Читать книгу Свет во тьме - Кирилл Вадимович Задырко - Страница 7

***

Запах ладана. Звук печальной скрипки. Купол церкви, отделанный позолотой, пестрил и был частью архитектурного гения в стиле барокко. Ниже, у основания арки оконный витраж. Лучики света переливались в палитру абстракции цветов. Синий, жёлтый, красный и золотой. На мгновение промелькнула мысль, что калейдоскопический свет был замыслом божественного начала, под сводами белых облаков, которые укрывали потолок. В меру вычурные иконы висели на деревянной палитре. И дым от тлеющего кадила будто магическим образом испарялся в воздухе, когда священник проходил между рядами.

Пришло меньше людей, чем я предполагал. У меня не было родственников, поэтому здесь собрались только самые близкие те, кто был частью семьи Ли. Её лучшая подруга была тоже здесь. Она сидела справа от меня. В строго-черном, брючном траурном наряде. Платок, который закрывал большую часть её лица, не мог замаскировать слёзы, которые ручьем катились по её щекам. Я переживал не меньше неё, но выдержка и качество самообладания не позволяли нарушить речь священника, как это мастерски получалось у матери Ли.

Не могу сказать, что не понимаю её горя, так как она всем своим видом выказывала. Но и совру, если скажу: что мне доставляет удовольствие, слушать её всхлипы. Ком подкатил к горлу, и я чуть было не дал волю эмоциям, когда бедная женщина в очередной раз громко заплакала. В грудной клетке бушевала буря, которую изо всех сил пытаюсь сдержать внутри. Не позволить вырваться наружу и поглотить остатки самоуверенности, которую я внешне выражал.

Пиджак, белая рубашка с бабочкой. Или зауженные, черные брюки и лакированные туфли – отражение моего статуса, но не внутреннего содержания. Снаружи я был спокоен, а внутри подавлен. Это давление настолько сильно, что нервы, то и дело танцуют чечетку. Каждый раз за возможность уцепиться за воспоминания о ней, мой воспалённый мозг ищет ответы на вопросы, на которые нет ответа. Мыслей так много, что я прикрыл глаза тыльной стороной ладони. Сделал глубокий вдох. Почувствовал, как каждая клеточка моего организма получила кислород. И только после этого открыл.

Церковные процедуры уже закончены. Священник прочел молитву. Все, собравшиеся по очереди вставали со своих мест и подходили к стоящему посреди гробу.

В глаза бросился отец Ли. Будучи сдержанным, по крайней мере так казалось на первый взгляд – его лицо исказила гримаса побитого ребёнка. Но нет, даже камень крошится под натиском воды – он беззвучно заплакал. То и дело всхлипывая, и молотя руками воздух. В немой доброте, к нему наклонилась женщина в черном, которая подошла так же резко, как и секунды спустя, с выражением скорби в глазах, сопроводила старика обратно и посадила в кресло.

Собрав волю в кулак, я встал с сидения. Пригладил фланелевый пиджак и направился к гробу. Я знал, что увижу, когда подойду, поэтому не хотелось смотреть внутрь. Но страх, словно поднявшийся из средневековой ямы, невидимой рукой толкнул вперёд. И я узрел.

Было больно видеть её такой красивой, когда она мертва. Разовые от грима щёки. И закрытые глаза, как будто спит спокойным и умиротворённым сном. Профессионалы хорошенько постарались над телом. Как и гроб, отделанный из бумажного шпона – Ли, была по истине прекрасна. Я бы мог смотреть часами, днями и ночами, но не думаю, что от меня именно этого ждут собравшиеся скорбящие.

Я медленно повернулся лицом к сидящим напротив родственникам и спокойным тоном сказал то, что нужно было услышать каждому:

– Все мы здесь собрались сегодня… – было тяжело выразить то, что действительно необходимо, а не то, что чувствую на самом деле. – И каждый из присутствующих ощущает бремя потери и утраты…

– То во что верить есть смысл…

– Именно наша вера, наша способность к состраданию делает нас теми, кем Ли, была для каждого из нас…

– Для меня Ли была и остаётся светом, который всегда со мной…

– И пусть её нет снами сейчас физически, ей удалось заставить меня помнить её такой, какой она была. Незаурядной, умной и энергичной. Она не оставалась в стороне, когда требовалась помощь. Её личность была весома и значима, как и её стремления, мнение и поддержка… – я осёкся. Почувствовал, как глаза стали влажными, а щёки запылали огнём. Вытаскивая платок из кармана брюк, я вытер слезу с лица. А после, наверное, прошла целая вечность, когда продолжил: