Читать книгу Эротические рассказы - Klabund - Страница 4

Окончание заезда получилось очень интересным и полностью неожиданным. Когда Императору оставалось метров сто до финиша, и победа казалась уже делом решенным, бежавшая на четвертом месте Аталанта внезапно вырвалась вперед, словно гонимая неведомой силой, и легким галопом, даже без всякого видимого напряжения финишировала перед Императором впереди на целый корпус.

Волнение было чудовищным, толпа напирала, подскочили конюхи, но прежде чем жокей Харсли, управлявший Аталантой, смог спешиться, лошадь испугалась, встала на дыбы и сбросила его, слишком уставшего, чтобы удержаться, на траву. Он упал так неудачно, что деревянный колышек проткнул ему грудь, и он потерял сознание. Раздались крики: «Врача! Врача!», тотчас на место прибыли санитары и перетащили жокея в больницу. На протяжении нескольких недель он боролся со смертью, испытывая ужасные страдания. Легкое было сильно повреждено. Он харкал кровью. Ночами рядом с его кроватью дежурил санитар. Одна медсестра не могла бы с ним справиться, потому что во время приступов его словно терзали дикие псы и сбрасывали с подушек.

И среди его лихорадочного бреда всегда звучало одно слово, сначала нерешительно, тихо, ласково, потом умоляюще, требовательно: «Тилли». И наконец, даже днем его губы произносили только одно: «Тилли». Попытались осторожно выяснить смысл этого слова, но он так и не пришел полностью в сознание. «Может быть, его невеста», – сказал профессор. Но никто не знал о его невесте. «Любовница», – сказал молодой ассистент, придав своему лицу соответствующее двусмысленное выражение. Харсли никогда не видели, как других жокеев, с девушками полусвета или дамами из общества. В итоге сошлись во мнении о тайной возлюбленной. Но могла бы она так долго не интересоваться им? Разве несчастный случай, обильно приправленный слезливыми деталями, не был описан во всех газетах? Следовало ли из этого, что дама принадлежала высшему свету и не могла раскрыть свое инкогнито?

Все яростнее, жалобнее или безутешнее с уст больного срывалось: «Тилли». В одной крупной газете появилась заметка, озаглавленная «Тилли…», на пару абзацев, но и после этого – ничего, Тилли не появилась.

Однажды, когда санитар попытался накормить его с помощью трубочки вторым завтраком – молоком, он вскочил, прежде чем его смогли остановить, с постели, отбросил стеклянную трубочку в сторону, так что молоко пролилось на подушку, и прислонился к оконной раме. «Тилли», – прошептал он и застыл с остановившимся взглядом. С улицы доносилось ржание лошади.

Санитар доложил профессору о случившемся. И теперь всем стало ясно: он тосковал по лошади с кличкой Тилли. Ее вскоре нашли – в конюшне господина фон В., брата Харсли. Это была та самая Аталанта, которую жокей для себя назвал Тилли. И только он мог пользоваться этой кличкой, никому другому не позволялось так ее называть.

«Мы хотим доставить ему радость, – сказал профессор, – так или иначе, но в лучшем случае ему осталась неделя».

И вот одним теплым утром жокея, завернутого в одеяло, вывезли во двор больницы. Прозрачно-голубое небо раскинулось над зданиями и сверкало в просветах зеленой листвы лип. Некоторые выздоравливающие из третьего отделения молча и умиротворенно прогуливались в своих больничных одеяниях по блестящим гравийным дорожкам.

Вдруг открылись входные ворота, и вошла Аталанта в сопровождении конюха. Она пританцовывала, приближаясь мелкими, игривыми шагами, размахивая хвостом и держа голову на солнце жестко и прямо. На ее гладком коричневом теле переливались сверкающие блики.

Глаза у жокея были прикрыты.

Заслышал приближение Аталанты, он распахнул их и радостно протянул руки. Она заржала – почти рядом с ним. И спокойно остановилась. Он мог обхватить ее за голову. Он дрожал и плакал. Санитар поправил ему подушки, он обнял ее голову обеими руками, притянул к себе и целовал ее широкую, пахнущую сеном морду, из которой вырывались едва заметные белые облачка пара от ее дыхания.

«Тилли», – сказал он, улыбаясь, и откинулся назад, блаженно переведя дух.

Профессор подал знак увести лошадь. Тилли посмотрела на него долгим спокойным взглядом и повернулась, роя землю копытами. Прежде чем кто-либо успел опомниться, она взбрыкнула и ударила жокея прямо в лоб. Он тут же умер.

«Какая потрясающая смерть», – сказал старый профессор.

«…быть перенесенным в загробный мир собственной возлюбленной», – добавил молодой ассистент и заполнил свидетельство о смерти.