Читать книгу 537 дней без страховки. Как я бросил все и уехал колесить по миру - Кирилл Смородин - Страница 6

Россия – страна огромная. С этим сложно поспорить. Особенно когда едешь по ней автостопом. Поднять руку на трассе сложно лишь в первый раз. При этом рука становится свинцовой, а нутро сопротивляется тому, что большой палец возвысился над пыльной дорогой и ты превратился в человека просящего. Еще несколько месяцев назад я в брюках со стрелками ходил на бизнес-ланчи, а сегодня стою на трассе и мимо проносятся фуры, обдавая меня мощным потоком ветра. Я не любил долго стоять на одном месте и часто шел вдоль дороги с поднятой рукой и папиросой в зубах. На некоторых участках было такое узкое расстояние до края дороги и грузовики проносились настолько близко, что казалось, они могут зацепить меня за рюкзак и автостоп произойдет незапланированно. Поначалу, выходя на трассу, я рисовал таблички с названиями городов. Не уверен, что это сильно помогало, но для меня это стало ритуалом, поэтому я продолжал перед каждым выходом на трассу заниматься изобразительным искусством. Забегая вперед, скажу, что последнюю табличку я нарисовал во Владивостоке, проехав автостопом через всю Российскую Федерацию.

Уже десять дней я пробирался через необъятные просторы нашей страны, а в голове крутился один и тот же вопрос: «Зачем я это делаю?» Ответа я не находил. Проще было просто продолжать движение. Я успел зависнуть в Нижнем Новгороде, остановиться на несколько дней в блестящей Казани и даже сходить с местными ребятами в поход на Камское Устье. Это место, где Кама впадает в широченную бескрайнюю Волгу, где леса простираются до самого Урала, где комары размером с кулак, а люди обычного размера, но очень простые и добродушные. Уже в тот момент я ощущал, что человеческая доброта расширяется вместе с Волгой, удаляясь от столичных городов и разливаясь по всей России. Большое спасибо Надежде и Роману Насыровым, которые приютили меня в Казани и показали эти места, учитывая то, что у меня не было ни одного отзыва на каучсерфинге. Я ставил себя на их место и размышлял: а я бы так сделал? Принял бы человека без отзывов и фотографий из путешествий, который в 29 лет решил отправиться в кругосветное путешествие автостопом?

Шел десятый день путешествия. Кромешная ночь опустилась на Камское Устье. Я лежал в палатке недалеко от Волги и смотрел на звездное небо. Я ни черта не соображал в астрономии и созвездиях, но я же могу составить свои. Нет никаких проблем. Собираешь звезды в кучу, представляешь, на какого волшебного зверя они похожи, и придумываешь название. Разве не так поступали звездочеты тысячу лет назад?

В ту летнюю ночь я ощущал, что, несмотря на тревогу, я в начале большого пути. Я был воодушевлен то ли собой, то ли красотой природы и силой Волги. Глаза закрывались. Я вяло листал ленту новостей, удивляясь наличию интернета в столь отдаленном от города месте. И тут, среди сотен безликих постов, я наткнулся на забавное объявление. В башкирской деревне со сложным названием люди искали работника на пасеку. Что я знаю об этой профессии? Ничего. Что я знаю о Башкирии? Ровно столько же.

На следующее утро мы с ребятами вернулись в Казань, а спустя час я стоял на окраине города на трассе M7 с твердым желанием облачиться в космический костюм пасечника и общаться с пчелами на одном языке. Прошло два часа с момента моего появления на дороге с табличкой «Уфа». Ни одна машина не остановилась. Я прошел несколько километров с рюкзаком за плечами, периодически останавливаясь и разворачиваясь лицом к проезжающим машинам. Один опытный путешественник сказал мне, что если в течение 15 минут никто не останавливается, то необходимо менять место либо менять настроение. Меня начала одолевать злоба. Что вам, черти, сложно подобрать человека! Злоба и нетерпение росли с каждой минутой. Я уже проклинал не только всех водителей, но и себя за то, что придумал эту авантюру. Я остановился, сел на землю, сделал глубокий вдох. Откуда во мне столько злости? Что есть зерно этого раздражения, рожденного в ситуации, которую я сам создал? Почему мы всегда считаем, что этот мир что-то нам должен? Я погружался в мысли, сидя на обочине, облокотившись на рюкзак, а мимо проносились машины и автобусы, даже пролетел какой-то мотоцикл с веселыми сельскими пацанами, окинувшими меня мутными опьяневшими глазами. Хочется есть. Я достал большое красное яблоко и стал его грызть, уставившись вдаль с идиотским выражением лица. Ну не подберут меня сегодня, и что? Поставлю палатку, почитаю книгу, позвоню бабушке и расскажу ей о природе Камского Устья. Торопиться некуда. Ведь и этот момент сейчас прекрасен. Да-да, сейчас, сидя на пыльной трассе, но обогретый солнцем Татарстана и с яблоком в руке, со здоровыми руками, ногами и, возможно, головой.

Я вглядывался в даль, проваливаясь дальше и дальше в подвалы сознания. Вдали виднелся лес, русский густой лес. Зеленые хвойные макушки упирались в ярко-голубое небо, расстилаясь до самого края, где сливались с границей горизонта. Проносившиеся мимо автомобили создавали постоянный шум. Я начал привыкать к звукам двигателей, скрежету железа и шуршанию резины на асфальте. Иногда мне казалось, что люди специально сигналили, пытаясь то ли подбодрить, то ли отпугнуть меня подальше от дороги. Однако один сигнал выделялся из этой какофонии и нарастал все сильнее и сильнее. Я очнулся от оцепенения, пытаясь понять, что происходит. Повернув голову, я заметил, что метрах в тридцати от меня остановилась фура. Водитель включил аварийку и яростно сигналил. Я схватил рюкзак и побежал к грузовику, надеясь, что звуковые и мигающие сообщения адресованы мне. Добежав до фуры, я открыл тяжелую дверь и забрался на несколько ступенек. Не дождавшись приветствия, водитель выпалил:

– Ты, бля, глухой или пьяный? Я тебе сигналю уже пять минут!

– Замечтался. Давно сижу, – протянул я неуверенно.

– Куда едешь?

– В Уфу работать на пасеку.

– Залезай. Рюкзак можешь сюда кинуть. – Водитель показал на пространство позади себя, где было расположено спальное место.

Мы проехали молча несколько сотен метров, а потом он повернулся ко мне и спросил:

– Вот скажи мне. Я вас таких регулярно подбираю и задаю один и тот же вопрос. Вы зачем это делаете? Какой смысл бродяжничать и ловить машины на дороге? Я вижу, что ты не бомж. При этом взрослый пацан и голова на месте. Найди ты себе работу, жену, семью заведи. Отвечай, зачем?

– Я не знаю. Я не могу точно объяснить.

– Тьфу! – Водитель смачно сплюнул в окно. Снова-здорово. Еще один незнающий. Хоть бы кто-то мне объяснил, – продолжал он, покручивая у виска толстым, как сарделька, пальцем. – Поколение дебилоидов. Без цели и смысла в жизни, – добавил он со злостью и негодованием.

– А может, я поехал искать смысл? – ответил я, как бы спрашивая водителя и самого себя заодно.

– Не там ты ищешь. Вот у нас было все просто. Работа, семья, дети. Все было четко. Наш сценарий был понятен. Мы знали, что строили.

Теперь разозлился уже я. То ли на водителя, то ли на самого себя, что в 29 лет не могу ответить на вопросы дальнобойщика, и я съязвил:

– И что, построили?

Водитель резко глянул на меня. Его глаза завертелись в орбитах и засверкали. Он уже открыл рот и собирался что-то крикнуть, а я весь внутри сжался, готовясь принять удар. И тут он завис на несколько секунд, и мне показалось, что в этот момент на его лице проявились тысячи морщин. Он достал сигарету, чиркнул несколько раз зажигалкой, сильно затянулся и на выдохе брякнул:

– Ни хера не построили. Чертовы американцы нас сожрали.

В первые дни путешествия я понял, что дальнобойщики – это особая каста. Разговоры с ними почти все одинаковые и на одни и те же темы. Мне показалось, что эти простые работяги очень остро чувствуют боль России, хоть и не всегда могут грамотно сформулировать ее. Это и не нужно. Боль видна в их глазах. Сан Саныч оказался классным мужиком. Невысокого роста, с небольшим животом, облысевший, но крепкий мужик. Он был одет в растянутые штаны Adidas и полосатую тельняшку. Сан Саныч вез конфеты и пряники из Москвы в Уфу. Женатый, с двумя детьми и с виду счастливый человек, но вынужденный постоянно работать, не выбираясь из кабины грузовика. На лобовом стекле у Сан Саныча были наклеены картинки голых женщин и среди них почему-то висел портрет Сталина, а на приборной панели прикреплены православные иконы.

Мы ехали в прокуренной кабине грузовика все дальше в глубь России. За мутным окном проносились густые бесконечные леса. Сан Саныч рассказывал мне о том, что дефицита на самом деле в СССР не было, а Горбачев – агент ЦРУ. Я слушал его, улыбался и не спорил.

В Уфу мы приехали в два часа ночи. Сан Саныч понимал, что в темноту ночи меня не выгнать, да и не таким он был человеком.

– Ну что, – прохрипел он, – давай спать, мне утром на разгрузку, а ты по своим делам. Залезай на вторую полку.

До этого момента я не знал, что в фурах есть вторая полка, как в плацкартном вагоне. Я мигом на нее забрался и растянулся довольный как кот. Когда бродяжничаешь, то начинаешь ценить любые приятные мелочи. Будь то крепкий сон на мягкой кровати или пирожок с картошкой, протянутый дальнобойщиком. Сан Саныч выкурил несколько сигарет, словно переживая, что во сне он будет испытывать никотиновую ломку и надо срочно наполнить пространство плотным дымом. Я летал в душном едком облаке и думал о том, как работает механизм сценариев жизни. Почему целых два часа никто не останавливался, а я злился и выл от негодования, постоянно прокручивая мысль, что люди безнравственные, черствые упыри и мир не идет мне навстречу. Я требовал от Вселенной исполнения моих желаний здесь и сейчас, но в ответ слышал тишину. Как только я отпустил ситуацию и принял ее данность, сохранив намерение и решительность, то произошла магия и появился Сан Саныч с конфетами на борту. Может быть, так это работает… Может, так мы можем менять сценарий жизни? Глаза закрываются. Пора спать.

– Сан Саныч.

– Че тебе?

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.