Читать книгу Заглянуть в прошлое - Клара Колибри - Страница 1

И вот настал этот день. Мне исполнилось тридцать. День рождения. Так ждала этой даты. Думала устроить праздник, как никогда, и веселиться с друзьями и приятелями чуть ли не до утра. И день недели не подкачал, была суббота. Именно к этому событию спешила отделать свой загородный дом. Вот он, готов был в срок. Стоял себе особняк в три этажа. Под красивой ломаной крышей, с петухом-флюгером на коньке. Многочисленные окна с фигурными раскладками успешно справились со своей задачей: света в комнатах было море. А самих комнат не счесть. На третьем этаже даже еще и придумывать не принималась, что там устроить. На первом, ясное дело, располагалась кухня, столовая, гостиная. Второй этаж задумывался под спальни. Всего их получилось четыре, квадратные, просторные, с пристроенными гардеробными. Красота, да и только.

Я бродила по дорожке, выложенной тротуарной плиткой, вокруг дома. Но смотрела больше себе под ноги, только иногда поднимая голову и окидывая взглядом стены, отделанные декоративным облицовочным кирпичом. Весна в этом году была не такая уж и ранняя. Конец апреля, а травки еще «кот наплакал», так, слегка совсем зазеленела. Если бы не первоцветы, то и глазу особенно негде было бы задержаться. Да вот еще туи оживляли картинку. А в общем-то территория вокруг дома была куда радужнее, чем состояние моей души. Там, как раз, было совсем серо.

Послышалось или, и правда, за воротами раздался автомобильный гудок? Я подняла голову и навострила уши в ту сторону. Нет, все верно, гудели. Запахнула куртку и направилась к воротам и к калитке, что рядом с ними. Шла быстро, но за это время еще дважды посигналили. Кто же это мог быть, такой нетерпеливый?

Подошла сразу к воротам. Сбросила засов и с силой толкнула створку. Она легко поддалась. Качнулась и поехала в сторону, освобождая въезд на участок и на площадку, тоже выложенную плиткой. Пока распахивала вторую створку, успела рассмотреть белый Форд. Такая машина была у школьной подруги Татьяны Акимовой. Сто лет с ней не виделась. Не уж-то она ко мне в гости пожаловала? Вот это, да!

– Машка! Привет, подруга! – это точно была Танюшка, опустила стекло в окне со стороны пассажира и махала мне из него, улыбаясь во весь рот. – С юбилеем тебя! Куда машину поставить?

Я развела руки в стороны и пожала плечами, при этом еще обвела взглядом большую площадку для автомобилей, в тот момент полностью пустую. Ставь, мол, где пожелаешь, все места только для тебя.

– Я что, первая приехала? А во сколько же ты гостей ждешь?

Она выбралась из машины, деловито поправила на себе костюм, а потом спешно нырнула на заднее сиденье. Оттуда показалась уже с огромным букетом алых роз. Он был такой величины, что Татьяне понадобились обе руки, чтобы его вытянуть без потерь из распахнутой настежь двери. И только потом, согнувшись и боком, она оттуда же извлекла красочный пакет с подарком.

– Это все тебе, моя дорогая! Держи. И дай я тебя поцелую, – мы обнялись.

– Очень рада тебе. Ты даже не представляешь, как. Пошли в дом.

– Разве же это дом? Дворец! Веди, веди, хозяйка. Ну и красота, вот это, да!

– Не удивляйся, если окажешься моей единственной гостьей сегодня.

Мы вошли в холл. Я остановилась около вешалки, чтобы снять и пристроить на нее куртку, а заодно переодела кроссовки на домашние тапочки. Татьяна, не задерживаясь в прихожей и холле, сразу прошла глубже в дом. Ей было интересно рассмотреть его изнутри.

– Вид из окон второго этажа просто нечто! – ее голос доносился предположительно из моей спальни.

Я только хмыкнула. Из-за плохого настроения никак не могла стряхнуть с себя апатию и подключиться к обсуждению планировки и дизайна дома.

– Надо же, в душе горячая вода! Я матери тоже в доме сделала газ, воду и канализацию. Только у меня все растянулось на пятилетку. Задумку вынашивала да мамулю уговаривала на стройку год. А потом еще работнички «пилы и топора» полтора года возились. Еще полтора или около того ушло на устранение недоделок и неисправностей. Одним словом, горя хлебнула. Не рада уже была, что затеяла все это. А все из-за чего? Да, времени у меня ни на что не хватает. Ношусь по миру, как угорелая. А без контроля оно всегда так и бывает.

– Ты так и занимаешься по-прежнему мехом?

– Ага. Судьбу мою, как заклинило. Я тебе безрукавку из норки подарила. Ты примерь. Если что, поменяю, – Таня спускалась по лестнице вниз. – А на третьем этаже у тебя, что будет?

– Бог его знает…

– А это что за двери? Вон там, в конце этого коридора.

– Те? Сауна там.

– Уже работает? Круто! А пахнет-то как, обалдеть!

Пока она рассматривала все вокруг, я прошла в столовую и принялась накрывать стол. Было похоже, что гостей больше не прибудет, только школьная подруга вспомнила обо мне сегодня. Что же, так тому и быть. Посуду ставила, как на двоих. Прошла в кухню, что через арку по соседству, достала из холодильника еще утром приготовленный салат, ухватила с полки нарезки. Все в руки не далось, поэтому вернулась во второй раз.

– Тань, что пить будем? Вино или водку? – встала в задумчивости перед раскрытым холодильником.

– Ты ставь, ставь, а там видно будет, – она нарисовалась в дверном проеме, который вел из столовой в гостиную. – Все мне, Машка, у тебя понравилось. Все с размахом и на века.

– Еще скажи, на вырост!

– Тоже верно сказано. Дом этот на большую и счастливую семью, так полагаю, рассчитан. Теперь тебе самое время замуж выйти, детей мужу нарожать и жить с ним долго и счастливо. Вот за это сейчас и выпьем. Наливай! Тост у меня шикарный получился. Правда? Нет, не надо вина. Давай за такое водки выпьем.

– Как скажешь. Только я с водки пьянею быстро. Предупреждаю сразу, чтобы потом не говорила, что не смогла тебе компанию поддержать.

– Сколько тебя знаю, ты и с вина косеешь на счет три. Помнишь, как мы первый раз распили бутылку, тайком от взрослых? Где это было? Правильно, в колхозе, в трудовом летнем лагере. Мы там свеклу пропалывали.

– Точно, помогали труженикам поля днем, а вечерами ходили в клуб на дискотеки. У Ольги Куприяновой случился день рождения, и мы вскладчину купили какой-то дряни. А распили ее после отбоя, в темноте, закусывая одним яблоком на всех.

– Вот это было веселье! Смех из нас так и прыскал, но надо было таиться, чтобы не разбудить учителей.

– Сами себе казались такими взрослыми…

– Еще бы! А вот теперь мы и, правда, взрослые. Давай выпьем за тебя. За твои восемнадцать. Или все же за тридцать? Это как сама желаешь. Я озвучила потому, что мы здесь вдвоем, и знаем друг про друга ну все, совсем все. Или почти все… – она покосилась на меня со значением. – Мы выпили две рюмки водки. Сейчас закусим, и я снова скажу тост. А потом ты мне все расскажешь. Договорились, подруга? Вот и славно.

Каждая из нас с энтузиазмом принялась наполнять свою тарелку, как будто это сейчас имело огромную важность. А может и правда имело? Вечер только начался, разговор предстоял длинный, спиртного было на полк, надо было себя сберечь.

– Вкусный салат. Сама готовила?

– Угу.

– А я повадилась готовые покупать. Не правильно это, но все времени ни на что не хватает. Ну, что, по третьей? За тебя, Мария! За твою красоту! Не крути головой, я знаю, что говорю. Ты у нас всегда яркая была. И сейчас тоже. Посмотри, какие у тебя красивые каштановые волосы. Густые, блестящие, мне всегда нравилось, что прямые. Не как у меня, с легкомысленными завитушками. Не спорь! Сейчас я говорю.

– Знаю я тебя. Начнешь меня по частям разбирать, а рука отсохнет рюмку держать.

– А глаза? – проигнорировала Танька мое высказывание. – Зеленые! На зависть многим, они у тебя немыслимо зеленые, других таких ни у кого не видела. Ресницы длинные, длинные, что верхние, что нижние. Тоже, кстати говоря, редкий в природе случай.

– Танька, кончай! – перехватила рюмку в левую руку.

– Губы!

– О-ох! Издеваешься, да?!

– Если бы. Завидую я тебе, Машка. Ой, как завидую! Вот говорю сейчас и понимаю, что тоже хочу такие губы.

– Вот, хулиганка! Я уже поняла, что конца этому тосту не будет.

– Если станешь меня постоянно перебивать, то конечно. На чем я остановилась? Вспомнила. Губы у тебя такие, что если кто начнет их целовать, то остановиться уже не сможет.

– Это как?

– Не перебивай. Фигура у тебя всегда была, что надо. Нет, правда, как тебе удалось ее сохранить? Не ешь, наверное, ничего совсем? Вот я тоже пробовала на диету сесть, да потом еще больше набрала, и рукой махнула на себя с тех пор. Видишь, какая сдобная стала?

– Мне нравится, как выглядишь.

– Спасибо. Только сегодня мы говорим все же о тебе.

– А разве ты не закончила? Я уже выпить хотела.

– Ладно. Уговорила. Давай выпьем за твою красоту неземную.

Мы с удовольствием выпили и покушали немного.

– Знаешь, что я решила, – первой непродолжительную тишину нарушила Татьяна. – Мне уже понятно стало, что у тебя какие-то нелады. Но может, пусть они подождут? Разговоры о них, имею в виду. А сейчас пусть будет праздник?

– Пусть. Праздник, всегда лучше.

– Тогда иди и переоденься.

– Куда мне пойти? Не пойду. Переодеваться не хочется. Да и нет у меня здесь особого выбора нарядов. Может пара платьев висит в спальне в шкафу…

– Иди! У тебя юбилей. А ты сидишь в джинсах и кофте какой-то. Уважь меня, твою гостью. Очень прошу.

– Ладно. Переоденусь. Пойду наверх. Не скучай, я быстро.

– Я пока музыку поставлю. Где тут у тебя музыка? Нашла. Вот. Другое дело.

Когда спускалась в столовую, еще с лестницы наблюдала свою подругу, вальсирующую по паркету гостиной.

– Совсем другое дело, – закивала она мне одобрительно. – Платье сидит на тебе шикарно. Празднично так получилось. А ты не хотела переодеваться! Не юбилярша, а конфетка. Давай танцевать.

– Можно, – я ухватила ее за талию и за руку, собираясь закружить в вальсе.

– Нет, я веду. Ты должна быть мягче. Доверься мне, дорогая.

Пока мы разбирались, что к чему, музыка сменилась на довольно темпераментную и совсем не вальс. Вопрос, кто станет вести в танце, отпал сам по себе.

– Как выпью, сразу тянет курить. Где у тебя можно дымить?

– Может, на крыльцо выйдем? Вечер теплый. И там звезды!

– Звездное небо – это хорошо. Пошли на улицу, – согласилась Татьяна. – Как раз к случаю, надень мой подарок. Ну, безрукавку норковую, что привезла. А то у тебя платье тонкое, не то, что мой костюм. Обалденно замечательно сидит она на тебе! Очень идет.

Мы встали на ступенях крыльца под выступающим козырьком. Татьяна курила, выпуская струйки дыма к темнеющему небу, а я стояла рядом за компанию. Дверь в дом за собой не закрыли, и теперь из его глубины на нас струился свет ламп и поток приятной музыки.

– Смотри-ка, мы с тобой ворота не закрыли. Не порядок. Надо исправить.

– Стой. Я сама схожу, – наблюдая за нетвердой походкой подруги, последовала скорее за ней. – Там щеколда такая. Что-то вроде засова.

– Да вижу я все. Сейчас, только створку прикрою… Ой, смотри. Это кто? Мужчина какой-то.

– Наверное, сосед. Я здесь еще никого не знаю.

– Давай его пригласим?!

– Не думаю, что это хорошая идея, – хотела воспротивиться, но опоздала, подруга уже снова раскрывала ворота.

– Мужчина! Вы кто будете? А то моя подруга здесь совсем недавно, мало кого знает…

– Я, Иван Григорьевич Рюмин, ваш сосед. Мой дом через забор, слева от вашего особняка будет. У вас, наверное, праздник? Музыка так громко играет!

– Может мы вам помешали? – в Танькином голосе я уловила легкое кокетство, усмехнулась и стала наблюдать за ней дальше, привалившись плечом к опорному столбу ворот, всегда удивлялась той легкости, с какой она завязывала новые знакомства. – Мы сейчас вернемся в дом и закроем дверь. Тогда звук не будет таким громким. А можем и вовсе сделать музыку тише. Вы только скажите. В наши планы не входит ссориться с соседями. Скорее наоборот – мы хотим с вами дружить. Правда, Мария?

– Определенно!

– А может, зайдете к нам на огонек? По-соседски выпьете рюмку за здоровье именинницы? Мария, ты приглашаешь Ивана Григорьевича к нам в компанию?

– Заходите, сосед, – я с улыбкой посматривала на Татьяну, наблюдая ее веселье и задор. – Буду рада знакомству.

– Спасибо за приглашение. С удовольствием подойду к вам. Дайте мне минут пять и явлюсь.

Ворота в итоге мы так и не закрыли. Оставили щелку, чтобы Иван Григорьевич мог к нам присоединиться, как только сможет. Сами же вернулись в дом. Стоило подруге очутиться в прихожей, сразу кинулась к зеркалу прихорашиваться. Поправила прическу и освежила макияж. Потом еще немного повращалась, осматривая костюм на своей фигуре.

– Как я тебе? Вроде ничего. А?

– Ты хоть его рассмотрела, там, в темноте?

– Мне его голос понравился. А самого, ты права, не очень и рассмотрела. Рост должен быть средний, может чуть выше. В остальном, я как рассудила? Дом у него неслабый. Вроде твоего. Это значит, что человек умеет зарабатывать и деньги тратит с умом. Уже не мало. А то, кто меня окружает последнее время? Бывший муж, чтоб ему провалиться, пьяница беспробудный. Его друзья не лучше, скорее такие же. Все, что им в руки попадает, спускают за пять минут. Наши, что ездят со мной за шубами, те еще «Гаврики», народ все больше приземленный, без задора и изюминки.

– Вот сейчас будет тебе «изюминка», как на свет выйдет.

– И что? На вещи надо смотреть проще. Детей нам с ним не крестить. А для компании может сгодиться. Без мужчин скучно, подруга. Пусть скрасит нам вечерок. Потанцевать будет с кем… Если совсем не приглянется, то я смогу от него избавиться, не переживай, моментально отправлю назад домой.

– Можно? – глаза подруги загорелись, как только рассмотрела коренастого мужчину лет сорока, тот приоделся, на нем был костюм и светлая рубашка, правда галстук не повязал, но в остальном смотрелся достойно. – Поздравляю вас, Мария. С подарком вышла незадача. Смог найти только это.

Он не выглядел растерянным. В руках держал бутылку коньяку и упаковку пирожных. В столовую прошел решительно и принял на себя заботу о наполнении наших рюмок, как только разобрался, где может сесть. В наш маленький коллектив он вписался сразу и без проблем, словно мы давно его знали.

– Вот видишь, я нутром учуяла стоящего мужика, – зашипела мне в ухо Танька, пользуясь моментом, когда Иван Григорьевич отошел организовать музыку для танцев. – Сейчас еще выясним, как он из себя в танце. А в остальном: бодр, словоохотлив, юмор у него приятный, собой очень даже ничего, хоть и старше нас на десять лет.

Первой на танец он пригласил меня. Как же иначе, я же хозяйка и именинница. Потом очередь была Татьянина. Она удобно расположила руки у него на плечах и все хихикала на какие-то его слова во время танца.

– У него ресторанный бизнес, – поделилась со мной добытой информацией, когда наш единственный кавалер удалился на кухню за новым соком, по всему в моем доме успел освоиться неплохо. – Дело его процветает. Определенно мне улыбнулась удача. Или ты тоже имеешь на него виды?

– Что ты, что ты?! Он весь твой. Дерзай, подруга.

– Без обид? Мы ведь так и не поговорили о твоих проблемах. Догадываюсь, что они касаются того банкира, за которого ты собиралась замуж два года назад. Так?

Что было ей ответить? Я, как и она, выпила этим вечером, по своим меркам даже не мало. Алкоголь взбодрил и притупил совсем свежие переживания. Но упоминание о них моментально отрезвило. Боль никуда не ушла, она таилась в душе. Будь мы одни, я бы, наверное, рассказала о ней Татьяне. И собиралась ранее сделать это, только все пошло не так. Мне тогда подумалось, что может надо просто развеяться, попробовать расслабиться и развеселиться. Понадеялась, что смогу устроить праздник себе и подруге, и он вытеснит из меня все темное, что скопилось за последний кошмарный месяц.

– Так, – кивнула в знак согласия. – Но сейчас не время обсуждать его. Оставим эту тему. Веселись, Таня. Я не буду тебе помехой.

– А он, правда, ничего?! Ивана Григорьевича, имею в виду.

– Он – самая большая наша удача. Этим вечером уж точно. А там посмотрим. Вернее, ты посмотришь. Ведь я здесь ни при чем.

– Точно, точно? Вот спасибо, подруга. Такого стоящего мужика у меня лет десять не было.

– Танька, тебе же всего тридцать.

– Поэтому так и сказала. Потому что никогда такого у меня и не было еще. Хорошо бы он не был женат. Женатые мужчины для меня не существуют. Ты не знаешь, как у него с супругой обстоят дела? Имеется такая? Что плечами пожимаешь. Ах, Мария, какая ты нелюбознательная. Ну, да ладно, пойду, разведаю.

Разведку она совмещала с медленным танцем. Они кружили по гостиной, тихо переговариваясь. И вот Танькины глаза загорелись, взглядом она нашла меня, радостно подмигнула, а губы ее сложились в молчаливом «разведен». Я ей улыбнулась и сделала это искренне. Пусть хоть кому-то сегодня будет хорошо. Только наблюдать за развитием их романа не смогла, решила немного отдалиться, чтобы взглядом не выдать своей душевной пустоты и прохлады, и не испортить людям настроения. Для этого покинула комнату, сославшись на необходимость поставить в духовку мясо на горячее.

Мне, и правда, надо было это сделать. Но занятие заняло всего минут пять, раз все заранее было приготовлено в керамической форме, только и надо было поместить ее в духовой шкаф, задав нужную температуру и время. А вот возвращаться в компанию не хотелось. Судя по веселому смеху подруги, что журчал в гостиной, как весенний ручеек, да по отдельным раскатам мужского голоса, им было хорошо вместе, и могли легко обойтись какое-то время и без меня. Поэтому неслышно проскользнула на лестницу и поднялась на третий этаж.

Там имелась одна просторная комната, даже, наверное, зал. Свет зажигать не стала, хватало сияния полной луны и многочисленных звезд, заглядывающих во все четыре окна, в три створки каждое. Ну, просто планетарий, да и только. Около одного из них стояло большое плюшевое кресло. Забралась в него с ногами, запахнула меховую безрукавку, чтобы дольше сохранить свое тепло в этом слабо отапливаемом помещении, и откинула голову к высокой спинке, устроившись посидеть в одиночестве и подумать.

Каждый, наверное, бывал склонен поразмышлять о прожитых годах. В такие минуты жизнь проходит перед глазами чередой, день за днем. Вот и я задумалась над своей. Последнее время меня так и тянуло к копанию в собственной душе и критической самооценке. Как болезнь, какая поселилась во мне и не отпускала. Но причина-то была ясна. Мало того, что тридцать лет – дата круглая, так еще и в жизни все пошло крахом.

И самое горькое, что это было без всякого преувеличения. Так оно и случилось в действительности. Все, что строила всю свою сознательную жизнь, в одночасье рухнуло. Многие женщины к моим годам имеют крепкие семьи. Взять хоть моих школьных подруг. Татьяна не в счет. Она развелась со своим благоверным, прожив от силы пару лет. Были еще подруги по институту. Да, все были замужем. Правда, там тоже не у всех все гладко. Но речь не о том. Они были замужем. Почти у всех дети. Татьянина дочка в этом году в школу пойдет. Вот как время пролетело. А у меня, что?!

– А у тебя была карьера! – напел внутренний голос, угодливо так прогнусавил, с противной иронией. – Не нравится тебе слушать, а деться-то некуда! Сделала ставку на карьерный рост? Что же, молодец. Так держать!

Этот внутренний шепоток был прав. Старшеклассницы и студентки вовсю ходили на свидания, встречались со сверстниками, знакомились, влюблялись, когда я с головой погружалась в науку. И училась-то легко, но все мне было мало. Посещала дополнительно кружки и секции, факультативы и курсы. Впитывала в себя знания, как губка воду, но насыщения все не приходило. Одного высшего образования мне было мало, и красный диплом не успокоил. Подала документы в другой вуз, поступила и снова с отличием закончила. Так, собственно, я и оказалась в этом крупном областном центре, за сотню километров от родного маленького городка, где и сейчас проживали родители: мама – учительница и папа – строитель.

Во время учебы я жила в деревенском доме, что достался мне от покойной бабушки. От города не очень было далеко, но остановок пять на автобусе надо было проехать. Зато экономила на жилье, не надо было снимать квартиру в чужом городе. Училась и работала в центре. Выиграла конкурс и получила место в местной администрации. Вошла в команду очень активного и предприимчивого чиновника. Со временем стала его незаменимым помощником и правой рукой. Он приобретал влияние в своей сфере, и я следовала за ним. Так мы просуществовали несколько лет.

Что было потом? Все закономерно. Моя значимость в команде росла, а вместе с ней и мое материальное благосостояние. Сначала о нем засвидетельствовала новенькая иномарка. До города и работы добираться стало легче. Но жить в деревне, где из жилых домов осталось два с половиной двора, уже стало не по чину. Мой руководитель поспособствовал, и у меня появилась однокомнатная квартира. Не весть, какие хоромы, но в центре и в престижном доме.

Дальше, как раз и стали надо мной сгущаться тучи будущих невзгод. Но я еще этого не понимала. Витала в эйфории и радовалась сама себе, как многого достигла, какая ученая и умная, как меня все уважали. Со мной и, правда, многие хотели дружить. Мне бы задуматься, да не захотела. Гораздо приятнее было ощущать себя на гребне высокой волны. Вроде, бог умом не обидел, а все равно просмотрела тот момент, когда погода вокруг меня изменилась.

Самое первое, что неприятно поразило и заставило немного трезвее взглянуть на свою жизнь, были неожиданные ухаживания шефа. Как оказалось, это для меня они были, как снег на голову, а другие уже наблюдали со стороны за его знаками внимания в мой адрес и прогнозировали дальнейшие события на свой лад. Я была шокирована этим открытием, хоть и старалась не показать виду. Дело в том, что мой начальник был старше меня на тридцать пять лет, женат на своей ровеснице и у них были две замечательные дочери, младшая из которых на два года старше меня. В силу всего перечисленного, я воспринимала его заботу, как отеческое проявление, и еще тешила себя надеждой, что мои деловые качества оценены им по заслугам. Но, когда Николай Анатольевич при любом удобном и не очень случае стал хватать за руки и засматривать в лицо, пелена спала с моих глаз.

Ситуацию надо было срочно разруливать. Тут и пришли в голову мысли, что обычно в моем возрасте, а мне тогда было двадцать восемь, женщинам принято выходить замуж. Мне представлялось это в виде делового соглашения между мужчиной и женщиной с некоторым лирическим уклоном в виде обмена кольцами, банкета и заграничного путешествия. Почему бы и нет? Ведь брачные контракты пришли к нам с просвещенного и демократичного запада. А после этого мое будущее виделось мне снова безоблачным, ведь господин Широков, мой шеф, всегда любил в своих обращениях к народу особо подчеркнуть значение семьи, как ячейки общества. И еще он неоднократно заявлял во всеуслышание, что мне пора замуж.

– Мария! Когда же я на твоей свадьбе-то погуляю? – говорил Николай Анатольевич, приобнимая меня за плечи и прижимая к себе. – Пора, пора тебе сыскать мужа. Только непременно хорошего! Чтобы ценил, какая умница и красавица ему досталась.

Понаблюдав вокруг, я приметила Сергея Львовича Свиридова. А что? Мужчина в расцвете сил, всего на десять лет старше меня. Достойный сын своих родителей. От папы к нему перешел банковский бизнес. Но он и сам был умен и образован для этого дела. На английском говорил, как мы с вами на русском, а все оттого, что учился в Англии. Уже за это он мне нравился, а при том еще был приличного роста, приятен лицом и всегда со вкусом одет. Чем не мечта для девушки на выданье?

Ко всему прочему я заметила на себе его взгляды. Это значило, что и он меня выделил среди прочего окружения. Я хоть и ушла на несколько лет с головой сначала в учебу, а потом в работу, но из жизни совсем-то не выпала. Знала, что от супружества бывали дети, и находили их вовсе не в капусте. Правда, опытом в области секса похвастать не могла. Здесь мои знания и умения были очень скудны, и ограничивались непродолжительным увлечением одним студентом, еще, когда оканчивала институт в родном городе.

Определившись с кандидатом на роль мужа, я стала разрабатывать план мероприятий по завладению его вниманием ко мне полностью и бесповоротно. К вопросу подошла по науке и еще руководствовалась уже приобретенным деловым опытом, не зря же столько лет проработала в команде ушлого Широкого. Одним словом, все знания пригодились и пошли на пользу делу.

Всего через три месяца я могла себя поздравить с успехом. Это значило, что Сергей Львович объявил в известных кругах о нашей помолвке. Событию предшествовали непродолжительные обмены взглядами, мое объяснение в чувствах к нему и несколько недель постельных сцен. Тут я очень нервничала, но оказалось, что тот студент совсем ничем не отличался от банкира. Это вселило в меня надежду, что ситуация и дальше не выйдет из-под контроля. Но она начала как-то киснуть. Динамики, что ли, не хватало. Тогда пришлось пойти на риск и продемонстрировать некую холодность с моей стороны. Свиридова это удивило и взбодрило. Его активность начала возрастать изо дня в день. Закончилось все счастливо. Наконец, он признался мне в любви и подарил шикарное кольцо с бриллиантом.

Прежде чем новость стала известна широким массам, мы единогласно с любимым решили поделиться ею с нашим народным избранником и моим шефом, Николаем Анатольевичем. Широков нахмурился сначала, что выглядело странно, в силу того, что сам жаждал видеть меня замужем, о чем и высказывался несколько раз при народе. Кандидатура супруга тоже была достойной, не стыдно было ему меня за него отдавать. По всему выходило, что шеф не мог долго огорчаться. Так он и сделал. Сменил гнев на милость.

– Когда же свадьба, голубки вы мои?

Тут мы переглянулись. Дело в том, что этот вопрос застал нас врасплох. У меня была цель выйти замуж. Это позволяло мне держать дистанцию с начальством, как мне виделось, и сохранить за собой с таким трудом завоеванное место под солнцем. Спешить и соединять свою жизнь, в полном смысле, с жизнью Сергея Львовича я не стремилась. На меня уже тогда опустилась какая-то успокоенность, как если бы совсем оформили отношения. О чем думал мой жених, не берусь сказать. Но день свадьбы пока не назначил, оставив это на потом.

– Правильно, – похвалил нас Широков за серьезный подход к делу. – Торопливость, она до добра не доводит. Тут действовать надо вдумчиво. Все взвесить. Еще определитесь, успеется! А пока поживите, присмотритесь друг к другу.

И жизнь моя потекла в прежнем русле. То есть я горела на работе. Начальство не делало мне поблажек, как новоиспеченной невесте, и грузило заданиями по полной программе. Но меня это не огорчало. Правда, жених мой немного обижался, что мало времени проводили вместе, но потом перестал высказываться на эту тему, как видно привык. Нет, мы бывали вечерами вместе. Часто ужинали в его любимом ресторане, посещали театр, ездили к его родителям на дачу и, конечно, у нас был иногда секс. Так и шло время. На годовщину помолвки любимый осыпал меня подарками. И совершенно неожиданно для меня заговорил о моем переселении к нему на квартиру. На меня напал столбняк. Вот тебе и раз. Все было так хорошо, казалось, что все проблемы решены, а тут такое…

– Целый год прошел! – отчего-то сердился Сергей Львович, как будто это я была против назначения даты свадьбы. – Никифоровы женаты уже три месяца, а познакомились и объявили о помолвке много позже нашего. Бочкаревы тоже! Может ты передумала выходить замуж, дорогая? Тогда так и скажи. Я хочу жену и семью, а не быть вечным женихом.

– С чего ты взял, что я против свадьбы? Просто не хотела тебя торопить, решила, что тебе надо время, чтобы привыкнуть ко мне. А так, что же, назначай день, дорогой.

Мой жених заметно повеселел и повез меня к родителям на следующий же вечер, чтобы вместе с ними определиться с датой бракосочетания.

– Мне нравится апрель, – сказала его мама, очень уважаемая мною дама. – И что с того, что сейчас май? Будет время, чтобы все подготовить. Надо пригласить родственников, гостей. Заранее все оговорить до мелочей. Свадьба – это очень хлопотное мероприятие. Не заметите, как время пролетит.

Я точно не заметила. Сначала увлеклась строительством загородного дома. Того самого, в котором теперь сидела и наблюдала за звездами в гордом одиночестве, не смотря на то, что был апрель, даже его конец, любимый месяц мамы Свиридова. Свадьба так и не состоялась. Кто был в этом повинен? Я.

Меня познакомила с Леонидом подруга. Полтора месяца назад она точно так называлась. Наша дружба началась на работе. Новая молодая сотрудница. Пришла к нам по большому знакомству. Алина приходилась Николаю Анатольевичу какой-то дальней родственницей. Два года назад окончила институт в Москве и приехала к нам в поисках престижной работы.

Мы повадились с ней вместе обедать. Потом как-то разговорились на служебной вечеринке и пришли к выводу, что у нас много общего. Начали иногда перезваниваться помимо служебного времени. Она доверяла мне свои девичьи мысли и секреты, ссылаясь на то, что больше не с кем откровенничать в чужом для нее городе. Я прониклась. Девушка мне нравилась. Когда знакомила ее с женихом, мысли были светлы и радужны. В ответ она нашептала мне, что недавно познакомилась с мужчиной. Что он совершенно необыкновенный. Послушать ее, так второго такого просто на свете было не отыскать. А потом ей очень понадобилось мое мнение о нем. Я посчитала это глупым.

– Ты сама должна решать, с кем тебе быть. Это очень личное. Не могу я вмешиваться и давать советы на этот счет.

– Мне это очень важно. Может и глупо так поступать, но твое мнение необходимо. Тебе всего-то и надо один раз взглянуть на него. Что тебе стоит?

Я только пожала плечами. А через неделю Алина поймала меня в коридоре.

– Пойдем после работы выпить кофе? У меня для тебя есть новость, – по тому, как блестели ее глаза, и, вспомнив рассказ о том мужчине, можно было легко догадаться, о чем пойдет речь, но я согласилась, не видела ничего плохого в том, что посижу с ней в кафе полчаса.

Как раз напротив работы располагалась кофейня, где мы и раньше часто бывали. Мы прошли к столику у окна и сделали заказ. Алина не спешила начинать свою исповедь, дождалась кофе с пирожным и только собралась поделиться своим секретом, как дверь кафе открылась и впустила к нам ее нового знакомого.

– Леонид, – представился он мне и сел с приглашения Алины за наш стол. – А вы и есть та самая подруга, про которую мы говорим почти на каждом свидании?

Такое вступление мне не понравилось. Может быть, я даже нахмурилась, точно не могла сказать. Но определенно, в душе поселилась тревога. Веселого разговора, как возможно планировала Алина, не получилось. Я выждала совсем немного и при первой возможности оставила их одних. Уже назавтра она снова поджидала меня в коридоре.

– Что скажешь? Как он тебе?

– Зачем ты подстроила эту встречу? Чего добиваешься? Хочешь мое мнение? Он хорош собой. Вы отличная пара. Довольна?

– Зачем так сердиться? Подумаешь, я пригласила его в назначенное время…

– Больше так не делай. Мне не было приятно при встрече с ним.

– Что это значит? Он все же тебе не понравился? Странно. А сказала сначала, что хорош собой. Странно. А вот ты ему очень понравилась.

– Это не имеет значения. Мы, скорее всего, больше никогда не увидимся. И вообще, гораздо важнее для тебя должно быть то, чтобы ты ему нравилась.

Оказывается, я очень ошибалась. Наши с ним встречи следовали одна за другой. Сначала, вроде бы, невзначай. Потом он сам стал сознаваться, что подстраивал их специально. Леонид мог возникать ниоткуда и исчезать в никуда. Иногда следовал за мной тенью, иногда перегораживал дорогу, настойчивостью добиваясь, чтобы выслушала его. Так продолжалось несколько месяцев. Жизнь в такой осаде начала сказываться на мне. Я чувствовала разное, но пугало меня в нем все. Устав от постоянного беспокойства, обратилась к Сергею Львовичу с просьбой перенести свадьбу на более ранний срок. Он вроде бы обрадовался, но его мама была непреклонна.

– Дорогая, может, все же дождемся апреля? Я как-то свыкся с этой датой, – сказал он мне после того, как переговорил с мамой.

Хорошо, что было много работы, она вытесняла из головы ненужные мысли. Да еще строительство дома, поглощало мое время. Надо было контролировать работы, а Свиридов считал это пустой тратой сил и денег, раз мы все равно планировали жить у него после свадьбы.

Представьте, что вы каждый день сталкивались в разных местах с одним человеком. То на миг, то на несколько минут, но видели его практически каждый день. И так долгое время. Несколько месяцев. А потом, раз! И нет встреч. Первая мысль была: неужели он оставил меня в покое. Испытала даже что-то, похожее на облегчение. Но ненадолго. Потом поймала себя на том, что стала озираться по сторонам. Искала его? Не знала. Возможно, просто не верила, что больше его не увижу. А может, ждала какого подвоха? Так или иначе, но покоя мне не было. Постоянное напряжение сказалось и на моей внешности. Я похудела, а глаза смотрели как-то диковато.

Строительство дома подходило к концу. Мне бы радоваться, что уложились в рекордно короткие сроки, но не получалось. Внешне дом был достроен, только внутри еще продолжались некоторые отделочные работы. Накануне того злополучного дня завезли кое-какую мебель. В свой выходной я поехала туда, чтобы убедиться, что все расставили правильно, хоть и без меня. Машину оставила на площадке во дворе, она уже была выложена декоративной плиткой. Ворота закрывать не стала, планировала быстро вернуться в город. Открыв дверь своим ключом, прошла через прихожую и холл и стала осматривать гостиную. Вроде все было в порядке. Только собралась подняться на второй этаж, как услышала шаги на крыльце. Так как никого не ждала, удивилась и замерла в ожидании, кого это там принесло.

– Ты? – меня как током ударило, когда увидела Леонида в проеме двери. – Зачем ты здесь? Уходи. Слышишь? Немедленно уходи.

– Зачем ты так? Измучила меня и себя. Ведь знаешь же, что наша встреча должна была быть.

Вспоминать, что случилось потом, даже сейчас было тяжело и неприятно. Оправдывало ли меня мое сопротивление ему, не знала. Только произошло то, что произошло. Одну из спален я теперь ненавидела. Этот дом вообще теперь навевал грустные мысли. Все больше склонялась к тому, чтобы его продать. А что? Продать все: дом, квартиру, машину. И начать жизнь заново. Прислушалась к этой мысли и решила, что в ней что-то есть.

И так, следующее действие из моих воспоминаний было в спальне в этом доме. Только это был уже другой день. Не тот, когда Леонид сильными руками схватил и прижал, и понес, и положил, снова прижав, чтобы не могла вскочить. Где-то, через неделю мы снова лежали в той же кровати. Только все было иначе. Он раскинулся в ней хозяином, а я пристроилась рядом у него на груди и щебетала что-то невнятное, как многие влюбленные дуры. Боже, как не любила теперь это вспоминать, как больно это было вспоминать. Но поделать с этим теперь ничего нельзя – та моя глупость стала частью жизни.

Кто бы сказал мне накануне, что могла так поглупеть рядом с мужчиной, рассмеялась бы в лицо. Но на деле все так и произошло. Я просто-напросто лишилась тогда головы. Где был мой хваленый ум, мой жизненный опыт, которым гордилась, если не перед другими, то перед собой точно? Меня как подменили, словно зачаровали, это вообще была не я, а кто-то другой. Именно, ведь пришла же в себя потом. Смогла увидеть те события, как со стороны и без пощады обвинила во всем только себя.

Наша связь была короткой. Леонид не хотел от меня денег или какого-то имущества. Он стремительно вошел в мою жизнь, показал, на что способен, и исчез также вдруг. Я осталась одна. Совсем одна. Жениху открыли глаза на мою измену. Был скандал, но Свиридов его пережил относительно сдержанно. Работу потеряла тоже, практически одновременно с расторжением помолвки. Там все было совсем не просто. Меня обвинили в разглашении служебных тайн. Обнаружилась утечка информации, и ее, без всяких доказательств, приписали мне. Когда на тебя сразу сваливается столько обвинений, а ты мечешься в поисках утраченного и не совсем понятного, но счастья, хоть оно и длилось один миг, разобраться во всем мало кому под силу. Я точно не справилась. И махнула на все рукой.

А теперь сидела в пустом доме и занималась самобичеванием. Бывшие знакомые, а раньше они даже считали себя моими друзьями, не досаждали визитами. Они словно испарились, исчезли из моей жизни, как если бы их не было вовсе. Это я могла пережить. Грош цена была тем друзьям. Туда им и дорога. А вот с работой дело было дрянь. Похоже, что оказалась в черном списке. Куда бы ни пришла, мне мило улыбались, кивали на дипломы, вспоминали вместе со мной мои трудовые заслуги, но место давать не хотели. И что получалось? При наличии шикарного загородного дома, квартиры в центре города, почти новой заграничной машины мне скоро, если не определюсь с работой, нечего стало бы есть.

Была и еще одна проблема. Грудь жгло, а сердце разрывалось от тоски. Перед мысленным взором стоял образ утраченной любви. Уже не сомневалась, что героя-любовника мне услужливо подложили на блюде, чтобы слопала и получила несварение. Но, вот беда, мне открылась моя сущность. Ведь могла же любить, ведь точно способна была на страсть, на безумства ради этого вечного чувства. Кто бы мог подумать?! Но все так. Все годы сознательной жизни считала, что это все не про меня. Что имею стойкий иммунитет против сердечного томления и ночных переживаний с бессонницами. Ан, нет! Оказалась слабой и незащищенной. С этой проблемой тоже надо было что-то делать.

Знала, что бытует мнение, будто лекарство от любви есть в другой любви. Спорить не бралась. Только не сродни ли это было другой пословице, где про грабли, имела в виду. Могло ведь быть и так? Могло! Здесь надо было быть осторожной. Один раз уже обожглась, повторение казалось полным крахом. Поэтому решила, что сердце следовало держать на замке. Это было вернее. На том и остановилась. Да и просто это было, ведь никто и не наблюдался на горизонте в обозримом будущем.

Собственно, чем была забита голова?! Ох, уж мне этот любовный бред! Нет ее на свете, любви этой. И точка! Один обман и выдумки. Фантазии надо было держать в узде. Вот что верно? Точные науки – это польза для всего человечества. А литература, романы там всякие, поэзия… Бред! Вон из головы. Думать надо было о другом. О хлебе насущном, например. Это дело! Занять себя надо было чем-то более важным. Работу искать активнее. С этим было не поспорить. На этом и следовало порешить.

– Мария! Ты где? Мария! – по лестнице на третий этаж поднималась Татьяна.

– Здесь. На звезды залюбовалась.

– А, по-моему, ты грустишь. Правда, Иван Григорьевич? – он показался следом за подружкой. – Мы не позволим тебе унывать. Пошли скорее вниз. Иван Григорьевич накрыл стол под горячее. Идем!

– А здесь, и правда, очень здорово, наверное, мечтать, – сосед стоял посередине зала и осматривался.– Такие большие окна! Комната кажется воздушной.

– Да, окна замечательные, и вид из них просто супер. Кажется, что ты в тереме, наверху в башне, как царевна какая, – Таня подошла к одному из них и стала рассматривать поселок с высоты. – Там огни движутся. Что это такое?

– Просто машина, Танечка.

– Она все круги нарезает. Я ее тоже заметила. Кто-то в темноте, видно, не может найти нужный дом, –встала из кресла, собираясь отправиться вниз.

– Ой, ой, ой. Бедняжка. Надо ему помочь, – не успела отреагировать на ее слова, а подруга уже открыла окно и высунулась из него наполовину.– Эй, ей! Товарищ! Вы заблудились? Заходите к нам! Поможем, чем сможем.

– Таня, не хулигань. Закрой окно! Только не хватало, чтобы ты вывалилась.

– Мне его стало жаль.

– Кого, Танюша? Мы же совсем не знаем, кто это может быть, – резонно заметил Иван Григорьевич. – Кто знает, кем он может оказаться? Разве нам плохо втроем?

– Не заморачивайся, Ваня, – махнула на него рукой Танька. – Я так просто. Меня и не услышал никто. Пойдемте уже вниз, здесь как-то зябко. Нашла ты, Маша, где сидеть. Так и простудиться недолго. У тебя здесь, что батарей нет?

Мы гуськом потянулись в столовую. Первым шел Рюмин, за ним Татьяна, я замыкала процессию. Подруга отпускала шутки в адрес соседа, подстрекала его отбиваться по поводу того, что не хотел здоровой конкуренции в лице нового гостя. Тот с юмором отвечал, не очень-то и отнекиваясь. Настроение у нас было довольно бодрым, и еще предвкушали удовольствие от нового застолья. У меня точно проснулся аппетит, возможно из-за сидения в прохладном помещении. Спустились на первый этаж, через гостиную прошли к накрытому столу.

– Стойте, – Татьяна начала озираться, а мы застыли рядом со своими стульями. – Я что-то слышала. Вроде дверца машины хлопнула. Боже, Машка, мы же ворота так и не закрыли!

Ее как подкинуло с места и понесло в холл. Следом за подругой туда же устремился и сосед. Мне ничего не оставалось делать, как отправиться за ними. Догнала их уже на выходе из гостиной, увидела застывшие фигуры в холле. Из-за них мне совершенно не было видно, что было причиной того ступора, в который они впали, потому что их спины загораживали от меня входную дверь. Только когда обошла их, смогла рассмотреть и понять причину.

В прихожей стоял человек. Он только что переступил порог и замер в шаге от входной двери, которую успел за собой закрыть. Смущенным или растерянным не выглядел. Деловито осмотрелся вокруг, а потом перевел взгляд на нас. Я бы дала ему за тридцать пять, возможно, около сорока. Но может быть, просто выглядел старше из-за сурового взгляда темно-серых глаз. Темно-русые волосы падали на лоб и доходили ему почти до плеч. Я еще подумала «зарос как дикобраз». Кожаная куртка сидела ладно на спортивной фигуре и была распахнута на груди, поэтому можно было рассмотреть под ней тонкий трикотажный джемпер. Дальше: джинсы и ботинки. Все. По виду уверенный в себе, не настроенный шутить мужчина. Что же ему понадобилось у меня в доме?

– Кого я вижу?! – ожил Рюмин, засуетился и пошел навстречу вновь прибывшему, протягивая руку для приветствия, а я так и не успела спросить, что тому понадобилось здесь. – Алексей Дмитриевич! Дамы, разрешите представить вам Круглова Алексея Дмитриевича. Какими судьбами в наших краях? Я слышал, у тебя дела в Москве. Не ожидал, не ожидал.

– А зря, – его голос оживил мою память, да, характерная хрипотца и еще некая бархатистость, такой трудно забыть, в целом красивый, но не очень шел этому суровому человеку. – У меня к тебе дело. Ты забыл?

– Как? – Рюмин напрягся, силясь понять, о чем речь. – Мы разве договаривались? О чем ты говоришь?

– Ладно, расслабься. Я не назначал тебе точной даты. Заехал, а ворота на замке.

– Я вот в гостях. Да, познакомься! Это Машенька. У нее сегодня день рождения. А это ее подруга, Татьяна.

– Поздравляю, – его глаза цепко обследовали нас с подругой, а потом остановились на моем лице. – Помешал?

Мне захотелось ответить утвердительно. К тому моменту я уже поняла, с кем свела судьба. Собственно, мы встречались с ним второй раз. Но вряд ли он помнил об этом. А первый был что-то около четырех месяцев назад. В ресторане. Был праздник. Шеф устраивал банкет для сотрудников. Как в зале оказался Круглов, не могла представить. Ему там было не место. С подобными типами и у меня не могло быть ничего общего. Как же, я была правой рукой «самого». Если моего начальника можно было назвать ясным днем, то этот человек был его полной противоположностью. Не мудрено, что я не имела подобных знакомых, а только издалека слышала о нем.

– Очень даже кстати вы появились. Правда, Маша? – Танька снова была впереди на лихом коне. – Ты что, онемела? Пригласи мужчину к нам за стол. Это же новый гость, как ни как… Беда с тобой. Проходите. Куртку можно туда повесить.

– Но кажется, что у Алексея Дмитриевича какое-то дело к Ивану Григорьевичу? Разве, нет? Может им надо удалиться, Таня? Это ничего, я пойму.

– Да? – Рюмин вопросительно уставился на Круглова.

– Ничего. Дело можем решить завтра, – кивнул новый гость, снова нежданный и, на этот раз, мною не званный.

Он скинул с плеч куртку и повесил ее на вешалку. А я поняла, что события вечера продолжали развиваться сами по себе, мало от меня завися.

– Пойдемте скорее за стол. У нас же там все остыло, наверное.

Татьяна, взглянув на меня осуждающе, потянула Ивана Григорьевича за руку, и они первые вошли в столовую. Следом мы с Кругловым. За столом более инициативен был Рюмин и обслуживал не только нас с подругой, но и о новом госте не забывал. По всему было заметно, что хотел ему угодить. И не мудрено, если учесть, что тот был негласным хозяином города, и уж ресторанный бизнес, скорее всего, мог зависеть от весомого слова вновь прибывшего. А тот был на редкость молчалив этим вечером. Хоть и выглядел расслабленным и довольным жизнью, но меня это не обманывало, забываться с ним, я чувствовала, что не стоило. Костеря на чем свет стоял свою подругу и заодно и судьбу мою, давшую такой ощутимый крен, постаралась стряхнуть с себя нервозность и выглядеть радушной хозяйкой.

На вопрос, что стану пить, указала на водку, хоть и понимала, что запас прочности на этот вечер мной, скорее всего, почти весь уже был исчерпан. Заметила, что Круглов покосился на меня, но остался верен себе, то есть никак не прокомментировал, смолчал. Зато Танька вволю нахихикалась.

– Так держать, Мария! Гулять, так гулять!

– Желание женщины есть закон для меня, – Иван Григорьевич налил мне в стопку беленькой, а себе и Круглову открыл бутылку коньяку. – Дамы, соку вам добавить? Алексей Дмитриевич, что-нибудь скажете?

– За этот гостеприимный дом и за его очаровательную хозяйку, – обвел всех глазами, мы чокнулись и выпили, я старалась не обратить на себя внимания, что вернула на стол почти полную рюмку, по всему прошло гладко.

– А теперь за вашу веселую компанию, – Алексей Дмитриевич, а в народе Круг, взял в руки бутылку водки, наполнил Танькину и сделал вид, что нашел место, куда подлить, в моей стопке.

Надо же, моя хитрость не удалась. Пришлось пить. Но потакать напропалую не собиралась, поэтому только уполовинила содержимое своей рюмки. Правда, голова и с этой дозой не согласилась, загудела и слегка закружилась. Надо было срочно поправлять положение. Для этого сделала себе бутерброд с икрой, предварительно густо намазав хлеб маслом.

– Машунь, мне тоже сделай. Что-то я захмелела, – передала и Татьяне бутерброд, а сама подумала, что, не дай бог, еще кого принесет, тогда нам с ней живыми из-за стола не выйти, хотя и с этими гостями, разохотившимися говорить тосты через каждые три минуты, не напиться до бесчувствия было проблематично.

– За женщин! За присутствующих, имею в виду. Как, Алексей Дмитриевич, поддерживаете?

– Конечно, с удовольствием.

Мне показалось спьяну, или его глаза, и правда, посмеивались, когда снова взялся подливать нам с Танькой? Мне чудился заговор. И с этим надо было что-то делать.

– Не потанцевать ли нам? – нашлась подруга, и в тот момент показалось, что это выход, чтобы не напиться уже через пятнадцать минут. – Пользуйтесь, Иван Григорьевич, моментом, а то потом уже ноги могут меня и подвести.

– С удовольствием, Танюша.

– А ты сегодня танцуешь? – эти слова Круглов адресовал, конечно же, мне и особо выделил «сегодня», но было странно их слышать, что же выходило: он помнил тот вечер в ресторане, когда отказала ему пойти танцевать…

Я вскинула на него удивленные глаза и, подозреваю, даже рот приоткрыла в немом вопросе. Он же поднялся из-за стола и протянул, молча, ко мне руку. Встала, как под гипнозом. Твердости в ногах не ощутила, но его плечо помогло обрести устойчивость. Хорошо, что не успела сама напомнить ему тот случай, ведь можно же было предположить, что его вопрос не имел на самом деле ничего общего с давним случаем. Так думать было много спокойнее.

– Так значит, у тебя сегодня день рождения, – его дыхание пошевелило волосы возле моего уха, рука со спины на миг поднялась, чтобы убрать каштановую прядь в сторону, а потом заняла прежнее место, снова принеся с собой тепло. – Сколько исполнилось? Знаю, что бестактен. Но подозреваю, что выглядишь много моложе. Я бы дал двадцать пять. Только глаза, такие настороженные и строгие, подсказывают, что возможно ошибаюсь.

– Это так важно? Знать мой настоящий возраст, имею в виду?

Подняла к нему взгляд, развернув лицо. Оказалось, что его глаза не были совсем уж темными, скорее стальными. Смотрели внимательно и все же не без насмешки, как ранее заподозрила. Я еще с удовольствием подумала, что сама бы дала ему все сорок, хоть и вспомнила с какого он года, и это значило, что ему не могло быть больше тридцати семи.

– Не хочешь, так не говори. Просто интересно.

– Мне тридцать. И что?

Он не ответил, хоть и видел, что жду пояснения. Только глаза больше прищурились, а рот изогнулся в подобие улыбки или не понятно, чего. Меня эта гримаса обеспокоила. Почему-то восприняла ее как вызов. Возможно, виной был спиртной градус в крови. В общем, ничего приятного от такого разговора не предвидела.

– А тебе, наверное, за сорок? – выпалить фразу успела, хоть и пожалела об этом почти сразу, не стоило нарываться, только меня вдруг понесло, – этакий одинокий волк. Не скучно одному на скале в недосягаемости?

– Что это значит? – его брови на миг удивленно взлетели, а потом, к моему удивлению, рассмеялся, совсем тихо и почти беззвучно. – Это что-то из кино? Или, нет, постой, это из мультфильма. Что-то из детства… А с тобой весело! Не сердись, не то ранних морщин не миновать.

– С тобой тоже, обсмеешься…

– Стой, – придержал меня за руку, заметив желание вернуться за стол, к тому моменту танец закончился, и вроде бы логично было разойтись по своим местам. – Давай еще потанцуем. Мне лично приятно тебя обнимать. И я заметил, что выпивать тебе меньше нравилось, чем танцевать со мной.

– Компания! Где вы? – из-за стола к нам обратилась Танюшка. – У Ивана снова возник тост. Да, Вань?

– Предлагаю выпить за дружбу.

И понеслось. Подозревала же, что надо было остаться и танцевать. Но дух неуемного сопротивления всему на свете захлестнул. Через силу выпила несколько глотков за долгую дружбу. Потом, и гораздо веселее, за мир во всем мире. Дальше меня захлестнуло веселье. Хотелось действий, смеха и романтики. За последним мы полезли на третий этаж, видно вспомнили, какой там вид на небо. Бодрящая прохлада «планетария» способствовала желанию снова танцевать. Круглова отправили вниз сделать музыку громче. Он по какому-то случаю оказался самым трезвым среди нас и был один в состоянии преодолеть ступени туда и обратно. Рюмина же мы боялись потерять уже на спуске, оттого и осмелились с Танькой приставать с просьбами теперь только к Кругу, после какой-то очередной дозы спиртного ставшего мне Лешей.

Натанцевались мы вволю. Я даже устала. Но было весело. День рождения удался. В итоге, получила все, что желала. Романтика? Была! Смех? Сколько угодно. Даже когда Иван съехал с лестницы на пятой точке, веселились не только мы, но и он сам. Действия? А как же! Никогда в жизни столько не танцевала. Мы отплясывали при свете луны и звезд. Извивались тенями в быстром темпе и томно вращались при звуках блюза. Кто-то притащил потом подсвечник со свечами. Не я. Могла поклясться. Думала на Таньку. Потому что Иван не смог бы уже, а с Алексеем этот легкомысленный поступок никак не вязался. Оставалась одна подруга. Хорошо, что дом не сожгли, ведь я очень сомневалась, что могли бы выбраться с пожара. Про себя это точно знала. И так, было замечательно весело. Только о завтрашнем дне, почему-то, думать не хотелось. С чего бы это?

Но он неминуемо настал. Я приоткрыла глаза и с радостью отметила, что лежала в собственной постели. Это точно порадовало. Уже кое-что. То, что обнажена была совершенно, эмоций не вызвало, как будто я каждый день спала нагишом. Какие мелочи! А вот оказаться в таком виде, скажем, на диване в гостиной, или на кушетке в кухне, вот это было бы слишком. Тем более что совершенно не знала, кто еще мог оказаться в доме.

– Интересно, ко мне в гости больше никто вчера не пожаловал? – казалось, что подумала об этом про себя, но вышло, что произнесла вслух, иначе, откуда бы мне ответили.

– Нет, только мы.

Мужской голос, так неожиданно раздавшийся над самым ухом, имел эффект разорвавшейся бомбы. Меня подкинуло, как от взрыва, а моментальная боль, пронзившая голову, возможно, имела что-то общее с контузией. Пытаясь усмирить вращение окружающих предметов, со стоном схватилась за виски, так и не рассмотрев мужика, по всему находившегося совсем рядом, в одной со мной постели, это уж точно.

– Доброе утро, милая, – горячая ладонь погладила мою многострадальную голову, это было невыносимо, мне бы в тот момент лучше подошло что-нибудь холодное, мокрое полотенце на лоб, к примеру.

– Какое, к черту… А, ты кто? Нет! В смысле, ты как здесь? У меня что, в доме спален нехватка, что ли?! – не смотря ни на какие неприятные ощущения, завладевшие организмом, возмущение имело место быть и крепло.

– Я что тебе, пацан, что ли, разбегаться при свете дня по разным кроватям?

– То есть?.. – повернула медленно голову, стараясь не взболтать в ней ничего ужасного, сфокусировала зрение и, наконец, смогла его рассмотреть, как есть, это был Круглов только, в чем мать родила. – Это, правда, ты?

– Кто же еще? Что так плохо с головой? Сочувствую, – он перестал наблюдать за мной, приподнявшись на локте, а откинулся на спину, заведя руки за голову. – Надо было меня слушать, а не взбрыкивать, как…

– Вот только нотаций мне и не хватало, – осторожно опустила висок на подушку, продолжая наблюдение и тихо радуясь, что хоть зрение ко мне вернулось.

Только рассматривать особенно было нечего. Не его голый торс имела в виду, он и правда был хорош, но в тот момент, меня это не волновало, больше думала о том, как бы выжить. А физиономия его, по обыкновению, имела хмурый вид, и это настроения не делало. Тем более что думать могла лишь о том, как бы уговорить его подняться и принести мне попить. Все равно чего, но лучше горячего чая. Очень сомневалась, что найду в нем отклик, но надежда, все же, теплилась. Если отказался бы, то хоть помирай от жажды. Толку, что была в своей спальне, с таким же успехом могла быть в пустыне Сахара, до источника было не доползти.

– Господин Круглов. Пожалуйста…

– Стоп. Дай угадаю, что будет дальше, – на меня смотреть ему по-прежнему не хотелось, потолок интересовал больше, и правильно, я бы тоже на себя смотреть сейчас не рискнула, привидение, наверное, было краше. – Память, как вижу, возвращается. Теперь моя милая начнет причитать, что я подлый змей и …

– Вовсе нет…

Он в задумчивости повернул все же ко мне голову. Как видно, я его озадачила. А может, его ранее еще ни одна, с кем переспал, не обрывала на полуслове? Мне же просто хотелось пить, и пошел он…

– Алексей Дмитриевич, будьте так любезны, не откажите в глотке целительной влаги, – как могла, скроила невинное лицо. – Умираю от жажды. А в собственном теле силы нет. Не то, что у вас. Колосс! Сходите, пожалуйста, на кухню. А потом, если вам будет угодно, выслушаю все, что у вас наболело.

Про желание горячего чая заикнуться не посмела, хоть бы воды принес из-под крана, и то была бы рада. Вон, какие молнии в меня метает, ну просто испепелил, никак не меньше. К неописуемой радости, он начал подниматься, причем молча, это тоже было прекрасно, а то голова реагировала на малейший шум.

Когда Круглов встал с постели, то принялся крутиться по спальне в поисках своих джинсов, как оказалось. А у меня зарябило в глазах от его перемещений, пришлось их прикрыть, от греха подальше. Он уже ушел из комнаты и по шагам, скорее всего, спускался в гостиную, когда я четко вспомнила, что меня что-то поразило в его внешнем виде. Но мысль в тот момент не давалась. Решила, что и бог с ней, раз так.

Тишина и покой подействовали благотворно. Я возможно немного задремала. Оттого и не услышала возвращения Алексея, только почувствовала некоторое беспокойство, когда он снова возник надо мной. Открыла глаза и первое, что увидела, была чашка в его руках. Я улыбнулась. В первую очередь оттого, что зрение никуда не делось, и с ним было все как прежде, в лучшие времена. Во-вторых, вот оно спасение-чашка чая. Не вода, а все же потрудился сделать мне приятное. Ладно, решила, что учту это, и возможно когда-либо отплачу добром. Но ликовать было рано. Предстояло подняться, чтобы напиться. А это было нелегко в тот момент.

– Помочь? – спросил с сомнением, наблюдая за моими осторожными попытками приподняться и устроиться в постели удобнее.

– Если можно… Подушку сюда. Повыше. Вот так. Другое дело, – вздохнула удовлетворенно, пристроив спину рядом с изголовьем и отпив первый маленький глоток. – Рай существует!

– Ты похожа сейчас на счастливого ежика, – Алексей решил, что в ногах правды нет и взял себе стул из дальнего угла, придвинув его поближе к кровати.

– Почему на ежика? – сощурила на него глаза.

Но меня поразило не сравнение с ежом, мог назвать меня, как угодно. Моя реакция была здорово притуплена тяжелым похмельем. Но мне было дико интересно, даже не смотря на головную боль, не успевшую пройти, что у Круглова было со спиной. Вот, что меня поразило несколько минут назад, и снова привлекло внимание, это его спина. Джемпер он не надел и щеголял голым торсом, состоящим сплошь из рельефных мышц, а вот сзади весь был в ссадинах-царапинах.

– Хорошо, на ежиху, – тут у него зазвонил мобильный, достал его из кармана и взглянул на экран, при этом поморщившись, поднес к уху. – Да. Нет. Буду. Скоро буду. Не надо орать. Ты забываешься. Сказал, скоро буду, значит жди.

Было похоже, что разговор его злил. В какой-то момент он поднялся со стула и повернулся к окну. Ко мне встал, как раз, спиной. Я вволю насмотрелась на многочисленные царапины, некоторые из них даже кровоточили. Это здорово заинтриговало. Что же творилось с нами прошлой ночью? И еще вспомнила об остальных членах нашей компании. С ними-то, интересно, как обстояло дело? Живы ли вообще? Хотелось бы надеяться на лучшее…

– О чем это мы?.. – разговор он, похоже, прервал волевым методом, то есть дал отбой, и теперь снова сел напротив и смотрел, как я неспешно пила чай.

– Жена достала? – кивнула на телефон в его руке.

– Любовница. Никогда не женюсь. И с этой, похоже, пора прощаться. Ну, а ты как, ожила?

– Не настолько, – проследив за его глазами, устремленными на мою грудь, повыше приподняла простыню. – Не подскажешь, что это с тобой?

Я только слегка качнула головой, имея в виду его исцарапанную спину, можно было и не понять, о чем спрашивала. Но он не стал изображать недоумение.

– Все-таки ты выпила гораздо больше, чем следовало, – сощурил на меня глаза, определенно, не веря в мою потерю памяти.

И правильно делал. Как только дернул, вот так, очень характерно для него плечом, и приблизил свои стальные глаза к моему лицу, да еще почувствовала его близкий запах, так и поняла, что жизнь во мне снова возрождалась, а с ней и память. Хотелось присвистнуть, но я удержалась.

– Как вижу, не все потеряно, милая. В глазах твоих нашел надежду, что скоро вспомнишь все, до мельчайших подробностей. Да. С тобой было весело…

– С тобой тоже, обсмеешься…

– И что станем делать дальше? – сложил руки на груди, приготовившись, наверное, долго слушать.

– Ничего, – по его реакции, мой ответ был неверным. – Спасибо за помощь, – продемонстрировала пустую чашку, а он взял ее из моих рук, ожидая, что еще скажу, и пришлось задуматься, чем же порадовать. – Тебе пора, как я поняла. Ну, а я приму через часок душ, оживу окончательно. И каждый из нас пойдет своей дорогой.

– Ждать целый час не могу, – это как-то сразу стало понятно уже и по голосу, а еще было напряжение в его мышцах, да и глаза говорили сами за себя. – Поступим так: я помогу тебе принять душ. Кажется, он вон за той дверью… Иди сюда.

– У меня кружится голова.

– Сейчас все пройдет. Вода всегда оживляет. Поверь мне…

– Нет.

– Что, нет?

– Все, нет.

– Вот увидишь, я окажусь прав. Ты пойми, не могу я уйти, не убедившись, что с тобой все нормально.

– А для этого обязательно вставать под душ вместе со мной?

– Нет, но очень приятно. Надеюсь, что нам обоим. Я прав? Расслабься, милая.

– Пусти. К нам могут войти. Пусти же…

– Кто? Не беспокойся. Иван и твоя подруга не в доме. А дверь я запер. Ну, что? Как тебе сейчас?

Он оказался прав. Мою хворь сняло, как рукой. Или это иначе называлось…

– Уже можешь меня отпустить, – ни за что не призналась бы, что доставил мне удовольствие. – Последняя низость пользоваться моим нездоровьем.

– Лгунья. Ночью ты была честнее. Взгляни на мою спину. Скажешь, это я сам себя так?

– Животное. Я не контролировала себя, когда была пьяна, очень пьяна.

– Что верно, то верно. Не контролировала. Ну, мне пора. Ты совсем уже ожила и стала похожа на себя прежнюю. Теперь могу за тебя не волноваться.

– Одевайся молча. Мне ни к чему знать твои мысли, оставь их при себе. Лучше поторопись. У тебя уже телефон разрядился от звонков.

– Мне действительно надо идти. Но мы еще увидимся.

– Это вряд ли. У нас нет общих дел. В следующий раз сразу направляйся в дом к Рюмину. Это с ним у тебя дела, не путай.

– С тобой весело.

– И с тобой обсмеешься.

Когда за ним закрылась дверь, дом опустел, и как если бы и я в нем не присутствовала. Неуверенной походкой, точно сомневалась, что ноги смогут меня долго держать, прошла в кухню и сварила себе крепкий кофе. Выпила чашку, задумчиво посматривая в окно. На стене чуть слышно тикали часы. Мое одиночество навалилось вдруг так ощутимо, что трудно стало дышать.

– Надо что-то делать, – произнесла, как шепча.

– Надо что-то делать, – попробовала фразу громче.

– Надо что-то делать! – заорала, как ненормальная, и грохнула любимую чашку о стену напротив себя.

– Надо что-то делать… – опустилась на колени, чтобы поднять с пола осколки, стала тихонько всхлипывать и глотать слезы.

В себя пришла быстро. Убралась. Сварила еще кофе и выпила его. А там, в дверь позвонили. Татьяна пришла от соседа. Выглядела помятой, но, когда разговорились, созналась, что у нее все хорошо. Я сразу поверила. Без дальнейших разговоров, подробностей и вздохов. Просто, Таня выглядела счастливее меня, и хотелось верить, что радость существует. Настоящая, без прикрас и условностей, не надуманная из головы, а самая простая и совершенно необыкновенная вместе с тем, радость жизни.

– А ты как? – подруга тоже взяла чашку с кофе и устроилась на стуле напротив меня, приготовившись слушать.

– Хочешь, чтобы я рассказала?

– Хочу. Серьезно. И давай с самого начала. Когда началась твоя история?

– Где-то, два года назад.

– Хорошо. Давай. Слушаю тебя внимательно.

Часы продолжали тикать. Солнце перестало светить в окно на кухне, перебравшись за угол дома, а потом и вовсе пошло на снижение к горизонту. Подруга слушала, как и обещала. Была внимательна и помогала мне переживать те события вновь. Под конец рассказа она казалась очень задумчивой. Чтобы разогнать сгустившиеся в помещении сумерки, мы включили свет. С огнями люстры и на душе стало немного светлее. А может, лампы были и ни при чем, просто высказанная и выслушанная повесть, облегчила душу, сняла с нее груз.

– А как тебе Алексей? – вздохнула Танюшка над концом рассказа и с надеждой заглянула мне в глаза. – Мне показалось вчера, что он тобой очень заинтересовался.

– Ты знаешь, кто он?

– Иван просветил. Проболтался вчера. А сегодня стал от всего отнекиваться. Но я и сама на свете пожила, кое-что в жизни понимаю. Конечно, характер у него, по всему, крутой. Но ведь, и ты у нас не робкого десятка. А, Маша? Может с ним, что сложится?

– Вряд ли… Такие, как он на одном месте долго не задерживаются. Переспал и дальше пошел. Да еще желающих много найдется, чтобы согревать ему постель. Много моложе меня, заметь. Нет, Таня, не для меня он. Хотя, телефон оставил. Взял мой мобильный, с него позвонил на свой и записал в память. Только все это на один день. Ну, может на неделю его хватит. Я слышала, как разговаривал со своей любовницей, что посмела его разыскивать сегодня утром. Та, прикинь, волнуется, что с ним. А этот, доминант как рявкнул на нее, не забывайся, мол.

– Да что ты?!

– Так и было. Нет, я такого не хочу. Хватит с меня унижения. Один крутой самец уже оставил неизгладимый след. Довольно с меня.

– Этого Леонида имеешь в виду?

– Кого же еще? Его, красавчика!

– У меня такое мнение, что это была подстава, чистой воды.

– Конечно. Только не пойму, кого я так сильно обидела. Шефа? Нет, Широков не стал бы затевать эту возню. Не его методы. Подыграл кому-то…это возможно. А так, очень похоже, что у меня в противниках оказалась женщина.

– Думаешь на бабу? На кого?

– Не знаю пока, но разобраться хочется. А еще есть желание найти этого мерзавца, что расчетливо так и хладнокровно сети на нас, баб, ставит, а потом без всякого сожаления наблюдает, как пташки неразумные в них трепещут. Может даже ему уже наскучило следить за нашей агонией. Сколько у него подобных побед? Ясно, что не одна. Опытный, мерзавец. Просто повяжет по рукам и по ногам, и был таков, как в моем случае. Подыхай, детка, а я дальше себе пойду.

– А если и, правда, встретишь его, Леонида этого? Что сделаешь?

– Не знаю еще. Но зуб у меня на него большой. Потом ему месть придумаю, по обстановке, чтобы больнее было. За всех ему отомщу. Понимаешь? Не только за себя, а чтобы ему неповадно впредь было таким промыслом заниматься. По сути, он как киллер, ничем не лучше. Большие деньги огребает за чужие мученья и за крах чьей-то судьбы.

– Это мне понятно. Расплату он заслужил. Только ведь, Леонид этот, всего лишь орудие в чьих-то руках. Марионетка. Кукловода бы найти. Как думаешь?

– Само собой. Только сейчас мне не до них. Мне надо быть сильной. А они меня почти уничтожили. Чтобы победу праздновать, надо встать снова в полный рост. Плечи распрямить. Они должны чувствовать мое превосходство, энергией их задавить. У меня же сейчас ничего нет. С прошлым покончено. Настоящее печально. Будущее под большим вопросом.

– Ты что же, руки опустишь? Не верю. Наверняка, что-то уже придумала.

– Чтобы смело в будущее шагнуть, думается мне, надо вперед смотреть, а не назад оглядываться. Поэтому я решила, что продам все.

– Как все? И квартиру в центре?

– Обязательно. Как иначе? Нельзя надежду иметь, что все само образуется. Решила полагаться только на себя. Именно для этого надо сжечь за собой все мосты. Понимаешь, чтобы назад отступить уже не смогла. Продам все.

– И этот дом? Я бы не смогла. Такой красивый. Ты в него столько сил, денег, души, наконец, вложила.

– Машину даже продам. Все до кучи.

– Она-то при чем? Машина-то? И не новая уже. За нее много не получишь. Не то, что дом и квартира.

– А просто, чтобы с прошлым ничего уже не связывало. Куплю себе взамен Жигули, чтобы лишнего внимания не привлекать. Еще лучше по доверенности оформить, чтобы совсем концы в воду.

– А жить, где станешь? Без жилья человеку нельзя.

– Есть у меня дом. Старенькая избушка в умирающей деревне. О нем мало кому известно. Вряд ли там можно меня будет, кому найти.

– Как-то страшно мне стало тебя слушать. Будто на войну собираешься.

– Это и есть война. С черной завистью и злобой, с безразличием и расчетливостью. Я сама не без греха. Но в жизни своей никогда не стремилась добиться чего за чужой счет. Чтобы отнять у кого смысл жизни, даже если и самой очень бы сгодился, такого не было.

– В этом я готова за тебя поручиться. Упертая бывала. Занудствовала со своей ученостью, тоже было. Но не помню, чтобы дорогу кому переходила, чтобы на больное место кому соль посыпала. Я бы помочь тебе хотела. А еще лучше, поехали со мной. Будем вместе меховым бизнесом заниматься. А что?! Народ у нас незатейливый, простой. Бывают, конечно, такие, что прижимистые и слишком расчетливые, но на подлость и гадость, какую, не способные.

– Я и сама думала проситься к тебе в напарницы. Научи меня премудрости своего дела, а там, может, и я на что сгожусь.

– Какая там премудрость?! Села в самолет, полетела в другую страну, там рынок изучила, фабрики объехала, выгодные закупки сделала. Иногда устаешь, правда, до чертиков, и тяжести приходится потаскать, не без этого. В остальном все просто. Там купил, здесь продал. Прибыль в карман положил. Как тебе такое? По нраву ли?

– Мне все сейчас сойдет. Лишь бы от старого дела подальше. Да капитал, что с продажи недвижимости заимею, требуется преумножить. В моем деле без денег будет никак не обойтись. Сама понимаешь.

– Неужто, и правда, все бросишь, продашь и со мной в Китай махнешь?

– Правда, что ли в Китай полетим?

– Это я так, к слову. А вообще, мы и в Грецию летаем, и в Турцию с Италией. Со мной не соскучишься.

– Это я уже поняла. Веселые мы с тобой девчонки. Обсмеешься с нами.

– Значит, решено?

– Конечно. Когда ты собиралась в поездку? Успею я денег собрать?

– Через пару недель думала лететь. Как тебе?

– Там видно будет. Но мешкать не стану. Завтра же займусь распродажей имущества.

– Я завтра домой вернусь. Дочке обещала, что с нею побуду. Да и мамке помочь надо. Все в разъездах, а хозяйство и ребенок на ней. Надо отдых дать.

– Понятно. Станем связь держать.

– А сейчас давай скрепим наш союз. Будем стол накрывать. Отметить это дело надо.

– Я только-только в себя от вчерашнего пришла. Завтра чуть свет за руль садиться, а ты говоришь, стол накрывать.

– Ужинать все равно надо. Ну, выпьем по пять капель, за успех нового твоего дела. Что в этом плохого?

– Если по чуть-чуть, то может и ничего. Ладно. Давай стол накрывать.

В тот вечер долго не засиживались. Убрали со стола, помыли сообща посуду и разбрелись по спальням. Но сразу заснуть не получилось. Не знала, как там Татьяна, а я лежала без сна и смотрела на люстру на потолке. Видно сказывалось возбуждение от сознания, что жизнь вот-вот должна была совершенно перемениться. Страшно или тревожно не было. Но все вздыхалось как-то тяжко.

Где-то ближе к полуночи мне послышался звук проезжающей машины. Но он быстро стих. Возможно, она остановилась совсем недалеко или проехала куда дальше. После этого стало совсем тихо. В голову пришла мысль, что ночую здесь последний раз, если сразу сыщется покупатель. Думала, что тяжело станет от переживаний, прислушалась к себе, но ничего, душа стерпела.

– Маша, – позвал из темноты приоткрывшейся двери Танин голос. – Я это… Там машина подъехала. Выглянула я. А это твой Алексей Дмитриевич приехал. Слышишь? Его машина в проулке стоит. А, у нас окна не горят… Может мне чего придумать надо? Сделать или позвать… Я могу, мне ничего не стоит. Только скажи, подруга. Я все пойму.

– Все уже сказано, Танюша. Не надо ничего делать и звать никого не надо. Мы с тобой уже все решили. Иди спать. Завтра рано вставать.

Она ушла бесшумно. Закрыла дверь тихо, и даже шагов слышно не было. Я повернулась на бок, дотянулась до мобильного телефона, что лежал рядом, на прикроватной тумбочке, и стала посматривать на темный экран. В голову пришла тревожная мысль. А что, если он сейчас позвонил бы? Как бы поступила? Долго голову ломать не пришлось. За окном снова раздался звук ожившего мотора, а потом и шум отъезжающего автомобиля. А вот мой телефон так и остался лежать с темным экраном.

– Никому ты, Мария Александровна Зуева, не нужна, – поздравила себя с таким выводом. – Спокойной ночи тебе, вновь созданный кооператив шуб и дубленок.

Хоть и заснула поздно, и ночью спала плохо, все ворочалась с боку на бок, но утром проснулась рано, как и планировала, и ощущала себя бодрой. По всему была готова к новой жизни и деятельности. Первое, что сделала, пошла будить Татьяну. Здесь вышла заминка. Подруга вставать рано отказывалась, просила отстать и пойти куда-нибудь подальше, но без нее. Поэтому на общее пробуждение ушло гораздо больше времени, чем планировала. А там еще и завтрак затянулся. Танька решила перед дальней дорогой в наш с ней родной город подкрепиться основательно, не как я, не бутербродами. Поэтому в центр города, где нашим с ней дорогам была судьба разминуться сегодня, мы с ней прибыли только к десяти утра.

– Не жалко будет продавать такую тачку? – подруга кивнула на мою Ауди.

– Нет. И не смотри на меня так. Я всегда говорю правду.

– Я бы слезами обливалась при разлуке с такой машиной, а ты какая-то бесчувственная, что ли.

– Мне тоже немного грустно. Но так надо. Эту машину легко отследить в городе, а по ней и меня. Но вот если все получится, как задумала, то куплю себе новую, лучше прежней, конечно.

– Дай бог, – вздохнула она и помахала мне рукой на прощание. – Пока. Не забывай звонить, сообщать, как у тебя все складывается, и успеешь ли в срок. Я тоже буду тебя набирать. Не ленись брать трубку, а то знаю тебя…

– Стой! – спохватилась я, когда новая мысль стукнула в голову. – Задержись на пять минут. Я сейчас.

– Ты куда?! – она удивленно смотрела мне вслед, а я с ускорением летела до угла соседнего здания.

– Вот, – запыхалась, но была довольна и демонстрировала ей новую симку для мобильного, когда вернулась. – Акция у Билайна! Получила без паспорта. Сейчас заменю старую…

– Что еще ты задумала?

– Видишь это? – покрутила перед ее глазами старую симку и зашвырнула тут же в контейнер с мусором. – Теперь мой телефон чист и невинен, как младенец. Взгляни, в памяти ни одного номера.

– С ума сошла! Там же все телефоны… Как теперь будешь? Может ее можно достать назад?

– Ни в коем случае. И не переживай. Твой я сейчас занесу, родительские помню на память и тоже легко восстановлю. А больше мне никто и не нужен. Как, догадываюсь, и я им.

– А как же Круглов? Он же оставил тебе свой номер и твой записал…

– Не судьба… Вот, – подняла глаза от экрана и стала ждать, а через секунду у Татьяны раздался звонок и высветился мой новый телефон. – Пометь, что это я, а старый удали, он больше никогда никому не ответит. Родителям позвоню чуть позже. Вот, теперь уже все. Давай прощаться. Я обязательно буду тебе сообщать о себе все. Надеюсь, нам повезет. Пока.

Прощание было коротким. А потом я помчалась в технический центр, где меня должен был ждать друг закадычный, Валерка Слепаков. Свой парень, на все руки мастер, починить мог и замок в двери, и легковое авто, и, возможно, но не проверено совершенно, любой сейф был ему по плечу. Шутила, конечно.

Мы договаривались на девять, а подъехала к половине одиннадцатого. Приятель должен был на меня сердиться. Он сам всегда был точен и слов на ветер не бросал, в других ценил эти же качества. Следовало его задобрить. Вот поэтому улыбка моя не знала границ, радость тоже, когда увидела знакомую фигуру рядом с воротами мойки.

– Тоже рад тебя видеть, – буркнул он и пожал мою протянутую руку: мы всегда так здоровались. – Надеюсь, у тебя все в порядке? Раньше ты не опаздывала больше, чем на пять минут, и машину спешно не продавала.

– Да-а! Нормально, – на его оценивающий взгляд пришлось опять лучезарно улыбнуться. – Думаешь, как скоро удастся продать? Деньги нужны срочно.

– Машина хорошая. Ездила ты мало, и водитель, что надо, с пониманием, – такие слова грели душу, тем более, что он меня и учил грамотно водить машину, а на похвалы всегда был скуп, вот только сейчас и раздобрился. – Стояла она у тебя в гараже. Это тоже плюс. В общем, постараюсь выжать из клиента максимум. И как раз, такой человечек у меня на примете есть.

– Так, когда же?..

– Слушай, во что ты вляпалась? Сознайся папочке. Не молчи, Машка. И улыбки твои на меня не действуют, ты знаешь. Если просто деньги нужны, то я тебе одолжу. Сколько надо? У меня на Х5 отложены, дожидаются своего часа. Ну, а если все же неприятности, то…

– Нет неприятностей. Точно, точно. Ну, разве только то, что телефон свой потеряла сегодня. Новый номер запиши, я уже сподобилась купить. Когда к тебе заехать за новостями?

Договорились, что подскочу вечером, часам к шести. К этому часу, если все сложится, мог и клиент на машину подъехать. Распрощавшись с Валерой, порулила в агентство по продаже недвижимости. Там у меня, к сожалению, знакомых не было. Но мне везло. Деловая женщина, что приняла меня как родную, сказала, что с продажей такой квартиры проблем не должно быть. Желающие на однокомнатную в центре, да еще в том районе, всегда имелись. Это порадовало. А вот с загородным домом она ожидала заминку. Еще сказала, что хорошую цену можно получить, только если запастись терпением. Но я унывать не стала. Почему-то свято верила, что в две недели, отпущенные мне Татьяной, обязательно уложусь.

И закрутилось. Ездили делать снимки квартиры и дома. Начала складывать вещи в коробки, готовясь к переезду в бывший бабушкин дом. А туда пришлось наведаться не один раз, чтобы осмотреться и прибраться. Мебель из деревенского домишки, наняв машину и грузчиков, вывезла на свалку. А новую, тщательно продумав и отобрав, что-то с квартиры, кое-что с коттеджа, расставила в будущем своем жилище. Получилось очень даже уютно. Туда же перекочевали и коробки с самыми необходимыми вещами. Затем пошли звонки от предполагаемых покупателей. Надо было вертеться с адреса на адрес, чтобы показывать квартиру, дом и машину.

Автомобиль продался первым. Не раздумывая, нашла ему моментально замену. Приобрела старенькие Жигули, но зато с интересным секретом. Бывший хозяин оказался местным «Кулибиным», не зацикливаясь на внешнем виде машины, всячески изощрялся в усовершенствованиях внутренностей. Технически оснастил автомобиль так, что любой гонщик обзавидовался бы. Старушка бегала гораздо резвее тех лошадок, что были заявлены в техпаспорте. Мне это понравилось.

Дальше везение не закончилось. Обманув ожидания риелтора, вторым ушел мой коттедж, и всего через пять дней после продажи Ауди. Здесь сыграл роль открывающийся летний сезон. Какой-то зажиточной семье, решившей перебраться из душного и загазованного города на жительство поближе к природе, он приглянулся настолько, что торговаться особенно не стали. Мы ударили по рукам, и ключи от моего недавнего детища перекочевали в карман к степенному отцу семейства.

А вот городская квартира продалась последней. Не потому, что не было желающих. Как раз, наоборот. Их оказалось много, а такая однушка, удовлетворяющая многим требованиям, одна на тот момент. Мне пришлось из-за нее поездить, но зато выручила потом гораздо большую сумму, чем планировала изначально. Это порадовало и укрепило во мнении, что находилась на правильном пути, раз бог благоволил к моим действиям.

И так, выходило, что в срок я укладывалась. Деревенский дом был приведен в порядок и обставлен. Вещи в него перевезены. Обжиться, как следует, правда, не успела. Только-только приспособилась, а надо было собираться в дальнюю дорогу. Но это было ничего, решила, что успею потом. Позвонила Татьяне, и она сообщила, что летели мы с ней в Китай. Эта новость меня взбодрила и привела в трепет. Дело в том, что, имея заграничный паспорт, я так и не собралась никуда съездить. Поэтому пересечь границу мне предстояло впервые. Страшно не было, а вот волнительно, да, было.

И пришел, наконец, момент, когда грузилась в машину, чтобы ехать в аэропорт, где договорились встретиться с подругой. Домчалась туда мухой. Татьяна уже ждала меня в условленном месте. Проверила мои сборы, позадавав нужные вопросы, убедилась, что я все сделала правильно, как она и велела. Она осталась мной довольна. Я же ощущала себя школьницей, идущей в первый класс.

По сути, так все и было. В первую нашу поездку следовала за Танькой тенью. Таращила на все глаза, а толка от меня было совсем мало. Сознавала, что растерялась. И все же старалась все рассмотреть, понять и запомнить. В товаре не понимала совсем ничего. Подруга пыталась меня направлять, я же упорно выбирала те шубы и дубленки, что нравились мне, а не представляли коммерческую ценность. Тут очень помог Татьянин опыт, настойчивость, и наши добрые отношения. Были случаи, когда она просто выхватывала у меня товар и возвращала опешившим представителям фабрик, а потом наоборот, силой вкладывала мне в руки то, что считала правильным выбором. Вот так выглядела наша первая поездка. Вторая, кстати сказать, была чуть лучше.

Когда вернулись в Россию, меня постигло разочарование. Не знала, чего ожидала, но отдачи от вложений надо было еще, оказывается, долго и терпеливо дожидаться, а можно было и не дождаться совсем. Вопрос был в продажах. У подруги имелся контейнер на рынке, там она и сбывала привезенный товар. Ну, еще немного сдавала на реализацию знакомым, которые держали в городе небольшие магазинчики верхней одежды. Торговля шла ни шатко, ни валко. И я поняла, что привезенный мной товар, просто на просто, составлял Танюшке конкуренцию. Такая обстановка меня не могла устроить. Тем более что я подруге желала только добра.

Поразмыслив над проблемой, решила попытать счастья в своем городе. Он был гораздо больше, торговая сеть обширнее, народ зажиточнее. Туда и направилась. Оставила Татьяне малую долю привезенных шмоток, которые та сама выделила, объяснив, что они ей будут полезны для увеличения ассортимента, так как она не привезла подобные, остальное погрузила в Жигули и поехала.

Легко не было. Когда попыталась сдавать шубы на реализацию в магазины, столкнулась с бесчестными проходимцами. Нет, не все были жуликами, но нервы мои поистратились. Решила сама встать на рынке. Сняла контейнер, радуясь, что хватило ума не все деньги обернуть в товар. Только наметились положительные сдвиги, как прошел слух, что подобные рыночные площади являлись днем вчерашним. Будущее, как считали городские власти, да и я сама в недавнем прошлом, было за торговыми центрами и фирменными магазинами. Мне дважды повторять было не надо. Информацию впитала и стала подыскивать помещения в аренду под меховой магазин.

Сначала повезло организовать две точки в разных торговых центрах на окраине города. Там хорошо пошел недорогой товар, что привезла из Китая. После поднебесной мы с подругой несколько раз посетили Турцию и, наконец, Италию и Грецию. В последних странах взяла очень качественный товар, но цена на него получилась астрономической по меркам нашего города. Правда, я не унывала. Использовала те шубы и дубленки в витринах для пробуждения любопытства к магазину и привлечения клиентуры побогаче. Что предложить им, у меня было на любой вкус и кошелек.

Дела пошли. Через год у меня было пять магазинов в торговых центрах в разных районах города, один шикарный бутик в центре и еще один, даже лучше предыдущего, в Москве, в историческом центре, там, где находились сплошь пешеходные зоны. Первое время товара для обеспечения всех магазинов немного не хватало. Выручила Татьяна, передавая свои вещи на реализацию. Это оказалось выгодным и ей, и мне. И, конечно же, летала за меховыми изделиями лично. А за прилавком сама я теперь не стояла. Наняла работниц. Все они приходили ко мне по рекомендациям знакомых, и я всегда оставалась довольной и их работой, и нашими отношениями. С некоторыми даже подружилась.

Жизнь налаживалась. Вернее, ее материальная часть. Когда через год подвела итог своей деятельности, оказалось, что мой стартовый капитал удвоился. А в остальном все оставалось по-прежнему. Была одна, ездила по городам и весям на старых Жигулях, жила в избушке в забытой всеми деревне, от которой осталось всего два обжитых двора: один мой, второй принадлежал тете Клаве.

Когда за успех начатого дела можно было не беспокоиться, я решила, что настало время вспомнить, зачем, собственно, затеяла эту гонку получения капиталов. По правде сказать, я об этом и не забывала. Мысль разобраться с теми, кто устроил крах моей прежней жизни и дал себе право вмешаться в мою судьбу, неоднократно поддерживала во мне силы в трудные минуты. И вот, тихим майским вечером, приехав из города и слегка перекусив, я устроилась на завалинке. Запахнула на груди старую шерстяную кофту, вытянула ноги, обутые в высокие калоши, и подняла голову к еще светлому небу. Где-то, через пятнадцать минут, шаркая обрезанными валенками по неровной поверхности тропинки, ко мне подошла тетя Клава. Кряхтя и покашливая, она устроилась рядом и тоже подняла голову к небу.

– Мечтаешь, что ли, Мария?

– Так, задумалась.

– О чем?

– Как жить дальше, например.

– Вроде бы, у тебя все хорошо? Сама говорила, что дело твое пошло в гору.

– Это точно. Бизнес отладила. Только скучно мне. Нужна новая цель. А торговля… Только деньги мне не интересны.

– Замуж тебе надо. Мы, бабы, так устроены, заботиться нам непременно о ком-нибудь надо.

– У меня мама и папа есть. Я о них забочусь.

– Не то. Непременно замуж тебе надо. Детей родить. Не молоденькая девчонка ведь уже… Сколько тебе стукнуло?

– Тридцать один исполнился.

– Вот. Годы идут, не заметишь, как поздно уже может быть.

– Все бы вам меня расстраивать, тетя Клава. На ночь глядя, взяли и настроение испортили.

– А, ты не обижайся. Лучше подумай, какой такой хороший мужчина рядом с тобой есть. Как надумаешь, присмотрись к нему внимательнее, может, это и есть твоя судьба.

– Три года назад я так и сделала.

– И что? Не уж-то не оказалось достойного перед глазами-то?

– Почему же? Оказался. И возраст у него был подходящий, и собой приятный. Умный, образованный, хороший сын своих родителей. Предложение мне сделал.

– Да, что ты?! И как так получилось, что ты одна до сих пор?

– Я замуж-то собиралась идти. Умом решила, что надо, и стала готовиться к свадьбе. А потом другого встретила. И сначала он мне не показался. Избегала я встреч с ним, гнала его проч. Но внутри меня вдруг что-то произошло. Один миг, и стало казаться, что жить без него не могу. Голову, как потеряла.

– Прямо как в телевизоре. И что дальше?

– Бросил он меня. Как появился в моей жизни неожиданно, так и исчез из нее. Тот, что жених, тоже бросил. Обвинил в измене, и знать больше не пожелал.

– А ты что?

– С головой в бизнес ушла. Все из головы, из души и из сердца выбросила и начала жизнь с чистого листа.

– Ох, Мария. Не верю я тебе.

– То есть?! – небо перестало меня интересовать, принялась рассматривать морщинистое лицо соседки, успевшее загореть уже в мае от долгого сидения на завалинке вечерами и копания в огороде утром и днем. – Какой мне смысл тебя обманывать, тетя Клава?

– Ты так сказала, что выбросила, мол, из души и сердца… А ведь этого не бывает, девонька.

– Не понимаю я тебя…

– Из головы выбросить можно. Особенно, когда дел вокруг скопится много, проблем разных… А из сердца не получится, Маша. Поверь на слово. Не всегда я была старухой с морщинами и со скрюченными руками. Долгую жизнь прожила, и в ней всякого было достаточно.

– Что же ты хочешь сказать? Что я никого не любила?

– Возможно.

– Нет, ну, Свиридова, жениха бывшего, действительно рассудком выбрала. Только потом он мне дорог стал все же. Привыкла ли, оценила заботу ли… Но при расставании сердце ныло, и еще было очень стыдно перед ним.

– Эко, как рассуждаешь. Я, вон, в саду яблоньку посадила осенью, а в конце зимы снег с крыши скатился и прямо на нее угодил. Сломалось деревце-то, совсем тоненьким было и не выдержало тяжести. Так мне жалко его было до слез. Ведь, живое оно было, и еще мой труд пропал впустую. А в твоем случае человек… И отношения у вас были… Конечно, больно тебе стало. А хотелось тебе его вернуть?

– Глаз на него поднять не могла, слова покаянные глотала с солью слез, его гнев приняла весь до капли с горечью. А потом пошла прочь и такой груз на плечах чувствовала! Ноги ватными были и заплетались, но назад ни разу не взглянула. Думаю, если увижу его сейчас, тоже могу сквозь землю провалиться. До сих пор вину перед ним чувствую.

– Какую же вину? Ведь это судьба вас развела. Что бог не делает, все к лучшему. Не любила ты этого Свиридова. Иначе, кинулась бы к нему на грудь. Молила бы, просила бы, обещала бы…

– Сергея? Не любила? – посидела немного в тишине, прислушиваясь к голосам внутри себя.

– Что? Права я? – после длинной паузы Клавдия Степановна дотянулась до моих сжатых на коленях в замок пальцев и тихонько их погладила.

– Скорее всего, – я вздохнула и вяло ей улыбнулась.

– А второй, что хорош собой был? – она убрала руку и поправила платок на голове.

– Очень даже хорош. И знал об этом, паршивец. По улице с ним шла, а все тетки, от мала до велика, на него стойку делали. Это я видела, пока сама под его чары не попала. А как уступила, так и в раз поглупела. Тоже глаз с него сводить не стала. Он же, пока своей цели не достиг, демонстрировал, что только я для него на этом свете и существовала. А потом… Ну, дальше понятно…

– Не уж-то только лицом взял? Не похоже это на тебя, девонька.

– Обязательно говорить об этом? – раскусила я намек хитрой тетки. – Если уж пошел такой у нас разговор, то сознаюсь… Да, в постели он оказался даже лучше, чем могла представить. Есть мнение, что красавчики ленивы в сексе, себя любят больше и прочее… Но не Леонид. Мастер, одним словом. Хотя, теперь знаю, что есть и круче…

– Это кто же?! – вмиг оживилась Клавдия Степановна и стала сверлить меня взглядом.

– Совсем не важно, кто. Случайная встреча. Бывает же так, разве нет? Свела судьба, развела судьба. Это уже в прошлом.

– А в памяти сидит.

– Что?.. А, нет, совсем даже. И не стоит на тот случай отвлекаться. Ты вот тут все по полочкам мне стараешься разложить. Так скажи про Леонида.

– Как сейчас говорят, секс этот, ну, любовь, постель… Это в жизни важно. У многих в семейной жизни он занимает весомую часть. Еще моей бабке ее бабка совет давала, чтобы спиной к ссоре с мужем не поворачивалась… Ну, ты меня поняла… Мол, ночью в постели многие ссоры и заканчиваются. – Тетя Клава старательно разгладила на коленях фартук, выглядывающий из-под старенькой телогрейки. – Только это же с мужем… Про супруга будешь думать и ночью, и днем, в горе, и в радости. Бывало и брови хмуришь, и глаза, казалось, на него больше не взглянут, а он приходил, и сердце отогревалось. Черные мысли про любимого не могут в душе жить, а память о нем всегда сердце плавит. Вот и подумай, что у тебя с тем Леонидом было.

Совсем стемнело. На небе зажглись звезды. Но было видно, что появились и тучи. Пока их было мало, только кое-где виднелись. Я поднялась и прошлась к столбу, чтобы включить висевшую на нем лампу. Света от нее было немного, но тропу между нашими домами, худо-бедно, освещала.

– Ох, чувствую, будет дождь. А, может и снег. Суставы ломит. В это время все может случиться. Только яблони собрались цвести… Как бы не поморозило. У тебя много бутонов на яблонях?

– Хватает. И вишня вся в цвету.

– А у меня, верно, полно сливы будет. У тебя, вроде, тоже слива ничего?

– Да, там, в самом конце сада. Но у тебя, тетя Клава, лучше.

– Как урожай соберем, научу тебя варенье варить. Есть у меня старинный рецепт. Кто пробовал, оторваться не мог.

Кряхтя, она поднялась со скамейки, потопталась немного, как разминая ноги, и, кивнув на прощание, пошаркала к своему дому. Я смотрела ей вслед, собираясь тоже идти спать. Завтра надо было ехать в город. К обеду подъехать в пару магазинов по делам, еще и выручку забрать, а на вечер планировала начать свое долгожданное расследование.

– Пробил час, – сказала тихо и криво улыбнулась.

Рука полезла в карман шерстяной кофты и достала из него немного помятую в углах фотографию. Это все, что осталось у меня на память о Леониде. Ее не дарил мне бывший любовник. Он вообще не делал мне подарков. Может оно и к лучшему… А фото снял прораб, фотографировал дом для отчета, зацепив Леонида случайно, когда тот стоял на крыльце и протянул руку к двери, собираясь войти. Видно его на снимке было отлично. Довольно крупный план, хорошая резкость, даже эмоции на лице можно было рассмотреть. По всему тот радовался, раз так улыбался.

– Очень хочу на тебя сейчас взглянуть, – разгладила согнутый угол фотографии. – Посмотрим, как поведет себя мое сердце…

На следующий день, ближе к вечеру, заехала в банк, чтобы скинуть большую часть выручки с продаж на открытый счет. Еще одна такая операция и можно было его закрывать. Это я платила за купленную в Москве квартиру. Просторная трешка была моей по праву собственника. Если захотела бы, то могла сделать потом новый поворот в своей судьбе. Взять и поселиться в столице. Может там понадобился бы кому энергичный сотрудник с двумя дипломами. А, что?! Остаток долга не представлял проблему даже сегодня. Только у меня было пока дело в этом городе.

Вечером мне предстояла встреча. У одной моей продавщицы была подруга, имеющая знакомых в определенных кругах, на которых я возлагала большие надежды. Мне необходима была информация. Соглашалась заплатить за любые сведения о человеке с фотографии, ясно с какой. На моментальный успех не рассчитывала, но сдаваться и бросать начатое расследование не собиралась, даже если оно растянется на год.

Запасшись терпением и деньгами, я рулила к молодежному кафе, где меня с минуты на минуту должны были ждать. Бросила машину в переулке и направилась к освещенному входу. На ступенях толпились молодые люди и девчонки, и мне подумалось, что могли быть проблемы со входом. Оказалось, что это они вышли покурить из зала, и увлеченно пускали клубы табачного дыма в темное небо, а не стояли в очереди, чтобы посетить кафе. Когда вошла вовнутрь, сняла куртку и стала высматривать парня ростом в метр девяносто с русыми волосами и в полосатом свитере. С приметами было не густо, оттого волновалась, но оказалось, что напрасно.

– Ты Мария? – он подошел со спины, и я вздрогнула, услышав над самым ухом почти мальчишеский голос.

Обернулась, парень и правда был очень молод, на первый взгляд не более двадцати, это я определила по глазам. А вот комплекция у него смотрелась внушительно, по всему, серьезно занимался спортом.

– Пошли. Сядем за стол. Так разговаривать будет удобнее.

Я не противилась, только мне стало казаться, что впустую потрачу с ним время. Не производил он впечатления нужного мне человека.

– Фотографию давай, – сразу перешел к делу, как только мы опустились на стулья.

Оказывается, он уже сделал заказ: на столе стояли два стакана с коктейлем, очень популярного в этом заведении, потому что смогла рассмотреть подобные на соседних столах и в руках некоторых молодых людей. Я открыла дамскую сумку и, достав фото, протянула ему.

– Макс, – это он решил мне представиться. – А он красавчик, этот, с фотографии. Почему девчонкам всегда нравятся смазливые?

Я оставила его слова без комментария, продолжая осматривать зал кафе.

– Угощайся. Второй стакан твой.

– Не пью. Я за рулем.

– Жаль, могли бы немного расслабиться и повеселиться.

– А, по делу, что скажешь?

– Ты тоже красотка. На что тебе этот павлин? Было бы на кого тратить время и деньги…

– Сколько надо денег? И кому платить?

–Давай три рубля, ну, ты поняла… Я передам их одному типу. Информация с неба не берется. Потребуется время. Дня три, думаю.

– Держи. Значит, через три дня снова здесь?

– А, ты что, спешишь? Могли бы посидеть еще…

– Спешу, – не хотелось грубить пацану, но он ухватил мою руку, пытаясь не дать подняться. – То, что в мамы гожусь, не смущает?

– Не-а! – он широко улыбнулся, но руку отпустил. – Ты очень красивая, и я не дал бы больше двадцати пяти, от силы. Оставайся! Не пожалеешь.

– Скажи, с информацией пустой треп? Денег назад не заберу, они твои. Мне времени жалко.

– Ты что?! Все серьезно! Здесь Макса все знают. Я слов на ветер не бросаю.

– Это хорошо, – кивнула ему головой. – Тогда до встречи через три дня.

Когда вышла из кафе, заметила, что курильщиков стало гораздо меньше. Вероятно, подались назад в зал. Я подняла воротник куртки, защищая шею от порыва ледяного ветра, и вспомнила вчерашний прогноз тети Клавы. Как бы и, правда, яблоневый цвет не поморозило. Подняла голову к небу, соображая возможно ли, что пошел бы снег. В этих раздумьях спустилась со ступеней, направляясь к машине.

– Девушка, а девушка! Это ваше авто?

Из темноты за Жигулями показались двое парней. Угрозы я в них не наблюдала. Приятные молодые люди, и комплекции средней. Одеты тоже обыкновенно. На бандитов и грабителей, даже на хулиганов, похожи не были.

– Что вам надо, ребята?

– Сейчас подумаем.

Я даже не поняла, кто из них меня ударил. Голова загудела, но всего на миг, дальше мое сознание выключилось одновременно со зрением. Думаю, что все длилось не долго. Когда вернулся слух, эти двое еще были рядом. Один, по звукам, рылся в сумке, стоя где-то совсем рядом, а второй шарил, скорее всего, в моей машине.

– Колян, у тебя, что?

– Машина-рухлядь. В бардачке и салоне ничего. А у тебя?

– Сумка тертая, не новая, такую не продашь. В кошельке не густо, но кое-что есть. Это сгодится. На пару косяков хватит.

– А девка, что? Цацки есть?

– Не-а! Обычно к Максу ходят разряженные, как елки на новый год. А тут какая-то не типичная попалась.

– Ладно. Все бывает. Сегодня не повезло, так завтра будет лучше.

Мне на грудь плюхнулась моя выпотрошенная сумка. От неожиданности вздрогнула и испугалась, как бы не выдала себя. Но нарики уже утратили ко мне интерес и топали, удаляясь все больше. Сообразив, что они ушли, попробовала подняться. Удалось сесть. Ощупала гудящую голову и не поняла, куда меня ударили. Болело все. Кряхтя и постанывая, поднялась с асфальта и осмотрелась. Всего в нескольких десятках метров горели огни кафе, на ступенях перед входом снова собрались курильщики. Как будто ничего и не произошло.

Я стояла, пошатываясь и опираясь на свою машину. Двери ее были открыты, давая любому желающему доступ в салон. Потихоньку села и стала искать ключи. В замке их не было, на креслах и торпеде тоже. Пришлось снова выбираться на улицу, чтобы поискать там. Увидела их на земле в метре от двери пассажира. Обрадовалась. Но наклоняться за ними было мучительно больно. Ничего, пережила. Когда снова оказалась на водительском месте, немного посидела, не шевелясь, чтобы отдышаться и отдохнуть. Только хотела завести движок, как накатила дурнота. Еле успела, высунуться из салона, как меня всю вывернуло на асфальт.

После этого легче не стало, а ехать надо было. Решила отправиться в деревню. Очень хотелось упасть на кровать и заснуть. Нащупала ключи в замке зажигания и крутанула, пытаясь завести мотор. Не получилось. Ни с первого, ни со второго раза. Дала себе слово не отчаиваться, немного посидела в бездействии, а потом возобновила попытки. Не помнила, с какого все же раза, но движок заработал. Никогда еще не слышала ранее звука приятнее. Тронула машину с места, а мысленно решила, что непременно надо было показать завтра Жигули Валерке, пусть разобрался бы, в чем там дело и отчего не заводились.

На следующий день в техцентр к Слепакову я не попала. Три дня пролежала дома, чуть живая. Хорошо еще, что Клавдия Степановна за мной ухаживала. Только на четвертый день осилила дорогу до города. Когда мой друг меня рассмотрел, то присвистнул.

– Ничего себе, синяк у тебя. По всему, дня три болеешь. Что случилось?

– Хулиганы напали. Красивая, да?! У меня еще и шишка на затылке таких размеров, что думала, будто и не бывает подобного. Как тебе?

– Впечатлило. Денег много с собой было?

– Нет. Я перед этим в банк заезжала. Посмотри машину, будь другом…

Он не отказал. Чтобы не мешаться под руками, отдала ключи и перекочевала на деревянную скамеечку, что располагалась поодаль под тополями. Солнце припекало и расслабляло, чуть не задремала, слушая щебет птиц.

– Эй, Машка, не свались с лавки. Заснула что ли? – открыла глаза и увидела озабоченного Валерку рядом с собой.

– Что? Плохо с машиной, что ты такой хмурый?

– Ничего с ней особенного нет. Так, по мелочи все. Свечи поменял, например. Мне ты совсем не нравишься. Тебе бы к врачу. Не обращалась, наверное?

– Пустяк. Я живучая.

– На, вот.

– Что это? – взяла из его рук непонятный мне предмет.

– Газовый баллон. Ты же постоянно рискуешь, разъезжая по городу с деньгами и без охраны. Не думала об этом?

– Только теперь начала задумываться.

– Лучше поздно, чем никогда.

– А у тебя он откуда, баллон имею в виду.

– Ребята скопили разные забытые предметы после ремонта машин.

– Здорово. А у вас, случайно, чего-нибудь более травматического не забыли?

– Не знаю, что имеешь в виду. Пошли, покажу.

Я приподнялась и отправилась за ним в темноту помещения после яркого весеннего солнца. Он подвел меня к ящику, в глубине цеха, доверху заваленному разными предметами. Я их немного пошевелила, особенно обратив внимание на биту, что была не очень зарыта в глубине.

– Нашла чего?

– Ничего достойного внимания.

– Не это ли искала? – Валерка достал из-за спины пистолет. – Травматический.

– Он мне нравится. Покажи, как пользоваться. Не очень сложно?

Через несколько минут мы с ним уже прощались. Он пожал мне руку и отошел от машины.

– К врачу, все же, обратись. У тебя сотрясение. И с подарком от фирмы будь осторожнее. Я тебе все объяснил, а там, как знаешь.

Дальше мой путь лежал в центр города. Именно в центральном своем магазине держала небольшую охрану. В торговых центрах на периферии в ней надобности не было, там существовала общая охрана, и стоимость ее входила в аренду помещений. Мой самый дорогой магазин занимал весь первый этаж старинного здания, недавно отреставрированного и выглядевшего шикарно. Там о безопасности продавцов и товара надо было заботиться самой. Решение было простым. Обратилась в охранную фирму и наняла несколько парней.