Как бы то ни было, мне повезло, и меня не стошнило в каком-нибудь углу.

Охнув, аккуратно перекидываю ноги с кровати на пол. Прежде провал в памяти у меня случился только один раз за всю жизнь, на музыкальном фестивале. Тогда я очнулась в клинике, куда меня – едва реагирующую на речь несовершеннолетнюю девчонку – недолго думая сдали в руки санитарам сотрудники фестиваля.

В этом отношении мне, видимо, стоит быть благодарной, что сейчас я могу без свидетелей прошлепать в ванную, а не смотреть в обеспокоенные глаза дедушки.

Хотя, по всей вероятности, этот взгляд меня еще коснется, если впоследствии я вынуждена буду спрашивать, нельзя ли мне переехать к нему и Эрнесту. Исходя из текущего баланса моего счета, я еще смогу оплатить аренду за ноябрь. И даже должно будет остаться на достаточное количество еды, чтобы не умереть от голода. Но на этом все. Если в следующем месяце я не найду более крупные заказы, придется тяжко. И только в самом отчаянном случае я попрошу помощи у мамы, а, может быть, и тогда не попрошу.

В ванной я сначала брызгаю себе в лицо холодной водой, прежде чем вылезти из мятой одежды и встать под душ.

Двадцать минут спустя я чувствую себя практически человеком. Завязав влажные волосы в небрежный пучок и натянув любимую толстовку, шаркаю на кухню, чтобы включить кофемашину. Никакой перестройки собственной жизни без кофе.

Пока кофеварка тихонько фырчит, я ищу мобильник и нахожу его на Харви. Чувствую укол обиды, кода вижу, что Дана так и не объявилась. Конечно, мы не болтаем по телефону сутками напролет, но почему-то я считала, что она не забудет обо мне в такой день, как вчера.

Со все еще пульсирующей головой я села за письменный стол, раскрыла ноутбук и перепроверила электронную почту. Возможно, Кристина все-таки…? Но нет.

Наверняка существуют люди, которые смиряются с печальными новостями гораздо быстрее, чем я.

Нажатием клавиши открываю первый из двух моих вчерашних редакционных списков. Ладно, вот они все, стоят и ждут. Ждут блестящих идей, неожиданных творческих предложений, интересных статей.

Опять поднимаюсь, потому что уже приготовился кофе. Я наливаю себе первую чашку кофе, разбавляю его теплым молоком и сажусь обратно за Харви – и начинаю ломать голову.

✦ ✦ ✦

Где-то к половине третьего у меня готов файл с одиннадцатью задумками. Одиннадцать потенциальных заказов, некоторые из которых можно развить в серию статей. Я рассортировала их среди людей, которые могли бы ими заинтересоваться, и начала писать сопроводительные письма. Примеры текстов и краткое резюме для редакций, с которыми я прежде не работала, то есть для большинства. Своему аптечному журналу я предложу материал о позитивных аспектах веганства. Сама я вегетарианка, но сейчас на этом уже дополнительных очков не заработаешь – стало слишком обыденным.

Часам к шести я отправила все свои идеи в мир, причем большую часть сразу в несколько редакций, и, в какой-то степени довольная, вздыхаю и потягиваюсь, поднимая руки к потолку. Смотрите все, Лив Баумгардт, взрослая, независимая и вновь хозяйка своей судьбы.

Я как раз прикидываю, не стоит ли отметить сегодняшний день и снова что-нибудь приготовить, возможно, даже веганское ради исследования, когда вибрирует мой телефон. Подумав, что это Дана, я чуть не глядя не ответила на звонок, как вдруг мой мозг обработал информацию: на экране отобразился неизвестный номер. Сердце у меня начинает биться быстрее. Первая реакция на мою почтовую армаду?

– Добрый день, меня зовут Макс Ведекинд. Я говорю с Лив Баумгардт, чье будущее место жительства будет находиться под одним из мостов Гамбурга, если это максимально быстро не предотвратить?

На несколько мгновений у меня пропал дар речи.

– Прошу прощения…? – слабым голосом переспрашиваю я. Несколько обрывочных воспоминаний с готовностью проникают в черную дыру ужаса, которая во мне разверзлась. Вот черт.

– Прямо сейчас я смотрю на сообщение, в котором вы пишете, что хотите присмотреть за домом по моему объявлению. Вы же Лив Баумгардт, верно?

– Да, – выдаю я высоким голосом и быстро откашливаюсь. Господи, как стыдно. С невероятной скоростью мои пальцы летают над клавиатурой в поисках письма, которое я прошлой ночью, по-видимому, отправила этому явно забавляющемуся мужчине по ту сторону телефона.

О, Боже, Боже, Боже, прошу, сделай так, чтобы не все, что сейчас проигралось на освещенной софитами сцене у меня в голове, оказалось правдой.

«Австралийские джунгли», – читаю я, плюс еще тот отрывок про мосты. Господи Боже, остается только радоваться, что я хотя бы не дописала про кошек, поедающих трупы.

– Так вы действительно заинтересованы в этом?

У Макса Ведекинда низкий голос, говорит он медленно и с легким северо-немецким акцентом. А также он очень терпелив, если исходить из того, как спокойно он ждет уже несколько секунд, пока я подыскиваю подходящий ответ.

– Разумеется, – наконец произношу я, хотя на самом деле я сейчас сама не своя. – Было бы…

А как именно это было бы? Замечательно? Захватывающе? Возмутительно глупо?

– Тогда предлагаю нам с вами встретиться лично, чтобы составить собственное впечатление друг о друге и, возможно, обсудить детали более подробно. – Ведекинд заполняет в который раз затянувшуюся паузу. – Когда вам будет удобно?

– Ну… – Как мило со стороны этого мужчины, что, несмотря на впечатление, которое я произвожу по телефону, он все еще хочет услышать обо мне больше. – На этой неделе мне бы подошло.

– Тогда как насчет прямо завтра после обеда? В три часа?

Через две минуты я записала адрес Ведекинда на подложке письменного стола и положила рядом свой смартфон.

Сумасшествие.

Это полное сумасшествие.

Зачем я согласилась на встречу? Да я ни за что не проведу следующие полгода у черта на рогах, будь это в Австралии и где там еще. Нужно сейчас же перезвонить этому вежливому человеку и все четко объяснить.

Вместо этого я встаю и иду на кухню, чтобы опять задуматься перед открытой дверцей холодильника.

И как бы это смотрелось в резюме? Как побег социофоба?

Холодильник равномерно гудит, в то время как мой взгляд бродит по маргарину, молоку и начатой пластиковой упаковке с хумусом. Я бы с удовольствием съела суши, но больше не могу их себе позволить. Лучше сварить лапшу или доесть хумус.

А, может быть, это выглядело бы так, словно я перестала работать на «Глобус», чтобы… чтобы… каким-то образом набраться нового опыта. Новых впечатлений. Расширить свои горизонты. Разве не существует даже специальных семинаров в монастырях для менеджеров, страдающих нервным истощением? Где все сидят и молчат, и так несколько месяцев? Хорошо, в возрасте чуть за двадцать я не попадаю под категорию «нервно истощенные менеджеры», но это могло бы показать меня как человека открытых взглядов. Смелая. Готовая выбираться из тупиковых ситуаций. Захлопываю дверцу холодильника и ставлю кипятиться воду под лапшу.

В конце концов, встреча с Максом Ведекиндом еще вообще ничего не означает. Я ведь не договор подписываю. Вполне вероятно, что я и вовсе не соответствую его ожиданиям – хуже не будет, если я просто завтра его выслушаю.

С тарелкой спагетти возвращаюсь обратно за стол и пробегаю взглядом электронный ящик. Кто-то хочет продать мне подъемник для инвалидных колясок.

А еще не будет хуже иметь план Б. Просто на всякий случай.

✦ ✦ ✦

На следующей день в условленное время я нажимаю на дверной звонок Макса Ведекинда, который обнаруживаю в центре дорогой на вид пластины из природного камня. Этот мужчина живет на вилле в стиле модерн с белыми оштукатуренными стенами, расположенной на тихой улочке в районе Бланкенезе. Из-за кованых ворот на меня смотрит камера.

– Да, слушаю?

– Лив Баумгардт. Я пришла на собеседование, – отвечаю я и улыбаюсь в камеру. Что-то жужжит, ворота плавно открываются внутрь, и я с любопытством ступаю в передний двор с садом. А тут красиво, даже сейчас, в октябре, когда все опадает. Плющ оплетает стены дома, а деревья, уже почти лишенные листвы, раскинули свои ветви высоко над домом с белыми переплетами на окнах. Если Ведекинд все-таки чокнутый маньяк – а я еще окончательно не исключила такой вариант – то, по крайней мере, он очень обеспеченный чокнутый маньяк.

Тут открывается входная дверь, и в дверном проеме появляется пожилой мужчина, одной рукой опирающийся на тросточку. По всей видимости, это и есть Макс Ведекинд. На нем куртка в клеточку, а короткие, торчащие в разные стороны седые волосы выглядят так, будто я только что выдернула его из сладкого послеобеденного сна. Темно-зеленый шейный платок в горошек не гармонирует с основным горчично-желтым оттенком клетчатого узора – он сразу же напоминает мне моего дедушку и моментально вызывает симпатию.

– Добрый день! – Он приглашающим жестом зовет меня внутрь. – Замечательно, что вы так пунктуальны. В наши дни это уже не считается обязательным качеством. – Он прикрывает за нами дверь и с очаровательной улыбкой указывает на открытую двустворчатую дверь на другом конце холла. – Позвольте пригласить вас в гостиную.

Макс ведет меня к двойной двери, передвигается он осторожными шагами и с осмотрительностью, но, похоже, трость использует лишь для надежности.

На входе в гостиную у меня на краткий миг приоткрывается рот. Надо было взять с собой Харви. Комната почти такая же огромная, как вся моя квартира. Господи, да половина моей кухни вместилась бы в один камин из красного кирпича. На широкой каминной полке расставлены фотографии в золотистых рамках. Заинтересовавшись, подхожу ближе.

– Хотите чего-нибудь выпить?

Отвожу взгляд от фотографий, на которых изображен более молодой Ведекинд вместе с какой-то женщиной. С годами он не утратил свою обворожительную улыбку.

– Воды, если можно. Спасибо, вы очень любезны.

Он берет графин со столика, стоящего рядом с темно-красным бархатным диваном. Слышу плеск воды. Перед тем как протянуть мне стакан из изящного хрусталя, он серебристыми щипчиками бросает в него дольку лимона. Стараясь ничего не разлить, сажусь в кресло с толстой обивкой.

Джакузи где-то в Нигде снова всплывает на горизонте. У меня пробудился настоящий интерес, хотя несколько вопросов по-прежнему остались открытыми. Найти человека, который присмотрит за виллой наподобие этой, не представляется мне тяжелой задачей. Так в чем же подвох? Участок находится в Северной Корее? Жилье прямо рядом с Трампом? Надо не только присматривать за домом, но и ухаживать за тридцатью восемью собаками? Я бы без проблем позаботилась о собаках, но в Северную Корею, само собой, не полечу.

– Итак. – Хозяин дома присаживается на диван напротив меня. – Вы прочитали объявление и теперь, конечно же, хотите узнать более точные сведения.

Так и есть, поэтому я кивнула.

– Могу ли я для начала задать вам вопрос, почему вы ответили на мое предложение? По вашему письму я могу сделать вывод, что у вас финансовые трудности, не так ли?

– Еще нет, – мгновение спустя отвечаю я. Смущенно вцепившись в стакан с водой, все же решаю говорить правду. – Я работаю журналистом-фрилансером. До недавнего времени среди прочего я писала для журнала «Глобус». К сожалению, в обозримом будущем это будет… ну, регулярные тексты для этого журнала… – Когда я говорю об этом вслух, моя почти-безработица выглядит такой реальной, что у меня просто-напросто язык не поворачивается это произнести.

– С недавних пор вы больше не работаете в «Глобусе», – подвел итог моим попыткам Ведекинд.

Внезапно почувствовав себя такой измотанной, я делаю глоток воды с привкусом лимона.

– Так и есть, – заключаю я.

– По этой причине вы неожиданно решили оставить семью и друзей и ответить на объявление, которое обещало вам побег на шесть месяцев?

– Именно. Нет, я имею в виду… – Господи, Лив, возьми себя в руки. Я делаю один глубокий вздох, чтобы собраться. И на этот раз желательно отвечать законченными предложениями. – Моя семья не живет в Гамбурге. Мы общаемся большей частью по телефону или письмами. И у меня… не много друзей. – Их вообще нет, мысленно договариваю я, до сих пор обиженная на молчание Даны. – Эти шесть месяцев я использую, чтобы снова встать на ноги с работой.

– Но вы еще так молоды.

– Мне двадцать два. – Я чувствую себя такой беззащитной под его задумчивым взглядом. – Немного рановато, чтобы разбиваться о стену тупика в профессии, так ведь? – Надеюсь, я улыбнулась иронично, а не несчастно.

– О, нечто подобное случалось в моей жизни не один раз… – отмахивается мужчина. – Признаться, я с трудом могу представить, что человек в таком юном возрасте, как вы, действительно со спокойной душой хотел бы попрощаться со своим привычным окружением.

Со спокойной душой… Мне нравится, как разговаривает Ведекинд. Такие приятные старые манеры.

– Я была очень сосредоточена на своей учебе. А после этого – на работе. На что-то другое оставалось мало времени.

– Тогда вам, должно быть, весьма тяжело было потерять место в «Глобусе».

Это утверждение, не вопрос, и я опять молча ограничилась кивком головы.

Он еще недолго задумчиво на меня смотрит, а затем придвигается слегка вперед на диване и опирается на трость, стоявшую все это время рядом с ним.

– В таком случае следует описать вам объект, о котором идет речь, так? Это маяк в Северной Атлантике, примерно в двенадцати километрах от юго-западного побережья Ирландии. Маяк не особенно впечатляющей, ничего не подумайте. Простой белый маяк, не очень-то высокий. Вот так. – Он потягивает воду, которую налил в свой стакан. – По крайней мере, слово «белый» ближе всего подходит к его реальному цвету. Верхнюю фонарную площадку украшают красивые красные перила, но на вашем месте я не стал бы на них облокачиваться.

– Маяк. – Моя джакузи тонет со страдальческим «бульк». – В Ирландии.

– Совершенно верно. Небольшой маяк, ныне выведенный из эксплуатации. Не один из тех громадин, какие есть на шотландских и ирландских берегах. До недавних пор я сам на нем жил.

– Вы. На маяке. – Несмотря на то, что Ведекинд сделал все возможное, чтобы у меня не сложился подобный образ, перед моим внутренним взором появляется величественная башня, возвышающаяся над черными утесами, о которые разбиваются штормовые волны.

– Весной на маленьком острове пасутся овечки, – добавляет Макс.

Мой мозг заторможенно пытается пристроить посреди остроконечных камней луга для овец.

– Увы, некоторое время назад со мной произошел небольшой несчастный случай – никогда не недооценивайте один-единственный шатающийся камень. Ничего серьезного, но старым костям требуется время для полного выздоровления, не правда ли? Потому я решил провести зимние месяцы здесь, в Гамбурге. Врачей это тоже радует, поскольку им не хотелось перенаправлять мою реабилитационную программу в Северную Ирландию.

В этот момент кажется почти невозможным не ответить на его почти лукавую усмешку.

– И тут в игру вступаете вы.

– Но… Если этот маяк больше не выполняет своих функций…? – Нуждается ли в присмотре маяк, который больше не светит? Ведь маловероятно, что самый обыкновенный ирландский взломщик заинтересуется пустым маяком на одиноком острове, разве нет?

– Что ж, скажу вам напрямик, юная леди, так как я сумасшедший старик и только из-за моих денег это зовется эксцентричностью: этот маяк не любит оставаться один.

Я прерываю ход своих мыслей, изумленно уставившись на него.

– Одиннадцать лет я прожил на этом острове, и за все время мы никогда надолго не расставались. В отличие от вас это очень общительный маяк, – подмигивает мне Ведекинд.

– А не достаточно ли, чтобы кто-нибудь время от времени…

– Но в этом случае не возникнет привязанности. – В голосе Макса Ведекинда проскальзывает легкое возмущение. – Хотя, следует признать, я размышлял об этом. Но вот представьте, что бы было, если бы я с этим согласился? Какой мост вы бы себе выбрали?

А вот тут он прав. Я бы действительно предпочла жить на маяке, а не под мостом. Почему-то Ведекинд все больше напоминает мне дедушку. Дедушку с его мебелью. Вместе с этой мыслью у меня возникает вопрос:

– У вашего маяка есть имя?

– Ну конечно же.

Конечно.

Шесть месяцев. На маяке. Чтобы маяку не было одиноко.

Чтобы быть предельно откровенной, это на самом деле звучит как сумасшествие.

✦ ✦ ✦

Я попросила время подумать до завтрашнего дня, после того как в конце нашего разговора владелец маяка с доброй улыбкой предложил мне работу. Он сказал, что у него сложилось обо мне приятное впечатление. Теперь уже мне самой надо разобраться со своими впечатлениями по этому поводу.

Провести полгода одной среди овец. Или даже совсем одной, потому что овец привезут не раньше конца февраля. Я буду там бесплатно жить и питаться, в башне есть проточная вода, электричество и относительно стабильный интернет. И все, что мне понадобится, будет доставляться на остров. Как конкретно это работает, я пока так и не сообразила.

Еще Макс Ведекинд упомянул, что я смогу в любое время ездить в Каслданнс – деревню, в которой я должна буду сесть на переправу.

Дома я раскладываю на Харви все бумаги – карты местности, фото, информационные буклеты и трудовой договор – которые мне вручил Ведекинд. Больше всего меня интересуют фотографии острова – он подписан как «Caorach», и я задаюсь вопросом, что это означает – и, естественно, изображения маяка. Да, он немного простоват, зато как выделяется его белизна на фоне пронзительно синего неба. Тем не менее от картинки в моем воображении он не сильно отличается. Маяк действительно возвышается над черными скалами, которые штурмуют коронованные пеной волны.

Когда я начала внимательнее разглядывать план комнаты, завибрировал мобильник. Дана. Выходит, она до сих пор обо мне помнит.

– Лив, прости! Надеюсь, ты не обиделась. Я вчера чуть ли не до полуночи просидела за компьютером, а сегодня рано утром опять нужно было в редакцию, проработала весь день без передышки…

– Да все в порядке, – прерываю ее я. И это правда так. Пускай еще больно слышать слова «редакция» и «работа», но боль уже не такая сильная, как ожидалось. Я вновь опустила глаза на фотографии. Обрывистые скалы, каменистый берег. А также зеленые луга, где легко можно представить себе овечек.

– И все равно, извини меня, – удрученно оправдывается Дана. – Как ты там?

– Вполне вероятно, я нашла себе новую работу.

– Что? И как же тебе это удалось? Так быстро? И где?

После этого вопроса мне приходит в голову, что по возвращении домой я ни разу не проверила почту, поэтому запускаю компьютер.

– Буду присматривать за маяком.

– Что?

– Я буду заботиться о маяке, потому что он не выносит одиночества.

– Ты что, напилась?

При взгляде на свой почтовый ящик повторение попойки с джином прошлой ночью уже не видится мне такой уж плохой мыслью. Ни одна из редакций, в которые я написала, не отозвалась на мои предложения. Даже мой аптечный журнал. В это мгновение трава на острове с маяком кажется мне даже чуть-чуть зеленее.

– Передо мной лежит трудовой договор, и если я его подпишу, то буду полгода жить на острове на маяке. Где-то в Ирландии.

– Ты хочешь жить на маяке? На острове?

– Да, – говорю я. И понимаю, что говорю честно. Да, я думаю, что хочу эту работу. Этот тайм-аут.

– Но… но… на целых полгода… Я имею в виду, если тебе сейчас вдруг захотелось отдохнуть…

– Мне не захотелось отдохнуть, – перебиваю я Дану. – Я не могу себе позволить отдыхать. Я пересдам свою квартиру, перееду на этот остров и за следующие месяцы придумаю, как быть дальше.

– И сколько это будет стоить?

– Нисколько. Я же сказала, это работа.

На другом конце связи на минуту воцаряется тишина. Мои мысли кружатся вокруг слова «отдых». В действительности ничего не мешает мне рассматривать это как своего рода отдых. Северная Атлантика сейчас – это вам, конечно, не Средиземное море, но, возможно, там тоже где-то можно искупаться. Например, в какой-нибудь бухте? Весной?

– А хозяин маяка? – в итоге спрашивает Дана.

– А что с ним?

– Он тоже там живет?

– Нет, – терпеливо разъясняю я. – Обычно он живет там, но пару недель назад он неудачно упал. Сейчас проходит реабилитацию и решил вернуться на маяк только летом.

– Он симпатичный?

– Маяк?

Дана хохочет:

– Нет, владелец, конечно же. Он ирландец? Может, он планирует при удобном случае заглядывать на свой маяк?

Типичная Дана. Не могу не улыбнуться.

– Владелец носит клетчатые куртки горчичного цвета и разменял шестой десяток, – спустила я ее с небес на землю. – Но тем не менее он очень милый.

Интерес Даны к Максу Ведекинду исчезает так же резко, как и появился.

– Я бы никогда так не смогла! Шесть месяцев на отдаленном острове? Совсем одной? А что ты будешь делать, если однажды ночью ни с того ни с сего кто-нибудь постучит в дверь?

– Это же отдельно стоящий остров, Дана.

– Тем хуже.

С раздраженной улыбкой я отбрасываю в сторону слова Даны.

– Я рассматриваю все это как испытание.

– Ну да, не знаю даже… а сколько времени у тебя на размышления?

– До сегодняшнего вечера, – ответила я, но столько много времени мне уже не понадобится. После того как через пару минут я распрощалась с Даной, повторно бегло просматриваю все документы и, кинув последний взгляд на небольшой белый маяк, ставлю свою подпись в договоре.

✦ ✦ ✦

Раньше я и подумать не могла бы, что всю мою прошлую жизнь можно за три недели распихать по коробкам, выдать студенту-португальцу по имени Андре ключи от моей квартиры вместе с подробными инструкциями, особенно в отношении Харви, и в один серый, дождливый четверг в несусветную рань сесть в такси до аэропорта.

Ведекинд не удивился, когда я перезвонила ему, чтобы согласиться на вакансию. Мы договорились, что я уеду сегодня, первого ноября, и он пообещал, что позаботится о билетах на самолет и всем остальном на месте.

Португальского студента раздобыла Дана два дня спустя после нашего телефонного разговора. До тех пор он ночевал в переполненном общежитии и чуть не расплакался, когда я предложила ему на время переснять мою маленькую квартирку.

Последний пункт своего списка по подготовке к отъезду я вычеркнула вчера и так закупилась в магазине для путешественников, что, по всей вероятности, несколько месяцев выжила бы даже в австралийских джунглях. Ну, в смысле, теоретически. Впервые в жизни в моем гардеробе появились походные ботинки и куртка, которая обошлась мне дороже, чем любой когда-либо купленный предмет одежды. У нее отстегиваются разные части, и, если я правильно поняла продавца, ее можно надевать как на экспедиции в пустыню, потому что в ней не потеешь, так и в Антарктиду, потому что в ней тепло. Это был очень хороший продавец.

Дана, которая звонила вчера вечером, чтобы пожелать мне удачи, смеясь, уточнила, не собираюсь ли я в новых походных ботинках по десять раз на дню обходить свой маленький остров. Так что я решила не афишировать, что, кроме этого, мне впарили мини-рюкзак с набором для выживания.

Капли дождя колотят по окнам такси, а в просветы между ручейками воды видны другие машины – смазанные красные пятна габаритных огней. Последние недели пролетели мимо меня на огромной скорости, и в данный момент я бы не удивилась, если бы вдруг такси просто сделало большой круг, высадило меня перед домом и все вновь пошло бы привычным чередом.

Мой аптечный журнал заинтересовался статьей про веганство. Но у меня просто не укладывается в голове, что я буду писать ее на маяке. Прямо сейчас я все еще сижу в душноватом тепле просторного «Мерседеса» и еду по оживленным улицам Гамбурга, но завтра в это же время я уже должна стоять на острове. Только я. И маяк. Это же… абсурд.

✦ ✦ ✦

Моя цель – аэропорт Керри. Мне нужно делать пересадки в Лондоне и Дублине, но все проходит поразительно легко, потому что на пересадочных пунктах мне не приходится снова вылавливать оба свои чемодана. Я просто везу за собой чемоданчик на колесиках. Единственная неприятность, с которой я сталкиваюсь уже в Хитроу, – это мои ботинки. Они жмут. Надеюсь, причина в том, что они еще не разношены, так как дополнительно я упаковала только одну пару обуви, и я сейчас говорю о сандалиях. На весну.

От Дублина лечу на маленьком пропеллерном самолете. Земля подо мной изгибается невысокими холмами во всех оттенках коричневого и зеленого, когда мне удается разглядеть что-то сквозь плотную завесу густых облаков. Погода, видимо, прилетела вместе со мной из Гамбурга, но я и не ожидала в Ирландии ничего иного, кроме как ветреной сырости в начале ноября.

Когда самолет снижается, я буквально прилипаю к оконному стеклу и не могу поверить, что вижу коров всего в паре метров от взлетно-посадочной полосы. Они даже голов не подняли, когда мы приземлились.

В самолете я снимала обувь и после посадки с неохотой снова ее натянула. «Модель идеально адаптируется к любой форме стопы», – утверждал продавец, и в магазине это еще казалось правдой. Теперь же эти тупые ботинки, похоже, больше хотели адаптироваться к какой-нибудь другой стопе. К стопе поменьше. Каждый шаг причиняет боль, кроме того, эти штуки ужасно тяжелые.

«Невероятно легкие для горных ботинок», – говорил продавец. А для чего мне вообще понадобились горные ботинки? Я буду шесть месяцев бегать в них по лугам и абсолютно точно не полезу на скалы, так почему же я не подобрала простые туристические кроссовки?

«Если вам на пальцы вдруг упадет камень, вы этого даже не почувствуете», – уверял продавец. Этот проклятый продавец. Он обязан был как минимум заметить, что эти ботинки мне не по размеру! О’кей, он много раз спросил, не упираются ли у меня пальцы спереди, но по ощущениям казалось, что они просто узкие, плотно обхватывают ногу и так и должно быть. Откуда мне было знать, где граница между «узкими» и «слишком узкими»?

Может быть, они все-таки просто новые.

Или чуть-чуть растянутся.

Помимо всего прочего, у меня возникла проблема покрупнее, как выясняется, пока я стою перед лентой выдачи багажа и провожаю взглядом последнюю сумку, которую какой-то мужчина только что уложил на багажную тележку. Проходит пятнадцать минут, и вежливая женщина на стойке информации объясняет мне, что оба моих чемодана не прилетели в том же самолете.

– Мне очень жаль, но ваши вещи все еще находятся в Дублине, – сочувствующим тоном заключает она. – Однако в течение следующего дня они гарантированно будут отправлены сюда.

Теперь у меня есть формуляр, который подтверждает, что я являюсь владелицей еще двух чемоданов, а у авиакомпании – адрес гостиницы, где я остановлюсь на сегодняшнюю ночь. И тем не менее чувствую себя не в своей тарелке, выходя в терминал прибытия без своего багажа. Это всего-навсего шмотки, стараюсь внушить себе я, всего лишь шмотки. Практически все важные вещи лежат у меня в ручной клади, я даже косметичку туда переложила в последнюю секунду.

Итак, я начинаю свой шестимесячный отпуск, вооруженная одним только скромненьким чемоданом. Но на острове мне ведь много не понадобится, верно? Мой маленький милый остров, чьи утесы к тому моменту уже выросли в моем воображении раза в три, о высоте волн уж и говорить нечего. И мой маленький милый маяк, на котором я буду сидеть совсем одна.

Совсем. Одна!

Сквозь огромные окна терминала отрывается вид на хмурое серое небо. Сложно сказать, это просто тучи заставляют пейзаж выглядеть таким пасмурным или уже начало смеркаться.

Надеюсь, на маяке много ламп. Он же не просто так называется маяком, правда?

Поиграв самой себе на нервах, я выпрямляю спину. Макс Ведекинд прожил в нем много лет, маловероятно, что он жил там в темноте.

– Извините?

Я обернулась. Передо мной стоит высокий парень с темными волосами и такой улыбкой, при виде которой все проблемы моментально растворяются в воздухе. Дана бы в ту же секунду отрастила клыки, в этом я не сомневаюсь. Блин, мне нужно постараться не глазеть на него с глупым видом, а ведь я обычно никогда не пялюсь на незнакомых мужчин. Он почти на голову выше, чем я, и с любопытством смотрит на меня своими серебристо-серыми глазами. Судя по его невозмутимой реакции на мое ошеломленное выражение лица, он явно привык привлекать чужие взгляды. Конечно. Конечно, именно здесь и сейчас мне встретился такой парень.

Проклятье.

– Я Кьер, – произносит он. – А ты Лив Баумгардт?

Голос у него такой приятно темный и мелодичный, а от ирландского акцента, с которым он выговаривает непривычную для него фамилию Баумгардт, можно растаять.

Вместо того чтобы ответить, я откашливаюсь, как в одном из тех фильмов, где главная героиня внезапно и неожиданно встречается взглядом с невероятно привлекательным мужчиной, и я клянусь, что впредь никогда не буду отпускать по этому поводу идиотские комментарии. Необходимо откашляться, иначе ты просто начнешь пищать.

– Точно, – отвечаю я, слава богу, твердым голосом. – Это я. А ты…?

– Кьер, – повторяет он. – Кьер Уилан. Я должен проводить тебя по просьбе мистера Ведекинда. У тебя больше ничего нет из багажа? – Он указывает на мой передвижной чемоданчик.

– Да. Точнее… нет. Нет, есть, естественно. Боюсь, остальные вещи зависли где-то в Дублине.

– Могу понять, почему они решили остаться в Дублине. Там гораздо интереснее, чем здесь. – Он махнул рукой в направлении выхода. – Моя машина стоит на улице.

Он берет мой чемоданчик, а я весь путь до машины занимаюсь тем, что незаметно его разглядываю. Святые небеса, в Ирландии водятся такие мужчины? Мне сейчас радоваться, что на одиноком острове меня не будут отвлекать такие парни, как Кьер, или немножко поплакать по той же причине? Я имею в виду, у меня больше не было серьезных отношений с тех пор, как в семнадцать лет я порвала со своим первым и единственным молодым человеком. В университете я недолго встречалась с парнями, но, как ни крути, все это нельзя назвать ничем иным, кроме как кратковременными привязанностями. А с чего это я вообще об этом думаю? Але? Я направляюсь в полугодовой отпуск, а этот тип навряд ли будет жить на таком же маяке на соседнем острове.

– Прошу. – Кьер открывает передо мной пассажирскую дверь «пикапа», и я чуть в нее не врезаюсь. Лив, возьми себя в руки. Смущенно залезаю в машину. В то время как я сражаюсь с ремнем безопасности, Кьер уже оказывается на водительском сидении. – Там заедает, подожди.

Он склоняется надо мной, и я вжимаюсь в спинку кресла. Моего носа касается запах дождя, травы и моря, а вместе с тем еще чего-то, более теплого…

К счастью, Кьер отстраняется, прежде чем я начала бы его обнюхивать. Все это… очень сбивает с толку.

– Ну что, куда едем?

Я в шоке вскидываю голову:

– В смысле?

Он смеется и заводит мотор.

– Просто пошутил. – Он оборачивается назад, медленно выезжая с парковки задним ходом. – Я отвезу тебя к Айрин, у нее в номере ты сегодня переночуешь, после чего завтра с утра отправишься в свою ссылку на остров.

– Это не ссылка, – с достоинством поясняю я. – Это время я использую для профессиональной переориентации.

– Профессиональной переориентации? – Кьер сворачивает на улицу, обрамленную деревьями и живой изгородью. Машин на ней мало, так что он без проблем бросает на меня любопытный взгляд. На мгновение я тону в его серых глазах, поразительно светлых по сравнению с его темными волосами, однако именно этот контраст такой… «соблазнительный», – чуть не подумала я. Наверно, мне лучше смотреть в окно.

– Сколько тебе лет? Девятнадцать?

Ну спасибо. Над своим обаянием ему определенно еще предстоит поработать.

– Мне двадцать два. И недавно я потеряла важную работу.

– В двадцать два? Ну, с Кэйраха будет проблематично проходить собеседования.

Поначалу я не могу понять, о чем он говорит, пока меня не осеняет, что слово, которое для моих ушей прозвучало как покашливание, – это, видимо, название моего острова.

– Что это означает?

– Ты о чем?

– Кеи… Кэи…

– Кэйрах? Овцы.

– Ааа. – Как… прозаично. – Я журналист-фрилансер, – поясняю я потом, – и, к сожалению, несколько недель назад мой главный работодатель отказался от дальнейшего сотрудничества. – Прозвучало даже вполне уверенно. По крайней мере, я уже произношу эту фразу без заикания. – За следующие месяцы я хочу поработать над новыми идеями, написать статьи и с их помощью найти себе работу в других журналах и газетах. Все это можно спокойно делать онлайн, а на острове есть стабильный интернет. Или нет? – Пусть Ведекинд не раз меня в этом уверял, но при одной мысли о том, что я могу попасть в цифровую черную дыру, у меня образуется комок в горле.

– Обычно да, – отвечает Кьер.

– Что значит «обычно»? – уточняю я.

– В экстремальных погодных условиях он иногда пропадает. Но такое не часто случается. Я так думаю.

Он так думает. Великолепно. Первым делом я проверю интернет-соединение на овечьем острове и тут же вернусь обратно, если оно не будет работать. И что он, кстати, подразумевал под «экстремальными погодными условиями»?

Луга и поля отступают, когда мы проезжаем деревню. Аккуратные желтенькие домики с маленькими фронтонами над входными дверями, еще различимые в подступающих сумерках, стоят за небольшими палисадниками. Небо наводняют огромные серо-синие горы облаков, как будто Северная Атлантика раскинулась прямо над нами.

– Почему ты не попробовала найти что-то новое из Гамбурга? Мне кажется, это проще.

Пожав плечами, я отвернулась от окна.

– Я пробовала. – Честно говоря, я собиралась лишь быстро взглянуть на Кьера, но так как он сейчас полностью сосредоточен на дороге, этот взгляд несколько затянулся. Его левую бровь пересекает тонкий белый шрам. Как он его получил?

Он смотрит на меня, и мне снова не хватает секунды, чтобы отвернуться. Черт. Это нелепо. Я нелепая. Это просто от волнения, пытаюсь успокоить себя саму. А может быть, это еще постоянно подавляемое чувство, что я переоценила свои возможности в отношении будущих шести месяцев.

– Но? – спрашивает Кьер.

– Что «но»?

– Ты пробовала найти что-то новое, но?

– Но это не сработало. Недостаточно быстро, – разъясняю я.

– И поэтому теперь ты уезжаешь на полгода на маяк.

От того, как он это говорит, мое решение уехать вдруг звучит удивительно поспешным, наивным и незрелым. Я с досадой ищу в своем подсознании прежнюю уверенность в том, что это был гениальный план. Новые испытания, получение необычного опыта, не забывая и о бесплатном проживании и времени, чтобы переосмыслить себя заново, – это же идеально. По крайней мере, дедушка был очень впечатлен, когда я ему об этом рассказала.

Мне приходит в голову, что маму тоже скоро придется проинформировать о последних событиях в моей жизни. А если при этом я не сообщу ей о загубленном интервью, то, возможно, она действительно мне поверит, что все это предприятие – блестящая стратегия по развитию карьеры.

Желтые дома остаются позади нас, меня вновь окутывает все больше погружающийся в серый цвет ландшафт. Сине-зеленый, коричнево-зеленый, темно-зеленый… окружающий простор заставляет меня дышать глубже. Я уже так много раз переезжала – что такое, по сравнению с этим, пара месяцев в Ирландии? В конце концов, речь ведь идет лишь про полгода, а не про всю мою дальнейшую жизнь.

После того как я ничего не ответила на умозаключение Кьера, какое-то время мы молча едем мимо пастбищ, лугов и холмов, и я почти забываю о мужчине, который сидит рядом со мной в автомобиле, потому что меня как-то странно волнует пребывание здесь. Меньше чем через час я буду у моря.

– На сегодня тебе еще что-нибудь нужно?

Голос Кьера выдергивает меня из раздумий.

– Что?

– Большинство твоих вещей еще в Дублине, – напоминает мне он. – У тебя есть все, что может понадобиться на ближайшие пару дней, или хочешь по-быстрому еще что-то докупить?

Хороший вопрос. Так конкретно я об этом еще не задумывалась. Сегодня вечером схожу куда-нибудь поужинать, завтрак включен в счет пребывания в гостинице, а так как, на мое счастье, косметичка при мне, у меня даже зубная щетка с собой.

– Не уверена, – помедлив, отвечаю я. – На сегодня у меня все есть, но что насчет маяка? Ведекинд сказал, что кто-то будет регулярно привозить мне продукты и все необходимое. Как думаешь, когда я завтра туда приеду, на первые дни уже все будет приготовлено?

– Сто процентов, – убедительно кивает Кьер. – Значит, на сегодняшний вечер тебе больше ничего не нужно? Зубная щетка? Носки?

– У меня все в ручной клади. – Я махнула головой назад, в сторону кузова, куда Кьер положил мой чемоданчик. – Вроде бы пока мне больше ничего не надо. Сумма, которую хозяин маяка выдал мне к началу путешествия на питание и повседневные расходы, оказалась гораздо больше, чем я представляла, тем не менее мне не хотелось тратить эти деньги на вещи, которые через пару дней будут у меня в двойном экземпляре. Впрочем… – Походные ботинки сложно растянуть?

Мне бы очень хотелось сделать фото того взгляда, который на меня сейчас бросил Кьер. Или лучше не надо. Я же не нуждаюсь в постоянном напоминании, как глупо было покупать эти супердорогие ботинки для своего мини-острова.

– Синтетика или кожа? – наконец спрашивает он, причем в его голосе не слышится удивления, за что я ему немножко благодарна.

– Кожа.

– Сколько ты уже их носишь?

– С сегодняшнего утра.

Кьер не отвечает сразу, но по нему ясно видно, с каким трудом он сохраняет нейтральное выражение лица.

– Я и сама знаю, что это был не самый умный поступок, о’кей? Мне казалось, что со временем обувь станет удобнее, а не наоборот. И вообще, в магазине они были мне как раз.

– Но сейчас жмут?

– Да, – коротко ответила я. – Видимо, сначала мне нужно было их разносить.

Я изумленно задерживаю дыхание, когда Кьер жмет на тормоза и просто останавливает машину на обочине. Он опять наклоняется ко мне, в этот раз, чтобы поближе рассмотреть мои ботинки.

– Это горные ботинки, – заключает он, поднимая на меня взгляд. Он не отстранился обратно, и я на мгновение прикрываю глаза, чтобы не отвлекаться на то обстоятельство, что один из самых привлекательных мужчин, с которыми я когда-либо сталкивалась, сражается со смехом всего в тридцати сантиметрах от меня.

– Я в курсе.

– Сними-ка их.

Я снова распахиваю глаза:

– Эмм…

Эти ботинки, доходящие до щиколоток, на мне с тех пор, как я приземлилась в Керри, а мы сейчас сидим в закрытом автомобиле. Не думаю, что прямо в этот момент мне действительно хочется снимать обувь. Существуют способы и получше, как очаровать парня.

Однако, не дожидаясь моего ответа, Кьер открывает водительскую дверь и огибает капот. А в следующую секунду он уже распахнул дверь с моей стороны.

– Давай уже. Прежде всего ты должна убедиться, что не купила слишком маленькие ботинки. Тогда обхват стопы уже будет не важен.

– Я была в специализированном магазине…

– Утром или вечером?

– Днем.

Он громко вздыхает:

– В специализированном магазине, – бормочет он, опускаясь на колени, потом тянет меня за лодыжку и без лишних слов развязывает шнурки. Одной рукой он обхватил мою голень, пока второй стягивает с меня ботинок. Золушка чувствовала себя так же нереально глупо, когда принц рассматривал ее ногу? – Носки не бесшовные, – говорит он. – Уже не очень хорошо. – После этого вытаскивает из ботинка стельку и кладет ее на асфальт. – Встань на нее.

Тем временем уже совсем стемнело. Ветер дует так сильно, что Кьеру приходится придерживать стельку, пока при свете, падающем из машины, я ставлю на нее свою ступню.

– Полностью совпадает, – облегченно выдыхаю я.

– Слишком маленькие, – сухо возражает Кьер. – А это к тому же горные ботинки. Твои пальцы, наверное, чувствуют себя, словно их машина переехала.

Печально, но это довольно точное описание.

Кьер засовывает стельку обратно и протягивает мне ботинок.

– Сегодня вечером ты уже нигде не купишь другую обувь, но завтра, надеюсь, мы что-нибудь найдем.

Что он имеет в виду, говоря «мы»? Он что, собрался идти со мной покупать ботинки?

– Если ты мне скажешь, как найти обувной магазин…

– В Каслданнсе нет обувных магазинов. Но я могу завтра отвезти тебя в Кэрсивин, возможно, там тебе повезет.

– Ты не обязан.

– А кто еще, если не я?

– Я могу взять такси…

Он опять ухмыляется.

– В Каслданнсе нет такси, – соображаю я.

Кьер кивает:

– Завтра я отвезу тебя в Кэрсивин.

На этом тему можно считать закрытой.

✦ ✦ ✦

Полчаса спустя я гораздо лучше понимаю усмешку Кьера. Каслданнс – не что иное, как группка домов, разбросанных в небольшом отдалении от побережья на пологом холме. Недавно справа от нас все больше начинало угадываться море, а теперь дорога петляет между домами по улице, с одной стороны которой широкая низкая стена, а с другой – морской берег.

Когда я прошу Кьера ненадолго притормозить, он просто паркует «пикап», как и прежде, на обочине. А чего ему опасаться? На протяжении всего пути мы не обогнали ни одной машины, а те, которые ехали нам навстречу, можно было по пальцам пересчитать.

Я прислоняюсь бедром к стене, откуда высокая трава сбегает прямо к морю. Ветер, гуляющий по волнам, сдувает мне волосы с лица. Пахнет солью и мокрыми камнями. Из-за облаков не видно ни одной звезды, но в свете уличных фонарей можно разглядеть всплеск волн, которые накатывают на узкую полосу песчаного берега. Почувствовать мелкие брызги на лице. В тишине ночи прибой ревет так громко, как будто волны достигают пяти метров в высоту. Я обеими руками опираюсь на стену, потому что вдруг закружилась голова. Сегодня утром я еще была в Гамбурге. А теперь?

– Его отсюда видно?

– Маяк? – Кьер тоже вышел из машины. – Нет. Даже если бы он до сих пор работал, остров расположен далеко южнее, за мысом.

Головокружение исчезает, а то, что открывается во мне сейчас, становится для меня самой не менее неожиданным: я поступила правильно, приехав сюда.

Одно-единственное решение привело меня с переполненных улиц Гамбурга на побережье Северной Атлантики. Вся моя прошлая жизнь тускнеет от ощущения под моими ладонями мягкого мха, которым заросла стена. Этот миг с такой силой обрушивает на меня новые впечатления, что последние годы тут же кажутся мне не важными, бледными, завершенными.

Я хочу быть здесь. Здесь и нигде больше. Это было хорошим решением.

Маяк, остров и я. Это будет… это будет…

Я отступаю на шаг назад от стены и охаю.

– Ботинки? – раздается рядом со мной голос Кьера.

Это будет чертовски восхитительно, как только я куплю новую обувь.