Читать книгу Освобождение-2 - Кирилл Шишкин - Страница 29

Несколько взрывов раздаются наверху оврага, прямо над головой у Родимцева, Сенцова и находящихся с ними бойцов.

– Вот черт, никак батальонные минометы, – произносит Сенцов.

– Не иначе, – соглашается Родимцев, – Кажется, они собираются воевать всерьез.

Еще взрывы, истошные крики. Вниз по склону кубарем слетает боец, полуголый, окровавленный. Он корчится и истошно кричит. К нему подскакивает старшина, прижимает к земле и зажимает рот.

– Унесите его, – кричит Родимцев.

Раненого уносят.

– Что с ним, товарищ капитан, почему голый? – спрашивает побледневший боец, сидящий рядом с радистом.

– Не трусь, сынок, – отвечает Сенцов, – Так бывает, взрывной волной от мины человека выкидывает из одежды. Ты не трусь, этот, видишь, живой остался, только контузило немного. Это ерунда.

Снова раздаются взрывы. Людей в овраге засыпает землей.

– А хреновые у немцев наводчики, товарищ полковник, – говорит, отряхиваясь Сенцов, – Третий раз уж в одно место бьют. Снарядов не жалко.

– Не кажи гоп, – Родимцев отряхивается, – Надо выбираться, посмотрим, что это они зашевелились.

По склону оврага спускается боец.

– Товарищ капитан, лейтенант Мальков велел доложить: танки появились.

Родимцев и Сенцов в один голос крепко ругаются.

– А твой лейтенант не напутал, – спрашивает Родимцев, пробираясь сквозь кусты следом за посыльным.

– Не, товарищ полковник, сейчас сами увидите. Тут у вас из-за стрельбы не слышно, должно быть, а мы моторы давно услыхали, а потом с дерева видели – по дороге танки идут.

Запыхавшись, Родимцев и Сенцов прибегают на НП второй роты. В большой яме, укрытой под кустами орешника, сидит командир второй роты лейтенант Мальков с перевязанной головой, рядом с ним бойцы устанавливают станковый пулемет.

– Что с тобой лейтенант? – показывая на голову Малькова Родимцев.

– Ерунда, товарищ полковник, царапина. С того дерева наблюдали приближение немецких танков, не меньше двух десятков. Когда стрельба стихает, слышен шум моторов.

– Кто танки видел?

– Младший лейтенант Сахаров, товарищ полковник, командир второго взвода. Когда услышали шум моторов, он залез с бойцом вон на тот дуб. Крикнул, что видит танки. Я приказал считать, он насчитал восемнадцать. Тут их засекли немцы, у них вон там пулемет установлен, и обоих сняли. Мы пробовали с других деревьев смотреть, но дорогу с них не видно, а на этот дуб не залезть, немцы пристрелялись.

Родимцев выбирается на край канавы и несколько минут осматривается. Потом возвращается к группе пришедших с ним бойцов.

– Слушайте, ребята. Ты, старшина, берешь одного бойца, и пробираешься к тому дубу. Ствол толстый, если с обратной стороны лезть, то пули вас не достанут. Сержант, ты сделай так, чтоб немецкий пулемет замолчал. Хоть на несколько минут. Задача ясна? Тогда вперед.

Сержант снимает с ремня снайперскую винтовку и пробирается по небольшой впадине в сторону кустарника. Через несколько минут оттуда раздаются два негромких выстрела и после них негромкий присвист.

– Кажется, пулеметчик готов, – улыбается Сенцов.

Ветви раскидистого дуба, росшего рядом с НП, шевелятся, видно, что кто-то взбирается наверх. Немцы постреливают из винтовок, но попасть не могут. Снова работает вражеский пулемет, ему отвечают стрельбой десантники. Из кустов, где затаился сержант, раздается еще три выстрела подряд – немецкий пулемет опять замолкает.

– Товарищ полковник, – раздается голос старшины сверху, – вы меня слышите?

– Еще как, – отзывается Родимцев, – Орешь так, что тебя в Кракове слышно.

– Идут танки, штук пять прошло прямо сейчас и грузовики еще какие-то едут. Видно плохо.

– Ладно, возвращайся. Ясно все. Похоже, сейчас жарко будет. Лейтенант, давай всех саперов, чтоб мины ставили по местам, где танки пройти могут. Лес тут густой, им особо развернуться негде. И огнеметчиков распредели по взводам. Радист. связь со штабом, – в трубку, – Владимир Яковлевич, у меня наконец-то очень плохие новости. Здесь на подходе танки и похоже не так уж мало. Для нас, во всяком случае. Пока они еще не проявились, стоят за лесом, но видимо, долго без дела скучать не намерены. Давай две роты четвертого батальона и минометы сюда, на этот берег.

По другую сторону перелеска, менее чем в километре от НП, где находился Родимцев, полковник Штрейх вылезает из люка своего командирского танка и прыгает на землю. К нему подходит пехотный полковник с группой офицеров.

– Начальник штаба 278-го пехотного полка, полковник Штрассер, – представляется он.

– Командир 15-го танкового полка полковник Штрейх.

– Русские парашютисты утром захватили этот мост, – рассказывает Штрассер, – На мосту был взвод охраны и его полностью уничтожили. По приказу генерала я подтянул сюда два охранных батальона и еще кое-какие мелкие части. Русские окопались и держат оборону. Имеющимися силами сбросить их в реку возможности не было. Сейчас подошел пехотный батальон моего полка, еще один прибудет к утру, тогда же подтянется и полковая артиллерия. Сколько у вас танков?

– Здесь – тридцать шесть плюс рота мотоциклистов. К утру, самое позднее, к полудню, я смогу собрать весь свой полк. Но стоит ли ждать завтрашнего дня?

– У нас не такой большой перевес в силах. У русских, как мне кажется, не меньше трех батальонов пехоты. Ваши танки – это конечно хорошо, но мост со всех сторон окружен густым лесом и к нему ведет всего одна дорога, которую они могли легко заминировать. А из пехоты я могу рассчитывать только на один свой батальон – эти охранные части мало пригодны для настоящего боя.

– Наверное, вы в чем-то правы полковник, но вы не боитесь, что завтра утром на том берегу будут стоять русские танки? А мне приказано этот мост русским не отдавать. Я должен его оборонять, а если не смогу удержать, то мост должен быть уничтожен. Поэтому я предлагаю начать атаку прямо сейчас, пока не стемнело, и пробиться к мосту. И давайте не будем спорить. У нас одинаковое звание, но я все-таки командир полка, а вы только начальник штаба, и я думаю, что будет вполне справедливо, если командовать, пока буду я.

Штрассер недовольно кивает головой.

– Хорошо. Но как мы будем наступать? У нас мало времени, чтобы все спланировать.

– Что тут планировать, полковник. Я дам вам роту танков капитана Зигана, постарайтесь пробиться вдоль дороги к мосту. Я же проверю, так ли не проходим этот лес, как вы говорите. Если там есть хоть какая-то щель, мы туда влезем. Только выделите мне немного пехоты.

Со своего КП Симкин видел, как перебегали через мост две роты, идущие на помощь батальону Сенцова. За ними появились минометчики, впереди бежал, придерживая планшет рукой, лейтенант, за ним боец двухметрового роста и могучего телосложения. Он тащил ствол батальонного миномета, казавшегося совсем небольшим на его плече. За ним бежал кривоногий маленький крепыш, тащивший боеприпас. Один ящик он поднял на плечо, второй держал в руке.

На противоположном берегу уже разгорался бой не на шутку. Трещали пулеметы, винтовочные выстрелы иногда сливались в непрерывный грохот. Бухали разрывы гранат.

– Товарищ капитан, – в окоп спрыгнул запыхавшийся боец, – Немцы на том берегу появились.

– Где?

– Вам отсюда не видно, а с нашей позиции хорошо видать. Они никак наших обходят по берегу.

– Пошли посмотрим.

Сопровождаемый бойцом, Симкин побежал через лесок. В ближнем к реке окопе кроме нескольких десантников уже был командир второй роты старший лейтенант Комаров и его взводный лейтенант Юркин. Они смотрели на противоположный берег. Там можно было разглядеть несколько немцев, осторожно двигавшихся среди росших на самом берегу елей. Один из немецких солдат спустился к самой воде. Винтовка с примкнутым штыком, две гранаты с длинными рукоятками за ремнем, сдвинутая на затылок фуражка – немец был виден как на ладони.

– Много их там? – спросил Симкин.

– Пока насчитали пятерых, – ответил старший лейтенант, не отрывая взгляд от противоположного берега, – Наших видать обходят. Нас вроде не засекли. Что прикажете, капитан?

– Надо их… – Симкин вдруг запнулся, – только лучше шуму не поднимать. Пулемет тут не сгодиться, – он хлопнул по стоявшему на краю окопа «Дягтереву», – Надо их из винтовок. Есть у тебя стрелки хорошие.

– Найдется, – ответил Комаров, и обернулся к своим бойцам, – Позовите дядю Колю и Ковбасюка, – повернулся к одному из бойцов в окопе, – Дай-ка мне твою винтовку, сынок, – передернул затвор прицелился, кивнул, – Эй, кто-нибудь, дайте капитану винтовку.

Симкин взял поданную ему винтовку, и трое командиров устроились на краю окопа. Чрез минуту к ним присоединились двое бойцов: усатый сержант-сверхсрочник и худой рыжий боец с хитрым взглядом. Немцы были по-прежнему хорошо видны. Двигались они, осторожно разглядывая что-то невидимое с этого берега. Спускавшийся к воде немец, не переставая озираться, зачерпнул ладонью воды из реки, плеснул себе на лицо и полез вверх по невысокому склону. Пять выстрелов слились в один. Тот, что поднимался от реки, вздрогнул и, раскинув руки, рухнул в воду, забился, судорожно расплескивая грязь у берега. Двое среди деревьев упали замертво, один рванулся в кусты, бросив винтовку и держась двумя руками за грудь. Еще один немец скрылся за ствол дерева, откуда высунулся в сторону выстрелов ствол его винтовки. Грохнуло еще два выстрела, и убегавший раненый свалился.

– Ну-ка дядя Коля покажи, как надо стрелять, – сказал старший лейтенант.

Усатый сержант прицелился в прятавшегося за стволом немца. Тот лежал, не шевелясь под деревом, из высокой травы был виден только ствол винтовки. Сержант долго прицеливался, затем перешел на пару шагов вправо. Выстрелил. Немец дернулся и, перевернувшись на спину, стал елозить ногами, схватившись за живот. Сержант выстрелил еще раз. Немец затих, только чуть дергалась одна нога.

– Ну, дядя Коля, высший класс, – похлопал Симкин сержанта, – Ладно, я на КП, а вы тут посматривайте в оба глаза.

Немецкие танки осторожно двигаются по дороге, ведущей к мосту. Прячась за танками, шли пехотинцы. Из-за кустов раздается пулеметная очередь, двое солдат падает, остальные прячутся за танками. Головной, не останавливаясь, открывает огонь по кустам из обоих пулеметов. Следовавший за ним тоже дает несколько пулеметных очередей по тем же кустам. Когда танки проходят вперед, несколько пехотинцев осторожно подбираются к месту, откуда по ним стреляли. Там, на земле, рядом с опрокинутым ручным пулеметом, лежат трое десантников, буквально изрешеченных пулями.

Танки доходят до последнего поворота перед мостом, теперь им остается пройти всего триста метров до Вислы. В этот момент раздается взрыв прямо под гусеницами головной машины. Тяжелый двадцатитонный Pz.VI подбрасывает, взрывом срывает левую гусеницу вместе с несколькими катками, и танк вертится на месте. С небольшой паузой гремят еще два взрыва. У следовавшего вторым Pz.VI загораются бензобаки, третий же легкий Pz. II швыряет в придорожную канаву, где он переворачивается. Со всех сторон из леса идет пулеметная стрельба. Из горящего танка выскакивают двое танкистов, на одном горит одежда. Пулеметная очередь тут же сбрасывает их на землю. В это мгновение в танке взрываются боеприпасы. Башню вместе с пушкой подбрасывает на несколько метров вверх, и она рушится, ломая придорожные деревья. Немецкие стреляют по придорожным кустам. Из кустов в ближайшую машину ударяет струя пламени из огнемета. Танк вспыхивает. Начинается перестрелка в лесу. Это две роты, подошедшие с левого берега, атакуют немецкую пехоту, двигающуюся вдоль дороги. Немцы идут в обход, оставляя незащищенными стоявшие на дороге танки. Десантники подбираются сквозь придорожный кустарник к танкам почти вплотную и пускают в дело огнеметы. На дороге остаются семь танков, остальные, огрызаясь во все стороны пулеметным и артиллерийским огнем, отходят.

На левом фланге остатки роты лейтенанта Малькова медленно отходят через редкий лес. Полтора десятка танков, продираясь между деревьями, обстреливают из пулеметов каждый подозрительный кустик или дерево. Между танками мелькают фигуры пехотинцев. Двое бойцов с огнеметом выскакивают из-за дерева метрах в десяти перед немецким танком. Башня его повернута чуть в сторону, и танкисты не успевают выстрелить. Но из-за танка раздается автоматная очередь. Пуля ударяет одного бойца в живот. Ноги бойца подгибаются, он медленно падает. Еще одна пуля попадает в огнеметчика, и в это же мгновение расцветает струя пламени из огнемета. Но, предназначенная для танка, она, следуя движению подавшего солдата, описывает в воздухе дугу и задев раненого, неожиданно разворачивается назад. Двое красноармейцев, спешащих на помощь товарищам, мгновенно превращаются в факелы. Объятые пламенем, бойцы выскакивают из-за дерева и тут же падают, скошенные пулеметной очередью из надвигавшегося танка.

Лейтенант Мальков с наганом в руках из-за дерева наблюдает за движущимися к нему танками. Они ползут медленно, осторожно. Санитар бинтует его левую руку, простреленную чуть выше локтя. Бинта не хватает, в ход идет рукав нижней рубахи лейтенанта, а затем и оторванный рукав гимнастерки.

– Быстрее, – лейтенант косится на санитара, морщится от боли, – Саперы, давай!

Танк приближается, до него остается метров пятьдесят. Навстречу ему ползет коренастый усатый старшина-сапер, то ли казах, то ли узбек. Старшина приподнимается на руках, выглядывая из зарослей папоротника. Затем переползает к двум стоящим рядом елкам. Танк совсем близко. Старшина, убедившись, что танк точно направляется к нему, достает из заплечного мешка плоскую противотанковую мину и, распластавшись, как ящерица, ползет вперед. Он осторожно пристраивает мину под небольшую валежину, колдует над ней и, быстро загребая руками и ногами, отползает. Едва старшина успевает скрыться за огромной елью, как танк наезжает на мину. Валежина под гусеницами хрустит, приподнявшись концами по обе стороны танка, и тут же гремит взрыв. Десятитонную машину подбрасывает вверх.

– Молодец, старшина, – кричит Мальков.

Через минуту показываются двое бойцов, тащивших старшину с перебитыми ногами. Но на них уже никто не обращает внимания – новые танки, обходя вековые ели и ломая подлесок, приближаются к десантникам. Те связывают в связки оставшиеся ручные гранаты.

Родимцев с группой сопровождавших его бойцов спускается в овраг, где находится КП батальона.

– Где Сенцов? – кричит он.

– Ранен, товарищ полковник, – подскакивает к нему лейтенант.

– Серьезно ранен?

– В ногу, осколок попал, выше колена, кость, вроде, не задета.

– Где он?

– Сюда, товарищ полковник.

Чуть выше по оврагу складывают раненых. Капитан Сенцов лежит на земле, нога в окровавленных бинтах, под головой охапка веток. Капитан без сознания.

– Постарайтесь отправить раненых на тот берег, – бросает Родимцев, и бежит обратно. – Связь со штабом дай, – на ходу кричит он радистам. Хватает трубку, – Владимир Яковлевич, как у вас там?

– У нас все по-прежнему, – отвечает майор Борисов, – Как у вас?

– Пока терпим, но на левом фланге немцы очень сильно жмут. Не знаю, сколько продержимся. Скоро от батальона ничего не останется. Готовьте еще одну роту, наверное, понадобится.

– Может, вам стоит сюда перебраться, Александр Ильич?

– Сейчас нельзя. Сенцов ранен. Да и виднее мне отсюда. Вы, главное, не проморгайте тот берег, а мы как-нибудь до темноты продержимся. А ночью, я думаю, немцы атаковать не станут.

Над головой Родимцева раздается грохот взрыва, затем рев танкового двигателя. Все, кто находится на дне оврага, поднимают головы. К оврагу прорывается немецкий легкий танк Pz. II. Он наезжает прямо на укрывшихся в неглубоком окопе бойцов и утюжит окоп. Раздаются дикие вопли попавших под гусеницы. Немецкие танкисты не разглядели оврага, танк сползает по склону и переворачивается. Один из красноармейцев попадает между катками, его рвет на куски, как в мясорубке – и крики заглушают даже близкие разрывы мин и гранат. Танк сползает вниз, опрокинувшись вверх дном.

– Старшина, – кричит Родимцев, – Люк!

Старшина и двое бойцов бросаются к танку. Люк открывается, но когда по танку забарабанили сапоги старшины, его пытаются захлопнуть. Поздно! Старшина стреляет из автомата в щель, затем распахивает люк и орет:

– Ханде хох, сволочи!

Подбежавшие бойцы помогают старшине вытащить немецкого танкиста. На него страшно смотреть, видимо, при падении танка немцу чем-то перебило ноги, и они болтались как тряпки. Раненого оттаскивают в сторону. Он в сознании, но не кричит и даже не стонет. Старшина заглядывает в люк и дает короткую очередь, для порядка.

– Там все готовы, – кричит он Родимцеву.

Бойцы подхватывают немецкого танкиста под руки и подтаскивают к перевернутому танку. Одна гусеница его еще вращается. Они бросают танкиста между гусеницей и катком, головой вперед, не успевая увернуться от фонтана крови.

– Старшина, наверх, – кричит Родимцев. Старшина кивает и карабкается по склону оврага. Поднявшись, он оглядывается, спрыгивает вниз и докладывает:

– Немцы!

– Все наверх, – командует Родимцев.

Бойцы, находящиеся на КП, поднимаются наверх. Впереди за деревьями мелькают фигуры немцев. Десантники открывают по ним огонь из винтовок и автоматов, двое устанавливают ручной пулемет со сломанными сошками в корнях дерева и бьют прицельно. Немцы залегают.

Через час темнеет, и бой сам собой стихает. Десантники отходят на новые позиции. Родимцев устраивает свой командный пункт у самого моста, метрах в пятидесяти, под большим дубом. Красноармейцы роют окопы.