Читать книгу Дневники Джинна. Часть 1 - Кира Тигрис - Страница 4

У первого встречного я спросила нужное направление.

– О, лучше идите в обход – в лесу неспокойно! – ответил он, косясь на холмы, поросшие соснами, – а лучше всего, идите-ка домой, малыши!

Заинтригованные, мы тут же бросились в запретном направлении. Буквально в течение десяти минут ровное широкое шоссе сменилось узкой ухабистой тропинкой, убегающей золотой лентой к высоким холмам. Тимка пел для меня все известные и неизвестные ему песенки, громко вскрикивая на каждой кочке.

– Алисанта! – прошептал он, ребенок мало какие слова выговаривал полностью, особенно мое имя, – а здесь вампиры водятся?

Я вздрогнула, озираясь по сторонам: тропинку стройными рядами, словно колоннами, окружали стволы вековых сосен. Они перешептывались друг с другом резким скрипом.

– Нет, малыш, вампиры отсюда давным-давно переехали. В новостройки!

Наш бессмысленный диалог вокруг этой темы продолжался около пятнадцати минут. Я уже сто один раз пожалела, что вчера читала ему на ночь «Сумерки», так как прочие книги к тому моменту оказались прочно запакованы.

Запахло хвоей, приключениями и неприятностями. Кажется, мы потерялись. Меня не покидало чувство, будто за нами уже давно кто-то следит, весьма пристально и ловко. Но как бы резко я не оборачивалась, никого не замечала. Над нашими головами в лазурной вышине, гордо расправив широкие крылья, парил орел – возможно, он следил за передвижением наших бутербродов. По моим подсчетам мы должны были быть у моря уже десять минут назад. А по плану брата, уже полчаса как пить чай с местными вампирами.

Мои мысли находились в состоянии дилеммы – идти дальше или повернуть назад. Вдруг, в ближайших кустах громко хрустнула ветка. Я вздрогнула, Тимка вцепился в сумку с провизией, зашуршала сухая трава, вспорхнула пара маленьких птичек.

– Вампиры! – закричал малыш и, до того, как я успела опомниться, швырнул в кусты пластиковую бутылку с водой и два крепких красных яблока.

– Тихо, тихо! – успокаивала я брата, еле успевая подбирать разбросанные предметы, – наверное, это просто зайчик!

Из кустов послышалась такое грозное «зайкино» рычание, что Тимке пришлось приостановить военные действия. Зажглась пара огромных желтых глаз, инстинктивно мы попятились назад. Вдруг небо опрокинулась, земля ушла из-под ног, и я повисла вниз головой, схваченная за ногу веревкой. Велосипед грохнулся вместе с вопящим Тимкой, сумка выскользнула из рук, изо всех карманов посыпалась мелочь.

На поляну выпрыгнул огромный лохматый зверь, совершенно невероятный для этих мест, а точнее – для реального мира. Полосатый, как тигр, с лохматой гривой льва и ушастой мордой гиены. Я вскрикнула, застыв на месте от шока и страха, глупо моргая глазами, решив, что я его просто вообразила. Тимка, забыв про ушибы и ссадины, тут же вынырнул из-под велосипеда и швырнул в него шишкой. Косматая голова матерого хищника была вся в шрамах, пол-уха оторвано, острые клыки, если такое возможно, были полностью сделаны из металла. Но самое странное – вся полосатая спина была перемазана синей краской, вокруг шеи обмотаны обрывки скотча, а за задней лапой тащилась пустая банка из-под консервов.

– Брысь, киса! – пищал Тимка, размахивая палкой, – уходи! Кыш!

Чудовище принюхалось и медленно направилось ко мне, под его пастью висела короткая косичка из шерсти, на шее болталось ожерелье из трех белых клыков. Он что, сбежал из местного цирка? Или с ближайшей стройки?

– Тима, сейчас же отойди от кисы! Не дразни ее!

Хищник приготовился к прыжку, но тут прямо перед его носом в землю впилась небольшая деревянная стрела. На поляну выскочил босоногий паренек в потрепанных бриджах, сделанных собственноручно из чьих-то старых штанов. Темные от загара и не только спина и грудь пестрели старыми шрамами, ведя подробную летопись бурной жизни хозяина. Голова была полностью обмотана светлой рубахой, оставляя лишь узкую щелку для блестящих темно-карих глаз. На шее висело разноцветное коралловое ожерелье и болтался кулон из сухой лягушачьей лапки. Тигр остановился в замешательстве, острые когти впились в землю.

– Спасите! – закричала я, совершенно ни на что не надеясь, – вызовите полицию!

Но местный Робин Гуд с элементами Маугли полностью меня игнорировал. Он направился прямо к тигру, что-то рыча и размахивая своим самодельным луком. По его загорелым плечам скакал маленький белый зверек, размером с подрастающего котенка. Для конспирации на ушастую мордашку был надет небольшой пакет из-под семечек с двумя дырками. В одну высовывался темный нос, в другую выглядывал круглый зеленый глаз, жутко недовольный сложившейся ситуацией. Крохотной, почти человеческой ручонкой, зверек держался за оттопыренное ухо хозяина. Возмущенный и гордый, он словно ожидал от нас сотню земных поклонов. Тимка, ободренный присутствием храброго незнакомца, впечатленный его смелостью и луком, тут же изменил свое отношение к тигру. Маленьким пальчиком он указал прямо на огромный нос зверя.

– Большая киса! Покатай меня! – кричал малыш, порываясь погладить хищника, но тут заметил белого зверька и принялся ловить его хвост, – хомячок! Хочу хомяка!

– Тимофей! Немедленно отойди от кисы! – кричала я, наблюдая за происходящим вверх ногами, – она тебя съест! Или еще хуже – папа запретит смотреть мультики!

Местный Робин Гуд направился к облизывающемуся тигру и принялся снимать с него скотч и мусор, как если бы тот был огромной плюшевой игрушкой. Оба что-то рычали, словно разговаривали друг с другом. Я громко возмущалась, Тимка радостно хлопал в ладоши, в перерывах дергая хищника за длинный пушистый хвост.

– Я сказал ему, что вы моя добыча! – небрежно бросил мальчишка, по голосу он был моим ровесником, – но он хочет съесть мелкого – целый день без обеда!

– Плохая киса! – вскрикнул Тимка, прячась за незнакомца, – киса, фу!

– Что?! – закричала я, дергаясь в разные стороны, из кармана выпал старенький сотовый телефон, – сейчас я ему съем! Немедленно меня развяжите!

Но паренек об этом совершенно не думал, он поднял мой мобильник и бесцеремонно отправил в карман своих потрепанных бридж. Я громко выругалась.

– Сейчас Роки обо всем договорится! – уверенно заявил мальчишка, снял пакет с головы своего питомца и выставил беднягу прямо перед носом удивленного тигра, – они давно дружат!

Переговоры продолжались не долго. Белый ушастый зверек, что-то отчаянно вереща, распластался на траве, закатив глаза на лоб и высунув язык. Зверь, грозно рявкнув, последний раз посмотрел на нас горящими желтыми глазами и скрылся в лесу.

– Снимите меня! – в сотый раз потребовала я, – быстро, пока он не вернулся!

– Он не вернется. Роки сказал ему, что ты блохастая, а мелкого полгода не мыли, – гордо ответил мальчишка, в качестве вознаграждения вытаскивая из моей сумки кошелек и провизию. Он ловко перекладывал все в свои карманы: – Ну и хлама в твоей котомке! И налички совсем нет. Из гоблинов высыпается золота гораздо больше.

– Грабеж средь бела дня! – возмутилась я, однако, решила, что лучше уж быть блохастой, чем съеденной, – телефон-то хоть верни, гоблин недоделанный!

Тем временем Тимка подкрался к ничего не подозревающему белому зверьку по кличке Роки. Он все еще бился в конвульсиях на траве, изображая скоропостижную кончину.

– Мышке плохо? – малыш резко схватил его за хвост, весь лес наполнился злобными воплями и рычанием, – плохая мышка! Ай!

– Да, он притворился дохлым! – просто ответил незнакомец, подобрал свою стрелу и скрылся в кустах, оставив меня болтаться на произвол судьбы, – не скучайте!

– Снимите ме…, – тут веревка отпустила мою ногу, и я звучно шлепнулась на землю, а точнее – жесткие сосновые шишки, – ай! Предупреждать надо!

Мальчишка, полностью меня игнорируя, выскочил из леса и направился к валявшемуся велосипеду:

– Это ваше? Никогда на таком не ездил! Можно?

Не дожидаясь ответа, он тут же на него сел, быстро покатившись по кочкам.

– Эй, рыжая! Захватите Чироку! – донеслось до нас.

Кряхтя, я поднялась с земли, подобрала свою сильно полегчавшую сумку и направилась к Тимке. Ребенок одной рукой держал рычащего Роки за шкирку, другой наглаживал против шерсти. Зверюшка терпеливо все сносила с выпученными зелеными глазами.

– А можно Сырока будет жить с нами? – наивно спросил он, зверек снова притворился дохлым, – ну, пожалуйста! Он так хочет!

– Мама не любит крыс! – буркнула я, потирая шею, – ее съест наш кот!

Мы бежали сквозь кусты и кочки за угнанным транспортом, ориентируясь по звону металла, хрусту веток и громких ругательствам велосипедиста. Я благодарила судьбу, что мой мобильный в его кармане молчал – ничего не хотелось объяснять родителям.

Наконец, впереди послышался громкий треск и душераздирающие вопли. Тимка выронил рычащего зверька, я подняла с земли крепкую палку.

Тропинку, весело убегающую под гору, внезапно перегородило большое трухлявое бревно. Запахло морем и неприятностями. Прямо за ним расположился небольшой пляж, чистый золотой песок встречался с тихими солеными волнами.

– А вот и море, Тимка! – пояснила я, тут же хватая его за руку, – купаться нельзя!

Огромный шар раскаленного солнца медленно опускался за горизонт, словно тонул в тихой спокойной воде, хотя, на моих часах было еще предостаточно времени до того, как родители забьют тревогу и бросятся нас искать. Как угорелые над зелеными волнами носились чайки, выискивая свой поздний ужин. Черными громадами дремали над водой утомленные солнцем скалы, окружавшие маленький пляж.

– Глупые туристы! – раздался знакомый мальчишечий голос, правда, несколько сдавленный и раздраженный, – я чуть не сломал себе шею на этом гоблинском барахле!

Он сидел на песке, держа в руках колесо от валявшегося рядом велосипеда. Рваная рубашка, под которой скрывалось его лицо, грозилась вот-вот свалиться.

– Сам глупый турист! – заявил Тимка, я заметила на песке лук и разбросанные стрелы, – даже наш кот на велопеде кататься умеет! В багажнике!

– Тысяча химер! – мальчишка вскочил на ноги, бросая колесо, – так вы не туристы?

– А ты не вампир? – наивно спросил малыш, возвращаясь к началу нашей прогулки.

– Покажи лицо! – потребовала я, наставляя на незнакомца заряженный лук, который удалось незаметно подобрать, – я ни разу не стреляла – покалечу сильно!

– Стреляй! – громко рассмеялся парнишка, в заднем кармане его бридж запиликал мой телефон, – хочешь, расскажу предкам о твоем поведении?

Он подошел вплотную, сверля меня своими нахальными темными глазами, ситуация очень его забавляла. Оказалось, второпях я вставила стрелу не тем концом, пришлось смириться и опустить лук. В то же мгновение умолк телефон, затем пришла смс.

– Дай сюда, – он легко разжал мои пальцы и забрал оружие, – пока себя не убила! Эй! Ты что творишь?!

Я не собиралась так легко сдаваться и, улучив нужный момент, дернула за рукав рубашки, стащив ее с его головы. Теперь оставалось хорошенько его рассмотреть.

Его темные, местами выгоревшие на солнце, волосы были растрепаны, правая сторона челки заплетена в тонкую длинную косичку, убегающую за ухо. Блестящие темно-карие глаза смотрели сердито и уверенно из-под черных, длинных, как у теленка, ресниц. Он недовольно надул загорелые чумазые щеки, с досады прикусив нижнюю губу.

– Я все равно бы узнала тебя в школе. Твоя спина говорит гораздо больше, чем лицо. – триумфально заявила я, протягивая вперед ладонь, – телефон, пожалуйста! И кошелек!

– В школу я хожу в рубашке! – буркнул он.

Темные брови, карабкающиеся все выше и выше на широкий лоб, казались разной толщины. Большие пухлые, как у ребенка, губы пестрели свежими шрамами. Не удивительно, ведь он либо улыбался, либо беспощадно кусал их. Тимка направился рассматривать его загорелую спину, всю в шрамах.

– Ты одна из прихвостней Златоновского? – мальчишка попятился к тропинке в лес, Роки спешно запрыгнул на его плечо и брезгливо отвернулся, – крашеная курица, да?

Я невольно сделала шаг назад: с левой стороны его лица, от виска до подбородка, едва прикрываемый краем косматой шевелюры сиял рваный глубокий шрам, словно от огромного кривого когтя. Окажись он на миллиметры ближе – мальчишка остался бы без глаза, чуть глубже – был бы мертв.

– Не знаю я никакого Златопопского! – возмутилась я, – просто отдай мне телефон и кошелек! Земля круглая – в школе встретимся!

– Ее зовут Алисанта! – гордо заявил Тимка, мне тут же захотелось провалиться, – но мы зовем ее Алиса и ей нравится. Она всегда хотела ей быть.

– Александра! – поправила я, краснея.

– Какая еще такая Санта? – передразнил незнакомец, его загорелое лицо озарила огромная, раза в два шире привычной, белозубая улыбка, – хорошо, Санек, придется звать тебя Алисой. А потом еще Васей, Клавой, Дуней, а по праздникам – Аграфеной! Кстати, я – Никита, но просто обожаю, когда меня называют Кешей! А еще я частенько представляюсь…

– Кеша, иди и чини мой велопед! – потребовал Тимка, – и отдай мне Сыроку!

– Он еще жить хочет! – возмутился Никитка, понимая, как только что глупо проговорился, назвав свое имя, – хотя ладно, городок маленький, а мир вообще тесный!

Он протянул мне мобильник и полегчавший кошелек. Я не стала возмущаться, все равно там была одна мелочь. К тому же этот парень умеет разговаривать с тиграми, что может очень пригодиться на обратном пути.

Чистый нетронутый песок быстро покрывался крохотными босыми следами Тимки, воздух разорвал самый дикий клич того же производителя. Счастливый малыш носился с яблоком за несчастным Чирокой, неоднократно пытаясь его накормить.

Ник достал из кармана обрывок веревки с тремя разными клыками и примерил.

– Это та штука, что висела на шее у зверя! – тут же узнала я, – как ты смог ее стащить?

– Трин-амулет! Тигр подарил, – улыбнулся мальчишка, тут же сорвал с шеи сушеную лягушачью папку и одел клыки, – сила, ловкость, храбрость! Три в одном! Жаль, нужно носить отдельно от прочего барахла. Хочешь поборемся?

– Какой бред! И ты в это веришь? – недоумевала я, – лучше бы талисман от глупости и воровства себе нашел! А лапка лягушачья для чего? Улучшения пищеварения?

– Ага, – улыбнулся Ник, пряча от меня свой шрам и переводя тему, – значит, послезавтра вместе будем в экстра-классе. Напомни мне сесть от тебя подальше.

– Экстра где? – замялась я, даже чайки прислушались, прекратив кричать.

Но оказалось ничего особенного – просто новое направление в городском лицее, открытое неким Федором Златоновским, богатейшим предпринимателем, абсолютно бесплатно для всех желающих. Туда автоматически попадали все отчисленные и приезжие. Ника каждый год с треском выгоняли из школы, его дедушка ни разу не был на родительских собраниях. Хотя потом, каждую осень, парня каким-то чудом брали обратно.

– Мышка иди спать! – вопил Тимка, насильно заселяя Чироку в новенькие апартаменты из песка, новоселье закончилось обвалом потолка и рычанием жильца.

– Да ну их к гоблинам! – ворчал Ник, кончики его ушей ярко зарделись, хотя лицо оставалось по-прежнему просто загорелым, – сам директор не отличит тролля от балерины! Тысяча химер! Жаль, я посеял пароль от нижнего яруса. Ладно, тебя бы там все равно быстро сожрали… хотя нет, хватило б надолго, ты – откормленная. Но не волнуйся, их «экстра» как раз для неудачников и новеньких!

Я строго посмотрела на него, искренне надеясь, что «откормленная» – это комплимент, а я все-таки больше «новенькая», чем «неудачница».

Из-за камней бесшумно вынырнула маленькая белоснежная яхта с мотором.

– Привет! – закричал Тимка, размахивая Никиткиной рубашкой, как флагом, – эй, пираты!

Ник вжался в мокрый песок, будто пытаясь провалиться. Чирока со скоростью света нырнул в мою сумку.

– Тимофей! Прекрати немедленно! – зашипела я, – а то они тебя заберут!

Ребенок даже обрадовался такой перспективе, однако завидев нас, лодка круто развернулась и прибавила ходу от нас. Новенькая яхта стремительно превращалась в яркую белую точку, постепенно растворяясь в синеве волн.

– Крашеные тролли! – процедил Никитка сквозь зубы, – перевернись их дырявое корыто три раза! Попутной мели около главного пляжа!

Отсюда городской пляж выглядел широкой белесой полосой, полной разгорающихся огней и разноцветной толпы. Легкий ветерок доносил оттуда обрывки быстрой музыки, там просыпалась ночная жизнь. Люди готовились всю ночь пить коктейли и танцевать сальсу. Сонной каменной громадой склонился над ними городской маяк с единственным ярким прожектором, словно немой одноглазый циклоп, присматривающий за Мироморском.

– Жаль, что ты не вампир, Ник, – разочарованно сказал Тимка, – хоть велопед-то мой починишь?

– Лучше проводи нас обратно через лес! – добавила я о наболевшем, оглядываясь по сторонам, – откуда взялась эта зверюга? Сбежала из цирка?

– Нет, из Магиверии, – серьезно ответил он, распрямляя рубашку. Впереди прямо напротив сердца был пришит большой самодельный карман.

– Орки не любят блохастых и грязных, так что он вас не тронет. – сказал Ник и гордо добавил, – тем более, с вами я.

– Зверюгу зовут Орк? – переспросила я, – это те из фэнтези, которые не существуют? Мой папа говорит, что здесь уже не водятся никакие тигры, а в море давно нет акул!

При слове «папа» Нику отчего-то стало не до смеха. Он тяжело вздохнул и тоскливо уставился на море, словно что-то вспомнил или никак не мог забыть.

– Неважно! – ответил он, срывая с шеи сухую лягушачью лапку и одевая вместо нее ворованный амулет с тремя клыками, – действительно паршиво, что я не вампир. Сейчас бы позавтракал вами и отправился искать отца.

Широкая улыбка вдруг превратилась в твердую тонкую линию, глаза резко потемнели, пропитавшись печалью. Он молча сел на песок, повернувшись ко мне стороной со шрамом, и, о чем-то задумавшись, медленно провел по нему пальцем.

– Откуда он? – тихо спросила я. Честно, лучше бы и не знать.

– Какая разница, – покачал головой Ник, рассеянно обращаясь к волнам, – было бы гораздо хуже, если б отлетела вся голова.

– Она вроде на месте, – пробормотала я, не понимая причину его внезапной грусти, он словно оказался на чьих-то похоронах, – тогда что же не так?

Ник крепко сжал кулак в области сердца, мне больше не хотелось заглядывать под эти длинные густые ресницы. Глаза стали темными, словно погасшие фонари.

– Ровно пятнадцать лет назад, в этот день я лишился матери…

– О, Господи! – прошептала я, тут же забыв и про сломанный велосипед и краденую мелочь. Тимка тоже слушал, милостиво отпустив Чироку на волю.

– Да тебе-то какая разница? Ты в этом не виновата, – продолжал Ник, даже море прекратило шуметь, соболезнуя мальчишке, – ровно пятнадцать лет назад, после того, как я появился на свет, прошло не больше двух часов. Я даже не помню ее лица. Вот эта сушеная лягушачья лапка – это все, что у меня от нее осталось.

Он сидел, как забившийся в клетку зверек, затравленный, но все еще пытающийся перегрызть ее прутья. Да, в этих лесах не должно быть тигров так же, как не должно быть босых диких мальчишек, брошенных на произвол судьбы. На его сердце шрамы гораздо глубже и страшнее, чем на лице. И легче всего о них рассказывать незнакомцам, тем, кого скорее всего больше не увидишь.

– А отец? – судорожно спросила я, молчать было невыносимо.

– Последний раз он ушел в море три года назад, – вздохнул Ник, – и вот, до сих пор я его жду на берегу. Говорят, что море забирает хороших рыбаков себе, как плату за все уловы.

– Бедняга, – прошептала я, имея в виду сразу обоих – и отца и сына, – так, значит, сегодня у тебя День Рождения?

Ник кивнул, добавив:

– Да, но я никогда его не отмечаю! Даже, когда был рядом отец. Мы просто приходили сюда, молчали, и долго смотрели на волны. Море огромное, все понимает.

– Ты видел тело отца? С чего ты взял, что он погиб? – спросила я, Ник медленно покачал нечесаной головой из стороны в сторону, – верь! И он окажется жив!

– Интересно, чем же он так занят, что меня не ищет?

– Так… ты совсем один? – пробормотала я, вовсе не то, что хотела, – с кем ты живешь?

– Неа, не один! Вон, видишь, Чирока! – возмутился Ник, не желая моей жалости, – и дедушка есть. Он делает разные штуки из кораллов и раковин. Их покупают гоблины и туристы, думая, что увозят с собой весь Мироморск. У него лавка сувениров, там вкалывают гномы, и полно всякого хлама, то есть антиквариата. Кстати, мой старик готовит так, что я чудом не съел свои пальцы!

Я облегченно вздохнула, пропустив мимо ушей и гоблинов, и гномов. Ник не мог долго унывать, его шоколадные глаза снова заблестели на солнце, особенно, когда Чирока принялся кидаться в нас песком.