Читать книгу Остаться на грани - Кирилл Ластовец - Страница 4

В девять часов вечера я покинул пыльный салон автобуса. Ноги и вся нижняя часть порядком онемели за несколько суток езды из Херсона. Позади остались болгарские курортные городки, солнечные виноградники Молдовы, выжженные южно-украинские степи и такой родной, уже далекий и недосягаемый полуостров. Еще в понедельник я был там, ходил по улицам Бахчисарая, продолжал ездить торговать на рынок каждую субботу вместо своего отца, но в эту субботу я уже был в совершенно другой стране. Автовокзал Стамбула кишел толпами людей, толкающихся и куда-то спешащих среди лабиринтов из автобусов. Эта суматоха вместе с ярким светом фар и фонарей сбивала меня с толку, но я был рад, что теперь мог хотя бы вдохнуть свежего воздуха. Несколько дней назад я и представить не мог, что окажусь здесь. Я готовился к последним школьным экзаменам, когда мама вернулась с работы в магазине. Она была чем-то очень взволнованна.

– Карим, бала́м, кель!4 – позвала она меня, принявшись разбирать сумки на кухне.

– Селям, ана́м!5 Что-то случилось? – поспешил я к ней. В последний раз такой я ее видел несколько недель назад, когда арестовали отца. Ее руки тряслись, но она продолжала выкладывать покупки на стол. Увидев меня, она немного успокоилась и присела.

– Сегодня ко мне заходил Амет, старый папин друг. Помнишь его?

– Да, кажется, припоминаю, – это был невысокий пухлый пожилой опер из Симферополя, пару раз в детстве отец брал меня вместе с ними на рыбалку, но в последнее время они очень редко общались и я уже давно не видел дядю Амета.

– Он сказал, что сейчас о деле папы гудит весь Симферополь. Тот полковник, как его, Захаркин, кажется? Так вот он давно уже охотился на некоего торговца нелегальным оружием по кличке Хызыр-рейс. И теперь, взяв нашего папу, он его просто так не отпустит. О, бедный Исмет! Он будет давить до конца и посадит его надолго, – лицо мамы сделалось печальным как никогда прежде.

– Неужели ничего нельзя предпринять? Дядя Амет, он же работает в полиции, неужели он не может доказать, что папа невиновен? Ведь его подставили – это же очевидно! – негодовал я.

– Против Захаркин никто не пойдет, бала́м… Он из ФСБ, – вздохнула мама. – О нем ходит немало разговоров: при Украине он работал в СБУ6, здесь же, в Крыму. А когда пришла Россия, он быстренько перекрасился под ФСБ. Переметнулся и глазом не моргнул. Говорят, что он не знает ни чести, ни совести. И если он за что-то взялся, то восставать против него бессмысленно.

– Не переживайте так, ана́м, – я старался говорить как можно увереннее, – мы что-нибудь придумаем. Можно устроить протест, собрать всех наших…

– Нет! – резко отрезала вдруг мама. – Тебе нужно уехать, Карим! Амет рассказал, что полковник начал копать и под тебя – он пытается доказать, что ты помогал отцу в продаже оружия террористам. И зная полковника, Амет заявил, что у него это выйдет. Не найдя реальных доказательств, он сфабрикует их. Ты в опасности, Карим!

– Но что же делать? – небольшое тревожное чувство начало постепенно нарастать во мне. – Куда же мне уезжать, ана́м? В Севастополь, Ялту?

– Нет, нет, Карим… он тебя здесь везде найдет, из-под земли достанет… В Россию тебе тоже нельзя – ФСБ будет тебя искать и там, если объявят в розыск. В Украине сейчас непонятная ситуация, да и не к кому тебе там ехать…

– А как же Девлет? – вспомнил я своего старого друга и бывшего одноклассника, который уже несколько лет назад с семьей переехал в Киев.

– Бала́м, тебе нужно уехать туда, где тебя этот полковник точно не достанет. У меня есть брат – Энвер. Я не видела его пятнадцать лет, но периодически мы поддерживали связь. На него можно будет положиться. В девяностых годах он начал ездить в Турцию челноком, привозил сюда одежду, продавал. А потом решил переехать туда навсегда, ему предложили хорошую работу, с хорошим окладом. Семьи-то у него не было, терять ему было нечего, и он остался там, начал работать. Когда жизнь у него наладилась, и он встал на ноги, то начал иногда звонить нам с отцом. Он и ему предлагал приехать, попробовать. Говорил, что и для тебя найдется, куда себя применить, когда вырастешь. У меня есть даже его адрес где-то записанный, – мама подскочила и бросилась к холодильнику, с которого достала старый толстенький потрепанный блокнотик и принялась судорожно перелистывать его, то и дело смачивая пальцами пересохшие страницы. Наконец она остановилась и радостно воскликнула:

– Вот! И его телефон, и адрес!

В тот же вечер она принялась созваниваться с дядей Энвером. И вот спустя несколько дней я уже стоял на автобусной платформе Стамбульского автовокзала. И пытаясь освоиться, искал, чем же добраться до родственника. Мама отдала мне практически все семейные накопления, чтобы купить билет на автобус из Херсона в Стамбул. Сейчас в кармане оставалось еще несколько долларов на такси. Я зашагал к выходу и не успел сделать и двух шагов, как словно из-под земли возникла желтого цвета машина с табличкой «TAXI» наверху.

– Куда поедешь, кардэщим?7 – крикнул мне бородатый водитель из прокуренного салона. Турецкий я понимал еще довольно плохо, но так как он имел много общих слов с моим языком, то мне не составило труда быстро сориентироваться. Закинув один единственный рюкзак на заднее сиденье и сев спереди, я вручил ему небольшой тетрадный листок с адресом моего дяди. Тот, отвесив мне турецкий «тамам»8, завел двигатель и выехал на залитые переливающимся светом ночные улицы огромного города. Никогда прежде мне не доводилось видеть такого масштаба вживую. Смотря тот или иной фильм, я всегда мечтал оказаться вместе с разгуливающим по мегаполису главным героем на том же месте, где и он, мечтал очутиться среди подобных каменных джунглей. Это все некогда казалось таким далеким и недосягаемым, словно из другой реальности. А теперь вот я ехал в одном из желтых такси, подобном тем, которые так часто видел в кино, по широкой автостраде. Вокруг меня со всех сторон проносились яркие билборды, мерцающие рекламы, приковывающие к себе внимание с первых мгновений, высотные здания и небоскребы, искрящие слепящими цветами, словно новогодние елки. Сама же трасса, по который мы уже мчали, тоже словно вводила меня в некий транс – навстречу друг другу с невероятной скоростью текли две яркие, светящиеся реки: красная и белая. И мы, сидя в этой машине, казались какими-то маленькими пещинками в этой бурной автомобильной реке. Скоро огни высоток остались позади, а передо мной выросло нечто вообще фантастическое и уму непостижимое – мы приближались к длиннющему высоченному мосту, который словно хамелеон переливался всеми цветами радуги. Я взглянул вниз и увидел, что мы проезжали над темно-синей морской гладью, покой которой нарушали бороздившие ее пароходы и корабли, оставляя за собой пенящиеся белые следы.

– Это – Босфор! – гордо, словно это было неким его личным достоянием, заявил водитель, заметив, как я завороженно прилип к стеклу. Бездонная глубина, беспроглядная тьма водной массы как будто затягивала меня в свои пучины. Но от моих эмоций меня вновь оторвал мой спутник.

– А теперь мы уже приближаемся к Азии, – объявил он.

Подумать только, в тот момент я находился между двумя континентами, между Европой и Азией! И эти несколько минут ощущались так, будто я завис между двумя мирами на несколько часов. Подняв свой взгляд от морских глубин, я был накрыт очередной волной неподдельного ликования – береговая линия города, как на европейской, так и на азиатской стороне пестрила золотистыми огоньками. Высокие минареты мечетей горели подсветками и создавали некое волшебное ощущение восточной сказки. Азия тем не менее мне показалась более тихой и спокойной – не было уже того кипиша, того головокружительного движняка, что по ту сторону Босфора. Чем дальше мы отдалялись от моста, тем все более мои глаза начали успокаиваться, а сердце перестало безудержно колотиться в груди. На часах магнитолы показывало пол одиннадцатого вечера. Мы зарулили на тихую уютную улочку, по обе стороны которой располагались невысокие четырехэтажные квартирные дома.

– Добро пожаловать в Стамбул! – подмигнул мне водитель, когда я, рассчитавшись, выгрузился из машины. Через минуту желтый автомобиль свернул за угол, и на улице вновь воцарилась тишина. Я подошел к подъезду и принялся изучать домофон. Мой дядя жил в шестой квартире, я нажал на кнопку. Вскоре на том конце кто-то снял трубку, хрипло кашлянул и входная дверь отворилась. В подъезде оказалось по две квартиры на этаже. По винтовой лестнице я добрался на третий этаж. Меня уже наверняка ждали – квартирная дверь была приоткрыта, и на пороге стоял высокий мужчина сорока лет с острым носом и двухдневной щетиной. Это было первым, что мне бросилось в глаза тогда.

– Твоя мама предупредила меня, Карим! – улыбнулся мужчина.

– Селям алейкум, дайы!9 – хоть я совсем и не знал этого человека, но что-то родное в нем ощутил. В памяти вдруг возник тот взгляд, которым всегда глядел на меня къартбаба́10, мамин отец. Что-то общее было во взгляде дяди Энвера и давно покойного деда, которого я очень любил.

– Алейкум селям, Карим, заходи! – крепко обнял он меня и пригласил в дом. Квартира его была скромной, но просторной – кроме кухни и зала имелись еще две спальные комнаты. Порядка особого я не наблюдал, но оно и понятно – все же он жил один, как говорила мама, по-холостяцки, и женщины в доме не было.

– Сейчас чай поставлю, – протрубил он своим басом, – а ты пока раздевайся, мой руки. Ванная вон там, – махнул он рукой на одну из дверей в прихожей и скрылся на кухне. – Чувствуй себя как дома, – донеслось оттуда.

Я последовал его словам и, сняв верхнюю одежду, направился в ванную. Голова еще немного кружилась после чересчур насыщенного путешествия по улицам вечно бодрствующего города. Намочив лицо прохладной водой, я взглянул в свое отражение в зеркале. Мне на мгновение показалось, будто что-то переменилось во мне. Хотя дело, скорее всего, было в моем помятом утомляющей дорогой лице и лохматых, стоящих колом волосах. Под глазами стояли синяки – бессонные ночи в автобусах давали о себе знать. Желудок урчал, словно оправдывая мою щуплость. Напоследок я еще раз посмотрел на себя и ухмыльнулся – даже не верилось, что вся прошлая моя жизнь осталась позади. Не мог я тогда еще осознать того, что, возможно, назад мне уже пути не было. Еще вчерашний школьник я оказался в совершенно новом мире. Незнакомом мне, чужом и неизведанном. Ужасно хотелось спать, просто завалиться на кровать и погрузиться в глубокий сон. Я был рад, что и дядя Энвер сам уже периодически зевал, потому мы быстро попив чаю с печеньками и даже практически ни о чем не говоря, направились по постелям.

– Завтра утром мы решим, что с тобой делать, а пока – спать, – сонно заявил дядя и, проведя мне краткий инструктаж, удалился в свою спальню.