Читать книгу Заковали сердце в лед - Кирилл Казанцев - Страница 2

Во времена легендарные Юра Покровский наверняка стал бы знаменитым алхимиком. Невысокий сутулый очкарик, с растрепанной копной волос, он очень органично вписался бы в интерьеры средневековой лаборатории, с закопченными колбами, реостатами и сушеным крокодилом, подвешенным над кузнечным горном.

Однако новые времена скорректировали Юрины интересы: он стал компьютерным взломщиком, или, как называли его многие несведущие люди, – хакером. Сфера его интересов наверняка бы довела до истерики Лабораторию Касперского: взломы любых патентованных программ, написание неопределяемых вирусов, блокирование локальных сетей, атаки на серверы…

Как и большинство людей его психосклада, Покровский не слишком-то глубоко разбирался в реальной жизни, и потому многие окружающие считали Юру законченным лохом. Однако люди, хорошо знавшие его, всегда отмечали Юрину честность, порядочность и замечательное чувство товарищества. Ведь именно он занялся поисками хорошего адвоката, когда Порубову с матерью «шили» статью…

…Отъехав на своей раздолбанной «Тойоте» от офиса, Покровский включил ближний свет. Темнело, да и заморосивший дождь мешал следить за дорогой. До дома было всего ничего – километра четыре, и Юра решил возвращаться не объездной дорогой, а ехать через центр.

Дождь заштриховывал городской пейзаж, словно линованные полоски тетрадку первоклассника. «Дворники» монотонно размазывали капли по стеклу. Индикатор видеорегистратора над обзорным зеркальцем светился по-домашнему. Под фарами стелился мокрый асфальт. Мелькавшие справа кусты вскоре закончились, и из полутьмы выплыл силуэт девушки в полупрозрачном платье и легкой блузке. Стоя на остановке, она призывно поднимала руку.

Юра притормозил – все-таки оставлять барышню мокнуть под холодным дождем было не в его правилах, перегнулся через сиденье, опустил стекло передней пассажирской дверки:

– Вам куда?

– До центра, пожалуйста, – нервно поправила мокрую прядь девушка и просительно взглянула на водителя. – Я заплачу, сколько скажете. Полчаса тут мокну, а маршрутки все нет и нет!

– Давайте…

Барышня была молодой, довольно приятной внешности. Она мелко дрожала, и Юра включил отопление, направил поток горячего воздуха ей на ноги.

– Вам куда в центре? – поинтересовался он.

– У рынка сможете остановить?

– Как раз в тот район еду.

Минут через десять Покровский свернул на оживленный проспект. Дождь измельчал и превратился в ровную водяную взвесь, заполнившую вечернее пространство над дорогой. Фонари на обочине напоминали мутные желтые свечки с белесым искрением в сердцевине.

– Если можно, после перекрестка чуть ближе к обочине, мне скоро выходить, – попросила попутчица и как-то напряженно взглянула на водителя.

Юра крутанул руль чуть вправо, притормаживая…

И тут случилось нечто невероятное. Вдруг девушка резким движением руки рванула свою блузку – отлетевшая пуговица щелкнула по приборной панели, – после чего изо всей силы вцепилась наманикюренными ногтями в лицо водителя.

– Помогите, насилуют! – Рванув дверку, она с визгом вылетела из машины.

От неожиданности Покровский едва не выпустил руль, но успел-таки нажать на тормоз. Выйдя из машины, он уставился на недавнюю пассажирку удивленными глазами.

– Что? Кого насилуют? – Юра механически провел ладонью по исцарапанной щеке – на руке осталась кровь. – Да вы в своем уме?!

А девушка, стоя на тротуаре, буквально билась в истерике.

– Вот этот меня только что изнасиловать хотел, еле отбилась, что же это такое происходит, он, наверное, сексуальный маньяк… – тоненько всхлипывала она. – Да помогите мне кто-нибудь!

И тут из тени вышли двое мужчин, явно кавказского происхождения. Один – худой, с мрачным угреватым лицом – грамотно зашел за спину Покровского. Другой – небритый верзила, с рано налившимся восточным жирком животом, встал перед ним в позе футболиста перед пробитием пенальти.

– Ты нашу сэстронку ызнасиловат хотел, да? – недобро процедил он.

– Да вы что, охренели? – возмутился Юра.

– Хлебало заткны, да? – прищурился верзила. – А то сейчас совсем плохо будет. Сэстра, он что с тобой дэлал? Говоры, нэ бойся, мы в обыда нэ даем!

Девушка, истерически подвывая, прижимала ладонь к порванной блузке.

– Мы с ним познакомились, он усадил в машину, сказал, что в кафе повезет, а я, дурочка, поверила. По дороге приставать начал – мол, давай в темное место отъедем и ты мне на заднем сиденье дашь, я ему отказала, так он прямо в машине ко мне полез, начал одежду срывать… Вон, всю блузку мне порвал!

Недавняя пассажирка врала очень убедительно, не иначе как в свое время училась в театральной школе. Даже слезы и те сверкали на ее глазах совершенно естественно. Вокруг «Тойоты» Покровского начала собираться небольшая толпа, и барышня, продолжая всхлипывать, все тыкала пальцем в водителя:

– Сволочь такая! Отброс! Мразь конченая! Едва отбилась!

Страдания несостоявшейся жертвы встретили явное сочувствие у собравшихся. Сердобольная бабка с хозяйственной сумкой приязненно улыбнулась барышне:

– Да не переживайте вы так! Все же обошлось!

– В полицию заявить надо! – заявил пожилой работяга в ватнике. – Я бы всех этих насильников собственными руками кастрировал!

– А мы сэчас имэнно так и сдэлаем, – недобро проговорил небритый верзила.

Худощавый кавказец, стоявший позади Покровского, деревянной хваткой сдавил его под локти и отвел чуть подальше.

– Ты знаэш, что с такымы, как ты, на зонэ дэлают, да? – зловеще поинтересовался он. – Тожэ насылуют. Пэтухом станэш, ламбада будэш по утрам танцават, дырявый ложка баланду кушат. Совсэм плохо тэбэ будэт!

– Да я пальцем к ней не прикоснулся! – попытался взять себя в руки Покровский.

– Нэ прэкоснулся, говорыш? – процедил верзила, заглядывая в салон Юриной «Тойоты». – А кто дэвушка блузку порвал? А почэму у тэба лыцо такое расцарапанный? Ва! И пуговыца лежит, как раз от той блузки та дэвушки.

– Да и мы всо выдэлы, – подытожил худощавый. – Еслы что, всегда подтвердыт можем.

В руках небритого появился мобильник, и волосатые пальцы кавказца принялись демонстративно тыкать по клавиатуре.

– Всо, в Цэнтральны райотдэл звоню.

Тем временем худощавый немного расслабил хватку, и Юра, поведя локтями, отошел к верзиле.

– Слушай, Гасан, я тут подумал, что нэ надо портыт чэловэку биографий и ломат судьба, – неожиданно произнес худощавый. – Ну, с кэм нэ бывает? Я тоже, когда красывый девушка выжу на улыца, потом, понымаеш, совсем спат нэ могу, всю ноч снытся!

– А што, такой прэступлэный просто так оставлять, да? – недобро прищурился небритый Гасан.

– Ну, еслы он осознал, еслы хочэт встат на путь исправлэный, то можем пойты навстрэчу, правда?

Гасан на минутку задумался, явно демонстрируя борьбу между долгом и сочувствием к водителю «Тойоты».

– Слушай, бабло у тэба с собой сколько? А машына на тэба зарэгестрырован или по доверэность? – Верзила выдержал выразительную паузу и неожиданно выдал: – Корочэ, выбырай: илы ты компенсируешь наша сэстронка дэньгами ее позор, илы… – И кавказец демонстративно помахал телефоном перед носом собеседника.

Юра не успел ответить, как позади него остановился темно-серый микроавтобус и из него вышли двое. Это были друзья детства – Толик Плещеев и Андрей Порубов.

– Так, джигиты, а что за базар? – подойдя к Гасану, исподлобья взглянул на него Андрей.

– Быстренько собираемся и валим отсюда на хрен! – В руках Толика неизвестно откуда появился огромный гаечный ключ.

– Валитэ, на хрэн, отсюда сами! – бросил худощавый.

Андрей, не обращая внимания на кавказцев, подошел к Покровскому и по-дружески обнял его.

– Ну вот и свиделись. Слышь, Юра, я что-то не догоняю. А чего эти «черные» от тебя хотят? И кто тебе так «вывеску» исцарапал?

– Да тут какая-то сумасшедшая начала кричать, что я ее будто бы изнасиловать захотел! – При появлении друзей Покровский окончательно успокоился.

– А то нет! – неожиданно подала голос полузабытая всеми девушка. – Вон, всю блузку в своей тачке изодрал!

– Постой-ка…

Андрей заглянул в машину и, подняв отлетевшую с блузки пуговицу, критически ее осмотрел. И тут взгляд его упал на видеорегистратор, подвешенный рядом с обзорным зеркальцем.

– Изнасиловать хотел, говоришь? – Он уселся на водительское сиденье и отщелкнул экранчик. – А мы сейчас посмотрим, как оно на самом-то деле было… Алё, джигиты! Быстренько сюда…

…Спустя несколько минут и Гасан, и его худощавый напарник поняли, что крыть нечем, ведь запись начисто опровергала версию о попытке изнасилования. Окажись такая запись в суде – и уголовное дело приобрело бы совершенно другой оборот: и девушка, и ее кавказские друзья наверняка были бы переведены в ранг обвиняемых.

Плещеев, отложив гаечный ключ на крышу машины, взглянул на собравшихся:

– Алло, народ! Подойдите сюда, пожалуйста. Вот видеозапись всего, что произошло в салоне. Никто никого не насиловал, эта прошмандовка сама себе блузку порвала, водителя поцарапала, а потом из машины выскочила. Короче, нашего друга только что хотели развести на деньги. Кто будет запись смотреть, чтобы потом в Юрика пальцем не тыкали как в насильника?

Люди, однако, решили не смотреть на экранчик видеорегистратора, а поскорее ретироваться. Ведь подобные истории в этом подмосковном городке редко заканчивались миром. А раз так – лучше уйти самим, чтобы случайно не попасть под раздачу…

– А разводка-то старая, – резюмировал Андрей, выходя из-за руля. – Ну, что, джигиты, делать будем?

Возможно, ситуацию можно было бы разрешить мирным путем, однако худощавый кавказец неожиданно встал в позу.

– А ты, гондон, откуда тут взался, да? – спросил он у Порубова с явной агрессией. – А знаэш, что…

Он не успел договорить. Резкий хук с правой – и кулак Андрея со всей силы впечатался в его скулу. Кавказец мгновенно отлетел на придорожные кусты, и с ветвей сыпануло брызгами. Он попытался было сунуть руку в карман, но Порубов тут же схватил его за грудки, поднял, тряхнул и ударил вновь – на этот раз ребром ладони под кадык. Кавказец болезненно захрипел, закашлялся и свалился к ногам Андрея. Было очевидно, что самостоятельно подняться он уже не сумеет.

Гасан, явно не ожидавший такого поворота событий, отступил назад на несколько шагов и беспомощно посмотрел по сторонам. Он явно искал сочувствия у еще остававшихся на остановке людей, однако теперь отношение к «защитникам невинной жертвы» изменилось кардинально.

– Приехали к нам, так ведите себя по-человечески! – неприязненно бросила бабка с хозяйственной сумкой. – Торгуете – торгуйте, а к русским парням нечего приставать!

Порубов медленно наступал на Гасана. Прижимаясь спиной к фонарному столбу, тот растерянно озирался, при этом ладонь кавказца механически сжимала мобильный телефон.

– Предъявили нашему другану не по делу – придется отвечать, – недобро прищурился Андрей. – Давай по порядку. Давно в нашем городе так промышляете? Сколько народу со своей телкой развели? Кто вас тут кроет?

Если собака прекрасно чувствует выброс адреналина в испугавшемся ее, то и человек обычно быстро улавливает переход угрозы за грань, где она становится неотвратимой смертельной опасностью.

Глаза Гасана сузились, и он неожиданно попытался ударить Порубова коленом в промежность, но тот сумел-таки увернуться, перехватить поднятую ногу и отбросить нападавшего назад. Кавказец мгновенно грохнулся спиной на бордюр, истошно закричал, завыл и, выронив мобильник, скрылся в темноте.

Андрей не стал его преследовать.

…Спустя полчаса друзья сидели в небольшом уютном кафе.

– Что же ты, Юра, так лоханулся? – по-дружески снисходительно спросил Клещ. – У тебя же камера в салоне, все на секе! Почему на такую дурную предъяву купился?

– Да я не купился, – мягко улыбнулся Покровский. – Просто эти «черные» на меня так быстро наехали, что я и возразить ничего не успел!

– Все хорошо, что хорошо кончается, – примирительно произнес Андрей, разглядывая разбитую костяшку кулака.

– Не думаю, что это все просто так закончится, – серьезно возразил Плещеев. – Что-то слишком уж нагляком они себя вели. Не иначе, задница у них прикрыта.

Юра принялся изучать мобильник Гасана, подобранный с асфальта после его бегства. Пощелкал кнопками, залез в телефонную книгу и удивленно воскликнул:

– Ого! Смотри, чей тут телефончик записан! Сам Миша Зиганшин у него, оказывается, в корешах! А вот – исходящие звонки, за сегодняшний день – целых три штуки. Последний – за полтора часа до всей этой истории.

– Тогда все понятно, – поджал губы Плещеев. – У «черных» с Мишей – взаимовыгодное сотрудничество.

– Да хрен на них всех! – отмахнулся Андрей. – Вообще-то, Юра, мы к тебе по делу ехали, хорошо, что по дороге встретили. А дело такое, слушай…

– Ну, за встречу! – Миша Зиганшин поднял бокал с коньяком.

– За нас с тобой и за все хорошее! – не без кокетства ответила Люся и поцеловала любовника в щеку, пахнущую дорогим парфюмом.

Люся Пласконная, симпатичная сдобненькая блондинка, неуловимо напоминала немецких фарфоровых кукол, изображающих пейзанок в длинных кружевных платьях. Провинциальная косметика, трогательные завитки на висках, всегда приоткрытые, чуть влажные розоватые губки и прозрачные незабудковые глаза, незамутненные ни одной, даже самой пустяковой, мыслью.

Под стать хозяйке выглядела и ее небольшая однокомнатная квартира: поддельная бронза, раскрашенные гипсовые статуэтки, огромная люстра с сотнями стеклянных подвесок и потемневшая картина в раме рококо над кроватью.

Мишу Зиганшина она буквально боготворила: небедный, красивый, высокий, к тому же герой-оперативник, почти как в сериале «Менты»! Да и Мишин папа был далеко не последним человеком в городе.

Бокалы сошлись с мелодичным звоном.

– Ты покушай, Мишенька, а то совсем ведь на своей службе ничего не ешь! – кивнула Люся на грамотно сервированный стол.

Как водится у большинства любовниц, она давно уже вела борьбу за то, чтобы Миша бросил свою жену и сделал ей предложение, потому к подобным вечерним свиданиям готовилась со всем тщанием. Если путь к сердцу мужчины лежит через желудок, то путь к сердцу вечно голодного оперативника – и подавно!

На чистеньких тарелочках были аккуратно разложены бутербродики с селедочкой, фаршированные икорочкой яйца, пунцовая редисочка, вперемешку с изумрудной зеленью молодого лука, ветчина с колбасочкой…

– Спасибо, – допив коньяк, потянулся к ветчине Миша. – Тем более я сегодня действительно ничего не ел.

– Работа, да?

– Всякое. Сегодня – криминальный труп, подозреваемого с трудом задержали, пришлось «табель» применять. Затем покушение на убийство. Попытка взлома квартиры. Ну, и начальство донимает, не без этого!

– Наверное, и стреляют там в вас, и с ножами бросаются, – уважительно предположила Пласконная.

– Наша служба и опасна, и трудна. – Зиганшин вновь принялся разливать коньяк.

– Что, и в тебя стреляли? – ужаснулась девушка.

– Знаешь, я не хотел бы об этом говорить.

– Если в тебя кто-нибудь будет стрелять, я его вот этими самыми руками… – сжала пухлые руки в маленькие сдобные кулачки Люся, – вот этими самыми руками придушу!

– Да я уж как-нибудь сам…

– Мишенька, ты бы бутерброды с селедочкой кушал! – заулыбалась она. – Я селедочку ужас как люблю, особенно если ее немного в молоке сперва вымочить. А недавно я еще один сериал смотрела, про вас, так там один мент… ой, прости, полицейский, был большим начальником и работал на бандитов, а потом в полицию пришел молодой и красивый опер, ну, прямо как ты, и он этого оборотня разоблачил! Представляешь?

– Так выпьем же за искреннее друг к другу отношение! – приподнял бокал с янтарным напитком Миша.

– И не говори! – Люся поджала губы, немного пригорюнилась, и в мимике Пласконной явственно прочитывалось: мол, искренность искренностью, но когда же ты свою рыжую дуру бросишь и ко мне навсегда перейдешь? Она-то так тебя с работы встречать не будет!

Они посидели на кухне еще минут пятнадцать. Люся без умолку рассказывала, какие рецепты нашла в Интернете, какие у нее некультурные соседи, целый день играющие на пианино и мешающие смотреть телевизор. Миша пил, закусывал и слушал, то и дело подливая коньяк любовнице.

– Ладно, пошли… – наконец поднялся он, подошел к девушке сзади и приобнял.

Пройдя в комнату, они долго целовались в полумраке. Миша скользнул руками под Люсину блузку, приподнял ее, расстегнул бюстгальтер. На глаза Пласконной тут же набежала томная поволока.

– Ой, обожди, я люблю, когда совсем темно, а то стесняюсь!

Девушка выскользнула из его объятий, быстро задернула шторы. А Зиганшин уже торопливо раздевался. Оставшись в одних трусах, он споро стянул с любовницы блузку и юбку, долго снимал бюстгальтер, потому что бретелька перепуталась с цепочкой. Меньше чем через минуту любовники рухнули на кровать.

– Ты же помнишь. Пусей меня назови, пусей, – щекотно шептала в самое ухо и извивалась молодая женщина. – Жалко тебе? Назови…

– Пуся ты моя, – проговорил Зиганшин. Почему-то это дурацкое слово его тоже возбуждало, было в его звучании что-то пушистое, сладкое и однозначно развратное.

…Спустя полчаса раскрасневшиеся мужчина и женщина снова сидели на кухне. Коньяк был допит, бутерброды почти съедены.

– Мишенька, ты такой сладкий, такой… м-м-м, настоящий мужчина! – блаженно зажмурилась Люся.

– Слушай, а выпить еще есть? – хмуро спросил Зиганшин.

– Сейчас в холодильнике посмотрю, с прошлого раза должно было остаться. Да и бутербродиков еще нарезать не мешает, под закуску. Ты не беспокойся, я быстро!

Пока Люся возилась на кухне, Миша прошел в прихожую, сунул руку в карман висевшего на вешалке пиджака, нащупал мобильник…

Звук был предусмотрительно выключен, и Зиганшин принялся просматривать пропущенные вызовы. Два от Катьки, для которой он был на совещании, еще по одному – от сослуживца, отца и судмедэксперта. А вот четыре последних звонка с неизвестного Мише номера сразу же привлекли его внимание. Звонки совсем недавние, с интервалом в несколько минут.

Зиганшин никогда и ни при каких обстоятельствах не давал номер личного мобильника людям малознакомым – ему в основном звонили или на служебный, или на стационарный в кабинете. Настойчивость неизвестного абонента настораживала.

И тут мобильник в его руке завибрировал, словно шмель, и на экране высветился все тот же странный номер. Миша подумал, стоит ли отвечать этому абоненту, и после нескольких секунд колебаний решил-таки ответить.

– Мыша, у нас проблэма, нас чут нэ убылы! – отозвался телефон голосом Гасана. – Я тэбэ звону, понымаеш, а ты трубку не бэрош!

– Уважаемый Гасан, успокойся. – Зиганшин был поражен донельзя. – Кто тебя чуть не убил? Ты с чьего телефона звонишь? И вообще, ты почему такой нервный?

– Да будэш тут нэрвный в вашем городе, когда на нас бандыт нападает! – Звонивший был явно на грани истерики. – Меня ызбыли, Ресула тоже совсэм ызбыли… Куда смотрит мылыций?!

Мыслительный процесс у Зиганшина тут же полетел и запрыгал слаломом. Азербайджанские «гастролеры» были людьми выдержанными, спокойными и не склонными к истерикам. Судя по всему, Гасан со своим напарником крупно куда-то вляпались. Выплыви это наружу, и у молодого перспективного оперативника могут начаться очень серьезные неприятности.

– Ми-иша-а! – донесся с кухни голос хозяйки. – А у нас с тобой, оказывается, целая бутылка французского коньяка есть. Еще с Нового года оставалась, представляешь?

Зиганшин, не попадая руками в рукава, принялся одеваться. Сунул ноги в туфли и, не отрывая руки с мобильным телефоном от уха, спросил:

– Ты где сейчас?

– У нашых, на рынке, – сумрачно ответил кавказец.

– Где именно?

– Гдэ всэгда… Ну, кафэ «Ленкорань», ты знаэш.

– Никуда не уходи, Ресулу тоже скажи, чтобы был на месте. Не психуй, через пятнадцать минут буду у вас.

Пройдя на кухню, оперативник виновато кивнул хозяйке:

– Люсенька, извини, мне только что со службы звонили, там попытка изнасилования, надо расследовать по горячим следам.

– А как же коньяк? – искренне огорчилась Пласконная. – И вообще, у нас сегодня с тобой запланирован романтический вечер! Если хочешь, можешь меня даже изнасиловать, я буду только «за»!

– Потом, потом…

– Сегодня больше не встретимся? – На незабудковые Люсины глаза навернулись крупные слезы.

– А это уж как получится, – вздохнул Зиганшин. – Я ведь говорил: наша служба и опасна, и трудна…