Читать книгу Прайд - Кирос Кориат - Страница 4

На прибережье Водного мира безмятежно наслаждался прожитой жизнью старый морж Меркатор. Все свое бытие он проработал на среднем торговом пути и к почтенному возрасту получил должность связного. Теперь на его плечи ложился груз ответственности за обмен между торговцами Водного мира и Анималии.

Три торговых пути от Северных морей до Медведеполиса давным-давно созданы великими королями Косатиусом Первым и Бурсой. Торговля между королевствами была основой их взаимоотношений. Ледяные осьминоги на дне морском плели из водорослей сети, а тюлени, моржи и пингвины с их помощью ловили несметное количество мелкой живности – рыбы и крабов. Белухи доставляли улов в прибрежную ледниковую зону, где за дело брались гигантские тринаксодоны – довольно массивные четырехлапые амфибии с длинным телом, передвигавшиеся в воде с помощью длинного хвоста со множеством шипов, а по льдам – мощными лапами. Они неспешно тащили за собой тюки с провизией на санях, сделанных бобрами для торговых путей из деревьев, растущих на южных склонах Толсторожьих гор. Длинное и мощное туловище тринаксодона позволяло преодолевать большие дистанции как в воде, так и на льдах.

На каждом из путей в прибрежных ледниках амфибии встречали овцебыков, что служили короне. Крупных и коренастых, покрытых толстой шерстью, благодаря которой им не страшен был даже самый сильный мороз. Неспешно, экономя силы, они таскали свою ношу до места назначения.

В счет оплаты за рыбу и крабов шли оленьи рога и кости умерших животных. Особо ценились останки динозавров и великих мамонтов, причем высшую цену ввиду своей редкости имели кости вымерших криолов. Недаром корона правителя Анималии была создана именно из черепа криола.

На дне жители морские создавали эстетическую красоту подводного мира, сочетая ее с природным рельефом и живностью, чем несказанно радовали граждан Водного мира.

Жизнь Меркатора была скучна. Изо дня в день он ждал очередного обмена, наблюдая, как льды, приносимые волнами, бились о берег. Развлекали его лишь крикливые чайки, что вопили без умолку, да надоедливые мелкие тринаксодоны, похожие на своих сородичей, только маленькие. С давних времен им примерили роль шутов, с которой они справлялись мастерски. Правда, и в задиристости им равных не было. В этот раз целью одного из них стал старый Меркатор, который сам был не прочь позабавиться, чтобы развеять смертельную скуку.

– Морж, а морж, ты чего тут разлегся? Иди работай, – наворачивал круги вокруг Меркатора надоедливый тринаксодон.

– Такой мелкий, а зла в тебе не по размеру.

– Чего сказал? Я тебе сейчас покажу, как называть меня мелким! – заверещал тринаксодон и попытался ударить Меркатора своим шипастым хвостом, но промахнулся несколько раз. Морж громогласно рассмеялся, да так, что отпугнул мелкого задиру, который резко отскочил от него.

– Испугался?

– Ничего я не испугался.

– Звать-то тебя как?

– Молесто. А ты можешь не представляться, я знаю, кто ты.

– И кто же?

– Связной среднего торгового пути морж Меркатор. Я давно слежу за тобой.

– Какой смышленый малый.

– Не называй меня малым, а то получишь, понял? – пытался изобразить грозного тринаксодона Молесто, только не дотягивал по размерам до старших сородичей.

Морж совсем не обратил внимания на очередной выпад своего собеседника, ибо взор его уловил вдалеке некие маленькие фигурки. Но разглядеть у него их не вышло. Зрение с годами начало подводить старика.

– Так, посмотри, кто это там на горизонте показался. Старый я совсем стал. Не вижу. Овцебыки, что ль, ко мне плетутся? Рано они что-то. Не время еще.

– Ты вообще, что ль, ослеп? – рассмеялся Молесто. – Как ты зайца со здоровенным быком спутал?

– Так он же белый и сливается со снегом, лишь уши черные и видно. Вот и похож он на овцебыка вдали.

– Ты сейчас серьезно? – валялся со смеху Молесто.

– Чего это он так далеко забрался? – не обращая внимания на выпад тринаксодона, размышлял вслух Меркатор.

– Может, посыльный?

– Думаешь?

– Да, а что ему иначе тут делать? Не так далеко здесь до Земель волков. Ведомые голодом охотники за своей добычей и сюда могут добраться. Крепкие мышцы их не знают устали, а волчий нюх чувствителен даже на большом расстоянии. Если увидел хищник зайца, то все – быть беде. Повезет беляку, если волк в погоне за ним споткнется, а если нет? Косому, чтобы не быть съеденным, нужен протекторат. А где он его получит, кроме как в посыльно-почтовой службе короля? Да и черные уши же! При приеме на службу их опускают в морские чернила, чтобы все знали, что беляк этот из королевских слуг.

– Их и это не особо спасает. Волки жрут их, и плевать они хотели на все эти протекции короля. Для них что вольный беляк, что королевский – разницы никакой. Да как-то и с лап им все это сходит, хотя по закону Анималии…

– Просто всем плевать на беляков! – перебил моржа Молесто, – Одним меньше, одним больше. Они плодятся быстрее, чем их жрут.

– Что есть, то есть! – снова загоготал морж. – Ох, рассмешил старика, так рассмешил!

– Смотри, как быстро скачет. Погони вроде за ним нет, чего бы ему еще так быстро бежать?

– Случилось, может, чего?

– Ага, криолы сожрали короля, – рассмеялся Молесто.

– Ну, скажешь тоже, дурень!

Заяц мчался со всех ног, и он действительно был из посыльно-почтовой службы короля.

– Здравы будьте, обитатели мира Водного, – начал официально косой.

– Здорово, коль не шутишь!

– Мне нужен связной морж Меркатор. У меня послание для короля Косатиуса Восьмого.

– Он пред тобой, беляк. Ты что, от бега быстрого ослеп, что ль? – влез в разговор Молесто. – Не видишь, что пред тобой почтенный морж?

– Так, малой, чего ты начинаешь? Дай сказать ему. Может, важное что-то принес.

– Вы точно Меркатор? – решил уточнить заяц, но других вариантов, кроме как поверить ему на слово, у него не было.

– Клык даю на отсечение.

– У меня послание для Косатиуса Восьмого.

– Я слышал уже. Что за послание?

Заяц встал на задние лапки и с официальным видом начал вещать: «Уважаемый король Косатиус Восьмой! К великому сожалению, жизнь короля Денсимы трагически завершилась, а посему в поддержание нашей крепкой дружбы и отдания почестей властителю всех ледниковых животных прошу организовать церемонию последнего пути его к праотцам. Оплату гарантирую со следующим обменом на среднем торговом пути. С уважением, король Анималии Тардус Первый».

– Это чего же, старый медведь – того? – удивился Молесто.

– Ах ты ж вонючая стерлядь, мелкий. Ты вообще-то о короле говоришь. Имей уважение, – разозлился Меркатор.

– Ну я…

– Иди-ка ты лучше погуляй, у меня нынче работы много прибавилось.

– Вот так значит, да? – обиделся тринаксодон.

– Заходи еще как-нибудь, поболтаем, – морж сменил гнев на милость.

– Правда? – воспрял Молесто.

– Правда, правда. Иди уже, дела межгосударственной важности у меня. Не слышал, что ли, чего косой сказал?

Меркатору пришлось даже привстать, что делал он крайне редко, однако столь ответственное задание обязывало. Он издал сильный рев в сторону пучины морской, который вызвал его секретаря, королевского пингвина Скрибу. Ему он и передал послание от Тардуса и приказ заняться организацией прощального пути для Денсимы, если, конечно, король Косатиус Восьмой даст добро. Меркатор был уверен, что он не откажет своему давнему другу в почетном прощании, потому сразу и дал распоряжение пингвину хлопотать.

Такое действо на его веку встречалось не часто, ибо медведи королевских кровей живут примерно столько же, сколько и моржи. По традиции короля провожали в последний путь только самые близкие и доверенные к трону животные. Его помещали на огромную льдину, становившуюся колыбелью вечного сна, и отправляли к праотцам, обитающим за горизонтом в далеких далях пучин морских. Никто оттуда никогда не возвращался, потому точно и не знали жители ни Анималии, ни мира Водного, где конкретно те находятся.

Помимо туши усопшего, на льдине размещалось все самое необходимое в путешествии по Водному миру – еда и украшения, которые станут пропуском в мир праотцов.

Отряд королевских дельфинов сопровождал королевскую особу в водные дали до тех пор, пока не выбивались из сил они. И тогда отпускали льдину в вольное плавание. Когда скрывалась она за горизонтом, праотцы открывали врата своего мира, где изо дня в день пировали они и веселились да приглядывали за миром, что оставили после себя.