Читать книгу Отпуск строгого режима - Кирилл Казанцев - Страница 4

Вечер опустился на город. Фонари спорили с полной луной, выкатившейся над рекой. Ее диск казался огромным и кроваво-красным. Световая дорожка пролегла от одного берега к другому. От воды налетал прохладный ветер. Валет застегнул куртку до самого подбородка – все-таки под ней ничего не было.

Он сбежал по лестнице к набережной. В тихой речной заводи стояла старая баржа, декорированная под весельную галеру. Высокий полотняный тент играл на ветру, по его периметру переливались лампочки незатейливой иллюминации. Вывеска извещала, что это заведение называется «ПИВНОЙ БАРЪ». Именно так, с «ером», или, как говорят в народе – с «твердым знаком», на конце и было написано, хотя в старорежимной Российской империи вряд ли бы отыскался хоть один «баръ», раньше в чести все как-то больше были «кабаки» и «трактиры» с «кофейнями» и «чайными».

Заведение было вполне демократичным по ценам, потому и народа набралось в нем немало. Валет огляделся. Борода сидел за столиком у самых поручней с наветренной стороны. Тут было холодновато, и народ в основном тусовался у противоположного борта плавсредства.

– Заждался? – спросил Валет, усаживаясь напротив Бороды.

– Только одно пиво успел выпить, – кивнул Борода на пустой пластиковый бокал. – У тебя нормально обошлось? Хмурый ты какой-то.

– Главное, что обошлось, – махнул рукой Валет. – Ну что, гуляем?

– Какое там, – Борода положил на стол раскрытый лопатник мудилы и стал доставать из него содержимое. – Две кредитки. Может, на них и до хрена денег, но, думаю, он их сразу же заблокировал.

– Логично, – Валет взял карточки, сломал их пополам и бросил через поручни в реку.

Течение лениво подхватило обломки и потащило вдоль борта.

– Еще абсолютно бесполезные для нас квитанции и бумажки, – Борода высыпал из пригоршни в пепельницу смятые чеки.

Валет щелкнул зажигалкой, язычок пламени лизнул бумаги, разгорались они неохотно, когда до половины сгорели, Валет выбросил их за борт.

– И что мы имеем в сухом остатке? – поинтересовался он.

– Негусто, – Борода поставил на столбик монеты. – Итого железом имеем пятнадцать рублей пятьдесят копеек. Бумагой немного больше, – он выложил банкноты, придавил их, чтобы не сдуло ветром, солонкой. – Сто пятьдесят баксов и три тысячи пятьсот сорок гребаных рублей налом. Вот и все.

Валет глубоко вздохнул, брезгливо взял пустой лопатник двумя пальцами и отправил его за борт.

– Кошелек, кстати, почти новый был, из натуральной кожи, – проводил его взглядом Борода.

– Кошельки, бумажки, кредитки нужно сразу же выбрасывать, чтобы не загреметь, – напомнил напарнику карманник. – Берем только лавешки.

– Разве это лавешки? Так, слезы одни.

– Я и не спорю, – и тут Валета прорвало, он зашептал, подавшись к напарнику: – И ради этого я сегодня корячился? Я, щипач-виртуоз, каких во всей стране единицы. Я мордой в грязный пол уткнувшись лежал! Потом ментам голым задом светил и кровью харкал! Но отмазался от них. А затем чуть пьянчужку не трахнул!

– Ты о чем?

– Ни о чем, так, развлекся сегодня немного. Еще мне менты неделю времени дали, чтобы из города с концами свалил, а то закроют, сказали. А, Борода, давай нажремся сегодня. Тошно мне.

– Нажраться бабок хватит, – согласился Борода. – Дело нужное, если, конечно, на дорогое пойло губу не раскатывать.

– Какое там дорогое?! – закатил глаза к небу Валет.

Борода сгонял к стойке, принес графин с водкой и тарелку с мясной нарезкой, пару кусков хлеба положил на салфетку. Разлили спиртное по пластиковым рюмкам, задумались. Получалось, что и выпить-то не за что.

– Давай за все хорошее, – предложил незатейливый универсальный тост Борода.

– А оно есть – хорошее в этой жизни?

– Раньше было, – сказал Борода.

Рюмки сошлись над столом. После первой мир вроде бы стал выглядеть чуть привлекательнее.

– Давай по второй, – предложил Борода.

– Не гони, – покачал головой Валет. – Ты вот выпил, и тебе вроде как веселее стало. Думаешь, что после второй еще лучше будет? Но выпьешь ее, а ничего не изменится. Тогда решишь, что после третьей похорошеет. А вот и облом случится – после третьей хуже становится. Надо поймать состояние приятного легкого кайфа и потом в нем плыть, как в плоскости, – насколько протрезвел, столько же и добавить. Так что не гони, покайфуй.

– Это же ты предложил нажраться, – удивился Борода. – По твоей методике в умат не ужрешься, до утра сквозь зубы водяру цедить придется, – сказал он и налил.

– Я вот чего думаю, – Валет и впрямь принялся цедить водку мелкими глотками. – Мы с тобой этот город исчерпали. Нас уже повсюду знают, примелькались. Так что менты, по большому счету, правы, сваливать отсюда надо.

– А если амплуа сменить? – прищурился Борода.

– В каком смысле? Во взломщиков переквалифицироваться – медвежатников? Так ни у тебя, ни у меня таких талантов нет.

– Я уже все продумал, – оживился Борода. – Мы и дальше будем на пару работать. Ты на улице пакетик прозрачный обронишь, а в нем баксы лежат. Обронил и пошел. Какой-нибудь лох обязательно купится, нагнется, а тут я подхожу: мол, вместе нашли, надо пополам делить. Ну и идем в подворотню, чтобы не светиться…

– Долго думал? – зевнул Валет.

– С понедельника, – ответил Борода.

– Этой хохме, наверное, лет сто, если не больше. Да ее каждый мальчишка знает. Не прокатит.

– Тогда и не знаю, чего делать. Может, в Москву подадимся? Там народу много, не примелькаемся. И люди при бабках.

– В Москве всё бандюганы мертво держат. Только попробуешь влезть без их санкции – кончат.

– Тогда в Питер податься можно.

– Там менты – звери. Наши против них, как детский сад против застенок гестапо. Креатив нужен, а у нас его нет.

Борода тоскливо смотрел на речной пейзаж. Он привык во всем полагаться на своего напарника Валета, а потому и чувствовал себя сейчас не лучшим образом. Если уж Валет приуныл, то дело совсем дрянь.

От компании за шумной стойкой, откуда долетал громкий, но незлобный мат, отделился сильно пьяный мужик. В одной руке он держал чекушку, второй зажимал рот.

– Подвиньтесь-ка, мужики, – невнятно прохрипел он, протиснулся к поручням и тут же смачно блеванул за борт, закашлялся, отхаркнул, вытер рот рукавом и уселся за столик напротив Валета. По его глазам стало понятно, что он потерял ориентацию во времени и пространстве, а потому объяснять ему, что ошибся столиком, было бы бесполезно.

– …ну, так я и говорю, что там одни басурмане семь раз нерусские, только и смотрят, как нашего русского человека нае… – продолжил он начатый за стойкой разговор, будучи уверенным, что обращается к прежним собеседникам.

– Где? – уточнил Валет.

– Где-где? В п… – повеселел пьяный. – В Турции, в смысле.

– А… – протянул карманник. – Оно и понятно, в Турции басурмане и должны жить, это их родина.

– Нет у них родины! – окрысился мужик и глотнул водку прямо из горлышка принесенной с собой чекушки. – Они же все там суки чернозадые.

– Базар фильтруй, – как мог мягко напомнил Борода. – Я, между прочим, тоже турок, только из наших, месхетинец.

– Да я же не про тебя, братан, – даже не понял своей оплошности пьяный. – Ты другое дело, ты же наш, русский. Ты хоть и басурманин, но по-человечески говорить умеешь, с пониманием. А они ж нас только на бабки разводят. Вот с ними разве посидишь так душевно, по душам поговоришь? Он же только одно слово знает – купи!

– Отдыхать в Турцию впервые ездил? – вяло спросил Валет.

– Да уж не на заработки, – засмеялся и тут же закашлялся мужик.

– На каком море отдыхал? – пока еще просто так, лишь бы не молчать, спросил Валет.

– На каком-каком? На Черном в Анталье.

– Вообще-то в Анталье Средиземное море. Но это так, для общего развития.

– Я там того моря, считай, и не видел. Даже не загорел, – мужик с готовностью рванул рубаху на груди и продемонстрировал незагорелое тело.

– Водобоязнь, что ли? – издевательски поинтересовался Валет. – Болезнь такая есть.

– Не боись, никакой заразы я не подцепил, – мужик приложился к горлышку, вытряс последние капли. – На хрена мне это море – лежать жариться. Там же в отеле «все включено». Но это только вроде как их послушаешь, так у них «все включено». Пей – залейся! А на самом деле они, суки черные, хитрые.

– Положим, не только турки хитрые, – вставил Валет. – У русских своя хитрость имеется.

– Только с десяти утра до десяти вечера наливают, а потом – сухой закон. Какое тогда это «все включено»? А если у меня душа продолжения просит? Только разогнался, а он – шабаш, больше не наливает. Потому и спешишь принять в течение дня. Утром продрал глаза – и к стойке: наливай! Он мне пятьдесят граммов нацедит в стаканчик и улыбается, издевается, мудак. Говорю ему, ты мне в пивной стакан налей, по-нормальному, чтобы махануть как положено. А он вроде не понимает. Я первый день заманался от столика в бар бегать, по пятьдесят их гребаных грамулек глотать. Потом фишку просек. На следующий день просто стал у стойки, он мне нацедил, я тут же, не отходя от кассы, маханул и снова рюмец подсовываю – повторить. Через полчаса он какого-то их старшего мудилу позвал. По-своему – по-тарабарски базарят, специально, чтобы русский человек ни хрена не понял, ублюдки. Нет чтобы по-человечески говорить. Чего базарить-то, наливай! Так они ничего против меня и не придумали. К обеду я так набрался, что прямо у стойки и заснул. К вечеру оклемался. Все нормально, опять понеслось по кочкам. Не успел я разогнаться, как тут без десяти минут десять объявляют: мол, с этого момента один «дринк» в одни руки и больше ни капли до завтрашнего дня, а там очередь выстроилась. Это ж издевательство форменное, басурманское. Еле уговорил их мне два «дринка» налить, еле втолковал, что у меня две руки, значит, двойной «дринк» положен – по одной в каждую. В пиво водяры налил, чтоб с прицепом пошло, по шарам врезало. А уж после десяти за бухло в том же баре платить приходилось. Только что на халяву пил, а тут тебе сразу за пузырь сорок баксов выложить приходится. Культуршок полный. А куда денешься, платишь.

– Много пропил? – спросил Валет.

– Считай, весь зеленый косарь, который с собой брал, на бухло ночное саданул. Ну, еще по мелочовке сынишке сувениров купил, орешки там, восточные сладости – «пархат-лукум» называются.

– Не «пархат», а «рахат», – машинально поправил Валет.

– Один хрен, есть нельзя.

– А жене чего купил?

– Я со своей бабой не живу, в разводе мы.

– Ездил там куда? На экскурсии, может? – предположил Валет.

– Братуха, какие экскурсии? Я там и в отеле мало чего запомнил – с утра вмажешь, похмелишься, поспишь, потом снова вмажешь. День-ночь, ночь-день, трансфер-самолет.

– Ясно, – неопределенно произнес Валет и добавил: – Культурная программа была насыщенной.

Мужик уставился на свою опустевшую чекушку. Борода потянулся к графину, стал разливать. Пьяный оживился, поискал глазами, схватил с пола перекатывавшийся там под порывами ветра пустой использованный стаканчик, дунул в него и подставил. На недоуменный взгляд Валета пояснил:

– Так мы ж в него водяры нальем, форменная дезинфекция произойдет. Опущенные сюда не ходят, дорого.

– Смотри, – пожал плечами Борода.

– Что ты всем как тот турок наливаешь? – обиделся мужик. – Разливай уже все на троих. Я еще схожу, добавить принесу, бабки у меня есть.

Валет показал Бороде взглядом, что стоит выпить да и уйти, тут спокойно посидеть не дадут. Не этот, так какой-нибудь другой пьяный тип привяжется с разговорами по душам. Однако Борода почему-то ответил взглядом, что стоит остаться. Напарники за время совместного преступного бизнеса научились прекрасно понимать друг друга без слов.

Выпили, мужик полез в карман брюк, вытащил оттуда пухлый бумажник, раскрыл его, зашелестел купюрами.

– Это чтоб вы не думали, будто я на халяву подсел выпить, бабки у меня есть. Сейчас и схожу, на всех принесу.

– Зря с собой столько носишь, – прищурился Валет. – Менты заберут или потеряешь.

– Пусть только попробуют, – мужик, придерживаясь за край стола, тяжело поднялся, качнулся, задумчиво приоткрыл рот. – Нет, братаны, до стойки я уже не дойду, обоссусь, отлить надо.

Оставив открытый бумажник на столе, мужик двинулся к поручням, на ходу расстегивая брюки. Борода потянулся к оставленному без присмотра кошельку.

– Не надо, – беззвучно прошептал ему Валет.

– Все равно пропьет, – Борода нагло запустил руку внутрь, выгреб практически все деньги, но засунуть их себе в карман не успел – предательски зазвенели, раскатились высыпавшиеся из отделения монеты.

Когда Борода поднял голову, то заметил с десяток прочно зафиксированных на себе взглядов. Суровые подвыпившие мужчины смотрели на него с нескрываемой злостью. У каждого из них в жизни случалось потерять деньги от рук карманника. И, хоть потери бывали невелики, потом годами с обидой вспоминалось, особенно в периоды безденежья, сколько бухла можно было бы купить на украденное.

И, самое главное, обманутые понимали, что вор именно таким образом и распорядился их кровно заработанными. И вот представлялся случай поквитаться, карманник-призрак наконец материализовался в реального персонажа, нагло тырившего и крупные, и мелочь.

– Ты смотри, – мрачно проговорил мужик с багровой физиономией, неторопливо отходя от стойки. – И мелочью не побрезговал, ворюга. Теперь пипец тебе будет, конкретный.

– У пьяного крал, – нашел отягчающие обстоятельства худощавый выпивоха и отставил недопитый стаканчик.

У Валета еще имелся шанс безболезненно уйти – испариться, сделать вид, что он не при делах. Но он был не из тех, кто бросает своих в трудной ситуации. Карманник лихорадочно прикидывал в уме, что такое можно сказать, чтобы остановить неминуемую расправу над Бородой. Но здравый рассудок подсказывал, что словами ситуацию уже не разрулить. Приходилось признаться самому себе, что день не задался с самого начала.

– Вы чего, мужики, подумали? – все-таки попытался он вербально воздействовать на разгоряченных спиртным народных мстителей. – Мы добавить скидывались. Вон и Петька подтвердит, – кивнул он на пританцовывающего у поручней пьяного мужика.

– Его Витькой зовут, Витька Копоть – кузовщиком на СТО работает, он с нами пришел. Не втирай, не на тех нарвался. Эй, Витька, они тебя обокрали!

Мужик обернулся, глянул на свой кошелек в руке Бороды, тот по неопытности даже не догадался его выбросить, когда только посыпались монеты.

– И точно! – Витька Копоть побледнел, он никак не мог справиться с замком брюк.

С десяток человек неторопливо двинулись от стойки к столику. У Валета неприятно похолодело внутри, от досады кривились губы. Борода, выполнявший роль его телохранителя при кражах, сам возомнил себя вором, вот теперь и приходится отдуваться. Хорошо еще, если кости не поломают.

– Мужики, вы с ними поосторожней, – напомнил оставшийся у стойки пенсионер-перестраховщик в старомодных очках. – Они, карманники, отточенные, как бритва, монеты с собой носят, сумки резать. Полоснет такой по глазам, чтобы вы его потом не опознали, – и дирик ку-ку. Глаза берегите и яйца.

Конечно же, никаких отточенных монет с собой Валет не носил, это был позапрошлый век. Зачем людям вещи портить, если можно при помощи ловкости и так завладеть их кошельками. Но подозрительность пенсионера, высказанная в пожелании беречь глаза и яйца, упала на благодатную почву. Любой мужик дорожит и зрением, и мужской силой. Еще неизвестно, чем больше. Даже слепого женщина может называть полноценным мужчиной, а вот кастрата – никогда.

– Не подходить, полосну! – выкрикнул Валет, выбросив перед собой руку на уровне паха.

В пальцах ничего не было, но при определенной доле фантазии можно было заподозрить, что между ними зажата острая, как бритва, монета. Карманник уже прикинул, что можно рискнуть рвануть к выходу, путь к трапу никто пока не перекрывал. Шеренга качнулась назад.

– Ах ты гад! – крикнул здоровяк с багровым лицом.

Валет взглядом подсказал Бороде, что следует «рвать когти», пока не стало совсем поздно. Но тот дельной подсказки не понял, остался стоять, набычился.

– Подходи кто смелый. – Он принял боксерскую стойку.

Вот этого и не стоило делать. Посетители, до этого лишь вяло наблюдавшие за происходящим, стали подниматься со своих мест. Бармен за стойкой уже тыкал кнопки мобильника. Второй за день встречи с полицейским капитаном Валету не хотелось.

– Мужики, спокойно, расходимся миром, мы же люди, а не звери, – предложил он. – Мы что, за пару тысяч рублей друг друга резать-убивать станем? Вон сколько у вас олигархи каждый день воруют, всю страну растащили, так вы по домам да пивным сидите, на улицу не выходите свои права требовать. А тут взял человек, чтобы сотку добавить, так вы его убить готовы. Эй, ты, – крикнул он бармену. – Лучше, чем полицию тревожить, налей каждому чего он захочет, я заплачу.

– Ты нас в политику не втягивай, умник, – посоветовал пенсионер в очках. – Себе мы сами нальем. А второй-то кавказец, понаехало их! Вали гнид поганых! Насилуют, убивают, воруют!

Предложение угостить всех за свой счет заставило немного задуматься суровых мужчин, к тому же Витька Копоть, кузовщик с СТО больше ни к кому претензий не высказывал, он просто сунул бумажник себе в карман, но вот пенсионер, а следом за ним и Борода все испортили.

– Это я понаехал?! – возмутился турок-месхетинец. – Да у меня такой же российский паспорт, как у тебя! – Он рванулся к соседнему столику, выхватил из-под него пустую бутылку и рассадил ее о поручни, брызнули осколки, в руке грозно засверкала «розочка». – Порешу на хрен!

В Бороду полетел стул. Он увернулся. Стул ударился о поручни баржи, разлетелся на части. Валет успел перевернуть под ноги бросившихся на них завсегдатаев два стола. Нетрезвые бойцы падали, топтали друг друга, раздались стоны и матерные проклятия. Выбравшиеся из кучи-малы поодиночке шли в атаку, но смельчаков тут же встречал Борода. «Розочкой» он действовал умело, но не кровожадно. Каждый занесенный над ним кулак тут же встречался с острыми стеклянными шипами. После чего пострадавшие скулили и прижимали окровавленные кулаки к животам. Больше бросаться в бой они не рисковали.

Борода вошел в раж, казалось, что он уже не боится быть избитым или даже погибнуть на поле боя. Но Валет понимал, что временное преимущество недолговечно. Противник понемногу звереет при виде крови и теряет ощущение реальности. Вот тогда могут и на части порвать. Карманник пару раз бросил тяжелые стулья, пытаясь выбить из гнезда стойку, поддерживающую тент над палубой. Если бы всех накрыло брезентом, то самые лучшие шансы выбраться из-под него первыми получили бы Валет с Бородой, так как находились у самого борта. Но конструкция оказалась сработанной на совесть, стойка не поддавалась, лишь вздрагивала.

Променад осветился сполохами полицейской мигалки, взвыла сирена. Дальше испытывать судьбу было бы глупо. Оставался только один шанс спасти свободу.

– Сваливаем! – крикнул Валет, хватая Бороду за рубашку.

– Куда?!

– За борт!

Карманник запрыгнул на поручни, несколько секунд балансировал, стоя на них, а затем, вытянув над головой руки, картинно ушел вниз и вонзился в реку практически без брызг.

– В морду захотел? На! – Борода саданул кулаком в чью-то оказавшуюся в опасной близости от него физиономию, вскочил на стол, пробежался по нему, хрустя недопитыми пластиковыми стаканчиками, высоко подпрыгнул и «бомбочкой» ушел в воду, подняв огромный, словно от взрыва глубинной бомбы, фонтан брызг.

Самые разгоряченные посетители еще не осознали, что те, из-за кого все и началось, уже покинули борт, а потому драка продолжалась. Прибывшим правоохранителям пришлось стрелять в воздух и применять перечный газ. Когда наконец дерущиеся между собой прекратили побоище, а бармен сумел внятно рассказать о случившемся, то было уже поздно: сколько ни всматривались полицейские в темноту, разлитую над рекой, так никого там в ней и не разглядели.