Читать книгу Двое - Кира Сафина - Страница 2

Крепко сжимаю целлофановый пакет в своих крошечных ладошках, они были влажными. Мне страшно. Я безмолвно стою за дверью, ожидая, когда мать закончит готовить обед и выйдет из кухни. Она думает, что я уже в школе, но у меня сегодня совершенно другие планы.

– Я невидимка, меня никто не заметит. – тихо шепчу себе под нос.

Старинные часы, громко тикают над моей головой. Прислоняю руку к своему сердцу, где-то слышала, что оно подстраивается под такт идущих стрелок. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь – считаю про себя.

Слышу, как мать накрывает кастрюлю крышкой, выключает печь. Тишина, наверное, развязывает фартук, его пояс всегда образует крепкий узел на ее талии. Так странно, такая большая, а бантик до сих не научилась завязывать. Раздаются шаги, она что-то бубнит себе под нос своим вечно недовольным голосом. Хочу заметить, что я никогда не видела улыбки на ее лице. Она всегда грозно хмурит лоб, на нем уже образовалась первая морщинка между бровей. Наконец-то мать выходит, из кухни, останавливается у зеркала и поправляет прическу. Мое дыхание замирает, кажется, что и сердце перестает стучать. Я всего в пяти метрах от нее, вжимаюсь в стену, мне хочется раствориться. Испарина проступает на лбу, она медленно скатывается, так сильно щекочет, смахнула бы ее рукой, но терплю.

Раздается заветный щелчок замка, входная дверь открывается, ее подхватывает сквозняк и с грохотом хлопает. Слышу, как поворачивается ключ в замочной скважине. Два оборота и долгожданная тишина.

Внутри меня все ликует. Толкаю дверь, за которой пряталась. Вижу в отражение зеркала лучезарную улыбку. Да, в этом доме улыбаюсь только я. Вообще мне иногда кажется, что я не из этой семьи, а детей просто перепутали в роддоме. Теперь по воле судьбы, я отбываю свой детский срок в этой странной семье. Где слово счастье, совсем незнакомо. Я полная противоположность своих родителей. Быть может, Господь послал меня им, для того чтобы они увидели, что бывают в жизни другие чувства, помимо уныния и тоски. Эти мысли всегда утешают, когда мать, в порыве гнева, кидает в меня свой тапок.

Я быстро забегаю на кухню, открываю холодильник. Наши запасы совсем иссякли. Пять сосисок, небольшой кусок колбасы, если возьму, то меня сразу вычислят. Морозильная же камера была забита до предела. С трудом отрываю два больших куриных окорока и запихиваю их в целлофан, который украла у соседки, развесившей постельное белье сушиться. Да, мы живем в то самое время, когда обычные пакеты, кажется роскошью. Их используют многократно, например мой тщательно отмывали от рыбы, но запах еще остался. Что ж мне не выбирать, и так сойдет.

Пора уносить ноги, мать часто возвращается в квартиру, ей всегда кажется, что она забыла выключить утюг или плиту.

Закидываю курицу в капюшон своей кофты, чтобы высвободить руки. Прошла на балкон. Мы жили на первом этаже. Снаружи, словно кто-то специально вытащил один кирпичик с облицовки фасада. В него самым чудесным образом вписывалась моя ножка. Когда я вылазила из окна, то вставляла ее в отверстие, и почувствовав опору, сразу спрыгивала на землю. Схема незаметного выхода из квартиры, была идеально отработана.

Выпрямляюсь после прыжка, отряхиваю руки. Смотрю по сторонам, кажется, что получилось остаться незамеченной. Через кусты пробегаю к дороге, она ведет в темный лес. Нет, здесь совсем не страшно, есть хорошо протоптанная тропа, которая через пару километров, выводит в другой район города. Местные жители часто используют этот маршрут, чтобы сократить расстояние от работы до дома.

Мне же после, нужно пройти еще три километра, минуя дома, больницы, школы, а затем моя самая любимая часть – железная дорога. Очень люблю ходить по шпалам. Всегда хотела их пересчитать, но всегда сбивалась со счета. Здесь было одно место, где я встала на колени, поднимала голову вверх и смотрела на то, как проплывают облака. Этот момент был самым особенным, наделенный таинственным волшебством. Мне казалось, что через меня проходят потоки невидимой энергии, пропитывая все мое тело без остатка. Словно все мое существо было отдано тем силам, которые сотворили весь наш мир. В эти моменты, даже воздух становится другим. Именно здесь мне была дарована моя лучезарная улыбка и непоколебимая страсть к жизни. Здесь я могла получить ответы на любые вопросы.

Ветер. Он всегда со мной говорил. Я замирала на месте, сильно жмурила глазки и в этот момент разговаривало именно мое сердце. Казалось, что оно становилось необъятных размеров, заполняя всю область грудной клетки. Ветер слышал этот вопрос, если ответ положительный, то он обрушивал свой поток на траву, она колыхалась под его порывами, касаясь моей кожи. Отрицательный ответ всегда был спокойствием, замирали даже бабочки на цветах, а пчелы переставали жужжать. Кругом тишина и умиротворение. Ветер еще никогда не ошибался, я всегда приходила сюда, чтобы получить правильный вектор своего направления.

Сейчас у меня нет вопросов. Я молчу, но по традиции стою на коленях, завороженная видом, быстро проплывающих облаков. Сегодня они имеют невероятный цвет – серый с примесью синевы. Где-то будет сильный дождь, но не здесь. Ветер уносит от нас эти тяжелые облака, прилагая все свои усилия.

– Спасибо. Я ценю твою помощь. – звучит наивный, детский шепот.

Поднимаюсь и бегу дальше, миную гаражи, до меня доносится рев мотора и брань пьяных мужиков. Открываю железную, пошарпанную калитку, когда-то она была выкрашена в голубой цвет, но краска уже давно облупилась. Наша дача в самом начале длинной улицы.

Снаружи старый, обветшалый домик, но такой уютный внутри. Не теряя и минуты, я сразу включила плиту. Поставила огромную сковороду, залила ее маслом. Достаю из пакета курицу, опускаю на сковороду. Начинает скворчать, горячие брызги разлетаются в стороны. Я прикрываюсь рукой, отважно стою на месте, пытаясь перевернуть ножки на другую сторону, чтобы они не пригорели. Хватаю кончиками пальцев за край косточки, быстро разворачиваю, курица с силой плюхается на сковороду. Обильная порция горячего масла вылетает и попадает мне прямо на живот.

Я взвизгиваю, отпрыгивая от плиты. Стискиваю зубы от боли, крепко сжимаю кулаки. Когда шок отпустил, я аккуратно поднимаю футболку вверх, внимательно осматриваю поврежденную зону. Большое красное пятно чуть выше пупка, а на нем образовалось три ожоговых пупырышки. Слегка дотронулась до них пальчиком, скривилась от боли. Беру старую газету и начинаю махать на пылающий участок кожи. Моя мама всегда скупилась на лекарства и приучала меня к тому, что все можно перетерпеть. Самое главное, это поверить, что ничего не болит и боль обязательно отступит. Так и сейчас, нужно просто в это поверить.

Сбавила мощность плиты, накрыла крышкой сковородку. Вышла на улицу, продолжая махать газетой на обожжённую часть. По щекам текут слезы, но я плачу совсем беззвучно. Эта не та боль, которая разрывает изнутри, выплескиваясь из человека диким воем. Только плач души может сопровождаться звуками разных тональностей от пугающих до завораживающих, от сокрушающих до обескураживающих. Физическая боль подвластна нашему разуму, здесь мы можем иметь контроль.

Смотрю как колышутся листья на кронах деревьев. Пушистые, развесистые ветви тянутся вверх, создавая объемную массу зелени, радующая глаз. На дачных участках, каждому выделено одинаковое количество земли. Люди пытаются использоваться каждый сантиметр с предельной пользой для получения урожая. В целях экономии места, грядки с огурцами и помидорами были обрамлены петрушкой и укропчиком. А по краям картофельного поля, часто можно было заприметить несколько вилков капусты или пару рядов моркови. Но, только не наш сосед. Только он мог посадить у себя на участке обычные, лиственные деревья, не приносящие плодов. Люди ругались на него, выговаривая недовольство, что эти бесполезные растения лишь затеняют их урожай. Грозили, что спилят поздней ночью эту поросль и пустят на дрова. Помню, что тогда сосед взял охотничье ружье, развесил гамак, а затем день и ночь караулил вредителей. Вскоре страсти улеглись, люди оставили эти деревья в покое. Я была этому рада, иначе на что бы я сейчас смотрела, отвлекаясь от своей боли.

Завязала края футболки в узел, чтобы она не опускалась на ожог. Пошла пастись по грядкам. Мы живем на Урале, лето здесь очень короткое, а зимы длинные, холодные и затяжные. Наша земля не плодородна, но, все же что-то вырастить за это лето мы успеваем. Ирга. Плодоносный кустарник с изобилием сочных, ярко-фиолетовых ягод. Отец обещал его срубить, потому что ему много лет, и он уже больше походит на небольшое дерево, лишь мое пристрастие к этим ягодам, пока спасает ему жизнь. Самое главное на них не наступать, иначе обувь после не отмыть. Так и будешь ходить с фиолетовыми пятнами, пока нога не вырастет из этой обуви.

Эти ягоды был мой завтрак и обед. По дороге к домику закусила все укропчиком. Взглянула на свой живот, боль уже совсем прошла, опустила футболку, довольно потерла руки.

Выключила печку, осмотрелась по сторонам, все было заляпано жиром. Немного покопалась в шкафу, нашла старый носок и принялась им оттирать стены и стол, заметая следы своего присутствия на даче.

Куриные ножки выглядели весьма аппетитно, я облизала языком пересохшие губы, но не разрешила себе оторвать даже маленький кусочек. Аккуратно сложила курицу в пакет. Взгляд упал на сковородку – это самая главная улика, как же ее отмыть в холодной воде? На улице был накопитель с водой, открыла кран, подставила сковороду под струю. Затем намылила губку мылом и начала тщательно оттирать дно, избавляясь от нагара. Пальцы заледенели от холодной воды, но я с усердием продолжала тереть, пытаясь устранить остатки жира.

Вскоре мой труд увенчался успехом. Вернулась в домик, окинула взором, убеждаясь, что ничего не выдает моего присутствия здесь. Закрыла дверь, положила ключ под коврик.

Впереди долгий путь до парка. Мчусь сломя голову, мне нужно успеть. Ровно в три часа один мужчина, которого накануне выписали из больницы, остался на улице. Ему было некуда идти, хотелось кушать, а мне хотелось ему помочь. Что может сделать двенадцатилетний ребенок, который ни разу не держал денег в своих руках. Я могла отдать ему только свой ужин, но придумала гораздо лучший вариант. Ведь найти оправдание для матери, почему моя тарелка осталась полной, было не в моей власти. Пришлось схитрить, надеюсь, что мой маленький обман, никто не сможет раскрыть.

Большой сквер, усаженный березами, я так любила эту часть города. Здесь было тихо и спокойно, никто не отвлекал от мыслей. Люди спешили по своим делам, обходя стороной это чудесное место. Здесь так много скамеек, но они всегда были пустыми. Быть может поздним вечером они заполнялись, но мне ни разу не довелось это увидеть. Темнеет у нас очень рано, а дорога домой занимает долгих четыре километра. Родители всегда коротали свои вечера перед экраном телевизора, просматривая очередную серию бразильского сериала. Меня пускали в комнату, только, когда начиналась программа «Спокойной ночи» малыши. Такой короткий, но самый любимый период, который вовлекал меня в мир другой реальности. Я знала, что она не существует и все это проекция чей-то фантазии. И как же мне нравилось, хоть на такое короткое время становиться зрителем этих сюжетов. После начинались новости, а мне всегда было велено идти спать. Так проходил каждый мой вечер. Я слышала, как за окном, кто-то громко хохочет, но я не могла встать и посмотреть. Любой шорох из моей комнаты сопровождался бурным недовольством матери. Я всегда старалась избегать любого контакта с этой женщиной. Молчание в нашей семье был признаком стабильности и гармонии. Зачем ее нарушать?

– Извините, вы не подскажите сколько сейчас времени? – я обратилась к мужчине, быстро шагающему по скверу. Он был недоволен, что его внимание привлёк маленький ребенок, оторвавший его из глубоких мыслей.

– Половина четвертого. – буркнул прохожий и помчался дальше.

Я сокрушенно села на скамью. Неужели опоздала? Озираюсь по сторонам. Никого. Я полна разочарования, во мне чувство, что я подвела голодного человека. Болтаю ножками, крепко сжимая пакет с курицей в своих руках. Время шло, но я не двигалась с места, ожидая, что мужчина обязательно скоро появится.

Начинает смеркаться, у меня больше нет возможности ждать. Аккуратно положила пакет на скамейку, осмотрелась еще раз, по-прежнему никого. Разочарованно побрела в сторону дома.

У входа понимаю, что на моих плечах нет школьного рюкзака. С досадой стучусь, тайно надеясь, что родители ничего не заметят. Дверь распахнулась, мать хватает меня за шиворот и с силой затаскивает на кухню. За столом сидит отец, укоризненно смотрит на меня. Я опускаю глаза, как нашкодивший котенок.

– Эмма. Почему ты прогуляла школу?

Я обреченно выдыхаю. Не знаю, что ему сказать.

– Эмма. Я задал тебе вопрос. – его голос звучит очень грозно. Внутри меня все сжимается от страха. Есть у него кожаный, армейский ремень, которым он постоянно меня пугает. Он ни разу им не воспользовался, а что, если сейчас настал тот самый момент?

Мать дает мне подзатыльник и громко кричит.

– Где ты болталась, маленькая дрянь?

– Я? – чуть слышно шепчу себе под нос.

– Ты. – отец тоже переходит на крик.

– Я хотела накормить в парке голодного мужчину.

– Что? – он с недоумением встает, опираясь большими кулаками о стол.

– Вчера встретила человека, который хотел кушать. Сегодня отнесла ему свежий хлеб. – не стала рассказывать им о своем дачном приключении, чтобы не усугублять из без того болезненную ситуацию.

– Где ты взяла деньги?

– Подруга дала. – от произнесенной лжи, мои щеки налились багровым цветом, еще немного и разрыдаюсь.

Мать хватает меня за футболку и начинает трясти.

– Отец взгляни на нее! Мы из кожи вон лезем, чтобы дать ей все самое лучшее, чтобы она ни в чем не нуждалась. А, она бродит по улицам и бомжей кормит, прогуливая школу!

– Нина, отпусти ребенка, последние мозги из нее вытрясешь. – мать отпускает меня, но все же награждает очередным подзатыльником. Я молча тру голову, и обреченно поглядываю на отца. Вижу жалость в его глазах, это меня успокаивает.

– Эмма, – он громко выдыхает, садится на стул, – Дорогая, я много работаю, часто не бываю дома, все что я хочу и все, что я прошу от тебя – это хорошо учиться.

– Хорошо, папочка. – смотрю себе под ноги, с трудом проглатывая наступающие слезы.

– Ты поняла меня?

– Я не подведу тебя.

– Неделя домашнего ареста. Из школы сразу домой, хватит бродить по улицам.

– Хорошо папочка.