Читать книгу Ореховая скорлупка - Кирилл Кузин - Страница 2

Его раздражало абсолютно все: истеривший будильник, как молотом бьющий по больной голове; нерасторопный шофер, на которого пришлось прикрикнуть, чтобы он быстрее объезжал пробку; яркое солнце, светящее именно в тот день, когда настроение находилось ниже плинтуса; голоса людей вокруг него, раздражающие жужжащим фоном этого важного дня. Эти самые голоса заставляли воздух колебаться, от чего тело Ларса ныло больше, чем при пробуждении. С самого утра его горло горело адским огнем, а кожа покрывалась холодными мурашками и локальной испариной, хорошо заметной на лбу и одежде. Не помогали пока никакие лекарства, а Ларс переодел уже вторую рубашку. Надежда на хотя бы теплый стакан воды, которая бы немного успокоила горло, пропала в отличие от непрекращающейся боли, поэтому парень гаркнул на свою ассистентку, чтобы та наконец-то поторопилась.

«Зря вчера согласился выпить с той девушкой, – размышлял Ларс, медленно идя по коридору, чтобы лишними телодвижениями не сделать себе хуже, – ой, зря. Либо что-то не то съел, либо вино оказалось для меня слишком холодным.»

С самого утра его тело устраивало экскурсии в ад, поднимая свою температуру до 39 градусов по Цельсия, не останавливая жар ни на секунду. Горло драло и саднило так, что хотелось залезть ножом в рот и соскоблить беспокоящий и плавящийся слой тканей. К тому же ближе к эфиру с новой силой разболелась голова. Организму показалось мало того, что на нее постоянно накатывает нескончаемый жар.

«И все сегодня! Какая неудача! К тому же и на фоне вчерашнего провала… Скажите мне, как вести эфир, зная, что над тобой висит дамоклов меч?»

Вчерашние события не очень сильно отпечатались в памяти Ларса, образовав ком, в котором смешался весь день. Наверное, потому, что он и не особо хотел акцентировать на происходящем свое внимание, относясь ко всему как обычно не особо серьезно. «А зря. Очень зря. Разочек надо было взять себя в руки, чтобы в дальнейшем не грызть локти. А сегодня сконцентрироваться еще сложнее из-за болезни.» Вообще он помнил вполне ясно только вкус того, что ел после эфира, а не сами блюда, если переводить язык памяти на язык кулинарии. Может кто-то и скажет, что важнее как раз помнить эмоцию, но не в этот раз, о чем Ларс и сожалел. Ему бы очень хотелось собрать прошлый день по кусочкам, чтобы провести анализ своих ошибок, но ему помнились лишь короткие отрывки и чувства, испытанные им за день: удовольствие, радость и легкость, предчувствие триумфа и свободы, непонимание и судорожные попытки взять эфир под контроль, страх, грусть в смеси с разочарованием, злость на себя, алкогольный плен, а потом пробуждение среди ночи и попытки справиться с ознобом. Этим утром он жил уже не так легкомысленно. Наверное, впервые за многие годы. Ларс старался запомнить даже этот путь от гримерки до студии, откуда он должен был вести второй выпуск всемирно ожидаемого шоу «Новая жизнь». Коридор, по которому он шагал, выглядел также, как выглядели все коридоры телецентра: однотонный, но светлый, скучный, но многолюдный, широкий и нескончаемый. Люди, идущие на встречу, старались не смотреть в его глаза, а пройдя мимо шипели, как змеи. «Это и понятно, – понуро размышлял Ларс, – от меня ожидали большего перформанса в этой игре с имусом, а я выставил себя настоящим клоуном.» Обида за себя, стыд и горечь выжигали его изнутри, как и болезнь, овладевшая им. Но сегодня он шел с твердым намерением исправиться и не допустить еще одного позора. Ради этого он даже стал по дороге в студию изучать досье на второго участника шоу. Путь до телецентра был жарок и труден в машине с плохо справляющимся кондиционером, но в коим-то веке парень старался сделать работу хорошо. У нового участника имелась одна интересная особенность – его оставили родителям вместо того, чтобы распределить в другую семью. «Какая редкость, – искренне удивился Ларс. – Однако это и понятно – он как раз четвертый ребенок в семье.» В остальном участник-имус практически никак не выделялся из общей массы, как показалось ведущему шоу. Возможно, он слишком резко продвинулся вперед по короткой карьерной лестнице имусов в свои двадцать шесть лет, но в целом рабочий из канадской лесопилки не предвещал никаких проблем. «Хотя вчерашний тоже казался легкой добычей». Ларс почувствовал, как кончики его ушей обожгло жаром еще сильней от воспоминаний о прошедшем дне.

В помещение студии он зашел с хорошо скрываемым волнением: все эти люди работали тут вчера и видели, как ведущий покинул студию будто побитая собака, буквально выбежав под крики недовольного режиссера трансляции, обещавшего всевозможные карательные меры. Подобных вещей Ларс не любил, так как считал, что выражение чувств на публике является слабостью. К сожалению, вчера он не совладал с самим собой, постаравшись ретироваться как можно скорее и не особо заботясь о своем имидже в глазах персонала.

Сама студия, в которой и проходило напряженное противостояние между ведущим-суммусом и участником-имусом, со стороны представляла собой каплю, кому-то казавшаяся скорлупой, наполовину погруженной в пол просторного зала, по которому сейчас шныряли инженеры-техники, ассистенты режиссера и прочий персонал, задействованный в обеспечении бесперебойной трансляции прямого эфира. Эта самая капля не имела ни одного угла, ее глянцевая поверхность на ощупь казалась металлической и такой гладкой, что Ларс не мог даже подобрать никакой аналогии с тактильным ощущением, возникавшим при соприкосновении со стеной. Цветом студия напоминала подпаленное в огне железо – светло-коричневый налет с грязной позолотой и черными оттенками в различных местах капли, высотой в самой высокой точке ее эллиптического потолка около трех с половиной метров. К студии тянулись толстые колбасы проводов для обеспечения электроэнергией и различной связью изолированного от окружающего мира пространства капли. Подойдя ближе, Ларс смог различить свое еле видимое отражение. Его мутный зеркальный двойник вопросительно уставился на ведущего, пребывая в своем закоптевшем мирке.

Вообще шоу «Новая жизнь» изначально предполагалось как инструмент снятия напряженности между имусами, занятыми на различных тяжелых работах и составляющими большинство населения Земли, и суммусами, выполняющими роль класса эксплуатирующего. Существовали, конечно, еще и неверные – дикари, не вписывающиеся в общество, обновленное после Великой катастрофы, унесшей жизни сотен миллионов людей – но их никто не принимал в расчет. «Новая жизнь» должна была доказать, что существуют способы перехода из низшего слоя общества в высшее, что для имусов есть надежда на лучшую жизнь, но в последнее время шоу превратилось в арену, где проходили кровавые битвы умов имусов и суммусов, и если имус одерживал в этом шоу победу, то на суммуса-ведущего ложился несмываемый позор. Подобное поле битвы отвлекало на себя раз в год абсолютно всех, приковывая людей к экранам телевизоров.

– Ларс! Ларс!

Созерцание своей клетки на ближайшие полтора-два часа и размышления о том, что лучше бы сдохнуть от жара, чем идти в таком состоянии внутрь, прервал Саша – режиссер всех шести выпусков шоу этого года. Его борода, стриженная под эспаньолку, мелькала среди многочисленного персонала, пробираясь к Ларсу.

– Ларс! Вот ты где. Что так долго? До эфира осталось всего четырнадцать минут!

Голос Саши казался раздраженным, но уши Ларса заложило и ему было сложно расслышать в многозвучном гаме голос режиссера, поэтому он старался прочитать сказанное по губам, отрешенно рассматривая лицо говорившего. Его испещрили морщины, такие глубокие, что заставляли задуматься об истинном возрасте этого человека. Залысины старались скрыться за оставшимися волосами, но не особо справлялись с этой задачей.

– Я готовился, – ответил Ларс с натугой.

– Лучше бы ты готовился еще и вчера. А то я сильно жалею, что доверил тебе три эфира. Запомни, это только из-за того, что меня попросил твой отец. Не из-за того, что ты знаешь три языка. Оступишься и сегодня – больше сюда тебя не пущу. Сам знаешь какие люди будут сильно недовольны случившимся. Ясно?

Ларс кивну головой. Ему все было предельно ясно. Еще тогда, когда отец вызвал сына к себе и высказал ему свою идею. Несмотря на то, что Ларс сопротивлялся решению отца, тот остался непреклонен: или Ларс начинает чем-то заниматься, или же он может катиться на все четыре стороны без упоминания в завещании и надежды на содержание. Это означало только одно: в современном обществе социальный лифт в подавляющем большинстве случаев работает лишь вниз, а падшего суммуса, как известно, сторонятся все, в том числе и имусы. Тем более, что, лишившись поддержки семьи, Ларсу точно придется работать, чтобы прокормить себя. Это не входило в его планы на жизнь, поэтому-то сейчас ему и приходилось стараться, чтобы показать себя.

– Ясно.

– Что с тобой? Выглядишь ты не очень. Уже убиваешься по поводу поражения? Да не переживай. Сегодня же есть шанс на то, чтобы победить, – вдруг сменил гнев на милость Саша.

– Все в порядке. Просто не выспался.

Но Ларс устало смотрел на режиссера и надеялся умереть во время прямого эфира. А что? Такого еще не случалось. Рейтинги пойдут вверх, значит все будут довольны. И о его позоре забудут. Или по крайней мере ему никто не напомнит о произошедшем в стенах студии на том свете.

– Ладно. Но все-таки может выпьешь чего?

Пожилой человек явно беспокоился за здоровье Ларса не просто так. Это участие выглядело слишком учтивым. Режиссер конечно же больше переживал за свою трансляцию, чем за судьбу и самочувствие ведущего.

– Я в порядке. Я смогу провести этот эфир, – как можно тверже постарался ответить ведущий. – Мне только нужна моя вода.

– Хорошо, хорошо, – покачал головой Саша. – Тогда готовься.

– Сколько игрок там сидит один?

– Эм… Тарас. Тарас! Как давно вы привели участника?

На это имя откликнулся человек, больше похожий на прямоугольник – так он выглядел из-за своего костюма, что был ему мал по его несусветно мощным габаритам.

– Минут тридцать назад. Самое малое двадцать минут назад, босс.

– Понял. Ну вот. Двадцать минут имус уже сидит один. Надеюсь, он разнервничался и тебе будет легче, чем вчера. Я не давлю, но напоминаю, что если сегодня ты проиграешь…

– Я понял, – огрызнулся Ларс. – Если проиграю, то и моя прежняя жизнь кончится. Мне об этом уже сто раз сказали. Сегодня все будет так, как должно быть.

– Очень на это надеюсь.

С этими словами Саша отвлекся на очень настойчивого ассистента и наконец оставил Ларса одного. Парню тут же принесли стакан теплой воды, сразу выпитой им за пару глотков. Съеденные ранее таблетки никак не помогали, а новые лекарства он пить не хотел – могла проявиться сонливость, а значит снижалась концентрация и повышались шансы на проигрыш, чего Ларс допустить не мог.

Он стоял перед каплей, всматриваясь в свое тусклое отражение, наслаждаясь минутой ослабления боли в горле и тая каплями пота от жара, что все никак не отпускал его. Ему вдруг пришло в голову, что эта блеклая тень и отражает то, кем он сейчас является – потерянным, уставшим, ослабленным Ларсом. Причин насчитывалось множество, но главной сейчас являлась одна из них – никто не хотел принять его таким любителем жизни и развлечений, каким он являлся по своей натуре, кроме нескольких постоянных собутыльников, с которыми он не раз устраивал потрясающие вечеринки, становившиеся причинами множества слухов и сплетен. На такие вечеринки желали попасть многие молодые суммусы. Зато старшее поколение, не разделявшее гедонизм своих детей, всячески старалось пресечь всевозможные развлечения, плодящиеся у их детей от скуки. Становилось немного обидно, что старшая сестра и младший брат оказались полной противоположностью Ларсу, добиваясь в глазах родителей большего уважения, чем их средний сын, с трудом окончивший университет.

Однако Ларс погнал от себя все эти мысли, приказал принести бутылку теплой воды, уточнил время до выхода в прямой эфир и остался стоять у входа в студию, еще раз вчитываясь в биографию ожидающего его имуса. Но ничего особого не бросалось в глаза. И это означало, что Ларсу придется не так легко, как ему бы хотелось, ведь задачей ведущих являлось подогревать интерес публики к происходящему действу и сбивать играющего с толку, умело манипулируя его вниманием и настроением. Но он не двигался с места, читая одно и то же предложение по нескольку раз. Во-первых, он ждал воды, а во-вторых он рассудил, что чем дольше его будет ожидать этот имус, тем больше нервов у того сожжется. В ожидании воды он постоянно слышал подозрительные шептания за своей спиной, но ни разу не обернулся, чтобы не дать никому понять, что он их услышал. Ларс молча водил глазами по электронной бумаге, а затем посмотрел сквозь нее на то место, где должна была находиться дверь. Она настолько идеально встала на отведенное ей место, что, даже стоя в трех метрах от нее, не получалось обнаружить ни малейшего стыка. Воду ему принесли еще минуты через три. Горло, успокоенное ею, пока что не болело так, как оно могло болеть, поэтому Ларс просто взял бутылку в руку.

«Ну что же, – подумал он, посмотрев на свои часы, – пора входить.»

Обернувшись, Ларс поднял свою руку, в которой он сжимал биографию своего противника, и дал понять Саше, стоящему на своем капитанском мостике, что лично он готов зайти внутрь. Практически сразу послышался легкий гул и в казавшейся монолитной скорлупке появилась трещина, медленно расходящаяся в стороны и проникающая в мир людей с помощью тонкой полоски света. Ларс повернулся и натянуто улыбнулся Саше, помахав тому рукой, а затем шагнул прямо в расширившуюся трещину, сжимая в руке бутылку с водой и биографию имуса.

– Здравствуй, – улыбнулся Ларс широкой и хищной улыбкой человеку, сидящему за столом внутри капли. – Я Ларс Йонов. Сегодня я буду проводником в твою новую жизнь.

Сегодня он говорил по-немецки. Именно этот язык знал игрок второго дня шоу «Новая жизнь» – Арадан Кечик.

Изнутри помещение, в котором должны были проходить съемки, выглядело приятнее, чем снаружи. Здесь вся комнатка окрашивалась в туманный серебристый оттенок. Оглядываясь, Арадану казалось, что пространство вокруг него и правда клубится. Он не мог разглядеть своего отражения, так как матовая поверхность не позволяла этого сделать. А еще, пристально вглядываясь в однообразный фон своего окружения, парень не мог различить между собой поверхности пола и стен. Арадан подозревал, что внутренне капля повторяет внешние обводы, и что эллиптический потолок и есть стена, но вот перехода из стены в пол он заметить, как не пытался, так и не смог. Ему только чудилось, или же он сам себе такое придумал, что пол закручивается в какой-то радиус и, поднимаясь хордой окружности без видимого угла, переходит в стену. При этом из-за однотонности помещения участнику шоу с трудом удавалось хотя бы на глаз прикинуть реальные размеры комнаты, в которой он сидел не меньше, чем долгих тридцать минут.

Все это время Арадан старался отыскать в комнате хоть один стык, хоть одну неровность, но в итоге пришел к выводу, что ориентироваться в пространстве здесь можно только благодаря большому столу, стоящему примерно по середине комнаты и напоминающему симметричный остров с двумя бухтами-вырезами в столешнице друг напротив друга, в которых к тому же стояло по стулу. Сидя на своем месте и обводя взглядом студию, парень удивлялся, как же здесь происходят все те вещи, что показываются по телевизору. «Тут должно быть хотя бы несколько пазов или углублений для тех инструментов, что использовались во всех прошлых шоу,» – все недоумевал он, не находя ничего такого, что могло помочь в создании спецэффектов.

Но не только подобные мысли занимали его одиночество. Волнение захлестнуло его еще в тот момент, когда за ним приехала машина, чтобы отвезти в город. Теперь же он сидел и боялся глубоко вздохнуть, а иначе рисковал бы захлебнуться в своих же переживаниях. Его красный потрепанный свитер не придавал хозяину уверенности, а даже наоборот. «Надо было взять у кого-нибудь одежду на время шоу, – думал Арадан. – Пусть этот свитер и самая приличная вещь у меня в шкафу, но выглядит он все равно не для подобных мероприятий. Эти затертости и зацепки слишком бросаются в глаза. И, кажется, я его все-таки растянул… Черт. Сейчас весь мир увидит меня! Хотя, с другой стороны, что мне еще носить в нашем захолустье? Ходить в костюме на лесопилку?»

Все, чего хотел сейчас Арадан, так это спокойствия и уверенности. Внешне он выглядел лишь слегка обеспокоенным, но внутри у него все переворачивалось и сжималось. Арадану казалось, что его органы устроили дикие пляски внутри тела. Несколько раз ему хотелось просто выбежать отсюда – так давили собой несуществующая перспектива этого места и долгое время ожидания. Он и так долгое время ждал, когда его заявку на участие в этом шоу одобрят. Приходилось постоянно себя чем-нибудь занимать, правда, даже работа не отгоняла от него различных мыслей, связанных с шансами на попадание в «Новую жизнь», ведь Арадан подавал заявку уже третий год подряд, а вместе с ним старались вытянуть свой счастливый билет и сотня другая миллионов имусов. «Новая жизнь» для части имусов, в большинстве своем для старшего поколения, представлялась лишь способом скрасить свои постоянные трудовые будни, отвлечься от своей участи, предопределенной той катастрофой, что произошла три сотни лет назад, когда человечеству пришлось заново приспосабливаться к жизни на Земле. Остальными же шоу воспринималось как единственный шанс стать свободными: растить своих родных детей, не отдавая их в чужие руки; заниматься сексом столько, сколько захочется; не работать на благо общества дни напролет, чтобы это самое общество не развалилось, приблизив новую катастрофу; не быть одним из числа громадного стада, управляемого из экологически чистых регионов планеты избранными. У всех, кто надеялся попасть в эту комнату, существовала какая-то своя личная история, свое потайное желание. И такое же желание пронес в себе Арадан через металлоискатели и досмотры. Он боялся этого желания. Он боялся потерять его во время шоу. Он боялся его неосуществимости. Хотя Соя и говорила ему, чтобы он положился на волю Господа, но полностью изгнать из себя страх и трепет у него не получилось. Ему в отличие от миллионов человек повезло больше всех – он сидел сейчас в студии, изнемогая от одиночества и давления стен. Арадан понимал, что сейчас все будет зависеть только от него. Но как раз это и пугало имуса больше всего. Ни в школе, ни на работе имусов не учат, что жизнь зависит от их решений, что они сами вольны выбирать свой путь. Существование каждого человека похоже на кротовую нору без ответвлений, в конце которой брезжит белый свет, сулящий покой. Вся жизнь предопределена. Все во имя человечества. Однако, сидя на стуле в серебряной комнате, свет в которой равномерно излучался от каждого квадратного сантиметра ее поверхности, не напрягая при этом глаза, Арадан четко осознавал, что настал момент огромной ответственности.

Его лоб и спина вспотели, хотя в комнате слышалось ровное шуршание вентиляции. Ему так хотелось обнять сейчас Сою, прижать к себе, чтобы ее мягкий голос, шепчущий на ухо о любви, вернул Арадану веру в себя и благоприятный исход, ведь Господь не всегда присутствует со своими сыновьями, частенько оставляя тех напротив ужасной тьмы совершенно одних.

Арадана передернуло. «Ну это уже слишком, возьми себя в руки,» – попытался он внушить себе.

А как он потом посмотрит в лица своим родителям? Людям, что положили жизнь и здоровье, только бы им оставили положенного по закону четвертого ребенка, чтобы увидеть его возмужание и насладиться вместе с ним всеми его победами, поддержав при неминуемых поражениях. Для них Арадан значил очень многое. И он им был бесконечно благодарен за то, что они смогли подарить ему детство и жизнь, полную родительской любви. Пусть порой становилось нелегко от косых взглядов соседей, да издевательств сверстников, не получивших и доли той заботы, что досталась Арадану, но он действительно познал счастье. И это был выбор его родителей. А сейчас он делал свой собственный выбор, не сказав им даже о том, что он испытывает свою удачу третий год.

– Один из шести. Один из шести, – прошептал Арадан.

Его несколько подбадривало то, что вчера свою игру выиграл первый участник. Ведущий выглядел потерянным и в конце довольно жалким, а имус праздновал триумф над суммусом. Такое точно понравилось всей лесопилке. Многие будут болеть и за Арадана. Он верил в это, так как со всеми его подчиненными смог выстроить неплохие рабочие отношения.

Еще он верил, что сегодня ведущий окажется таким же несобранным, ведь впервые за сто пятидесятилетнюю историю шоу один суммус назначался на три игры подряд, а это могло означать и то, что ведущий не справится с давлением.

Весь комок подобных мыслей катался по душе Арадана, от чего того немного тошнило. Преобладали то позитивные, то негативные мысли, и эта эмоциональная качка только еще больше пошатывала уверенность парня в победе.

«Соя, милая, надеюсь, что ты сейчас молишься за меня, за нас и за наших будущих детей, которых никто не посмеет забрать у новоиспеченных суммусов.»

Закрыв глаза, Арадан попытался представить себе жизнь среди суммусов, жизнь среди достатка и удовольствия. Он постарался представить красивейшие платья на молочном теле Сои; ее белоснежную улыбку в чистой постели их просторной спальни; смех их детей, которых они нарожают столько, сколько захотят. «Но раз нам официально разрешили вступить в брак, значит я должен выиграть.»

Мысли о приятном будущем, открывавшемся при победе дровосека в «Новой жизни», прервал неожиданно появившийся в тихой комнате шум. В тишине комнаты, изолированной от внешнего мира, резко появились посторонние звуки: голоса, скрежеты и лязги механизмов, крики. Арадан тут же приоткрыл один глаз. В проеме двери, подарив этому месту перспективу, перед ним стоял парень примерно того же возраста, что и сегодняшний участник шоу. Его лицо натянуто улыбалось. Пару секунд простояв так – на границе одного мира с другим – ведущий, а это несомненно был он, сделал шаг вперед и дверь бесшумно закрылась за ним, не оставив в стене ни одной неровности или заметной линии между частями комнаты. Теперь Арадан открыл и второй глаз, чтобы внимательнее рассмотреть человека, которого вчера он видел на экране.

Перед ним стоял ярко разодетый, худощавый парень с осунувшимся лицом и огненно-рыжими волосами, тянувшимися на разную высоту к потолку, образуя таким образом на голове ведущего своеобразный однотонный и яркий костер. Переносица в нескольких местах, видимо, была пробита специально так, чтобы через нее пустили золотую проволоку, создающую на носу с горбинкой простенький узор своими переплетениями. Ведущий так и остался стоять, странно улыбаясь белоснежной улыбкой, разглядывая Арадана, от чего тому стало немного не по себе, почувствовав себя куском мяса на рынке под взглядом опытного мясника. Этот взгляд действовал на подобии рентгеновского аппарата, по крайней мере так себя ощущал имус. Еще в глаза бросались тонкие пальцы суммуса, в обилии увешанные кольцами, блестящими даже в таком далеко не ярком свете комнаты. Они по хищному вцепились в бутылку воды и тонкий планшет, с которым ведущий вел вчера эфир.

Молчание явно затягивалось. Но Арадан не хотел начинать говорить первым. Он весь внутренне сжался при виде этого человека, потому что в нем чувствовалась решимость, еще вчера не заметная на телеэкране. «Дурак. В тебе сто килограмм мышц, а ты испугался тщедушного забияки.» Конечно Арадан понимал, что между силой физической и интеллектуальной разница существует и их ни в коем случае нельзя сравнивать между собой – это он уяснил еще в школе – но сейчас он таким образом хотел успокоить себя, так как это появление в комнате означало скорое начало «Новой жизни».

– Здравствуй, – улыбнулся ведущий широкой и хищной улыбкой. – Я Ларс Йонов. Сегодня я буду проводником в твою новую жизнь.

– Арадан Кечик.

Имус привстал и протянул руку через стол суммусу. Тот, не меняя выражения своего лица, подошел к столу, поставил на него бутылку и пожал Арадану руку неожиданно сильным для такого человека рукопожатием, чем удивил дровосека, однако, не подавшего виду.

«Это человек-хамелеон. Кажется, так. Он сам формирует в головах людей свой образ в зависимости от потребности и ситуации. Что-то мне подсказывает, что сегодня он подготовился лучше, чем вчера.»

– Как настроение сегодня? – спросил Арадан, сев обратно в кресло и намекая на вчерашнюю игру, сложившуюся для суммуса не очень удачно.

Ларс ухмыльнулся, в его глазах Арадан заметил легкую печаль, промелькнувшую с невероятно быстрой скоростью. Ведущий тоже сел в кресло, устроившись поудобнее. Он поправил свой переливающийся различными оттенками моря пиджак и взял в руки тонкую электронную бумагу.

– Все хорошо. А как твои дела?

– Думаю, что в любом случае получше.

В этот раз Арадан не заметил в Ларсе никаких перемен.

– Что ж. Это тоже хорошо. Для тебя, конечно. Но давай сейчас поговорим не обо мне. Шоу начнется уже совсем скоро, а нам с тобой в течение него общаться друг с другом до двух часов, поэтому будет лучше, если мы будем знать, о чем говорить. Зрители любят, когда в «Новой жизни» звучат какие-то подробности из жизни участников. Это напоминает им о том, что они все еще имусы. Да и всегда ими останутся, между нами говоря.

– Ты думаешь, что суммусами и имусами рождаются, а не становятся?

– Не важно, что я думаю.

– И все-таки?

Ведущий чуть наклонил планшет и вздохнул, глядя прямо в глаза Арадана, а тот не смел отводить свой взгляд.

– Я думаю, что стоит оставаться собой. А им ты останешься, если будешь помнить кто ты есть.

– Зачем же тогда все это?

– Чтобы было весело, – улыбнулся Ларс сильнее.

Его улыбка выглядела еще фальшивее, чем прежде на экране, что не ускользнуло от взгляда Арадана. А еще он заметил маленькие капельки пота на лбу и висках суммуса. В комнате стояла комфортная температура, поэтому парень слегка задумался о причинах подобного явления.

– Как бы то ни было, – продолжил ведущий, – мы с тобой здесь. Считаю, нам с тобой обоим повезло.

Он взял бутылку и отпил немного воды, слегка поморщившись.

– А теперь вернемся все-таки к тебе. Интересная жизнь: в школе учился в спец классе, знаешь два языка, оставлен родителям, есть множество наградных значков, в том числе за успехи в работе, победы на соревнованиях и за различную помощь режиму. Похвально. Такие люди позволяют достичь стабильности и не допустить нового катаклизма.

Ларс исподлобья взглянул на Арадана.

– Да, спасибо.

– Какого это: жить среди имусов, когда ты не такой, как остальные?

– Чувствуешь себя суммусом, но без денег, – ухмыльнулся Арадан.

– Это как?

– У меня есть любящие родители, положение в моем обществе, но нет столько денег, сколько есть у тебя. Мне кажется, живу я неплохо.

– Даже несмотря на все правила?

– Ты тоже подчиняешься законам. Это необходимость.

– Что ж… Очень интересный взгляд на мир.

– А что такого? Думаешь, что я несу чушь? Однако между нами не так много отличий, как тебе хотелось бы думать, а когда я выиграю, то их не останется вовсе.

Арадан заметил, что Ларс чем-то раздражен и удручен, а поэтому решил бить точно в цель, чтобы вывести ведущего из себя еще до начала шоу.

Паршивое самочувствие странно воздействовало на Ларса. Он чувствовал, будто его тело на расстоянии в тысячные доли миллиметра окружено горячей плотной оболочкой, не дающей внешнему прохладному воздуху остудит кожу, от чего телу становилось нестерпимо жарко, как в парилке. Ведущий чувствовал, что на его лбу выступают маленькие капельки пота. Он решил стараться не акцентировать на них внимание, чтобы имус ничего не заподозрил. Однако, слабость его мышц, с которой он боролся, оказалась серьезным противником и Ларсу стоило множество усилий, чтобы держать себя в руках, потому что даже его мозг начинал перегреваться.

«Еще и этот красный свитер.» Ларсу дико не нравился поношенный, местами ярко-, а местами бледно-красный свитер Арадана, усеянный зацепками и потертостями. Хотя нет. Свитер раздражал Ларса. Он выглядел старым, изношенным до крайности, дурно пахнущим и неудобным. Все эти атрибуты в голове суммуса ассоциировались с имусами – людьми второго сорта, довольствующимися лишь тем, что они могли добыть сами для себя.

Поведение же Арадана выводило больного Ларса из себя еще больше. «Видимо, он понял что-то, – размышлял ведущий, улыбаясь игроку. – Зря я вчера так легкомысленно отнесся ко всему дню. Теперь мной пытается манипулировать имус!»

– Если ты выиграешь, – ответил Ларс, – то ты будешь овцой в волчьей шкуре.

– Говорится немного не так.

– Однако смысл передается именно с помощью такого умышленного изменения, – чуть грубее ответил Ларс.

Он понял, что проглотил наживку, что глупо попался на крючок, брошенный имусом в омут его больного сознания, и теперь пытался выплюнуть то, что проглотил.

Арадан ничего не ответил, только пожал плечами.

– Закончим на этом тогда. Тут написано, что после шоу ты сможешь заключить брак с некой Соей. Ты любишь эту девушку?

– Конечно. Любовь – это то, что хочет от нас Господь.

– Да, да, конечно. То есть победить ты хочешь ради нее?

В этот раз Арадан замялся и не спешил с ответом. Ведущий удовлетворенно отметил про себя, что о своей девушке говорить имус не хочет, а это означало, что в эфире можно будет как раз о ней и завести разговор.

– Нет. Победить я хочу, чтобы доказать себе, что могу что-то большее, – осторожно ответил Арадан.

«Врет,» – подумал Ларс.

– Но я смотрю, что твой рабочий рейтинг достаточно высок, а для рядового имуса в твои-то года – это практически максимальный показатель! В двадцать шесть не каждому удается такое. Мне кажется, что твоя жизнь среди прочих имусов отличается кардинально. Так чего же тебе не хватает?

– Мы все люди, и мы ищем на свою долю новых испытаний снова и снова, – просто ответил Арадан.

– Куда же вам, имусам, еще искать, – ухмыльнулся ведущий, которого позабавило это высказывание.

Он снова отпил воды, приятно растекавшейся по больному горлу, успокаивая его. Чувствовалось, что и таблетки наконец-то начали работать, по крайней мере, очень хотелось, чтобы так происходило. От Ларса не ускользнуло, как Арадан после его последней реплики хищно сверкнул глазами. «Он действительно не так прост, как кажется. С ним надо быть осторожнее и изобретательнее.»

Ларс просмотрел досье Арадана до места, где рассказывалось о его детстве. Там указывалось на то, что имус имеет тесную связь со своими родителями. «Ну конечно. По-другому быть и не могло, на самом деле.»

– Сказал о шоу своим родителям?

– Н… Нет.

Лицо Арадана сразу же на несколько секунд превратилось в довольно виноватое. Видимо, он действительно сожалел о том, что не сказал своим родителям о том, что ему выпал такой шанс изменить свою жизнь. «Интересно, интересно.»

– Почему же, Арадан? Мне кажется это наоборот потрясающее событие.

– Они бы не поняли. Эм… Другое поколение. В их глазах это выглядело бы лишним. Может даже тщеславным, чего Господь бы не одобрил.

– Но ведь это и правда так выглядит. Как ты сказал: доказать себе, что сможешь это? Не тщеславно ли?

Этот разговор немного веселил Ларса, ведь он смог найти уже несколько болевых точек своей жертвы. Тем более, что Арадан, кажется, не ожидал подобного диалога перед самой игрой, а значит не позаботился о своей защите.

– Не для нашей молодости, – выкрутился имус.

«Что-то он скрывает все-таки,» – еще пристальнее всмотрелся Ларс в своего оппонента.

– Да ладно. У нас тоже бывают частые недопонимания с родителями. Им всегда кажется, что надо жить жизнь по-другому, не как ее живем мы, – решил поддержать суммус участника сугубо из стратегических соображений.

Но тут же понял, что ошибся, когда увидел взгляд Арадана: пронзительный, твердый. Он тоже теперь улыбался своей странной улыбкой. За всю свою жизнь Ларс привык, что люди улыбаются ему во весь рот, широко, выставляя напоказ белоснежные зубы. Арадан же улыбался только губами, ни разу не показав свои зубы, от чего улыбка имуса выглядела для ведущего шоу карикатурной.

– И часто ты с таким сталкиваешься?

– Бывает время от времени.

– Отец?

– И он, и мать.

– И что же они хотят от тебя?

– Да ничего особенного, – нехотя ответил Ларс, понимающий, что упускает нить разговора и инициативу из рук. – Давай поговорим о…

– Нет, постой, – перебил его Арадан. – Ты заставляешь рассказывать про себя. Будь честным и расскажи мне про свою жизнь.

– Зачем тебе это?

– Интересно, как живет наше поколение по ту сторону общественных норм.

– Но это сугубо личные цели. Я же уточняю биографию у тебя для того, чтобы шоу не оказалось пресным. Рейтинги важны для всех нас.

– Так это и сугубо твои личные цели. Шоу ведешь же ты, это надо только тебе. Поэтому я думаю, что честнее было бы, чтобы и ты мне что-то рассказал, чтобы я понял, с чем столкнусь, когда выиграю игру.

Ларсу не нравился этот человек. Имус оказался напористым и самоуверенным. Воистину, один из семи грехов. Особенно для имуса.

– Родители недовольны тем, чем я занимаюсь, и постоянно ставят мне в пример брата и сестру. Это все.

– У тебя есть брат и сестра? – не отставал Арадан. – Каково это – расти в семье, в которой из детей не только ты один?

Тут ведущий даже задумался. Он никогда не спрашивал себя о подобном, потому что не видел в этом надобности. Прозвучавший же вопрос показался очень интересным, тем более из уст человека, в чьем обществе наличие больше, чем одного ребенка в семье ограничивалось искусственно с помощью законодательства.

– Хм… Это непросто. Особенно когда тебе в пример ставят младшего брата, хотя все должно быть наоборот.

– Ты не любишь их?

– Брата и сестру?

– Да.

– Сложный вопрос. Получилось так, что мы мало контактировали друг с другом. Разница в возрасте, различные ожидания родителей от нас. Скажу так: не нашел времени, чтобы даже узнать их.

Сказав это, помимо слегка спадшего жара Ларс почувствовал печаль, давно уже проживающую вместе с ним. Забывшись, он вытер свой лоб и почувствовал довольно обильный слой пота. Пришлось вытереть руку о лично спроектированные брюки, давно разошедшиеся по множеству покупателей из числа тех, кто любит проводить свою ночь за развлечениями.

– Моя невеста тоже говорит, что сложно любить брата. Но тут ситуация другая: он приемный, она нет.

– Ты даже женщину выбирал так, чтобы у нее нашлась изюминка? – удивился Ларс.

– Так вышло. За это я ее брата и недолюбливаю – слишком уж он высокомерный. Главное, чтобы наши дети не испытывали друг к другу таких же чувств, как ты к своим родным или Соя.

– В чем же проблема? – ухватился ведущий за эту нить.

– Имусы редко воспитывают своих детей. Еще реже воспитывают двоих сразу, поэтому ни у кого нет опыта в том, чтобы интегрировать второго ребенка в семью.

– Ты боишься, что не справишься, если победишь? – прищурился Ларс.

Но в этот самый момент в их разговор вклинился еще один человек.

– Так. Вы двое. Готовы?

Голос, принадлежавший Саше, прозвучал так неожиданно, что оба человека, заключенные внутри студии-капли, дернулись от легкого испуга. Внезапное вторжение разрушило ту атмосферу, что сложилась в комнате. Она вдруг заиграла красками, сменив однотонность на различные яркие цвета, кружившиеся по всей плавной поверхности помещения, стараясь соединиться во что-то единое. От подобной карусели у Ларса начала кружиться голова и она разболелась сильнее.

– Да, готовы, – рявкнул он.

– Отлично. Ларс, помни, что этот эфир очень важен для тебя. Начинаем через минуту.

После сказанного комната стала полностью преображаться: в столе выдвинулись два экрана – каждый напротив сидящего – а на них появился приветственный текст и небольшой свод правил вместе с пожеланиями приятного времяпровождения; над столом начал проецироваться таймер, отсчитывающий секунды до истечения одной минуты; краски, кружащие вокруг людей, закрутились еще сильнее, как в барабане дробильной машины, и через десяток секунд объединились в один общий фон – какие-то горы, поэтому получилось так, будто стол и стулья парили над долиной, от чего Ларс инстинктивно поджал ноги. Послышался легкий гул и вокруг стола закружились маленькие шарики-камеры. Сейчас операторы проводили последние операции по их настройке. Ларс оглядывался, стараясь отыскать постоянно передвигающиеся шарики и сам про себя удивлялся, откуда же они взялись здесь.