Читать книгу Babilon - Кирим Баянов - Страница 2

– Что можете сказать о Призраках?

– А что вам интересно?

– Тогда начнем с вопросов, которые интересны всем. Первый. Зачем был написан рассказ «Унылый Грю»?

– Очень странный вопрос. Наверно в нем какой-то подвох. Зачем он был написан? Для того чтобы не одним любителям острых ощущений доставить удовольствие. Он получился довольно дождливым, мокрым и пасмурным, проникнуто-социальным и апокрифично-печальным. Разве нет? Мы с Акеми очень старались, чтобы он понравился всем, кто любит скудость обстановки и слякотность рифм. Что-нибудь не получилось?

– Не знаю. Я всего лишь задаю вопросы.

– Я очень разочаруюсь, если не понравилось…

– Смотрели салют в день присоединения Крыма?

– Смотрел на фотографии обоев на моей девочке и слушал Пинк Флойд. Empty spaces семьдесят девятого. Думал, что это что-то новенькое, но оказалось старенькое.

– Я бы не удивился, если бы вы сказали, что в это время еще пили Тичерс.

– Нет. Тичерс… я не пил. Я не алкоголик, я – куряка.

– Вопрос относительно остальных. Кто-нибудь из состава вашей четверки злоупотребляет алкоголем?

– Рик всё пьет, как и Мия, но никто из них не посещает клуб анонимных алкоголиков. Акеми злоупотребляет только шоколадками. А я не пью только виски… Мне он просто не нравится. Любой.

– Кто такая «девочка»?

– Моя афро-американо-японская Тошиба Сателлит черно-эбенового цвета, которую я покупал в Мобиле.

– Мы увидим Акеми?

– Если только она сама пожелает. Никто из моих коллег пока не пожелал. Но я её видел. Она ничуть не хуже Мии. Даже лучше. Но это на мой привередливый вкус.

– Простите старика насчет эбеновой «девочки». Не разделяю этой хакерской любвикартильности.

– Что поделать. Другие времена – другие картильности.

– Last presence и Steps во втором рассказе первой части – это перекличка с Secret Garden?

– Да.

– Зачем такая игра слов с названием?

– Такая игра.

– И больше ничего? Я чую подвох в вашем ответе.

– Last Present, на который мы ссылаемся, играя с названием, изменяя окончание на Last Presence, это логичная деталь в конструкции всего рассказа. Помимо… прочего она несет в себе оттенок наших эмоций и настроения. Это ви́дение, которым каждый волен распоряжаться по своему усмотрению. Естественно, что мы в праве были оставить название композиции без изменений, но что тогда бы оно отражало, кроме логичного отношения. Очевидно, что математика – наука, которая очень далека от художественной литературы. Нельзя числами выразить свое настроение и то, что ты чувствуешь. Это для кого-то из интересующихся нашей манерой подачи новость? Музыку скрипки, которую слушаешь, можно переложить в цифру, но сделать цифрой скрипку нельзя. Звук можно оцифровать, но никакая программа не в состоянии написать оперетту по нотам или хоть сколько-нибудь связный рассказ. Цифра – это то, что отличает устройство вселенной, а не то, как ею пользуется наше сердце. Это для вас неоткрытые берега?

– Откуда это загадочное «до того, как все началось»? Не из Гибсона ли?

– Именно так.

– Эта стилистическая фигура тоже, не более чем перекличка с известными произведениями или дань метрам?

– Метру, позволю себе вас поправить. Именно так, а заодно уже и стилистическая фигура, и всё остальное… Мы очень любим и уважаем его.

– Мы это кто?

– Я и Акеми. Рик не выказывал никаких симпатий по отношению к нему. А Мии он вообще был неизвестен до того момента, как я случайно спросил, не в курсе ли она, что мы позволяем себе использовать реминисценции и ссылки на других авторов чересчур часто.

– Как, по-вашему, что означает поступок Шерон Стоун принявшей предложение некой пожилой супружеской пары стать их внучкой и называть господина N и госпожу N своим дедушкой и бабушкой?

– Я подозреваю, что госпожа Шерон в раннем возрасте, в девичестве, да и в период рассвета её как женщины в полной красоте, очень переиграла в умного ребенка, рассудительную девушку и крайне интеллектуальную, но при том, черт возьми, красивую особу. А теперь – это возвращение упущенных возможностей. Так или иначе, в этом нет никакой логики, которая бы воспринималась черствыми и рассудительными людьми, как нечто бессердечное и расчетливо-сценическое. Разве такое поведение можно назвать сумасбродством или пиар ходом? Вам хотелось услышать, как я буду расчленять её поступки на частности и приводить к общему знаменателю?

– Вовсе нет.

– Тогда согласить, что даже если это пиар ход, в нем мало от холодной логики.

– Похоже на то.

– К чему такой вопрос? Из любви к госпоже Стоун или надеялись сбить меня с толку?

– Мне всегда хотелось знать, для чего она это сделала, черт возьми! А теперь я хочу знать, правда ли, что в этом есть холодная логика.

– Вы это можете узнать только от неё самой. Или… не узнать. Если бы я был на месте мадмуазель Шерон, я бы сказал вам то же, что уже сказал. Плохо лезть в чужую душу с немытыми руками. Это очень некультурно. Вас за это… поругать?

– Счет ровный. Поругаете меня – поступите некультурно по отношению к тому, к кому нужно проявлять уважение. Вы его не проявили. Ибо старше аз есмь.

– По вашей улыбке не скажешь, что вы очень-то переживаете такую невоспитанность.

– Это профессиональный сарказм?

– Славно, что наша беседа не обременена серьезностью темы, потому что, будь мы на передаче «Момент Истины», сарказмов было бы намного больше.

– Меня царем за глаза называют. Еще пара комментариев и мы не поместимся в формат.

– Ну, тогда пусть и меня вылечат, и вас вылечат…

– А что? Наркоманы в студии есть?

– В студии нет.

– А за столом?

– На счет вас неуверен. Испытываю дефицит информации.

– А среди вашей четверки? Кто-нибудь употребляет наркотические средства?

– Может, кто-то и был зависим, но сейчас нет. А что так интересует, что надо стразу справку предоставлять?

– Вы говорили, что книга терапевтична.

– Так и есть.

– Тогда как вы можете утверждать то, не будучи знакомы с проблематикой?

– Я утверждал, что она может вызволить из подавленного настроения, что она терапевтична именно в этом плане. Касательно наркотической зависимости – неуверен. Пусть возьмут в руки те, кому это интересно и прочтут, а потом мне расскажут. Я тоже хочу знать. Книга действительно написана для того, чтобы вывести из стрессовой ситуации и/или реабилитировать детей, претерпевших психологическую травму. Если вам кажется, что я незнаком с проблематикой – это вовсе не свидетельствует о моей некомпетентности. Так же, как ваша убежденность в том, что кто-то знаком с нею лучше, не может свидетельствовать об обратном. Что такое магия? Она существует или нет? Если вы приходите к психотерапевту или к экстрасенсу с закрытым сердцем и убежденностью в том, что он шарлатан, то вам не поможет даже шоковая терапия, а если вы приходите к нему с открытым сердцем, то он уже может работать с вами и помочь манипуляциями, которые будет производить. Психология будд – это не путь психиатра или психолога. Их путь – это обнаружение и установление диагноза, лечение таблетками или цифрой, выраженной в вопросах-ответах, при помощи которых они могут снова определять причину и устанавливать диагноз. Психотерапевт вас может только подретушировать, а направить вас или дать направление, он может только в психиатрическую лечебницу или к мануальному терапевту. Вектор, который вам необходим сейчас – это то, что с вами делают те, кто располагает инструментами и желанием вам помочь. Энергия, которая находит ответную энергию в вас, и есть то, что мы сейчас понимаем под терапевтичностью того или иного предмета искусства. Будь то музыка или литература. При этом таким качеством может обладать как дипломированный психиатр, так и психолог. А может… не обладать. Может брать с вас деньги за то, что делает правильно, а может – не брать за то, что делает неправильно. Последних гораздо больше, чем тех, кто берет плату за то, что помогает вам правильно. За грация вам могут бесплатно подарить аневризму или параноидальный психоз. Что вам больше по душе? Расскажите как-нибудь при нашей следующей встрече. Обсуждать это сейчас считаю нецелесообразным.

– Кажется, это очень амбициозный проект.

– А как же. Это вам не козлики, ежики, медвежонки – повторяю слова Мии. Не в обиду будет сказано этому автору.

– Какому?

– Козлову. «Ежик в тумане». Мне очень нравятся эти рассказы.

– Проверяю вашу некомпетентность. А сами как считаете?

– Раз, два, три – Chandelier. Пусть наши последующие вопросы сами говорят за меня…

– Мои или ваши?

– Я, кажется, ясно выразил свою мысль. Я тоже их буду вам задавать.

– Тогда это не интервью.

– Тогда я не Санта-Клаус!

– Кому пришло в голову создать «Призраков»?

– Не буду показывать пальцем в себя, чтобы показаться вам более-менее скромным человеком. Но мне приходилось и встречать всех, и ознакамливать с материалом, и… в общем, много дел было. Я и технический редактор, и художественный, и верстальщик, и организатор. Поэтому у меня такие синяки под глазами уже второй месяц. Все думают, что я наркоман или, по меньшей мере, нюхаю клей «Момент». Это вовсе не значит, что все остальные лоботрясы и тунеядцы. Очень много сопряжено проблем с работой помимо работы над «Призраками», связью. Другими обстоятельствами, которые от нас не зависят. А некоторые зависят, потому что муза топчется на месте или забывает посещать вовремя. Мы собирались, писали, оставляли на потом, бросали, взрослели, снова собирались и все заново переписывали, снова проверял технический и художественный редактор, снова давал по балде и получал в ответ, снова верстал и перекраивал заново. Снова давал и получал по балде свысока и издалека, рвал на голове волосы, кусал локти и переворачивался во сне. У нас не было иллюзий, что нас кто-то издаст. Поэтому мы загодя похоронили свои иллюзии в сосновой труне. Ежики там в нем лежат или медвежонки, нас особо не волновало. Было волнение, связанное с тем, что мы не справимся с проектом, за который взялись, и не сможем выполнить своих обязательств перед читателями.

– За какие были волнения?

– Мы начали с приятной ноты, и вдруг все оборачивается кислой и пресно-печатной мочалкой, где все перемусоливается и перемалывается как зерно в жерновах. Если в этом была суть ваших вопросов, то дальше будет только труха.

– Книга сама по себе живет? Или она жива, пока о ней живут пересуды?

– Если вы их слышали, буду рад перепересудить их с головы до пят.

– Почему два тома, а не три?

– Потому что мы играем в четные числа.

– Четыре – число, мягко говоря, несчастливое для японской культуры. Почему четыре автора?

– Потому что тема обязывает.

– А тема и терапевтика уживаются друг с другом?

– Каким-то непостижимым и удивительным для меня образом.

– Ой, темните вы что-то.

– Только для общей пользы. Только для нее. Многое в этой жизни не так, чтобы я мог давать прямые ответы на ваши прямые вопросы. И если я буду их давать… то для того только, чтобы поделиться эмоциями. Это и есть цель нашей встречи. Все остальное – математика.

– Получается тогда я – Санта-Клаус.

– Знаете. Это напоминает мне – когда мои родители начинают ссориться из-за телевизора. На мой взгляд, это последнее, о чем только стоит ссориться. Мои извинения на счет канала, который вы бы хотели послушать. Давайте слушать то, что нравится вам.

– Чем комплиментарен второй том первому?

– Всем.

– Я жду ответа. Постукиваю пальцами по столу.

– Второй том – это изнанка первого. Он, если так можно выразиться, его отражение в зеркале. Да простит меня Мия, потому что она не разделяет этой точки зрения. Но я к этому стремлюсь.

– Зачем?

– Я опасаюсь крайностей.

– Вы хотите, чтобы произведение было уравновешено содержанием, как я понимаю? Это так?

– Да. Есть вещи, которые в этом нуждаются.

– Как, например, нелицеприятные высказывания и намеки в адрес церкви?

– Мы старались быть в рамках приличия и не поливать церковь грязью. Если вы не заметили, то в произведении её модель – это комплекс. Сплав двух религиозных конфессий. Мы не разделяем католическую и православную церковь на два лагеря. До нас это уже сделали апостолы. Наша модель – это модель единой религиозной системы. Само собой, что Будда к этому не имеет никакого прямого отношения. Так же как и Астарта и прочие иные вероисповедания. Так или иначе, мы придерживались уважительного отношения – в данном случае к православной и католической церкви…

– Секундочку…

– Если вдруг происходило обратное и чаша весов склонялась в сторону с отрицательным отношением, мы старались вернуть её в соответствующее положение…

– Секундочку!

– Чего стоит один клерик. Мы очень старались. И если вам не видна пока положительная сторона весов, то она будет видна дальше…

– Ладно. Кто отличается любовью к Хидеюки Кикучи?

– Всем нравится этот мультик. А произведение, к сожалению, читали не все. Может к счастью. Не будем гадать.

– К счастью – некомпетентность помогает писать книги?

– Порой сама компетентность может побороть желание ею воспользоваться.

– Ой.

– Что? Что значит «ой»?

– Над взаимопониманием надо поработать.

– Так нечестно! Вы крадете все мои коронные цитаты из фильмов. Это я лечу в звездолете! Я белый человек. Это я должен был сказать «ой»!

– Мое либретто. Что хочу, то и записываю.

– У меня такое впечатление, что должен пояснить свой ответ. Почему два тома? Вообще-то, весьма… неожиданный вопрос. Ну а почему луна светит ночью? Или почему из крана идет вода. Конечно, мы не играли ни в какие игры. Просто так случилось, что нас четверо… Случилось, что тома два.

– К чему игра с персонами реальных людей?

– Кого вы имеете в виду?

– Фиалкора.

– Да… это моя ошибка. Прошу у неё прощения, если доставил какие-то хлопоты. Если, конечно это ошибка… Ошибка ли?

– Лично я не увидел в этом персонаже ничего предосудительного, за исключением противопоставления его модели универсальной конфессии в вашем произведении. Противопоставления церкви. В то время как реальный человек, не имеет никаких претензий к последней.

– Это фантастика. Это вымысел. Это сказка. Она всегда немножко искажает реальность. Хотя я обижен тем, что вы увидели это противопоставление. Ведь если оно и есть, то исключительно в форме шуток и доброго юмора. Все остальное более или менее относительно.

– Зачем потребовалось вводить так много персонажей?

– Каждый персонаж несет свое рациональное зерно и выполняет свою функцию. К тому же создает впечатление многогранности мира и одновременно выполняет функцию масштабности. Из всей толчеи и сутолоки, создаваемой множеством действующих лиц, на первый план выходят те, кого читатели считали второстепенными или же не столь важными, о ком успели позабыть и постепенно становится ясно, кто из них главные. И хотя то идет вразрез с основными постулатами создания любого рассказа или произведения более крупной формы, это ошибка сознательная и представляет из себя выразительное средство в теле всей композиции. Это её выразительность, которая рассматривается на более глобальном уровне. Это наше фата-моргана, если хотите. Отличительная особенность и стилистическая фигура. Ну а то, что мы не такие, как все, и рубим с плеча, идем наперекор канонам и плюем против ветра – знаете, это тоже весело. Главное это умение обратить свой недостаток в свое достоинство или, по крайней мере, поймать плевок себе прямо в глаз. Упасть на коленки и воскликнуть: «Наконец-то я прозрел, господи!».

– Ну а как ваши родители относятся к тому, что вы делаете?

– По большому счету им все равно. Делаю я что-то – ну и делаю. Мой отец, к примеру, не выразил никакого восторга, прочитав книгу. С другой стороны, не дал никакой отрицательной оценки.

– Нет пророка в своем отечестве.

– Да. Им, в общем-то, без разницы, что мы работали над этим проектом 9 лет, начиная с рождения идеи его создания. Понятно, что работа прерывалась уже по известным причинам, материал разрастался, видоизменялся, мы учились, учили друг друга. Идея ширилась и превратилась в традицию – шучу. Работа над первым томом закончена и уже ведется работа над вторым. Так долго ждать не придется, потому что половина рассказов уже есть в наличии. Моим родителям, возможно, трудно понять нашу книгу в силу возраста. Но это проблема всех детей и отцов. Разве нет? Им гораздо интересней «Конан Варвар». Мне тоже он импонирует, если что. Но мне не нравится писать такие произведения, когда ты садишься за стол, а через семь дней встаешь и книга готова. Вычтите отсюда: сходить в туалет, поесть, выпить с друзьями на лавочке и два выходных. Получается – четыре дня. Мне нравятся более серьезные вещи. Я очень горжусь нашим проектом, потому что он дался нам потом и кровью. Он наше детище и никто меня не переубедит, что Конан-варвар намного серьезнее.

– Вы говорите «сказки», «сказки». Но произведение на самом, черти меня возьми, деле нешуточное. Вам не кажется, что имеющиеся там рассказы очень далеки от сказок?

– Мы очень старались, чтобы они были не так далеки, как вам могло показаться. Ведь это объективное мнение взрослого человека. Но изнутри – субъективное. Дети воспринимают информацию не так, как взрослые, и потому вполне серьезные вещи, вполне легко трансформируются в форму сказок. Но это мнение все же: мое или моих коллег; или ваше, или чужое. Это всего лишь – мнение.

– На самом деле ваша фата-моргана – это открытие. На мой взгляд. Представляете, что сейчас каждый ринется его применять.

– Это не совсем так. На самом деле это сомнительное открытие. Это частность. Потому что она действует наряду с выбранной подачей материала, с выбранным стилем и манерой. Очень велик риск, что она превратится в некое покрывало или даже беспросветный занавес кабуки, под которым читатель растеряется, не отыщет сюжета и не поймет смысл сказуемого. Поэтому, безусловно, что ею нужно пользоваться очень аккуратно. И так как это часть всей конструкции, то вряд ли кому-то придет в голову использовать этот стилистический прием налево и направо. Это не открытие. Это просто находка, которая отыскалась сама по себе. Мы не домысливали её, не изобретали. Она всегда была на поверхности. Любой может ею воспользоваться. Но будет ли в этом необходимость?

– Очень много недосказанностей в этой книге. Она буквально ими дышит, ими живет. Они на каждом шагу. Отчего так? Это путь Дзен?

– Да, эта недосказанность. Её очень много… Очень. Она остается… остается в наших читателях. И это движение. Но не движение вперед… а движение в твоем сердце.

– Славный мёд.

– Не люблю длинных пауз. Когда нечего сказать. Вам что-нибудь интересно в «Эскизах вайдой»?

– Только один вопрос. Кто написал эту красоту?

– Все приложили руку. Чья это идея – моя. Исполнение – в четыре руки. Мия и Рик – консультация. Сюжеты – из жизни. Вайда из бутика. Настроение – из Ахматовой. Что еще добавить? «Sleep… angels will watch over you. And so…”… Dawn of a New century. Time of new beginning. Это не ум, это не логика. Это нужно понять посредством чувств, принять или не принять. Делаю тупое лицо и глупые круглые глаза – жду реакции.

– Хватит меня уже жалить. Я медвежонок, которому дали в ухо за его неловкое одобрение и похвалу! Я уже поднял лапы вверх и сдаюсь. Вот моя белая ручка.

– Простите. В пылу азарта и неистовства.

– В глазах беседчиков увидишь ты симпатию, в шутках искренний, незлобный смех.

– Сомневаюсь, что госпоже Стоун будет понятна эта цитата. Я сам могу с трудом припомнить из каких дел лет минувших.

– Добейте меня. Добивайте… чего уж там.

– Я пошутил… Конечно, будет. Она всем понятна. И даже мне… Задавайте другие вопросы. С удовольствием отвечу на все, что занимают ваше внимание.

– «Полет ворона» довольно странный рассказ…

– А это не рассказ вовсе. Это атмосфера… это настроение. И так его нужно воспринимать. Там нет сюжета как такового. Он был написан для того, чтобы задать тон. Первое впечатление очень важно. Об этом нужно помнить. Раньше мне тоже казалось: «А что такое первое впечатление? Ну, есть оно, ну и что? Я-то знаю, какой я на самом деле». Но это абсолютное заблуждение, потому что первое впечатление очень стойкое и все последующие ваши действия и слова могут вызывать неприятие или одобрение, вступать в консонанс с тем, которым вы себя показали с первых мгновений. Это очень важно для того, кто вступает в свои обязанности или заступает на работу. Для уборщицы цеха или для токаря на фабрике. Для начальника завода. И для художника. От того, куда смещен фокус картины зависит её признание и содержание, будет ли она шедевром или нет. Это начало, в котором всегда есть риск возможной удачи или провала. «Полет ворона» атмосферен, и в этом плане он несет самый главный… нес для нас самый главный риск. В прошедшем времени – потому что нельзя уже его изменить или что-то поделать. Он такой, какой есть. Мы можем только давать комментарии и пояснения. Но вряд ли их суть будет существенно отличаться от того, что уже мною сказано.

– Почему мы видим госпожу Белл, встречающуюся нам во втором рассказе, расположившейся на обложке книги?

– Меня загрызут, если я отвечу. Но я попробую дать ответ, позволив себе небольшой намек на то, что этот персонаж не является главным. А почему тогда он располагается на обложке, то видимо, потому что это декорация. Я ничуть не хотел обидеть художницу, которую мы уже знаем, а применил это слово, надеясь подчеркнуть эстетическую красоту и собственно декоративность книги. Почему такой выбор? Видимо, потому что здесь, скорее всего, играет главную роль наше восприятие, нежели какая-то логика.

– Вы большие шутники, как я посмотрю…

– Так может показаться. Но уверяю вас, что не всем. Мы сделали это, сначала дурачась как дети, но идея ширилась, росла и, в конце концов, стала многим больше, чем невежественная дерзость… или, быть может, насмешка. В этой иллюстрации на обложке много больше, чем просто эмоции или рассудительность. Она глубока, и потому мы оставили её там быть. Пусть она будет, чтобы воскрешать наши воспоминания о прекрасном времени, в котором мы имели счастье работать вместе. Пусть она станет нашим талисманом чудесных, но странных мгновений, где мы остались. Там, в тенях наших прежних рацей и невежественных фантазий… Ибо печаль расставания – есть радости новых встреч.

– Вашанки позаимствован из Асприновской антологии?

– Не только с Миром воров перекликаются «Призраки» – и с находками Глена Кука, и с другими. Вместе с тем «Призраки» – это не просто призраки, это «Жизнь призраков» в английском варианте перевода. Он более точно отражает суть книги, саму идею. А «Из жизни призраков» – это адаптированный вариант названия на русском языке. Он более литературен. Ведь никто не говорит на русском языке: «Подожди для меня» или «Слушай мне» вместо «Слушай меня». Господин Бром не дает пояснений к своим картинам, которые написаны в основном по уже известным героям и произведениям. Так случилось с его знаменитой Осой. Но эти герои под его кистью превращаются в совершенно других несвязанных с их прошлым и начинают жить своей жизнью, прекрасно вписываясь в его собственную мифологию. Но господин Бром и тут не дает никаких пояснений к своей мифологии. Потому что это должно быть понятно без каких-либо пояснений или сносок. Это мир, который также следует понимать своим любящим сердцем и воспринимать, а не понимать. Ощущаете? Заметили разницу в определениях использованных мной слов? Вос-принимать. Естественно, что тот, кто смотрит на его картины, воспринимает его по-своему. И у нас это восприятие трансформируется и трансформирует его персонажей в нашем мире, оно преломляет их, показывая такими, какими их видим мы. Оса еще появится. Снова. Это нераскрытый персонаж. Всего лишь намек, который оформляет её портрет в неразрывной, цельной связи с другими событиями.

– Она отрицательный или положительный персонаж?

– А что такое отрицательный или положительный персонаж? У каждого своя правда, каждого можно понять, поступки – обосновать. Но если вы спрашиваете, имея в виду классический черно-белый образец, то персонаж отрицательный настолько же, насколько положительный. Но это не черный ниндзя. Это черно-желто-полосатый ниндзя. И в этом её самобытность.

– A little bit angel?

– Little bit.

– Как у Гибсона?

– Ну, хватит. В самом деле… Есть маленько.

– Почему уж тогда не женщина-кошка – девка-бритва?

– Потому что Призраки – это отчасти пародийная вещь, а отчасти – вовсе не пародийная. Это не дразнилка, где мы держимся за животы, распевая «Dido a Bandido». Молли – это находка мастера. Мы не такие нахальные, бессовестные бандито, чтобы сдирать её под копирку. Может быть, мы и бандито в общем смысле этого слова, но в нас есть свое очарование. И оно заключается в том, что мы располагаем чуточкой чести.

– Девка-бритва трансформируется в девку с пушкой?

– Пусть так, если вас это устраивает.

– Бережете секреты?

– На этот вопрос я отвечать неуполномочен… Не всем понятно, кто такая Молли. Потому что она и Молли и Салли, и для тех, кто не читал трилогию Гибсона абсолютно неизвестная личность, коя на худой конец ассоциируется в конце концов с Женщиной-кошкой Хэлли Бэрри. Принципиально не смотрел с Хэлли Бэрри, потому что уже видел в исполнении Мишель Пфайффер.

– Снова вопрос – вразброс. Вам лично, какой роман из трилогии импонирует больше?

– Мона Лиза: Перезапись. В оригинале «Мона Лиза: смена драйверов», но кому-то по душе и совсем переиначенный вариант из дедовских переводов «Перезагрузка». Звучит на самом деле: «Mona Liza: overdrive».

– Ясненько. Все понятно…

– Я даже могу сказать, почему она мне нравится.

– Жду.

– Потому что этот роман последний из цикла. Без первого – «Нейромантика» – и второго «Граф Ноль». Он потерял бы такую выразительность, какой его наградили, на мой взгляд, больше переводчики, нежели сам господин Гибсон. И если разобраться, то моя симпатия – это всего лишь постэмоциональный всплеск, организованный их талантом. В том числе, естественно и господина Гибсона. Поясняю: организованный метром киберпанка после прочтения первых двух его произведений. Уже названы.

– У кош-ки… че-тыре ноги! Поз-зади у неё… длинный хвост! Но тро-о-огать её н-не-е моги-и-и…

– За её малый рост. Малый рост. Ну, пусть меня простит госпожа Хэлли Бэрри. Я говорил это не со злом. У нее очень много других хороших работ, которые я смотрел.

– Песенка откуда помните?

– Из кинофильма «Республика ШКид».

– А пел кто?

– Не могу… не могу вспомнить. Помню, что мальчишка какой-то. А какой…

– Ну как же… Мамочка.

– Точно! Мамочка…

– «Где взяли?»

– Не понял.

– «В Крыму».

– А-а. Да… Я кроме песни совсем ничего не помню из фильма.

– Что можете сказать насчет принудительного сексуального просвещения детей в школах Германии?

– О-о-о, это вы как раз напали на золотую жилу. На ловца, как говорится и зверь бежит. Поднимайте ваши лапы повыше, чтобы вдруг вам не захотелось дать мне в ухо за нецензурные выражения. Там, в Германии живет одна моя знакомая… Хорошо, что она уже миновала тот возраст, в котором это сексуальное просвещение преподносят детям. Однако в свою бытность школьницей вдоволь погуляла и покурила косяков на концертах. Что из этого следует? То, что нельзя оградить детей от негативного влияния при помощи пропаганды в школах и прочих учебных заведениях. Нужен более глобальный подход. Касательно данной темы в Германии, могу сказать, что есть такие интересные мультики как «Гандахар», где мы встречаем персонаж Бисекстру. А?! Как вам нравится? И масса японских этти и еще более «интересных» жанров. Что можно сказать? Только развести руками. Я неуверен в учителях. Неуверен в том, что учителя в школах ограничатся только строго-научной теоретической частью и не позволят взять верх своим подавленным фантазиям и скрытым малопривлекательным желаниям, обучая детей. Я… Секунду! Я… Неуверен в том, что учителя не будут их проявлять в процессе ликвидации сексуальной безграмотности, научая детей. И неуверен, что сам процесс обучения не превратится в выражение их подавленных девиаций в сублимированные социально неприемлемые ориентации. Вы уверены? Это людской фактор. Я за то, чтобы ограничить его ознакомлением с сексуальной жизнью самими нормальными родителями. А сажать их в тюрьму за то, что они неуверенны, как и я, в учителях их детей – это, простите, верх идиотизма.

– I want to be… a hunter again…

– Прошу покорнейше, не стоит вашей благодарности.

– Не дам вам расслабляться. Наша беседа коснулась кинематографа. Тогда уж – смотрели фильм Джонни-Мнемоник?

– Да.

– И что думаете?

– Не хватило атмосферы, на мой взгляд… Не хватило её. Сама атмосферность прорисована очень небрежно по сравнению с треш и киберпанк фильмами тех лет. Мне её не хватило. Очень! И Молли тоже… А сам Кеану Ривз в роли Джонни, конечно, был неотразим. Что касается второго, не менее главного персонажа этой экранизации – Молли – то абсолютно, совершенно не та подача, все сделано неправильно. Я имею в виду не актерскую игру. Не помню актрису, которая её играла. Мне очень жаль. Я имею в виду сам кастинг. Молли, которую мы видим в фильме, совершенно, абсолютно… Абсолютно! не похожа на ту Молли, которая должна быть. Это получилось так же, как с «Ведьмаком» пана Анджея. Видели Йеннифер? Ну! Видели?

– Да.

– А ведьмака?

– Да.

– Ладно. Если уж такой типаж ведьмака, который выбрали уважаемые создатели фильма, то Йеннифер хотя бы сделали такую, какой она есть у пана Анджея. Хорошо. Идем дальше. Видели Лютика? Это просто какая-то свинья, а не Лютик. Ей богу. Да простит меня этот актер. У меня нет претензий к его актерской игре и к внешности. У меня есть претензия к тем, кто осуществлял кастинг. Вы когда-нибудь могли представить себе Лютика с недельной щетиной на лице, пузатого и с жирными пальцами? Очевидно, что создатели фильма совершенно не читали произведение или на худой конец прочитали первый сборник рассказов в очень сжатом варианте краткого содержания. По всей видимости, сценаристы и создатели фильма руководствовались в своем выборе образа для Лютика всего одной фразой Неннеке, где она нелестно о нем отзывается, называя его надутым свиным пузырем. Вы меня, конечно, простите, господа режиссер или кто там подбирал актерский состав, но эта фраза, брошенная жрицей Неннеке всего один раз за всю историю «Ведьмака», явно выражает неприязнь госпожи из Элландера и иллюстрирует собой всего лишь образность, а не достоверность метафоры. Это даже не гипербола. Настоящий Лютик худой, стройный, красивый и я не удивлюсь, если ко всему еще он блондин. Кстати об этом был намек в каком-то романе из этой серии. А Йеннифер должна была играть Малгоржата Форемняк. Вы помните, кто играл Йеннифер?

– Нет.

– Вот именно! А если бы её сыграла Малгоржата Форемняк, вы бы её запомнили.

– Думаю, создатели фильма примут это к сведению на будущее.

– Поздно пить боржоми, когда почки отвалились! Малгоржата Форемняк и остальные должны были это сыграть в свое время. Время ушло. Мы не вечные. Все люди… Молли пана Гибсона совсем… ну ничегошеньки нет похожего с той Молли, какой её представили нам господа кинематографисты. И мне до сих пор непонятно и очень больно, почему не были экранизированы другие произведения из цикла. Видимо, господа воротилы бизнеса подсчитали всё, как говорится, подбили бабки и решили, что фильмы не будут доходными. Но если бы был хороший режиссер, хорошая актерская команда и хороший декоратор, это были бы шедевры кинематографа. Очень жаль, что из всего одного рассказа сделали фильм, а из романа не смогли сделать кинематографический рассказ. Вот это расстраивает больше всего.

– А хороший сценарист? Он без надобности?

– А хороший сценарист – без надобности, потому что он уже есть. Это Гибсон. То же самое, что и с фильмом «Ведьмак». Опять возвращаемся, чтобы добить господ мастеров – тяп-ляп фильм и сказать, что уже и так известно всем. Отвратительный актерский состав и сюжет высосанный из пальца. Это тот самый случай, когда не нужны никакие сценаристы. Потому что пан Анджей уже все написал. Нужно было просто снимать по написанному. Так как это уже есть! Это тот самый случай в кинематографе. И все фанаты этого произведения этого ждали. Им было интересно посмотреть «Ведьмака» сыгранного актерами. Вот в чем главный фокус! И главная прибыльность этого проекта. Была… А сделали, извините, как у нас говорят в России: «Хотели как лучше, а сделали через…”! Неужели ставка, о которой я говорил, была так недоступна и неясна? На актеров, на режиссера – во вторую очередь. И только потом… а потом ни хрена больше и ненужно! Ненужно было высасывать из пальца сюжет, перекраивать его и переиначивать на свой лад. Всё… Зрителю – любому – было интересно посмотреть на рассказы пана Анджея в исполнении актеров. На актерскую игру!

– Значит, говорите, актерская игра должна была быть в Ведьмаке. А в Мнемонике вам не хватило атмосферы… Я вас не понимаю.

– А я вам объясню… если вы до сих пор не поняли одну простую вещь. Гибсон – это и есть атмосфера. Он сам – есть человек атмосфера! И его романы – это и есть атмосфера. И только маленькой, тоненькой, малюсенькой красной линией проходит сам сюжет. И именно это… этот безумно красивый контраст впечатляет читателя. И должен был впечатлить зрителя.

– Позвольте спросить, что это за чудовище так искусно меня без ножа режет, прикрываясь белыми флагами?

– А зачем?

– Кто вы по гороскопу?

– Это каким-то образом влияет на то, что я говорю и на ваше восприятие?

– Не думаю.

– Ну, тогда зачем вам это знать?

– Для публики.

– Исключительно из уважения к ней. Скорпион.

– А-а, так вы родственники с той… с мадмуазелью из «Basic…”. Теперь понятно откуда такая филигранная игра сарказмами. Кто остальные из команды?

– Ну, это с моей стороны будет свинством. Натуральным.

– Для публики!

– (Колеблется) Близнецы – Мия, Рик – то же, что я. А Акеми – не знаю… Никогда не интересовался раньше… Это важно?

– Опять же, нет.

– Я – почти островитянин, она – островитянка. Мы очень похожи. Но отличия есть. А так… нет, не знаю. Она для меня девушка… женщина… Женщина ли? В общем – загадка. И я решил, пусть так этому и быть.

– Парень есть?

– На первый взгляд… вроде бы нет. А так – не знаю. На первый взгляд из монитора в монитор по скайпу.

– Зачем делаете такое глупое лицо с круглыми глазами? Не вздыхаете тяжело, не стучите пальцами по столу. И не тыкаете в меня жалом. Я все равно вижу, что холодком здесь не пахнет. Ни разу за это время не встретились?

– Не сразу холодком не пахло. Но у нас общее – только призраки. В остальном – не знаю. Спросите её. Вам может, удастся её растопить.

– Так с удовольствием! Но вы ж уперлись и логина мне не даете.

– Ото ж…

– Пиво пьете. Сало едите… А логин, значит – фига мне?

– Не даю, потому что не хотят вас слышать. Или не хотят говорить. Я уже и так вам почти все рассказал. Больше рассказывать, не намерен. До тех пор, пока они сами этого не захотят.

– Ладно. А что так холодно ведаете о госпоже из Японии?

– Вовсе нет. Снег – как вода…

– А курите зачем одну за одной?

– Снег как вода… Вот он растаял и превратился в воду. Застыл и стал вновь льдом. Мы накололи его ножом и сделали снег, закипятили и сварили чай… который, возможно, сейчас она пьет с шоколадками. Не ешь шоколадки, Акеми. У тебя отличная фигура…

– Откуда знаете?

– Она мне показывала, когда бегала за сникерсом на столе. А монитор стоял прямо напротив него. Разболтаем наш чай и выпьем… Потому что пива мы не пьем и сала не едим. А «ото ж», как и сало – из популярного анекдота… Но только для тех, кому он известен. Вы пытаетесь меня поймать на симпатии к коллегам по работе и приписать служебный роман. Или уличить меня в каких-то странных ламентациях по отношению к отсутствию оного. Я могу вам сказать, что не так падок на женскую красоту, как вам могло до этого показаться. А вообще… если честно, то – разрываюсь между тем, чтобы моя женщина берегла мое здоровье, будучи умной, и – красотой, которой бы она меня всякий раз возбуждала. Разрываюсь между этими двумя женщинами…

– Эй! Я здесь… Вы тут впали в прострацию. Я подумал, что виноват. Глядите куда-то влево у меня над плечом, вверх. Вы еще со мной?

– Да. Извините. Это я так залипаю. Слишком много вопросов. Процессор расстраивается… Подождите еще. Если у вас есть что-нибудь из Dido, с удовольствием послушаю. К примеру, «My Life is come» или что-то похожее.

– Что, так важно?

– Содержание нет.

– Ага… всё понятно.

– А я как будто их от вас скрываю…

– Кого?

– Слабые места.

– Какие конкретно?

– А вам скажи… Отдыхаю я так, когда слушаю. Так есть или нет?

– Нет.

– Тогда задавайте вопросы. И чаю еще… надо бы.

– Тони Брэкстон подойдет?

– Какая?

– «Stop».

– Да. Но больше потом ничего не надо. Вполне хватит. Госпожа Брэкстон в этой песне очень… широкая и выключательная. После нее – тишина… и конфеты.

– (Включаю) Значит, любите болтушек… Что ж, у каждого свои недостатки.

– Знаете. Болтушки самые откровенные женщины из всех, которые мне встречались. Но это не значит, что они будут нести какую-то ахинею, которая будет вгонять вас в негатив. Это уже называется… по-другому.

– А что так, быстро впечатляетесь ахинеей?

– Ну, простите. Недоговорил: «Или будут нести сам этот негатив. Это уже называется по-другому».

– Так-то. Больше выручать не буду. Многие вопросы отпали сами по себе. Приоткрыли флер таинственности над неизвестными артистами. В том числе и – тем, который мне тут поет о Dido и болтушках; раскрыли личины в гороскопах остальных более или менее. Выразительно обрисовали отношение к нескольким метрам и кинофильмам…

– Вы первый начали. Что мне, сидеть и слушать как вы заваливаете меня ворохом вопросов, которые влекут за собой еще большие недоразумения, если я на них промолчу?

– Кто обрисовал скорпиона в «Полете ворона»?

– С этой примочкой не ко мне.

– Ладно. Занятно… Книга хорошая, но впечатление очень тяжелое…

– Если это ваше мнение, то я с этим ничего поделать не могу…

– Читала и жена, и дочка. Помогло. Сын перестал смотреть порнофильмы… Ждет второй том. Но впечатление все равно тяжелое.

– А дочка?

– Сходила в церковь.

– Вы ей скажите, чтобы она не очень увлекалась… Впечатление тяжелое. Объясняю почему… Чтобы что-то создать, нужно сначала разрушить… Это ответ. Другого – не будет.

– Мои извинения насчет сарказмов.

– Мои сарказмы относительно ваших были домыслом. Возможно, я зашел в них слишком далеко. Перетасуйте ваши вопросы и продолжим. Я – пешеходный переход. Переходите меня, когда вам будет удобно.

– Почему все эльфы старшей крови в книге евреи?

– Ice T – это хорошо. Это всегда хорошо. Но где его собачья морда? Где она?! Где собачья морда? Я хочу собачью морду! Почему её у него нет? Почему нет собачьей морды?! Поче-му?! Почему Молли не дерется с ним на «Поле»? А вернее сказать на «Полу». Объясняю, что такое «Пол». Это висячая конструкция между небоскребами. Почему его нет? Где эффект? Где размах? Где эпичность?! Опять выдумываете отсебятину, господа режиссеры, а не следуете перу мастера? Фильм целиком держится только на актерской игре Ривза. Поэтому и кассу не собрали такую, какую должны были. Всё! У меня больше нечего сказать… Вы позор расы вампиров, господин режиссер, снявший фильм про Ведьмака и господин режиссер, снявший Мнемоника. Стучу кулаком по столу.

– Смотрели «Настоящую Еву»?

– Да. Все мы негры. Просто мимикрировали. Вы в это верите?

– Сложно не верить научным доказательствам. А вы?

– Да верю. Но я за традицию. Давайте Ева будет белой. И кто даст гарантию, что в это же время где-нибудь не жили праиндоевропейцы, у которых кожа отличается от черной? И собственно, от которой произошли веды и арийцы. И что такое расистские теории? Та херня какая-то, да? Черный медведь никогда не трахается с белым. Это же нонсенс? А вот и нет. Природа не зря так придумала, и сама она оправдывает эти самые расистские установки. Что еще добавить? Вы за белую Еву или за черную? Я за идею: Ева была. И неважно, какого цвета.

– Но это все-таки открытие.

– Что-то я не вижу фигурок черных Ев, которые продаются миллионными тиражами после этого открытия. Наверно людям нравится, чтобы Ева была белой. Иначе Дева-Мария – тоже будет мулаткой.

– Так за какую вы Еву?

– За ту, которая родит мужу ребенка. Она – Ева, он – Адам. Новый культ. Я уже сказал, за какую я Еву. За идейную. Цвет кожи – это наносное. А еще я за Будду. И за индуизм. Последнее – наши самые что ни на есть прямые корни. Я имею в виду славян. И об этом нельзя забывать.

– Для некоторых – это дичь.

– Дичь – это, когда Сеня не знает, откуда появляются утки. Их ему приносят жареными на стол.

– Вас не поймут христиане. И даже католики. Что будете делать?

– Все религии произошли от одной. Просто они отпочковались, потому что им, ё-ма-ё, так удобней.

– Недавно… ну вообще-то уже давно, видел какую-то религию, связанную с художественным искусством. К сожалению, потерял ссылку на просторах сети…

– А это? Хорошая вещь. Не буду сейчас объяснять, почему конкретно, но поверьте мне на слово – это хорошая вещь! Неудивительно, что они собрали на Кикстартере необходимую сумму, чтобы построить свой… собор – или как это называется? – галерею. Она – религия эта – очень лечебна. Все! Больше не о чем говорить. Не надо меня просвещать. Я уже просвещенный до усрачки! Умру неучем. Какая-нибудь старушка подходит к тебе и начинает просвещать относительно христианства или католицизма, не будучи знакома даже с тем, к какой группе языков принадлежит её национальный. Вы сказали, меня не поймут христиане и католики. Так вот вы наверно хотели сказать, что меня не поймут православные и католики. Больше помогать не буду!

– Кому?

– Себе, конечно. Причем тут вы?

– Подождите… меня это… как говорится, прет! Дайте… дайте посмеяться… К несчастью за всю беседу не представлялось такого шанса… Веселый вы человек…

– Уверяю, что это только на публику. В глубине души я очень ранимый… глубокий… и Ева Браун.

– Подождите… все еще прет… В лингвистической составляющей романа есть код?

– Кодируем цифрой «3». Все просто. А зачем выдумывать теплоход?

– А в других…

– А на японском, извините, я не знаю, как это будет!

– Как же тогда с Акеми…

– Естественно на английском. Если я начну с ней общаться на русском, она мне тоже покрутит у виска авторучкой.

– Кто-нибудь вас боится?

– Если вы не боитесь, что я привью вам любовь к Хэлли Берри или индуизму, можете читать книгу.

– А что привьют остальные? Это настораживает.

– (Смеется) Команда хорошая. Ничего лишнего они не привьют вам. Ну, может быть только любовь к кит-кат… и сникерсу.

– А она может?

– А она – может!

– Ну, раз вы деликатно уходите от вопроса о служебном романе, тогда…

– Пара слов о себе. Вы позволите? Вот… есть такой кроссворд. Сапер называется. Гадаешь ты его, гадаешь. А там раз и нолик стоит. Вокруг нолика все пустые клетки. А рядом пятерка, вокруг которой восемь свободных клеток, две из которых заняты теми, что вокруг нолика. Остается свободных клеток вокруг пятерки шесть. В них должно быть пять мин. А рядом с областью пятерки еще одна область с единичкой, две клетки из области которой, пересекаются с областью пятерки. Сколько остается клеток в области пятерки, где должны стоять остальные мины? Четыре. Правильно? А одна мина – в одной из двух клеток области единички. Прекрасно! Но одна из этих четырех клеток в области пятерки занята цифрой два. Сколько клеточек остается для пяти мин вокруг пятерки? Правильно – четыре. А где ставить пятую? Попробуйте, сукины дети, решить такой кроссворд! Чтоб у вас глаза на лоб повылазили! В области стоит пять мин. А выходит, что их четыре. Может это я дурак? Не-е-ет… Он же призовой! Слушает, к примеру, меня сейчас некая госпожа Шерон – необязательно Стоун – и думает: «Трынди, трынди. Я такая же. И знаю тебя, как свои пять пальцев!». Но из её уст… это звучит как-то очень непристойно. Вам, как кажется?

– Ладно… Если вы не знаете, то моя профессия подразумевает быть иногда где-то некорректным, нахальным и малость непристойным. Скажите спасибо, что я не спрашиваю у вас, какие презервативы вы носите. Маленькие или большие.

– Средние, если вам так это необходимо знать. Может, еще спросите сколько сантиметров?

– Нет. Не настолько уж я медведь. Да, передохнем малость. А то вы меня замотали. У меня знаете ли там тоже не Метал Харт. Ну, а тип женщин, какой нравится? Помимо шуток.

– Ну, если отойти от болтушек и подойти к другим с таким настойчивым, твердым и решительным голосом как у Анэстейши, то такой тип – как Анэстейша. Когда тебя тянут за руку. Не спрашивая, хочу я или нет: «А хрена ли я тебя спрашиваю? Я хочу!»…

– Стоп. Звонит телефон…

– Точно! My love is on line… Алло. Dido? «Больше миллиона не дам»… За что? А за то, чтоб начесали репу шотландцам и объяснили, что отделяться от Англии – это не сепаратизм! Это – необдуманный поступок. А вся моя love – it’s all I give to you. И я не совсем понимаю, зачем отделяться. Одно я понимаю наверняка, что на одном виски вы не проживете… А если и проживете, что все равно будете испытывать трудности в экономическом плане. Их вам, если никто не будет устраивать, то сама Англия устроит из подсердечного и, на мой взгляд, праведного гнева. И вам лучше остановиться, господа шотландцы, до тех пор, пока не unbreak my heart. У-у-У-у, у-у-у. У! You better stop. Иначе будет примерно, как в Украине, мечтающей о Евросоюзе. Вместе со всеми прилагающимися делами, с Порошенками и с магнолиями, и с рулеткой в казино, где выигрывают только, когда казино хочет привлечь к себе других игроков, которые не в курсе. Содрать с них три шкуры и выставить босиком на Оксфорд-стрит с протянутой рукой – в трусах и с часами. Очень цивилизованных, но очень голых.

– Ну, вот. А то говорите, не помните ничего из «ШКида».

– Вспомнилось как-то, само собой. Мне… я был шокирован этой новостью. Когда стало известно, что Шотландия собирается отделяться от Англии. Я объясню. Английское королевство или союз с Шотландией – как хотите – всегда было для меня образцом любого государства. Не Америка с её свободой и раскрепощенностью во всем. В том числе и сексуальной, которая и есть причина того, что каждый год отлавливают сотни педофилов. Вам знаком этот термин? Не надо объяснять, что такое педофилия или борьбу за сексуальное просвещение детей в школах Европы? Вот. Англия или союз Англии и Шотландии – это было для меня образцом государственности и политической грамотности. А теперь… теперь… даже не знаю. Все разногласия, которые есть и которые имеют якобы глубокие корни, на самом деле – это пшик, высосанный из пальца теми, кому выгодно разделять и властвовать…

– Аминь, если так. Какие-нибудь претензии к России за то, что творится на Украине, есть?

– Нет. Я так молюсь.

– Совсем никаких?

– Совсем. Даже наоборот. Есть претензии к другим. Украине просто не повезло и она – всего лишь плацдарм, где происходят большие разборки. И её можно понять. Но такое положение аховое.

– Выходит вы за Российскую позицию.

– Да.

– А что же Украина? Тут вы не согласны с её политикой?

– Нет.

– Но она ведь отстаивает свои интересы. Свой суверенитет. Знаете, такой термин?

– Знаю. А что делать России в таком случае? Сложить на коленках руки и гадать – любит – не любит, пронесет или не пронесет?

– Но с позиции правительства Украины действия оправданы…

– Оправданы. Но здесь другой уровень. Нельзя рассматривать политику Украины только как одного действующего на политической арене субъекта. Есть и другие.

– К примеру, Россия, которая ведет закрытую войну, посылая своих боевиков в Украину, и на публике разводит руками: «А что, ребята? Мы невиноваты. Они сами туда едут. Это добровольцы». По-вашему, Украина неправа в отношении своей политики?

– А, по-вашему, что идет за война такая интересная на Украине? Есть НАТО, правда? А если к вам в квартиру припрется пьяный наркоман, размахивая двустволкой, которого послал ваш сосед-враг, вы не будете пытаться его выставить за дверь? Не будете сопротивляться? Не возьмете пистолет из верхнего шкафчика, припрятанный на всякий случай? И, кажется, этот случай настал.

– Кто послал пьяного наркомана с двустволкой?

– Неважно, кто его послал. Важно то, что он пришел. Или придет наверняка. Важно сделать что-нибудь, чтобы он не пришел. Я считаю неправильным то, что произошло с Донецком, Луганском и в Днепропетровске. Нельзя народу было проводить этот референдум. Нельзя. Это ошибка! Народу Украины должно было оставаться единым. Провели референдум – получите результат. Результат – ошибочный. О том, что существует некое вмешательство России во внутреннюю политику Украины – это ложь. Это неправда. Ни один здравомыслящий президент России, будучи… при светлой памяти и в своем уме не будет отторгать территорию, принадлежащую чужому государству. Будь то Украина, Польша или Венгрия, или еще какая-нибудь х**ня.

– А как же с Крымом? Отторгла.

– Крым… никогда – я не устану это повторять… – Крым никогда не был Украинским! А то, что Россия присоединила его к себе, а Турция или Казахстан опоздали, то пс-с-с, доктор… Извините. Кто не успел – тот опоздал. К тому же был референдум. А на референдуме любой страны, в любой части мира учитывается веление – желание самого народа. Хочет народ той территории, на которой проводится референдум быть в составе другой страны или нет. Желание народа – это самое главное на любом референдуме. В противном случае, это была бы просто аннексия. Спасибо моей учительнице Светлане Васильевне за то, что я знаю такое умное слово. Я знал его еще со школьной скамьи, когда преподавали предмет Историю, а вовсе не подсмотрел в новостях касательно Израильского конфликта.

– При чем тут Казахстан? К Крыму.

– А при том же, при чем Украина.

– А-а. Я не понял шутки. Извините… Смешно. Правда.

– Да. Вот сдает студент РГЗ по математике. Подходит к столу преподавателя, садится, передает свои решения доценту. А доцент смотрит на них и объявляет оценку. «Ну, объясните, господин Попов, – говорит студент. – Ну, скажите же мне, где я ошибся. Поясните! Я хочу знать… Растолкуйте мне». Преподаватель, смотрит на него, вздыхает и говорит: «Вы, молодой человек, ошиблись в самом… начале». И ему не надо объяснять мне всю задачу, не надо пояснять, где я ошибся, потому что это такой полный, всеобъемлющий и логичный ответ, которого я только мог ждать. Спасибо вам, господин Попов, что я помню такие задачи с университетской скамьи.

– Значит, референдум был ошибкой… Что ж. Это мнение… с которым многие не согласятся.

– Соглашаться можно (снимает очки) или не соглашаться с правдой. Или с неправдой. С человеком или с выводом поисковых систем, который осуществляет машина. А с математикой – не согласится только дурак. Вы меня простите… Я что-то сегодня много ругаюсь. My identity… has it been taken.

Is my heart… breaking…

Only all my plans fell through my hands,

They fell through my hands.

Only all my dreams it suddenly seems…

It suddenly seems…

Такая песня есть у Cranberries. Доводилось слышать? Поет Долорес О’Риордан. Называется Пустота. Это то, что сейчас мне чувствуется. Чувствовали такое когда-нибудь. Очень точная песня. И верная. Как раз к месту…

– А что вы так страшно нелестно отзывались о Руслане в другой частной беседе? Хотите втоптать её в землю своими интервью? К примеру, «За Кулисами» Толоконникова.

– «Нет-нет. Что-то вы! – как говорил профессор ван Хельсинг из всем известного фильма. – Я всего лишь хочу отрубить ей голову и вынуть сердце…» Привет господину Энтони Хопкинсу.

– Радуетесь возможности подарить в своих персональных приветах чуточку популярности?

– А где я еще могу передать приветы тем людям, которых люблю? Некоторых из них я не видел больше десяти лет. А кое-кого и дольше. Что в этом такого? Запрещено моралью?

– Нет-нет. Всего лишь пытаюсь быть непредвзятым.

– (Вздыхает) Я сейчас поясню свою европейскую кровожадность. Дело в том, что мамзель Руслана была предметом национальной гордости Украины, в которой я тоже тогда жил и был причастен. И когда она вышла на майдан вместе со всеми и начала разжигать огонь… я… мне было очень… неприятно смотреть на то… что она делает. Вот, в сущности, и всё, что я хотел бы ей сказать. А втаптывать в землю или дискредитировать своей симпатией или антипатией её я вовсе не собирался. Мне было неприятно… мне был неприятен тогда её поступок, хоть я и не испытывал особого удовольствия от прослушивания её песен. И все же какая-то гордость за страну, в которой я имел несчастье быть, во мне жила. Как это поется в народной песне: а любо-о-овь… все живет. Или как-то так. Не очень уверен в своих чувствах. А теперь вступает фортепьяно и «Numb» Linkin Park. Ведь она завоевала первое место на Евровидении. Помните? Видите, как? Мы уже говорим о Руслане, а значит, вносим её в список тех, кому я передаю приветы. Это значит, что её персона тоже получила чуточку популярности, как вы изволили выразиться. Хоть я и не имел желания делать промплейсмент лично для неё… Зато есть желание сделать его тем, кто подходит с душой к своему делу – Helios и Buddha Bar. Мне очень далеко – когда меня спрашивают: «What’s your name?», а я отвечаю «Hello. I’m Justin» и все девочки писаются кипятком, а все мальчики падают в обморок. Так что не надо меня подкалывать тем, что мне абсолютно несвойственно. Я ведь с вами общаюсь на нормальном языке, веду себя более чем естественно.

– Хорошо. Днепропетровск, Донецк и Луганск поступили неправильно. Нельзя было проводить референдум, нельзя было отделяться, чтобы сохранить территориальную целостность. Я не понимаю, чем лучше Крым?

– Референдум в Донецке – это нарушение территориальной целостности государства Украина. Правильно. И поэтому его нельзя было проводить. А то, что там, в этих регионах живут россияне или люди, которые разговаривают на русском языке и считают себя русскими, то… знаете? В Канаде тоже живут люди, которые разговаривают на американском языке… А еще там разговаривают на французском. Может, провести референдум и присоединиться к Франции? Вы не дали мне высказать свою позицию полностью. В свое время, когда отделили Крым от России и передали его Украине – нарушили территориальную целостность России. Но Россия промолчала, ибо её никто не спрашивал. Ладно. Теперь сама Автономная Республика Крым – вы не забыли, что она автономная? – захотела НЕ отделиться от Украины, а совсем наоборот – вступить в федеративное государство Россию. Это две разных вещи, это два разных желания. Вы не находите? А со стороны России, это желание Крыма было просто восстановлением её территориальной целостности. Да я понимаю тех, кто вышел на майдан. При Януковиче было плохо. Был узаконенный бандитизм. Но с другой стороны, вы же не могли не предвидеть, что будет дальше? Это… то, что сейчас есть в Украине лучше того, что было при Януковиче? Да, возможно, если бы остался у власти Янукович, на Украине было бы так же, как при Батьке. Едет таксист в Белоруссии и говорит: «Я не знаю ни одного! Ни одного человека, который бы голосовал на выборах за Батьку. И все равно он на них побеждает каждый раз». Да, может было бы так же. А может, нет. Чем лучше то, что получилось сейчас? С другой стороны, если вы не видите, в Белоруссии нет такого дерьма, которое сейчас есть в Украине. Я имею в виду войну и все остальные прелести. За что положили столько людей в гроб, в могилу? За что? Батька сказал «нет» в свое время такой же провокации и нет этого сейчас в Белоруссии и люди живы, сохранили свои жизни и живут, между прочим, не так уж по-украински! Но есть исключения из правил. Зять из Киева катает тещу из Крыма по храмам Польши и замкам Румынии – показывает, как хорошо они живут. Я акцентирую на этом сарказме ваше внимание специально. До вас он доходит? Показывает, как хорошо они живут в Украине, отвозя тещу в Румынию и Польшу. А почему бы не показать теще как «хорошо» живут в Днепропетровске или Луганске? Почему бы не показать ей как хорошо живут в Горловке? Неужели я не хотел, чтобы вместо этих цветных бумажек были красивые евро? Неужели я не хотел, чтобы букве закона подчинялись все бандиты и Янукович, а не перекраивали его под себя? Неужели я не хотел, чтобы во главе угла стояла буква закона? Неужели я не хотел, чтобы у меня был свой маленький спичечный заводик, на котором бы я зарабатывал сто евро. А ко мне приходят бандюки и говорят: «Либо ты отдаешь свои сто евро, либо – ни х*я не останется от твоего спичечного заводика». Так было. А сейчас? Нет. Что касается Крыма – Returns no more! Это дорога, с которой sie nie wraca.

– Хорошо. Тогда вот вам еще такой пример относительно тещи. Еду я… А! Да. В Киеве. Еду я за рулем и вижу такую картину – бигборды развешены вдоль дорог, на которых изображен Ляшко, втыкающий вилы в голову Путина. Как вам такое?

– Что я могу сказать…

– Как теперь? Что чувствуете?

– Если вы идиоты, делайте, что хотите! Вот, что я чувствую!

– Может, следует простить? И промолчать, так же спокойно себя вести, как в том случае с беженцами, которые приехав в Россию, сидят весь день на ступеньках, курят, ни хрена не делают, не ищут работу, живут за счет нас, копаются в вещах, которые им привозят, разбрасывают их у пансионата инвалидов и подают жалобы в кабинет министров касательно того, что за ними, видите ли, плохо убирают весь срач, который они наделали? Люди забрали своих пап, мам, близких из пансионата, чтобы освободить место для них – для этих несчастных беженцев. Что скажите?

– Ну… Знаете такой анекдот? Дает Бог заповеди Моисею. Не вари козленка в молоке матери его… «А, – говорит Моисей, – это значит не пить молока за пол часа до того, как будешь есть мясо козленка. Да?». «Нет, – говорит Бог. – Пиши: Не вари козленка в молоке матери его…”. «А! Это значит не есть мясо вместе с молоком?». «Не выдумывай. Пиши, как говорю. Не вари козленка в молоке матери…”. «А! Я понял! Понял! Это значит не варить очень-очень маленьких козлят в молоке!». «А, делайте, что хотите, – говорит Бог, махнув рукой». Этот анекдот вовсе о евреях. Этот анекдот как раз о том, что сейчас происходит в Украине. И собственно об Украинцах. Вы идиоты?! Делайте, что хотите! «Путлер…”, «Хто нэ скаче, тот – москаль!”… Расставляйте бигборды с фотографиями Ляшко, который втыкает в голову вилы нашему президенту. Идиотам закон не писан… Я до последнего не верил, что в Украине все идиоты. До последнего! Я не верил, что идиоты соберутся на майдане. Они собрались. Не верил, что майдан даст отправную точку для той разрухи, которая сейчас есть на Украине. Это случилось. Ну, думаю, не все еще потеряно. Надежда еще осталась… что в Украине есть разумные, толковые люди. Я не верил, что их нет! Не верил до того дня… до сих пор, до вот этого нашего с вами интервью. А теперь поверил. Поверил, что на Украине пол… одна половина – трусы, а вторая половина – идиоты… Вы идиоты? Делайте, что хотите… Мне очень трудно… очень тяжело об этом говорить. Мне в буквальном смысле… я в буквальном смысле испытываю физическое истощение. Вы видите? У меня даже плечи опущены. У меня руки опускаются… Это безумие. Более того… Более того, я считаю, что гуманитарная помощь, которую осуществляет Россия Украине – это глупость! Глупость с точки зрения обычного средне… здравомыслящего человека. Но есть и другая точка зрения – политическая. И она – правильная! Она оправдана. А есть еще ко всему и третья – это то, что у России… большое сердце. Большое, широкое сердце, в котором есть место всем. И несмотря на то, что вы, наши братья славяне, втыкаете нам в головы вилы, мы все равно вас любим… Вот такие вот, три точки зрения у меня есть. И все они во мне. Все три.

– Вы считаете ополченцев трусами и идиотами?

– Нет! Я не считаю их таковыми. Я считаю, что у них теперь просто не осталось выбора. Вот вы говорите: «Если вы – ополченцы – не хотите сражаться, то просто сдайтесь. Сдайтесь и не нужно будет воевать». Нет! Это не так! Если они сейчас поднимут руки и скажут: «Все, ребята. Мы сдаемся», то никого не пощадят. Всех убьют или посадят в тюрьму. И не только солдат-ополченцев. Всех. Точно так же как я не сказал о третьей коалиции, которая пребывает сейчас в Украине наряду с одной половиной трусов и идиотов. Это сравнительно маленькая и небольшая третья «половина». Она состоит из лжецов, воров и грабителей. Я не сказал об этом, потому что это должно быть понятно без слов. Это те люди, которым выгодно поддерживать войну, её продолжение… и которые, собственно, и есть воры и лжецы. Потому что лгут своему народу. Надеюсь, понятно какое яйцо я имею в виду? Ненужно уточнять?

– Ну, подождите. Ну, какой из Яценюка вор? У него нет ни одной копейки на левых счетах. Он не украл ни одной. Это голословное обвинение…

– Нет. Вы не понимаете всей глубины ситуации. Тот, кто разрушает свою страну, кто убивает своих людей, кто разрушает дома, детские садики и больницы бомбит, этот человек не только лжец и разрушитель, но еще и вор. Потому что он крадет… у своего народа светлое будущее. Крадет будущее… своего народа. Я не был в ваших замках, не ездил в ваши замки, и еще лет сто не поеду! Поеду в Румынию или в Трансильванию. Посмотрю их замки. Они ничем не хуже украинских… Даже лучше.

– Серьезное заявление… И сильно сказано. Не бывает никогда ощущения, что за это можно поплатиться?

– Честно? Стою на балконе курю, бывает. Подъезжает машинка с тонированными стеклами прямо на пяточек. Вижу, что не из наших дворов. Стоит, стоит… Долго стоит. Веселенькая такая машинка. Беленькая. Но с тонированными стеклами. Я стою, курю. И она стоит. Знаете, жутковато курить в такой обстановке. Но обои в комнате жалко. Привет моему декану Анатолию Федоровичу Белинскому… если что. Он любит такие шутки.

– Чтобы что-то создать, сначала нужно разрушить.

– Софизм, который в данном вопросе неуместен.

– У вас как всегда два мнения. Или три?

– На этот раз их два. Хотите послушать второе? Одна моя знакомая, говорит, что не понимает, когда я шучу, а когда говорю правду. Поэтому мне приходится предварять свои мысли короткими комментариями. Не шучу. Там, где должно быть разрушение, оно, к сожалению, к глубочайшему сожалению… нужно. Другой вопрос – кому. Все думают, что главных вопросов всего три: Где? Когда? И как? Но есть одна тайна, которую все прячут и говорят, шо это все херня и главных вопросов – три. Нет. Их четыре. Сейчас на меня обидится мой друг. Потому что он тоже стоял на майдане. Я не говорю, что в Украине нет умных людей. Нет. Они есть. Но это… Они исключение из правил. И нужно понимать, что если ты не руководишь этим супом… если ты не повар, а так вышел на майдан постоять из каких-то своих разумных политических убеждений и благих взглядов, то ты ничего не изменишь. Потому что против одного умника и умницы – его жены – двадцать тысяч идиотов, которыми управляют повара, как стихийной волной. «Хочу, помешаю суп в левую сторону. Хочу – в правую, – говорит повар». А кому выгодно, чтобы Украина являлась ареной для выяснения разборок? России? С какого дуба она упала, чтобы ей было это выгодно? Наверно с очень высокого и библейского. Потому что нет в природе такого дуба, с которого можно было так упасть, чтобы своими собственными руками втыкать себе вилы в голову или распахивать рубаху, прыгая на двустволку наркомана, вопя: «Застрели меня, застрели! А в сливном бачке заначка на сто двадцать тысяч рублей!». Вам кажется это пропагандой? Нет. Это реальные, чистые факты, которые незапачканы софизмами и игрой на патриотизме. Без национальной рекламы или антирекламы. Это реальное положение дел. Вам кажется, Россия виновата? А что тогда делали бы вы, господа в Европе или в другой стране, если бы у вас под боком стояли чужие, непонятно как настроенные войска? Или хотя бы намек на то, что они будут стоять на вашей границе. А? Давайте устроим на территории Канады разборки. Давайте Америка будет хотеть её себе вернуть, а Канада будет сопротивляться изо всех сил и устраивать референдумы, пытаясь присоединиться к Бразилии, которую подкузьмила Россия. Что тогда? Кто виноват будет? Снова Россия? А сейчас в таком случае кто виноват? Ведь ситуация абсолютно, диаметрально противоположная.

– Все бегут, бегут, а он им светит…

– Нет. Я не думаю, что это правильно… С другой стороны, в России много незаселенных территорий, где можно разместить столько народу… А вообще, те, кто рассуждают так – молодые бойкие люди – что если ты живешь в каком-то городке, в провинции, то надо оттуда бежать в Москву, скажем, или в Киев, потому что в их родном городе нет перспективы, на мой взгляд рассуждают довольно близоруко. Конечно, если вы убеждены, что покорите Москву или Киев – то естественно. Но… конечно, если вы ничего больше не умеете делать, кроме как работать в банке клерком или экономистом, то в любом городе вы не достигнете больших успехов и останетесь этим клерком или экономистом. Где больше денег? Само собой, в столицах. А если вы умеете делать что-то очень хорошо или делать что-то, что другие не умеют, тогда вы достигнете успеха даже в своем маленьком периферийном никчемном провинциальном городке. И потом к вам сами придут и все дадут, как говорил Воланд. Просто делайте свое дело хорошо, и вы увидите, что не зря старались. Поэтому я не вижу в таких бойких молодых людях, которые рвутся из провинций в Москву, силы добиться результата, я вижу в них молодых людей, которые стремятся отыскать перспективу в будущем. А это не одно и то же.

– Возвращаясь к позициям в политике, ваша ясна. Интересно, какие у остальных? Если вкратце…

– Если вкратце. Не думаю, что они отличаются от моей у Мии. У Рика нужно спрашивать. А позиция последней из нас не отличается от моей тем, что она будет в точности отстаивать национальный интерес своей страны, как и я. Но это вовсе не значит, что наши политические взгляды каким-то необъяснимым и непонятным образом влияют на наши отношения между нами и тем самым уродуют книгу. «Призраки» лишены каких-либо политических взглядов и разногласий. Их там нет. Потому что взгляды литературы и всего искусства выше дрязг и ругани, сопутствующих власти и меркантильным интересам национальных групп. «Призраки» – это ненационалистическая пропаганда или нечто льстящее людям с такими взглядами. Не льстящее никому. И ни разу, ни одной частности, ни одного намека, ни одной даже мысли об этом в произведении нет.

– А к черту эту форматность! Что б у них глаза на лоб повылазили, крысы канцелярские! Выдра под шляпкой с расчехранными патлами и мушкой на левой щеке, стерва старая! Это я не вам… Пусть или берут всё, или не берут ничего! Потому что я не знаю, что вырезать, а что оставлять… Мое почтение…

– И вам будьте здоровы.

– Вот вам моя рука…

– А вам моя…

– Рад был. Рад…

– Честно говоря, я впервые приезжаю в незнакомый мне город, чтобы встретиться на незнакомой мне территории с незнакомым человеком…

– Ну, за неимением других предложений, согласитесь, мое – самое выгодное. К тому же от Мелитополя до Севастополя рукой подать…

– Ваш город мне очень понравился. Такое впечатление, что очутился в Балаклаве. Одна улочка с рынком вообще точно такая же, как бывший рынок на Острякова. Я, было, подумал, что проспал и приехал обратно. В Севастополь…

– Да уж…

– А бывало что-нибудь мистического в жизни? Связанного с книгой?

– Случалось со всеми. Акеми, например, говорит: «Иду себе по дороге. Не спешу, гуляю. Слышу, мне кто-то сигналит, а я себе дальше иду, попой на шпильках виляю. Думаю, кто ж это мне там сигналит. Поворачиваюсь, а за мной грузовик, оказывается, все это время ехал полметра в минуту». Мой одноклассник Дмитрий Косычев, – тоже «Д» как видите, – спас мне жизнь, выдернув за руку из-под летящей на шоссе машины. Иначе бы я сейчас не сидел здесь с вами, распивая чай и не рассуждал о том, что же такое метафизическое влияние и какие у него связи с космосом. В лучшем случае сидели бы вы у меня рядом со Стивеном Хоккингом… Много вещей было. Не будем вспоминать. А Мия, кстати, чтоб вы знали, тоже красива. Просто у неё уже есть муж. И я надеюсь, вы не принимаете мой ответ относительно Анэстэйши всерьез. Потому что все-таки это гипербола на, мягко говоря, обобщенный вопрос.

– Ну уж, как вышло. «Ладно», как говорил Олдмэн в «Дракуле». No more вопросов. Сейчас расслабимся… Как вам это? Э-э? Э-э?! Смотрите, что у меня есть…

– Не-е-ет, я не буду…

– Как нет? Смотрите, какие соблазнительные формы. А содержание… Сама ясность!

– Я не пью водку.

– Ну что за детскости… Я же для всех старался. Кристальное содержание. Форм изящность. Какой графин, а?! Стопки, натертые до блеска. Из коллекции, между прочим, «Венеция»…

– Нет, я не буду… Вы не представляете, как мне потом будет плохо. Даже от одной стопки. У меня желудок не принимает водку. Никакую. Это не мои эстетические предпочтения. Это физиология… Градус не принимает такой. Мне в буквальном смысле будет плохо от одного глотка…

– Да от одного глотка ничего не будет. Давайте… Я наливаю.

– Нет.

– А за патриотизм? Водка национальная гордость… А ради всех россиян?

– Ладно… Но только из уважения к национальной гордости и россиянам. Покажите мне сразу, где тут у вас туалет. Буду блевать…

– А что ж вы пьете тогда?

– Всё. Кроме водки и виски… Кальвадос, коньяк, джин, абсент… ром, вермут, бренди. Херес, пиво, сидр. Кока-колу… малиновый сироп. Только не водку…

– Был у меня где-то ликер…

– Мятный?

– Черти его знают… сейчас поглядим… все должно быть под рукой. Говорил же. Бабы чертовы… нет. Кажись, вам не везет сегодня… Бальзам.

©2015 Акимушкин, «Stop»

***

– …А скажите на милость, зачем так режиссеров отлупили кулаком по столу. Для словца? Ведь кому, как не вам, известно, что фильм – не книга. Знаете, чем отличаются?

– Знаю! Знаю, чем отличаются… Я скажу. Книга отличается от фильма тем, что автор может дать очень много пояснений относительно происходящих событий. А в самом фильме это сделать сложно. Разве что за кадром главный герой станет зачитывать текст и сам фильм тогда будет от первого лица. Таких фильмов очень мало, и они сложны в исполнении. Как можно дать пояснения событиям в фильме без закадрового текста? Очень просто: это обстановка, детали, символы, природа, окружение, сама среда и даже пленка на которую записывают. Звуковые и музыкальные эффекты. Это всё намек, саспенс. То, что делают японские кинематографы. Если вам не нравятся японские фильмы – а они не нравятся многим европейцам, американцам и русским – тогда, извините. Что остается режиссеру для того, чтобы пояснить события в фильме? Очень немногое. И в основном он может это сделать в самих диалогах. А это не всегда красиво выглядит. Такое мы видим в том же «Мнемонике». За это и отлупил. Смотрит его какой-нибудь господин старпом, который все фильмы называет жвачкой для мозгов и видит, и слышит все диалоги, и думает: «Либо я дурак. Либо фильм такой…”. А смотрю его я в свои двадцать… и думаю то же самое. Но когда смотрю в шестнадцать – думаю: «Ничего так. Здорово. Блестящая плеяда знаменитостей вокруг Ривза и Молли… Но что-то мешает мне. Не пойму что». Отсутствие того, о чем я уже упоминал. Режиссер не любит работать с атмосферой. А она… и есть этот фильм. Мне страшно подумать, что я буду думать о нем, когда мне стукнет столько же, сколько тому старпому. Я ни в чем его не упрекаю и не иронизирую. Просто, зачем тогда смотреть фильмы, если все они жвачка для мозгов. Правда? Ведь художественные фильмы снимают не для частных детективов и прокуроров. Для них есть «детективные» фильмы…

– Но вам они «не-а»?

– Хороший детектив и наркоману приятно. Когда я сажусь смотреть фильм, то я хочу, прежде всего, получить эмоции, а не думать. Другие наоборот… Пусть так. У каждого свои потребности. Своя правда. Но это не значит, что все фильмы, в которых надо думать – неинтересные, а все те, в которых думать не надо – жвачка.

– Вы привыкли многое пояснять, я смотрю.

– Да. Я очень эмоциональный человек и мои эмоции не всегда понятны, и не до всех доходят. Когда я начинаю думать, они получаются очень кислые. Такой… квас-кисляк. А мне нравится… сладкий. Думаю, многие со мной в этом не одиноки…

– Кисло-свадкий класс!

– Знаете… я очень часто забываю о тех людях, которых действительно люблю и которым действительно симпатизирую. Но сегодня я такой ошибки не допущу. И мне очень приятно добавить к списку моих любимых исполнителей, которых я всегда упоминаю, Ксану Сергиенко…

– А если выбирать между Дайдо и… Нет, давайте даже так! Если выбирать между Эммой Хьюитт и Ксаной Сергиенко… кого выберите?

– Я очень мало слышал вещей Ксаны, поэтому не могу сейчас ответить на этот вопрос. Не говоря уже о том, что, если услышу… вряд ли смогу когда-нибудь на него ответить. Всегда хочется слушать больше и больше. Больше и больше… Не говорите. Мне прекрасно известно, что я не один такой. И от этого мне только злорадно и прекрасно на душе…

– Еще бальзама?

– Только вместе с чаем. Он у вас Рижский. Поэтому пить его как текилу вряд ли стоит.

– Сейчас сделаем… Вот мне интересно, как собственно получились Призраки?

– Вы не дали мне закончить, как и много раз до этого, но я не в обиде. Просто хочу сказать, что я очень часто забьываю о людях, которым действительно симпатизирую и которые мне нравятся. Поэтому если вы позволите добавить к тем, кого я уже упоминал…

– Все равно закончите.

– Клеа Дювалль. Пишется вот так: Clea DuVall.

– Ага. Я запомню.

– Очень жаль, что есть такие люди как я, которые забывают об этом. Но без нас было бы что-то не так. Он был бы упорядоченее, педантичнее и скучнее. Но люди в нем не забывали бы говорить своим родным и близким, что они их любят, а тем, кого любят – слова признательности…

– Заканчивайте. Я жду.

– Я закончил.

– Признательности за что?

– За то, что они есть.

– Вернемся к книге. Как все же случилось такое придумать? Я имею в виду «Призраков»? По всему видно, что это не графоманство свойственное новичкам. Оно сразу так пошло или перекраивали не раз?

– Я уже отвечал на этот вопрос. Но отвечу снова. Конечно, не все сразу гладко шло. Шло время, мы учились.

– Что посоветуете тем, кто графоманит на просторах сети как во время оно вы сами… Ведь было же? Наверно было!

– Ничего не посоветую. Графоманство, как по мне, не лечится. Ты либо начинающий писатель, который осознает свое несовершенство, стремится это изменить и понимает, что ему все равно придется всю жизнь учиться, ибо все знания неполны, а он сам не Стивен Кинг, либо ты ляпаешь рассказы и романы, с задумчивым видом почесывая у себя за ухом пером, и представляя из себя великого Кинга, выкидываешь все это в интернет, а потом с удивлением обнаруживаешь дурные комментарии и возмущаешься нелестным отзывам, которые, увы, другими быть не могут по определению. Потому что других отзывов твои творения не заслуживают. Есть вот эти… два вида людей, два вида писателей. И терциум, как говорится, нон датур.

– Да что ж такое, где ни открою графоманские рассказы, везде хорошие комментарии. Это как понимать тогда?

– Очень просто. В этой группе людей или сообщества, о которой мы сейчас говорим очень часто и в последнее время просто-таки повально практикуется жополизство. Это когда один графоман начинает лизать жопу другому графоману, обзывая его произведение красивыми словами. А когда вы начинаете хвалить наши отдельные рассказы, я отношусь к этому с опаской. Ибо бойтесь волхвов дары приносящих. Когда вы хвалите какой-то мой рассказ, я не могу знать, нравится он вам действительно или вы мне льстите. Я могу только верить или не верить. И если он вам действительно нравится – это хорошо. Если вы мне льстите – это плохо. Но проверить я этого не могу. Поэтому все так пусть и остается.

– А есть другие виды комментариев. Хотите послушать?

– Я догадываюсь.

– Отходим от темы «каллиграфии» и переходим к теме невежество. Комментарий к тексту… допустим Стефани Мейер: «Миллионы мух не могут ошибаться». Или еще что-то типа: «А херня» – типа я тоже так смогу, так сумею.

– Ну, во-первых, прежде чем ответить… Надо сказать, что вы продолжаете задавать чертовски неудобные вопросы. Ну, черт с вами, я отвечу. Как видите, ничего от вас не таю. Даже мысли… Во-первых, отвечая на вопрос, я после уже своих мыслей дам вам комментарий, что каждый на самом деле сумеет и сможет, если захочет. Но только очень-очень нужно хотеть. Если вы не умеете хотеть или хотите очень плохо, бросаете все на полдороги, то вы никогда не сумеете ничего и не сможете, кроме как сидеть где-нибудь в офисе и ковырять ручкой у себя в носу, а лучше у секретарши; никогда ничего не сумеете и не сможете, кроме как стоять и продавать помидоры или картошку с университетским образованием или, что еще хуже, без него; никогда ничего не сможете и не сумеете, кроме как давать неотесанные комментарии, которые в первую очередь показывают ваш культурный уровень и собственно ваш IQ… А теперь собственно ответ на ваш вопрос. Вы когда-нибудь пробовали приготовить «яичницу Кугель»? Для начала нужно нарезать цветную капусту и брокколи. Потом положить их на сковороду и тушить на среднем огне. Тушить где-то около 8—9 минут. За это время нужно успеть нарезать вареный картофель и красный болгарский перец. Да, картофель еще нужно сварить. После того, как потушили капусту нужно выложить перец и мелко нарезанный картофель в сковороду и готовить без крышки на огне около 5 минут. За это время нужно еще успеть разбить 3-4-5 яиц в отдельную посуду и перемешать миксером или вилкой. Последний вариант еще более трудоемкий. На пятой минуте следует обсыпать вашу картошку, капусту и перец солью еще до того, как добавлять к капусте перец и картошку – то есть саму капусту при тушении – и добавить специй. К примеру, кориандр, фенхель и смесь хмели-сунели. Можно еще немножко черного перца – по вкусу. А если вы не дай бог поднимете крышку на вашей капусте после того, как добавите воды к ней, яичница не получится. Вы будете жевать сырую капусту. Надо помнить. К вашей смеси из яиц в отдельной посуде за 5 минут успеть добавить тоже соль, и кари, если очень хочется. Немного. На 1—2 минуте из 5 присыпать панировочными сухарями и только после этого залить вашу смесь из картофеля, брокколи, перца и капусты цветной смесью из яиц. А до всего этого надо брокколи почистить от листьев. И не забыть перед тем, как зальете смесью из яиц нарезать мелкими ломтиками сыр и положить его в овощи. Оставить на медленном огне это все еще на 4—6 минут. Закрыть крышкой. Что уж говорить, отходить от плиты вам не придется, а если вы что-то забыли положить на сковороду или забыли что-то почистить – к примеру, перец от семечек – то хреновая у вас получится яичница. И конечно, когда заливаешь смесь из яиц нужно обязательно еще добавить укропа или петрушки, которую до этого нужно измельчить на доске ножом. Или и того и другого, если хочется. Как вам? Легко готовится такая яичница? А все, кому вы её подаете, думают: «А херня! Я тоже так умею. А на х*й забросим все это туда сразу, и пусть оно там само на хер жарится!». Нет, ребята. Так Кугель не готовится… Немножечко уважения к любому труду. В том числе и тех, кто торгует помидорами, картошкой и ковыряется в офисе в носу затем, чтобы обеспечить работой свою секретаршу… и к труду Стефани Мейер.

– Элегантно сказано. Но у меня в связи с этим снова возник вопрос, которого я не прощу себе, если не задам. Вы как-то очень неровно дышите к пану Анджею, я заметил. Поэтому закономерный вопрос. Господин Анджей в своей статье или на своих встречах с поклонниками не раз очень резко отзывался в сторону женской фэнтэзи. А вы как отзоветесь? Его точка зрения для вас близка?

– Не очень. Да, господин Анджей не разделяет симпатий к женскому перу и возможно назвал бы феминизм крайней степенью идиотизма. Нет. Он не любит «измов». Скорее бы он сказал, что феминизм – крайняя степень свинизма по отношению к мужчинам. Но я не могу быть так категоричен в своих суждениях, прежде всего потому, что по статистике женщин больше мужчин. И в связи с этим потенциальных потребителей-женщин намного больше, чем потребителей-мужчин. А во-вторых, потому что, не смотря на мою антипатию к женскому свинизму, не все из них ему следуют; и на минуточку, не всё женское фэнтэзи им попахивает. А только потом и, в-третьих, мне жалко тех женщин, которые не принимают компромиссов. Ибо компромисс – это не шаг назад с тем, чтобы оставить свои позиции и сдаться на милость победителей, а шаг навстречу, где мужчина и женщина вполне могут согласно и в ладу работать над общим делом. Те же из них, кто их не приемлет, отыщут себе такое пристанище, в котором будут королевой… Но королевой чего? Это уже… другой вопрос.

– Кому-то в книге уделялось больше внимания? Кто имел ведущие позиции?

– Мы старались сохранить баланс. Но так не бывает, чтобы все было строго по правилам. У кого-то было больше возможностей и пространства для самовыражения, у кого-то меньше.

– У кого?

– У Мии, думаю, и у Рика. Мы с Акеми… или даже не так. Акеми со мной их потеснила. Но так случилось потому, что все-таки наши идеи главенствовали и сама идея вообще создания «Призраков» настолько же моя, насколько её. Так случилось, потому что Мия не очень ориентируется в некоторых вопросах, а Рик занял выжидательную позицию. Во втором томе может статься иначе. Но никто из них не претендует на сольное выступление в данном произведении. И, в общем-то, это к лучшему. На него не претендую и я. Однако для каждого понятна простая истина: у кого больше идей, тот и выражается больше. А как следствие занимает ведущие позиции. Вряд ли можно дальше нас делить и приводить к общему знаменателю. Все очень сложно, перепуталось… и находится в страшном беспорядке, который, безусловно, творческий.

– Почему такая низкая цена?

– Ну а почему красный цвет – красный, а черный цвет – черный? «Love a satellite, – как поет госпожа Мейер в своих песнях. Помните? – Love, oh love. I gotter tell you what I feel about you. «Cause I ow I…» Стендаль.

– То бишь пора вставать и прощаться?

– Нет, если это уже не под запись. Можем немного задержаться.

– У вас есть время?

– «У меня… У меня есть, – как говаривал Виктор Банев из кино». Почему цена как «стендаль»… Ну почему? Не хотел говорить… но скажу. Если мы соберем за первый год меньше чем двадцать тысяч читателей, то мучиться мы больше не будем. Двадцать тысяч читателей навскидку это 3’420’000 рублей. Каждому по 855’000 рублей. Переведем в доллары: 15’500 – 16’200. Согласитесь, более чем скромная сумма. Если так будет, то… значит, мы плохо старались, плохо работали. Плохо мучились. Но мучится дальше, мы несклонны. Если случится так, как я говорил, и мы соберем не больше 20 тысяч, то продолжать проект мы отказываемся. Могу говорить только за себя. Здесь в России. Если это случится таким образом, то с меня хватит; я разрываю условный контракт с Акеми. Как будет там, где она – не знаю. Но если так же, как тут, то второго тома – а он, на мой взгляд, значительно интересней первого – не будет. Мы не будем над ним работать, а выпускать его неготовым рискованно и некорректно…

– Что будет, если вы уйдете?

– Что будет? Что будет… Если я уйду, то второй том, возможно, выйдет. 50 на 50, с подачи Акеми. Случись та ситуация с продажами в Японии, о которой я говорил, то из проекта уйду не только я. А тогда второго тома точно не будет… Акеми, Акеми, везде Акеми и я, я, я… На самом деле – нет. Это не так. Все принимали участие. Проект общий. Но Мия в нем не заинтересована, хотя для каждого из нас больно расставаться с ним…