Читать книгу Все не как у людей - Клара Колибри - Страница 2

Начало июня, а жара стояла как в пике лета. Я в тонкой футболке и бриджах, влажной салфеткой промокала испарину на лице и шее и вертела головой, высматривая подругу. Передо мной было обширное поле. Видимое его пространство пестрыми лентами, натянутыми на колышки, разбивалось на прямоугольники. В каждом таком заграждении можно было наблюдать по яркому зонту от солнца. И народ. Много народа. Но это и не удивительно. Ведь проходила кинологическая выставка, да еще такого масштаба.

Моя собака была заявлена в соревнованиях. Подруга взялась выставлять пса одних наших знакомых, это называлось быть хэндлером. Сюда мы прибыли загодя, и теперь надо было дождаться начала нашего ринга. Жара и толпы людей утомляли, поэтому решили отойти в сторону, и забрались на возвышенность со скудной растительностью, надеясь там укрыться от пекла.

– Как ты, солнышко? – моя любимица лежала у ног и тяжело дышала, вывалив язык. В двух шагах от нее в траве разлеглась подопечная подруги. Та тоже изнывала от жары. Я достала еще несколько салфеток и тщательно протерла морду своей собаке. Легче ей вряд ли стало, но было видно, что сделалось очень приятно.

– А, вот и я. – Ритка поднималась к нам на пригорок, пыхтя как паровоз. – Дай и мне салфетку. Сил моих нет как жарко. Это вы еще в тени…

Я окинула взглядом чахлое деревце и несколько кустиков, за которыми мы тщетно пытались укрыться от зноя. Все лучше, чем на открытом месте, конечно, но тень была, все же, очень слабой. Мне хотелось пить, пришлось достать бутылку с минералкой. Отпив несколько глотков, передала воду в протянутую руку подруги.

– Долго еще?– поинтересовалась у нее.

– Нет. Собирайтесь. Следующий ринг наш.

– Что твоя разведка? – я выплеснула остатки воды из миски, из которой поила недавно собак, и убрала емкость в пакет.

– Судит в нашем ринге словак. Внешне просто душка. Холеный, поджарый, весь, прямо скажем, в тонусе. Так и гарцует!

– Стой, подружка! Ты все еще о судье? Или уже о кобеле каком говоришь?

– О словаке, о нем. Ну, ты даешь, скажешь тоже… Но сдается мне, что он порядочный ловелас. Да, тут ты…

– Нет, скажи, нам то что? Тебя зачем послали? – начала я заводиться. – Было решено, что присмотришься к его манере судейства, узнаешь, каких собак он предпочитает. Ты же знаешь, что моя крупная девочка, редко, когда к ней не подходят с меркой. Каждый раз одна и та же история… Хотелось бы заранее знать, чего ждать.

– Да, Ленк, твоя крупновата. И что! Звание у вас уже есть, могла бы и с другими поделиться победами. Какая тебе разница? Для меня бы, имей моя собака столько титулов и наград, было бы важно только участие. Все ради настроения, так сказать. Ну, драйв, и все такое!

– Что же нам теперь, просто так нервничать? Мы хотим быть первыми.

Я посмотрела на питомицу. Она с безграничной любовью таращила на меня круглые глаза, потом поднялась и потерлась лобастой башкой о мое бедро.

– Солнце мое! Как ты? Готова? – ласково потрепала ее за ухом.

Собака фыркнула, обдав мои бриджи брызгами слюны, а потом встала, красиво так, на вытяжку, устремив взор к рингам. Мол, давай уже, пошли побеждать. Я засуетилась вокруг: подняла поводок, расстегнула ошейник, убрала все это в пакет, а на мощную шею водрузила ринговку. Ритка со своей Мартиникой тоже подготовилась, и мы дружно и решительно направились на соревнования.

– Рыжие суки Немецкого Боксера! Открытый класс! Пройти в ринг! – гаркнул помощник судьи.

Это относилось и к нашим с Риткой собакам. А еще рядом оказалась девчушка с трехгодовалой псиной. Отличная, надо признать, у нее была собака.

– Рыжие суки! – хохотнул Сашка Романов, обладатель крупного тигрового кобеля. Он двинул локтем приятеля, загоготал и весело закивал в нашу сторону.

– Ты что? – не понял тот. – Что веселишься?

– А, ты глянь. Как подобрались!

– Ну да, класс. Девки что надо! Зрелище…

Если бы ни их вопли, никто бы не обратил внимания, что в ринг вышли не только рыжие собаки, но и хозяйки. Мы с девчонками все были рыжие. Наши волосы отличались только оттенками: я медная с золотом, у девочки пряди были совсем светлые, а Ритка красилась в морковный. Первой шла моя подруга. Выше меня на голову. Статная и крепкая, она была старше на два года. Весной Рите исполнилось двадцать три. Я среднего роста, и вся какая-то средняя. Пропорционально сложена, но ничего незабываемого. Разве что яркие зеленые глаза и грива длинных и прямых густых волос, но сейчас они были убраны в хвост. Незнакомая девочка, по всему, школьница старшеклассница сильно нервничала, отчего шла рывками и иногда спотыкалась в траве. А тут еще публика поддержала балагуров: кто-то хихикал, кто-то добавлял сравнительные реплики. Та еще была обстановочка!

Судья сохранял спокойствие, хотя, конечно же, все слышал. Он был внимателен и сосредоточен, его взгляд был устремлен исключительно на собак. В общем, отработал на совесть. И только, когда распределил места, позволил себе развеселиться: глаза смеялись, рот до ушей. Словак показал мне два пальца, что означало второе место, и протянул руку, чтобы пожать мою. Вот вам и второе место, вот и прощай надежда. Мои брови сошлись у переносицы. А кому нравится проигрывать? Мне точно – нет.

А рядом прыгала от счастья школьница. Ритка совершенно спокойно восприняла свое третье место и увлеченно обсуждала что-то с судьей. Интересно, на каком языке они объяснялись, хмуро подумалось мне, ведь слышать их не могла, так как ринг сразу же покинула. Направилась я к нашим вещам, чтобы накинуть быстрее панаму на голову своей Мальвы.

Я уже заправила острые уши боксерки в прорези головного убора и собралась менять ошейник, когда к нам подошла Рита с Мартиникой. Подруга выглядела довольной жизнью.

– Куда двинем?

– А, куда хочешь?

– Надо бы отметить…

– Брось изображать счастье.

– А, ты не порть нам настроение. Смотри, псины не расстроились и от сладенького не откажутся.

– Ладно.– вздохнула я.– Пошли в кафешку.

– По мороженому и коктейлям?

– Угу!

Мы знали недалеко одно заведение, куда можно было и с собаками. Хозяин к нам благоволил и не имел ничего против, если мы расположимся на углу открытой веранды. Устроившись в тени зонта и крон старых лип, окружавших кафе-мороженое, сделали заказ и расслабились.

Я сидела напротив Ритки, откинувшись к спинке удобного кресла, и покачивала слегка ногой, закинутой на колено другой. Приятная музыка, прохлада тени, вкусные молочные коктейли…

– Ой, мне же надо маме позвонить, – встрепенулась я, достала из кармана мобильный и замурлыкала: – Мамуля! Как ты? Да. Все хорошо. Нормально. Как, всегда. Ну, да. Привет всем.

– Удивляюсь я тебе, – повела бровью Ритка. – Что тебе спокойно не живется? В Москве! Полно родни. Все о тебе заботятся, – вздохнула она завистливо.

Маргарита была сирота, интернатовская. Из родни только тетка, и та жила в соседнем городе. В этом областном центре она закончила медицинский институт и трудилась в местной больнице скорой помощи. А я, да. Я – москвичка. Кроме мамы и папы у меня еще был старший брат и сестра, не считая двух бабушек и дедушки. Семья наша была дружная и удачливая. Все в жизни чего-то достигли. Мама педиатр, папа строитель, имел свою фирму. Брат, Сашка, старше меня на десять лет. По примеру отца тоже попробовал собственные силы в бизнесе. Успешен. Еще был женат и имел двоих милых детишек. Сестра, Ольга, старше на семь лет. Красавица и умница. Трудилась в крупном рекламном агентстве. Дослужилась до начальника отдела. Замужем. Правда, в третий раз…

И в каждом дому, как говорится, по кому. Как ни грустно сознавать, этот ком у нас была я. Какая-то неприкаянная, одни беспокойства были семье от меня. Вроде, и не дурочка, и не злыдня, а все у меня наперекосяк. Старших детей папа только нахваливал, а как речь заходила обо мне, или смеялся, или хмурил брови. В детстве я часто простужалась. Может поэтому, в отличие от брата и сестры, и ростом похвастаться не могла и комплекцией, так как все силы ушли на борьбу с хворью. Мама даже раньше называла меня «ходячий вызов моему профессионализму», пичкала лекарствами, обкладывала горчичниками и компрессами. Потом папа кулаком стукнул, конец его терпению пришел.

– Будем закаливать! – заявил весомо.

И началась моя спортивная карьера. Сначала дома: папа ввел зарядку, контрастный душ и обтирания, а еще пробежку в парке. Потом в школе: мне отменили вечные освобождения от уроков физкультуры. Тогда же обнаружили, что у меня хорошо получалось бегать на лыжах и стрелять. Папа велел развивать способности, и я оказалась в секции биатлона, довольно сильной в нашей школе. Как-то на тренировке оказался важный дядя, друг нашего тренера, понаблюдал за мной и увел в спортивное общество, где занимал высокий пост. Ну, а потом был еще физкультурный институт. И вот, мои спортивные качества развивали несколько лет. Потом я поняла, что, как ни технична, а физических сил не достаточно, чтобы показать выдающийся результат. А я на них, на результатах, была просто зациклена. Или чемпион, или… В общем, большой спорт бросила.

– Пожалеешь! – сказал тренер, и не только это сказал.

– Глупость какая! – заявил папа, посматривая на меня из-под бровей.

– Не робей, детка, все наладится! – погладила по макушке бабуля.

Подруги в беде не бросили, потянулись косяком с советами, делились тогда еще не богатым жизненным опытом, своим и чужим, чужого оказалось гораздо больше. Я все выслушала и решила поступить, как они и советовали, то есть податься в артистки. Добрые они были у меня. Брат так и сказал про них, когда на семейном совете объявила, что собираюсь дальше делать. Папа тогда же закатил глаза к небу, мама схватилась за сердце, а бабушка развела руками.

– Дерзай, деточка, – вздохнула она. – Смелость города берет.

Сестра не сказала ничего. Ей было не до меня. Второй развод– это вам не шутки. Много нервов и сил тот процесс у нее отнимал. Все относились к ней с пониманием. Правда, когда я уперлась «рогом», телец я по знаку Зодиака, и поступила в театральное училище, она все же изрекла: «Артистка!» Интонация, скажу вам я, была еще та!

В какой-то степени, именно сестре я была обязана пребыванием теперь в этом городе. Ведь находилась-то в ссылке. Как «паршивую овцу», семья сослала меня сюда, на бывшую бабушкину квартиру на малой родине, с глаз долой.

– Дальше от греха, – сказала бабуля.

– Она меня клеила, – беззаботно посмеивался мой третий зять. – Но я же понял, что не серьезно все это было, из озорства…

– Чтобы сестре семью не разбила. Так и быть! – сурово молвил отец.

Так я оказалась в этом славном городе, где проходила когда-то молодость бабушки, в ее однокомнатной квартире, с видом на старый кремль из окон. Мне разрешили взять с собой Мальву, два чемодана вещей, да еще банковскую карту на очень ограниченную сумму, для нашей состоятельной семьи, разумеется.

– А, ты, правда, отбила бы мужа у сестры? – вернула меня к действительности Ритка.

– Почему бы и нет, если он ей не очень был нужен?

– Врешь?!

– Я глубоко уверена, что помогла им.

На это Маргарита только рожу состроила.

– Посуди сама, что происходит. Олька третий раз вышла замуж. А до этого: первый раз – по ошибке, по молодости; второй – не сошлись характерами; про третьего она всем начала рассказывать, что он ее не понимает…

– Думаешь, тоже развелись бы?

– Было похоже на это…

– А, ты укрепила союз! – фыркнула Ритка.

– Я заострила внимание на проблеме. А еще дала понять сестре, что если уж ее теперешний муж окажется без присмотра, то его могут быстренько подобрать.

– Чтобы задумалась.

– Ну, что-то в роде этого.

– Психолог липовый!

– Но ведь, живут же вместе до сих пор!

– С этим не поспоришь, – глубокомысленно изрекла Ритка.

Все так. Только с момента скандала и обвинения меня в попытке соблазнения третьего мужа сестры прошло всего два месяца. Сейчас они были вместе и переживали что-то вроде второго медового месяца. Но насколько я правильно поступила, это был вопрос. Вот ведь, академический мне брать пришлось, покинуть родной город тоже была вынуждена, со старыми друзьями сейчас общалась только по телефону. Ритуся не в счет, она из этого города.

– Ленок, я тебе не сказала, что нас пригласили вечером наши клубные? Собантуй затеяли, выставку отметить.

– Понятно теперь, о чем ты со словаком трепалась.

– Ага! – расплылась подруга в улыбке. – Он будет, конечно. И много кто еще. Должно быть весело.

– Желаю хорошо повеселиться.

– Ты что? Вредничаешь? Расстроилась из-за второго места и теперь другим хочешь насолить. Алекс заметил, что ты надулась.

– Алекс?

– Ну, да. Словак. Алекс. Он сказал, что надеется на наше с тобой общество.

– Я не надулась.

– А, то не видно!

– Расстроилась, конечно, – пожала плечами. – Но пойти, правда, не смогу. У меня смена. Забыла, что я теперь сама на жизнь зарабатываю?

– Эта, твоя работа, блажь. Делать тебе нечего. Да только намекни ты родне, и денег будет, сколько хочешь! – рассердилась подруга, она быстро выходила из себя, но и остывала в момент.

– А вот и нет, – заявила серьезно. – Я не тунеядка. Трудиться тоже обязана. Как все. Ты же ходишь на работу?! Мое трудоустройство временное, конечно. Испытание выдержу, вернусь в Москву, восстановлюсь в театральном… А пока перебиваюсь, как могу.

– Дома знают, что ты сторожишь склад?

– Наверное, доложили. Ты же знаешь, я в ссылке и у меня есть надзиратель.

Тут подруга развеселилась, глаза ее засверкали, щеки порозовели.

– Всем бы одиноким девушкам по такому надзирателю…

– Все тебе смеяться. А мне иногда так ни к чему его пристальный пригляд…

– Врешь?! – округлила Ритка глаза.

– За ребенка считает, одни нравоучения и назидания от него слышу.

– За ребенка?! Это да! Это он зря, – подруга почесала за ухом. – Он тебе что, совсем, совсем не симпатичен? Ни в жизнь не поверю!

– О чем ты говоришь! Этот Егор жуткая зануда. Что-то вроде брата, плюс отец, и все в квадрате. Да и стар он для меня.

– А, сколько ему? По мне, так выглядит классно.

– Должно быть, как брату, тридцать один. Они с Сашкой вместе в армии служили. Офицерская дружба, и все такое…

– Мне бы ничего. Мне бы подошел.

Я взглянула на Маргариту и представила ее рядом с Егором. Смотрелись бы отлично: высокие, статные.

– Пара из вас вышла бы красивая, надо признать. Только этим чертовым мужиком не повертишь. Характер у него, пожалуй, жестче чем у брата будет, а и у того не сахар.

– Хватила. Пара! – хмыкнула Ритка. – Он смотрит сквозь меня. Сколько раз замечала. Будто и нет меня, я вроде пустого места для него.

– Ну и что? На меня тоже. В смысле, буравит насквозь.

– Это разные вещи, – она развздыхалась.

Распрощавшись с подругой, я направилась домой. Идти было недалеко, но все больше по солнцу, и, плавясь, как эскимо, я брела по раскаленному асфальту и тащила за собой собаку. Мальва откровенно страдала и, только учуяв наш двор, ускорилась так, что отпала необходимость тянуть ее на поводке. А то было, наверное, ужасно смотреть на нас со стороны.

Бабушкина квартира располагалась на первом этаже обычной пятиэтажки. Угловая однушка в последнем подъезде. Высоченные клены затеняли двор. На пятачках под окнами, огороженных стриженными кустами акаций, радовали глаз красками бархатцы, петуньи и душистый табак. Машин во дворе припарковано почти не было. Это вам не Москва, где машин столько, что яблоку негде упасть. А сегодня еще и выходной, суббота, многие соседи разъехались на дачи или просто за город на пляж. Поэтому огромную машину Егора, пристроившуюся напротив подъезда, я заметила сразу, лишь только завернула во двор.

– Вот, черт! Принесла нелегкая, – пока шла, мечтала скорее добрести до дома, окунуться в прохладную ванну, а потом упасть на постель и подремать часок, но теперь вряд ли.

Интересно, давно ли ждал? Может, прикимарил там, в машине, и я проскочила бы незамеченной? За тонированными стеклами ничего не было видно. Я шла и гадала, заметит ли, и хотелось стать невидимкой. Только что уж там, приехал, значит было, что сказать. Не сейчас, так потом непременно достал бы. Обидно, что отдохнуть, как задумала, не удалось бы. И точно, не успела обогнуть машину, водительское стекло поехало вниз. А я, между прочим, могла и не заметить ни машины, ни открывшегося окна, ни хмурую физиономию в нем. Так для себя решила, оттого так дальше и поступила. Устремив взгляд в темноту подъезда, вышагивала себе в том же направлении, будто ничего и никого не видела. Отчего это он решил, что должна бросаться к нему со всех ног?

– Не замечаешь, да? – голос совсем рядом вкрадчиво так прозвучал.

А я все равно вздрогнула. Как он так умудрялся: только что был там, один момент и уже здесь. Вжав голову в плечи, развернулась к нему и испуганно захлопала ресницами. Изображать неожиданную встречу, мне было не в первый раз, и очень надеялась, что получилось довольно натурально. Или нет? Не могло такого быть, эта сцена мне всегда удавалась.

– Здравствуйте.

Но, как оказалось, все получилось ладно только на мой взгляд. Егор препротивно ухмылялся, прищурив подозрительно глаза.

– Все играешься? Пацанку из себя строишь?

Я с недоуменным видом окинула себя критическим взглядом с ног до головы, особо задержавшись на округлостях бедер и груди, выгодно подчеркнутых майкой и бриджами. Тоже мне, мол, нашел пацанку.

– В каком погорелом училище ты училась? Артистка! – интонации в его голосе подозрительно напоминали мне родную сестрицу, и сразу стало как-то неуютно, эти двое, оказывается, могли пошатнуть мою веру в себя.

– В чем дело? – обиженной гримасой пыталась дать понять, что со мной надо помягче.

– Двигай уже, дома поговорим, – развернул меня за плечи и еще подтолкнул в спину в сторону подъезда.

Вот такой у меня опекун в этом городе. Хочет, хватает, хочет, толкает. А где охрана, хотелось бы знать? Я осуждающе покосилась на Мальву. Сторожевая собака, ничего не скажешь! Она бодро вышагивала рядом и даже радовалась, что мы перестали стоять на солнце столбами и прошли, наконец, в прохладу парадного.

– И нечего собаку нервировать, – тут же раздался его голос за спиной. – Знаю я эти взгляды… – вот, ведь, все углядел. – Ничего-то она не должна меня грызть. Затаскала псину по жаре, она еле лапы передвигает.

Стало особенно обидно, что эта четвероногая предательница и, правда, начала вздыхать, понурив голову, всем видом с ним соглашаясь. Спелись, одним словом. Когда же я просмотрела переломный момент в их отношениях? Как было славно в начале знакомства этих двоих! Рыки, ощетинившийся загривок. Попробовал бы он тогда распустить руки, сразу бы оказался на земле.

– Может, откроешь уже дверь? Или снова ключи потеряла? А то, могу помочь и своими открыть.

– На счет твоих ключей от моей квартиры! – теперь я по-настоящему рассердилась. – Верни! Это неправильно! Отчего ты вообще решил, что…

– Не верещи, – сказал коротко, спокойно. А я уже знала, по тону, что это все: спорить бесполезно.

Мой праведный гнев кипел внутри. Что толку изливать его, если перед тобой непробиваемый истукан. Только и позволила себе самую малость: швырнула босоножку с ноги в угол прихожей. А потом прошлепала босиком на кухню, чтобы налить Мальве воды в миску.

– Солнышко мое пить захотело, – заворковала перед Мальвой. – Милая моя, водохлебушка!

Собака усердно вылакала все до дна, расплескав изрядно на пол, и мне пришлось топать в ванну за тряпкой. Проходя мимо комнаты, украдкой заглянула туда, предполагая, что Егор, как всегда, уселся в кресло. Пусто. Оказывается, он встал у окна и смотрел во двор. Ну и пусть стоит, раз ему делать нечего. Я снова вернулась в ванну, прополоскала тряпку, развесила ее сушить, а потом подумала и крутанула кран, решив набрать воду.

– Ай! – подпрыгнула от испуга, когда мужская рука через мое плечо накрыла кран и перекрыла воду.

– Что, ай? Я тебя жду для разговора.

– Не надо так подкрадываться…

– Не надо испытывать мое терпение.

И, правда, гневался. Схватил за руку и выпихнул из ванной.

– Мне на работу надо скоро, – надула я губы.

– Именно о твоей работе и хотел поговорить.

Мы прошли в комнату, и я успела занять единственное кресло. Ему оставалось стоять или сесть на панцирную кровать, бабушкину гордость. Это был такой металлический монстр с периной и пирамидой подушек, прикрытой кружевной накидкой.

– Черт! – сесть у него не получилось, вскочил, лишь только пружины затянули жалостную песнь. – Все смешно тебе. Да?!

Я засмеялась, конечно, но самую малость, а он опять схватил меня за руку и выдернул теперь из кресла.

– Поменяемся, – сам уселся на мое место, мне же кивнул на кровать. – Не для меня этот батут.

Пришлось мне сесть на перину. Пружины приняли мой вес легким шелестом. Я вообще с этой кроватью дружила. Она мне нравилась. Спалось на ней, как нигде. Не сны, а сказки. Всегда со счастливым концом. И вся бабулина маленькая квартирка меня всегда радовала. Дух старины не раздражал, как некоторых, не буду показывать пальцем в сторону кресла, а наоборот успокаивал.

– Так вот, – Егор повысил голос, чтобы настроить меня на деловой лад. – Твоя затея глупая, и я настаиваю, чтобы взяла расчет. Ты поняла, о чем толкую?

– Как так?! – округлила я глаза. – Месяц всего отработала. Да у меня зарплата скоро. Первая в жизни!

– И последняя.

– Так нельзя. Все работают. Я тоже хочу.

– Угу. Охранником на винном складе! Не можешь без вывертов!

– И что?! Какая разница, что охранять?

– Ни к чему пререкаться. Если бы это был склад мягкой игрушки, все равно, это не для тебя.

– Там хорошие деньги обещали.

– Ты, что, правда дурочка, или меня решила пронять?

Минуты на две воцарилась пауза, пока мы сверлили друг друга взглядами.

– Кстати, о деньгах, – Егор откинулся к спинке кресла. – Что с твоей банковской картой сталось?

– Что с ней может быть? – я взбодрилась, надеясь сменить тему разговора. – Цела. Не потеряла.

– Так, на кой, черт, тебе работа?

– Деньги нужны.

– Но карта же у тебя есть. Зачем тогда тебе сдалась работа?

Да, что же такое, почему я должна была ему все рассказывать и объяснять. Чувствовала, что закипаю. Мысленно уговорила себя отдышаться и продолжить спокойно. Может, кто и ругал мой театральный дар, но способности, все же, были: мне удалось запустить в невинные глаза придури.

– Я потратилась.

– На что?

– На фикус, например.

Снова пауза. Мы дружно повернули головы к деревянной этажерке в углу, рядом с окном, на которой недавно появился большой цветок с широкими листьями. Мне он глаз радовал, у Егора, скорее всего, было иное впечатление от растения.

– На кой он тебе?

– Надо. Он мне детство напоминает. Когда я сюда маленькой приезжала, у бабули был такой же.

– Ну, ладно. Допустим. Сколько же он может стоить?

– Не мало. Красота требует жертв.

– Только не говори мне, что родители обделили тебя средствами. Колись, куда деньги дела?

– А, нельзя просто на слово поверить, что я нуждаюсь…

– Нельзя. Колись!

Тяжелый вздох вырвался сам собой. Что за человек. Возомнил, что ему можно совать нос в мою жизнь, мои проблемы, мою банковскую карту. Не уверена, что брат хотел этого, когда просил друга и бывшего сослуживца присмотреть за мной. И не спросить Сашку об этом сейчас, раз мы в контрах.

– Прокутила, – таков был мой неожиданный, даже для меня, ответ, и я снова тяжко вздохнула. – Отметила свой день рождения в прошлом месяце.

Пришлось добавлять подробности в этот ответ, так как немой вопрос Егора затягивался. Умели же некоторые поедать глазами!

– Собралась компания. Человек десять. Ресторан, потом боулинг, опять ресторан. Туда, сюда… да, загуляла с компанией, – произнесла с нажимом, дав понять, что на этом все, больше ничего не скажу.

Не знаю, что он хотел прочесть в моей голове, так пристально рассматривая ее, а я пыталась мысленно сказать ему, чтобы отстал, ни к чему мне сейчас были его разборки. Да, компания была. Посидели в кафе. Потом еще сходили на ночную дискотеку, к утру разошлись по домам. Денег на счету было полно. Только ему ни к чему было знать об этом, а также о том, зачем мне эта работа.

– Стоило погрузиться в дела, оставить тебя на две недели без глаза, и на тебе! Наша детка по ночам с ружьем караулит ящики с водкой, в свободное время ударяется в загулы и еще покупает фикусы.

Он снова уставился на цветок. Теперь с такой ненавистью, что удивительно, если тот в скором времени не засохнет. Бедное растение!

– Но вот с кутежом неувязочка, – снова взялся за меня, и колючий взгляд помимо воли вызвал мурашки. – Мне не докладывали ни о чем таком.

– Что, слежка сплоховала? – наступила моя очередь гневаться и иронизировать. – Не про все, выходит, известно начальнику охраны местной головы. Великий сыщик не удержал руку на пульсе города. Детишки нашалились на славу, а он ни сном, ни духом.

– Ну, хватит, – поморщился, как от зубной боли. – Остановимся на том, что сегодня выходишь на работу в последний раз и пишешь заявление об уходе. Это не обсуждается! – пригвоздил меня взглядом, пресекая любые возражения.

– Скажи спасибо, что не рассказал Саньку о твоем времяпровождении, – произнес с нажимом. – Что бы он, интересно, сказал о подобном твоем поведении?

– Спасибо, добрый дяденька, – смотреть на него не хотелось, лучше уж было в окно.

– Пожалуйста. И завязывай быть плохой девочкой.

Он немного помолчал, должно быть, ожидал от меня нового выпада, но я упорно молчала.

– И вот что. Я уезжаю в командировку на несколько дней. Вернусь, ты должна будешь работать на новом месте. Раз уж в этом такая необходимость, зарабатывать, я имею в виду. Станешь секретарем в нашей конторе. Вот тебе телефон отдела кадров. Я распорядился, – на журнальный стол полетела визитка.

– Угу.

– И не благодари, – разулыбался от уха до уха. – Будет тебе пятидневка и восьмичасовой рабочий день. И в деньгах прибудет.

– Все?

– Да, Золотко, – хлопнул довольный весь себя по коленям и поднялся из кресла. – А теперь покорми меня, я еще не обедал.

– Мне некогда. Времени на болтовню ушло много, а еще ванну надо принять. Так что…

– Обойдешься душем по-быстрому. На склад твой я тебя отвезу.

– Да у меня и нет ничего.

– Что, даже яичницу не умеешь сделать?

– Так и быть. Только обещай высадить меня на углу забора, не доезжая до ворот, и сразу уехать.

– Ультиматум?

– Будь таким милым, не свети меня в мой последний день в должности человека с ружьем, – смогла выдавить заискивающую улыбку. – Я же слушаюсь тебя, и завтра же пойду увольняться.

– Так и быть. Сегодня я добрый. Но могу и передумать, если яичница будет несъедобной.

Пришлось расстараться и быть паинькой, так как совсем не хотелось, чтобы на складе меня видели выходящей из дорогой машины, да еще в компании с таким известным человеком в городе. Конечно, судя по всему, я долго у них на службе не задержусь, раз уж Егор Сергеевич настроен был порушить мою карьеру ночного сторожа. Но и увольняться сразу же, по первому его требованию, я совсем не собиралась. Во-первых, из духа противоречия, во– вторых, мне очень подходила эта работа: минимум обязанностей, максимум свободного времени, недалеко от дома. Строгий опекун сам сказал, что уезжает на некоторое время. Значит, несколько дней у меня было, а там посмотрим.

Мысль об отсрочке согрела душу. Настроение улучшилось. Я даже замурлыкала незамысловатую песенку, пока натягивала на себя в ванной свежую светлую рубашку и легкие джинсы.

– Я готова.

– Что это? – Егор указывал на мою рубашку. – Почему мужская? Это что, униформа на складе такая?

– Что тебе не нравится опять? Хорошая рубашка. Ну, мужская. Но очень удобно: ночью комары не кусают, и выгляжу по-мужски, – пришлось немного ссутулиться, чтобы женские формы не привлекали внимания, раз уж демонстрировала наряд сторожа.

– Сама купила или выдали? – спрашивал он, скорее просто так, а сам шел к машине впереди нас с Мальвой.

– Хотела купить, да тут такой случай… Толик рубашку забыл, а я ее простирнула и … – чуть не налетела на спину вдруг остановившегося Егора, обежала его, открыла заднюю дверь для собаки и помогла ей подтянуться на сиденье. – Она мне не так много и велика. Толик сказал, чтобы носила на здоровье, у него их много.

– Откуда взялся этот Толик? – он все еще стоял столбом на том месте, где остановился. А я уже удобно устроилась на переднем сиденье и с нетерпением ждала, когда тронемся с места. – И почему он забыл у тебя дома рубашку?

– Обыкновенно, – пожала я плечом. – Снял, положил на кресло. А когда уходил, забыл одеть. Потому что на нем была еще футболка. Вот и забыл, что пришел в рубашке.

– Интересно. Кто и что еще у тебя забыли? – он, наконец, занял место за рулем, и мы тронулись с места.

– Ты мне не отец родной, чтобы за нравственностью следить, и даже не старший брат, а я не школьница. Мне, между прочим, двадцать один год. Взрослая женщина, между прочим.

– Пацанка ты, вот кто!

Я ждала, что Егор продолжит меня воспитывать, но он, молча, вел машину, только смотрел прямо перед собой и хмурился. Мне не верилось, что легко отделалась и не услышу очередной проработки, оттого спокойно не сиделось. Я развернулась в его сторону и стала внимательно рассматривать его профиль. Злился. Ну и пусть. Главное, что молчал.

– Очень ты, Егор Сергеевич, гневаться любишь, – не удержалась я. – Мало в тебе доброты, а чувство ответственности просто зашкаливает. Может, это работа так влияет на характер? Но я считаю, что тебе надо больше отдыхать, расслабляться больше.

Он не ответил, притормозил на углу склада, как я просила, и высадил нас с Мальвой. Буркнул «пока», круто развернулся в обратном направлении и скрылся за облаком пыли, поднятой колесами быстро удаляющейся машины. Мальва чихнула, а я откашлялась и помахала ладонью перед лицом, разгоняя взвесь в воздухе. Не хватало еще глаза песком засорить! После чего чертыхнулась и пошла скорее к воротам, где было не в пример чище, и куда пыль из-под колес не успела долететь.

На дежурство я и мой пес заступили в обычном порядке. Сделали обход территории и направились в помещение охраны пить чай. Пила я его, прихлебывая из стеклянной кружки с алым цветком сбоку, а Мальва лакомилась печеньем. Потом мы снова обошли пространство склада по кругу и замерли возле ворот, провожая последних служащих, отправлявшихся по домам. Последним ушел Степан Юрьевич, начальник охраны, пожелав нам с собакой спокойно отдежурить. Я закрыла ворота на замок и еще раз прошлась по территории: обогнула два ангара, проверила замки на дверях, дошла до боковой калитки и осмотрела закрытый на ней засов.

Весь склад был не велик. Дело мое не хитрое. Прогуливайся себе на воздухе, посматривай на запоры да на забор. Ну, а если какая тревога, то мне следовало нажать кнопку сигнализации и вызвать бравых ребят. По рассказам моих сменщиков, дяди Васи и дяди Гриши, еще ни разу чрезвычайных ситуаций на складе не возникало, и тревога не объявлялась. Сегодня Степан Юрьевич, когда, как обычно, сдавал мне смену, предупредил быть внимательной. Потому что предыдущей ночью было не спокойно. Правда, не у нас на складе, а в районе бензоколонки.

Нам, ночным сторожам, разрешалось гонять чай или пить кофе и даже смотреть телевизор в сторожке, что притулилась к забору, рядом с воротами. Я предпочитала слушать радио, чем смотреть единственный прилично принимаемый телевизионный канал. Приемник тоже был старенький, и антенна брала плоховато, но, изрядно потрудившись, можно было поймать более или менее чистую танцевальную музыку без трепа, как мне нравилось.

В июне темнело поздно. Но как только сумерки сгустились, я подошла к пульту и несколькими тумблерами включила прожектора на ангарах и на столбе у ворот. Луч света выхватил у темноты широкую асфальтовую площадку между сторожкой и ангарами.

Склад находился на окраине промзоны, в конце улицы Железнодорожной, названной так, наверное, из-за одноколейки, что проходила по другую сторону узкой дороги, заканчивающейся перед нашими воротами. Одна бетонная стена забора отделяла нас от склада стройматериалов, а две другие от городского парка. Правда, ухоженная его часть была далеко отсюда. Там, в цивильной части, дорожки были вымощены плиткой, располагались лавочки, фонари и газоны с цветниками. С нашей же стороны была территория диких зарослей орешника с папоротниками и сорняками.

Как раз в этой части забора и была калитка с громоздким засовом. Если ее открыть, то оказывался на маленькой лесной поляне. Трава на ней росла плохо, видно из-за густой тени от высокого кустарника, только колючки да молодая поросль кленов и осин, чьи семена занесло сюда ветром. Чахлых ростков было много, они мешали друг другу и не могли развиться в приличные деревья. Я, были случаи, выходила за калитку, выгуливала собаку на поляне. А еще несколько раз через нее возвращалась домой после дежурства, так как через лес было быстрее. Это была кратчайшая дорога. Только надо было пройти чащу, всего метров двести, там выйти на тропинку, петляющую еще метров пятьсот между деревьями, и уже затем около километра по ухоженной дорожке к боковому выходу из парка в виде кованых ворот между двумя симпатичными старинными башенками, некогда бывшими частью графской усадьбы.

Сейчас по ту сторону калитки, обшитой металлом, царила темнота, и выходить на поляну, выгуливать Мальву на ночь, желания не было. Гораздо спокойнее было выпустить ее на освещенную дорогу за ворота. Приоткрыв створку, я пропустила собаку на улицу и постояла минут десять, наблюдая за ней.

Вокруг была ночь. Шум от объездной дороги сюда не доходил, только дальние огни обозначали ее в темноте за полем. Где-то в траве нарушил тишину кузнечик или сверчок, ему ответил еще один, потом смолкли, снова застрекотали, теперь дуэтом. На душе было спокойно. Так бы стояла и стояла… Но тут вдалеке залаяла собака, скорее всего с бензоколонки. Мальва подняла голову и навострила уши в ту сторону.

– Не обращай внимания, дорогуша, – сказала я ей тихо. – Какой-то Тузик брешет.

Моя любимица повернулась на мой голос, но почти сразу опять напряглась и подалась в сторону начала улицы со складами вроде нашего, туда, где АЗС. Расстояние было приличным, но в ночи звуки слышны лучше. Пес уже заливался лаем, и его поддержали еще какие-то собаки. Должно быть, бродячие, так как не знала, чтобы еще кто здесь держал четвероногую охрану. Мальва фыркнула, а потом и глухо зарычала.

– Брось, – посоветовала я ей. – Некоторые псы так развлекаются. Это не наш способ, конечно, но некоторым он приносит удовольствие. Пойдем назад. Давай, заходи. Мне пора закрывать ворота.

Повторять ей не потребовалось. Мальва развернулась и пошла ко мне, но в сторону шума посматривала. Пропустив ее в ворота, я закрыла створки и навесила замок.

– Пошли, кофе выпьем, – сказала, зевая. – А то, как бы не уснуть…

В сторожке играло радио. Я прошла к тумбочке с электрочайником и нажала кнопку, чтобы вскипятить воду. Достала банку с растворимым кофе и насыпала в чашку две чайные ложки с горкой. Молока бы сейчас, подумалось мне. Любила я кофе с молоком. Наклонилась к дверце тумбочки, достала начатый пакет молока, побултыхала содержимое. На чашку может и хватит, если не свернется, ведь стояло здесь с прошлого моего дежурства. Вода в чайнике громко забулькала, закипая. Вдруг я замерла. Какие-то звуки, или мне послышалось?

– Нет, не послышалось, – с непрошеной тревогой в голосе произнесла это вслух, и в тот же момент на своем месте в углу зарычала Мальва.

Я быстро выключила приемник и вся обратилась в слух. Но ничего подозрительного не услышала. Открыла дверь и вышла на освещенную площадку перед сторожкой, все еще прислушиваясь. Собака меня опередила и, то ли фыркая, то ли рыча, побежала вдоль забора к воротам.

– Хоть бы ружье было, что ли, – сквозь сцепленные зубы, процедила я, плохо соображая, как вести себя дальше. – Мальва, ко мне! В дом, быстро!

Собака послушалась. Мы зашли в наш домишко. Рядом с тревожной кнопкой стало немного спокойнее, а еще я вспомнила, что существует мобильная связь. Достала сотовый, непослушными руками стала искать номер знакомого парня из охраны склада стройматериалов.

– Ну, давай, ответь, – первый раз не взял трубку, и звонок сбросился, набрала второй раз, вот будет дело, если не его дежурство.

– Да, – голос хриплый, человек со сна.

– Коль! Это я, Лена.

– Кто? Какая Лена? А, Лена!

– Извини. Узнал? Ты дежуришь сегодня?

– А, да, – он зевнул в трубку. – Дежурю. Прикимарил немного … Ты что звонишь?

Его голос меня успокоил.

– Ты ничего не слышишь? Собаки лают…

– И что?

– У меня Мальва беспокоится.

– А, что такого? Собака лает, а ветер носит. Кому мы нужны?

Я держала телефон около уха и, прижавшись к стеклу окна, всматривалась в пространство за ним. Вроде, ничего.

– Что ты испугалась, Лен? Брось. Обычная ночь. Бродячие собаки подняли переполох…

– Мне показалось, что был еще какой-то шум, вдалеке.

– Я не слышал, – было понятно, что ему этот разговор наскучил. – А сейчас и собаки затихли. Легла бы ты отдыхать. Солдат спит – служба идет.

Я отключила телефон и убрала его в карман джинсов. Постояла немного, прислушиваясь. Действительно, собачий лай прекратился. Никаких подозрительных звуков с улицы не доносилось. Посмотрела на Мальву. Она стояла у самой двери и потягивала носом воздух.

– Что же, пойдем, посмотрим.

Я приоткрыла дверь, и мы вышли к воротам. Собака побежала к самым своркам, насторожилась, шерсть на загривке приподнята, но особой агрессии она не проявляла, только принюхивалась. Мальва пробежалась вдоль ворот, потом направилась правее. Я за ней. Зашли за ангар. Света здесь было меньше. Мы обогнули это сооружение, обошли его сзади, прошли мимо калитки, вернулись к сторожке. Ничего. Мальва подошла ко мне, подняла голову, взглянула в глаза, крутанула головой, снова вернулась к забору. Ей не стоялось на месте, но я видела, что собака успокаивалась: движения ее стали другими, шерсть на загривке улеглась.

– Вот и хорошо, девочка. Вот и хорошо.

Я погладила собаку по голове. Она села рядом, потеряв интерес и к забору, и к воротам. Значит, опасность миновала. На всякий случай, мы сделали еще круг по территории склада, но ничего не происходило, и я успокоилась окончательно.

Остаток ночи мы с Мальвой провели в сторожке. Радио я больше не включала. Сидела в старом кресле и смотрела в окно. Раза три заваривала себе кофе, грызла печенье, чтобы не уснуть. Угощала им Мальву, она ела охотно. Никакие звуки ее больше не тревожили. А с восходом солнца стало совсем спокойно. Тени рассеялись, а с ними и тревожные воспоминания.

Наша смена подошла к концу. Я сдала отчет приехавшему на своих «Жигулях» Степану Юрьевичу и стала собираться домой. К тому времени все кругом ожило. Привычные звуки утра: голоса людей, пение птиц, звуки машин. Беспокойства ночи ушли далеко и казались теперь нереальными. Хотелось скорее очутиться дома и завалиться спать. Поэтому решила идти лесом, а не в обход промзоны. Защелкнула карабин поводка на ошейнике Мальвы и повела ее к калитке, попросив Степана Юрьевича закрыть ее за нами.

В лесу была прохлада. Шли мы быстро и уже скоро вышли к тропинке. Я решила спустить собаку. Пусть побегает. В этот час людей в парке было не встретить, вряд ли могла испугать случайных прохожих. Сама замедлилась и стала посматривать по сторонам. Мальва увлеклась запахами в траве и нарезала круги вокруг меня. Все было спокойно: светило солнце, птицы щебетали, ни души в обозримом пространстве. Но тут собака сделала стойку, а потом нырнула в заросли, исчезнув с моих глаз за буйной растительностью. Я встала, как вкопанная, и чутко прислушивалась, что там происходит. Вроде, все тихо, и ничего подозрительного.

Мальва не возвращалась и не издавала никаких звуков. Я решила последовать за ней. Раздвинула ветки и углубилась в густой малинник, дальше были заросли крапивы, обошла бурелом и тогда увидела свою собаку. Она сидела рядом с трухлявым пнем и со значением посматривала на меня, нетерпеливо ожидая, когда, наконец, подойду. Я приблизилась, осмотрелась и наклонилась к отверстию между корнями, которое уходило глубоко под огромный пень. Просунув руку, нащупала грубую ткань, ухватила за край и потянула на себя, вытягивая на свет.

Сумка, хозяйственная, мужская, довольно большая. С такими обычно ходили отовариваться продуктами на неделю, возможно, еще посещали спортивный клуб или брали в дальнюю дорогу. Она лежала передо мной на боку, молнией вперед. Я потянула за ручку и поставила вертикально. Вес был ощутим. Решила проверить содержимое. Осторожно приоткрыла молнию. Деньги. В сумке было много денег. Замок следовало закрыть.

Я распрямилась и стала оглядываться. Вокруг никого. По-прежнему идиллическая картинка: солнце, птицы, искрящаяся роса на траве. Кстати, роса не сбита, это хорошо: никто не ходил поблизости. Мальва пританцовывала рядом, но это тоже нормально.

– Ладно, – приняла я решение.

Ухватилась за длинные ручки, приподняла рывком с земли и надела лямку себе на плечо.

– Мальва! Рядом!

Собака с готовностью приблизилась, обошла меня и прилепилась с левого боку. За нее можно было не беспокоиться и поводок не пристегивать, так и будет следовать максимум в метре от меня до следующей команды. Я поправила сумку поудобнее и стала выбираться на тропинку.

К дому шла быстро. Под воздействием адреналина в крови, к выбросу которого немалое отношение имела ощутимая тяжесть, давившая на плечо, совершенно забыла и недавние волнения, и длительное пребывание без сна. Летела, как на крыльях, но осторожность, все же, соблюдала, чтобы со стороны не привлекать к себе внимания.

Придя домой, расстелила на полу клеенку и высыпала на нее деньги из сумки. Они были в пачках крупными купюрами. Посчитала и присвистнула.

– Много! – от волнения меня немного потряхивало.

Если поделить на мою предполагаемую зарплату, что обещали выдать завтра…

– Ничего себе! – подняла глаза к потолку после проделанного мысленно нехитрого арифметического действия.

Не удержалась на корточках и плюхнулась на пятую точку. Девушка я была не бедная, даже если учитывать одну банковскую карту, что лежала сейчас в моей дамской сумочке. Да еще Рита была права, когда говорила, что родственники готовы спонсировать любое мое желание. И все же, сумма впечатляла. От таких денег не отказался бы никто.

После того, как на ум пришла подруга, мысли побежали еще в одном направлении. Вот кому, не мешало бы, найти пачку, другую на заросшей тропинке в парке. Марго вкалывала в больнице за сущие копейки. Вот чьи желания, хоть иногда, должны были бы исполняться.

– Подумаем!

Я стала неспешно заворачивать пачки банкнот в клеенку, пытаясь сообразить, куда бы это богатство припрятать. На ум пришла ванная. Знала я про это небольшое помещение то, что там было место, надежно укрытое от посторонних глаз. Именно туда и направилась, сначала налегке, а потом оттащила увесистый куль. Уже, когда запихнула его в тайник, и, пыхтя, распрямилась, решила, что надо бы принять душ, чтобы снять снова навалившуюся усталость. Быстро разделась, встала под теплые струи воды с головой и стояла так минут десять. Потом перекрыла кран, выбралась из ванной, накинула на себя банный халат, прошла в комнату и упала на кровать. Заснула почти мгновенно, успела только подумать, что проснусь непременно обновленной и с умными мыслями.

Мой сон был словно продолжением ночного кошмара. Даже похлеще. Пришлось там побегать, поорать и вдоволь напугаться. Поэтому, пробудившись, не удивилась, что подушки раскиданы, одеяло сбито, а халат накрутился на меня и спеленал так, что трудно было дышать.

– Ничего себе, отдохнула, – поднялась и присела на край кровати в полном обалдении от привидевшегося нагромождения событий.

Я, наверное, еще долго приходила бы в себя, но из прострации меня вывел телефонный звонок. Резкий такой и, как показалось, тревожный. Хотя, какой он мог быть, обыкновенный, конечно. Звонок он и в Африке звонок. Но я вздрогнула и пришла в себя.

– Ленка, привет! Спишь? Соня. Весь день так проспишь, – это была Ритка, и что же так орала-то? – Мы так повеселились вчера! Жаль, тебя не было. А Алекс такой душка…

Но я была далека от восприятия того, как их компания славно провела вечер. Тарахтение Марго было лишь фоном для собственных мыслей. Не выключая телефон, я, крадучись, прошла в ванную, чтобы убедиться, что деньги на прежнем месте, и мне ничего не привиделось. Так и было, реально лежали.

– Ритка! Надо встретиться! – рявкнула я в трубку, прерывая поток воспоминаний подружки.

– Встретиться? – удивилась она после секундной заминки. – На часы посмотри. Вечер уже. Я же на дежурстве. Забыла? Если только завтра. Забегу к тебе. А что случилось?

– Не по телефону.

– Какая-то ты не такая…

– Будешь тут… – пробурчала себе под нос.

– Что? Что ты сказала? Я не поняла.

– Ничего, – попыталась я унять волнение и разговаривать спокойно. – Завтра, так завтра. Буду ждать тебя дома.

– Ладно, зайду после дежурства. Пока!

Голос Маргариты смолк, телефон отключился, и отметка тревоги в душе вновь поползла вверх. С этим надо было что-то делать, ведь никаких сил не хватит дождаться завтра, когда придет подруга.

– Так! – хлопнула я в ладоши, напустив оптимизма в очи. – Не думать. Делать обычные дела. Время и пролетит.

С делами было просто. Привела себя в порядок. Поела сама и покормила Мальву. Прибралась в кухне. Этого показалось мало, и уборка переместилась в комнату, а потом и в прихожую. С мыслями было хуже. Они упорно возвращались в одну точку. Поэтому, когда подметать и мыть стало нечего, я засобиралась прогулять собаку.

Только вышла на улицу, ноги сами понесли меня в парк. Как только вошла в ворота, заподозрила, что окажусь на той самой отдаленной тропинке. Так оно и вышло, повернула в ту сторону. Помнится, кто-то утверждал, что тайные места притягивают, а преступники часто возвращаются на места своих злодеяний. Не так-то он и ошибался. Мне непреодолимо захотелось вновь оказаться там, где были спрятаны деньги.

Воскресный день подходил к концу. Смеркалось. Когда я заходила в парк, народ, в основном, шел мне навстречу, на выход. Правда, на центральных аллеях было довольно оживленно. Парами и компаниями люди прогуливались по освещенным фонарями дорожкам. Весело помигивали гирлянды цветных лампочек около кафе и аттракционов. Но некоторые заведения уже начали закрывать. Со стороны озера, оттуда, где лодочная станция, доносились голоса, редкий смех и плеск воды. Это отдыхающие спешили причалить к берегу и вернуть взятые на прокат лодки.

Чем дальше удалялась от центра парка, тем безлюднее становилось. Только отдельные парочки искали уединения на полутемных боковых тропинках. Одна из таких пар устроилась на скамейке, мимо которой я и прошла, держа Мальву на поводке. Дальше пошли и вовсе безлюдные места. Тропинка запетляла через орешник, извиваясь вокруг редких дубов и берез. Я шла и напряженно всматривалась в темноту. Чем ближе подходила к заветному месту, тем тревожнее становилось на сердце. В голове пульсировала мысль, зачем иду, зачем все усложняю и извожу себя. Вот показался знакомый куст. Чернел у изгиба тропы. Отсюда рукой было подать до того места.

– Дурака же я сваляла, Мальва, – собственный голос показался чужим и хриплым.

Тут, в чаще хрустнула ветка. Я вздрогнула и попятилась. Теперь казалось, у темноты есть глаза и за мной наблюдали. Внимательно и недружелюбно. Я быстро развернулась, дернув собаку за поводок, и торопливо зашагала к оживленному центру парка. Мальва моих тревог не разделяла, недоуменно поглядывала, но не отставала и ходко трусила рядом.

Когда показались фонари, я успокоилась и пошла медленнее. Вид прогуливающихся людей окончательно победил недавние страхи. Теперь даже корила себя за нервозность. Выдумала, тоже, слежку. Может, мне все послышалось, или влюбленные забрались в чащу, подальше от посторонних глаз. А я давай пугаться. Нечего было вообще туда соваться. Что хотела увидеть, дурища?

– Фу, ты, черт!

Теперь я совсем запретила себе думать на эту тему: ни к чему хорошему не приведет. Надо дышать глубже, успокоиться, не распускать нервы и неуемную фантазию.

– А, вот и наше с тобой любимое место, Мальва.

Мой голос звучал спокойно. Можно было наградить себя за это. Например, зайти развлечься. Все равно стояла рядом с тиром. Я часто заходила сюда. И одна, и с собакой, и с друзьями. Коротала время, которого у меня в этом городе было с избытком. С Петровичем, служащим тира, я была знакома давно. Он работал здесь еще в те годы, когда приезжала школьницей к бабуле на летние каникулы.

– Привет, Ленок. Что-то ты поздно сегодня.

– Закрываешься? Мальва, сидеть!

– Нет. Чего мне домой спешить? Меня никто не ждет.

– Постреляю?

– Давай. Как, всегда?

Когда я приходила в тир с компанией, мы Петровичу перекрывали дневную выручку. Если заглядывала одна, да еще, как сейчас, в заведении никого не наблюдалось, то любил со мной задушевно побеседовать. Говорил он один, неспешно, удобно устроившись в углу стойки, а я только изредка поддакивала или кивала между своими выстрелами. Пофилософствовать мой старый друг любил. Поделиться жизненным опытом, поучить уму-разуму. Я догадывалась, что он меня всегда ждал, если знал, что бывала в городе. Когда еще высказался бы всласть? А тут был благодарный слушатель.

Зарядив ружье после очередного выстрела, я неспешно определяла цель, когда вдруг поняла, что давно не слышала монотонного голоса Петровича. Бросила, было, взгляд на него, собираясь опять выстрелить, и замерла. Он сидел, окаменев. На лице недоумение пополам с тревогой, рот приоткрыт, точно замер на полуслове, глаза остановились и уставились мне за спину. Не понимая причины его столбняка, я неспешно повернулась и увидела здоровячка под два метра ростом. Коротко стриженные русые волосы, крепкая шея, черная футболка, в обтяжку, демонстрировала отличную физическую подготовку ее хозяина. Руки он держал в карманах джинсов, привалившись плечом к стене рядом с дверью. Всмотревшись в его лицо, отметила крупные черты, старый шрам на правой брови и очень не понравившийся взгляд серых внимательных глаз.

Спокойствие, только спокойствие. Заставив себя дышать ровно, я прижалась спиной к стойке, а ружье медленно поставила на нее вертикально. Мальва начала подниматься из своего угла, напряглась, но не издала ни звука.

– Петрович! – голос этого типа звучал как-то лениво. – А, разве с собаками сюда можно?

В любой другой день мужик показался бы мне симпатягой, люблю спортивный тип. И голос нормальный, главное, без угрозы. Уверенный в себе человек всегда вызывал у меня уважение. Но сегодня, в этот день, все было иначе. Вот сейчас я поняла, отчего маялась последние часы. Ведь ждала же неприятностей. И они, похоже, явились.

– Мальва, сидеть! – с голосом я справилась.

Собака села, но расстояние до вошедшего сократила и теперь была между нами. Угрозу она не демонстрировала, только внимание к каждому возможному движению этого человека.

– Миронушка! – ожил Петрович, откашлялся и привстал со стула. – Это же свои. И девочка, и собачка ее. Свои они. Всегда ходят. Пострелять, значит.

– Угу, – мужик отлепился от стены и подошел к стойке с ружьями. – На все.

Бросил купюру на стойку. Мне стрелять разом расхотелось. Бросить бы ружье и бегом домой, а дверь закрыть на все запоры и, зажав в руке телефон, приготовиться звонить ноль-два.

– Давай! – кивнул качек. – Посоревнуемся!

На меня он не смотрел, только на цели.

– Да, я домой хотела…

– Что так? Время детское, – в его голосе отчетливо слышался приказ остаться.

Он прицелился и выстрелил. Метко. И было видно, что доволен собой.

– Вот, мастер. Вот, молодец, – подал голос Петрович.

«Миронушка» на него глянул, и тот затих.

– Давай, девочка, порадуй дядю, – он снова выстрелил, и опять в цель. – Ха!

Я заметила, что настроение его улучшается соразмерно метким выстрелам. Но на пятый раз он промазал, и брови его сошлись на переносице. Интересно, а как дядя относился к чужим успехам и неудачам?

– Молодец! – три моих выстрела подряд были в яблочко. – А зовут тебя как, красавица?

Стреляла я, а он щурил глаза, рассматривая меня, и только что не мурлыкал. Вот ведь, поиграться решил, как с мышкой.

– Елена, – сказала спокойно, нажала курок и снова поразила цель.

– Елена Прекрасная, значит, – хохотнул и начал заряжать ружье.

– Можно просто, Елена, – я поставила ружье вертикально и стала ждать его выстрелов.

– Сергей, – он коротко глянул на меня и подмигнул.

– А, я решила, было, что у вас более редкое имя. Или мне послышалось?

– Миронов-фамилия. Это Петрович по-родственному меня так назвал.

Наш старый друг при этом крякнул и постарался вжаться в стул, чтобы быть совсем незаметным.

– Откуда такая меткость, Елена?

– Так ведь стреляю часто. Я здесь завсегдатай.

– Что-то я раньше тебя не замечал?

Пришлось пожать плечами, не знаю, мол. Не рассказывать же ему о себе всю подноготную.

– Москвичка! Приехала погостить к бабушке, – встрял Петрович.

– Вот как, – хмыкнул Сергей и отложил ружье в сторону.

– Да. Гощу я здесь. И мне пора домой, к бабушке, – я тоже выпустила из рук оружие и повернулась к собаке.

Сергей пропустил нас к выходу и пошел следом. На улице уже было совсем темно, на дорожках безлюдно. От лодочной станции не доносилось ни звука, только со стороны кафе слышалась музыка. Я засунула руки в карманы джинсов. Стараясь справиться с ознобом, сжала кулаки. Меня потрясывало, то ли от ночной свежести, то ли от нервов, потому что новый знакомый не отставал и шел рядом.

– А, что бабушкина внучка в парке в такое время делает? Или в Москве хорошим девочкам можно по ночам одним гулять? Да еще в глухих местах.

– Я не одна, а с собакой.

– Хм, – глянул он на Мальву. – Этот зверь, верно, весь диван пролежал.

– Балую, конечно, – пожала я плечами. – Но с ней мне спокойно.

– В нашем парке я бы не стал на нее полагаться.

– А, что такого в вашем парке? Мы здесь не первый день гуляем, и ничего. Обошли его не раз, и не два.

– Бойкая ты девочка, но не разумная. Я тебя воспитывать не собираюсь, просто предупреждаю, что ночной парк не для таких, как ты. Поняла?

– Да я бы раньше домой пошла, вы же сами соревноваться решили.

– Стрелок ты, что надо. Ничего не скажешь. А живешь ты где?

Мы уже выходили из парка. На площадке перед воротами стоял припаркованный черный «БМВ». Около открытой водительской двери курил блондинистый парень. Увидев нас, он отбросил окурок и сделал несколько шагов навстречу.

– Вон там мой дом, – я сделала неопределенный жест рукой влево. – Совсем близко отсюда.

– Это хорошо, что неподалеку, – Сергей окинул меня взглядом и кивнул, прощаясь. – Бывай, Елена-Краса, – а потом обратился к парню. – Коля, проводи девочку до квартиры.

Я попыталась было отнекиваться, но он меня уже не слушал, за несколько шагов достиг машины, сел на водительское место и отбыл восвояси.

– Ну, куда тебе? – вывел меня из задумчивости белобрысый. – Топай, давай. Слышала, что мне велено?

Пришлось добавить шагу, чтобы человек не нервничал, и через пять минут мы уже входили в мой подъезд. Я сначала думала проститься с Колей во дворе, но нет, он точно исполнил приказ и довел меня до самой двери в квартиру. Только потом развернулся и ушел по-английски.

Открыв дверь, я вошла в прихожую, нашла тапочки и пошла на кухню. Включила свет, стала готовить чай. Помешивая ложкой сахар, сидела и думала, что все пошло как-то не так. В душе прочно поселилась тревога. Маятно мне стало, все подозрительно. Вот, этот тип, Сергей Миронов, не шел из головы. Сидела, прихлебывала остывающий чай, и вспоминала его. Как появился в тире, его взгляды, слова. То, что не просто возник, было ясно. Глаза его цепкие, да ухмылка пакостная не дадут теперь ночью спать спокойно.

– Девочка! Красавица! Елена-Краса! Хорошей девочке не дело ночью в парке гулять! – скривилась, передразнивая его.

Какой здесь был интерес Миронова? Вот в чем был вопрос. Я сидела, посерьезнев, и прикидывала. Не надо было поддаваться искушению и брать деньги. А вдруг он видел меня в чаще, и это под его ногой хрустнула ветка? Что тогда? И теперь он узнал мой адрес. Сомнений быть не могло, что Коля доложит. Что тогда?

– Придет и открутит тебе голову, – сама себе пророчила вредным голосом.

Эх, зареветь бы, как сделала бы всякая нормальная девушка, может, тогда и полегчало бы. Да только, где мне! Вечно все, не как у людей. Вместо этого я снова потащилась в ванную, проверять, на месте ли денежки мои неправедные. Там были, милые, там, хорошие.

– А, может все не так и страшно? – стала уговаривать сама себя, глядя на отражение в зеркале.

Смотрелась я очень молодо. Без косметики, с хвостом рыжих волос на макушке, хрупкое телосложение, средний рост. Мало кто давал мне двадцать один год. Может Миронов и принял меня за девочку малолетку, и тогда его поведение можно было истолковать иначе. И вовсе не подозревал он меня в коварстве, что заныкала чужие капиталы, а вразумлял, всего лишь, дитя несмышленое. Это было совсем другое дело. Эта версия мне нравилась больше. Ее я и решила придерживаться. Хотя бы на ночь глядя, чтобы была возможность уснуть. Для более умных и трезвых мыслей еще будет время, хотя бы утром, успеется еще.

Разбудил меня звонок в дверь. Я резко села в постели, еще плохо соображая со сна, и закрутила головой. Солнце в окне ярко освещало двор. Приехала машина за соседом со второго этажа, слышно было, как урчал мотор. Каждое буднее утро за ним приезжал шофер на персоналке. В кустах воробьи устроили возню и галдели напропалую. Все, как всегда.

– Жизнь продолжается, – констатировала я. – И мне совсем не страшно.

Встала, накинула халат и прошлепала, сама взъерошенная, как воробей, в прихожую, открывать дверь.

Ритка выглядела бодро, будто и не дежурила в больнице ночь. Она объяснила свой цветущий вид тем, что смена выдалась в отделении на редкость спокойной, и ей даже удалось выспаться. Я предложила кофе, и мы пошли на кухню. Пока стояла у плиты и помешивала в турке, она закурила, устроившись рядом с форточкой. Пили кофе мы в молчании, я все не могла решить, с чего начать свою тревожную повесть, а она посматривала на меня с сомнением, гадая, что такого могло случиться, что требовало срочного ее появления в моей квартире.

– Ну! – не выдержала она. – Долго еще будешь отмалчиваться?

– Марго, я тебе такое сейчас скажу, что мало не покажется.

Она с сомнением покосилась в мою сторону и удобно устроилась на кухонном стуле, мол, тебе придется очень постараться, иначе сама не будешь рада, что выдернула сюда и оставила без заслуженного отдыха.

– А, лучше я тебе все покажу, – засуетилась я, так и не придумав начало речи.

Бросилась в ванную, выволокла оттуда куль из клеенки и потащила его на кухню.

– Вот! – пальцы плохо слушались, развязывая затянувшийся узел.

У подруги округлились глаза, когда на стол посыпались пачки денег. Она протянула руку и поворошила их, видимо соображая, сколько здесь может быть. Я решила ей помочь и стала складывать пачки столбиками. Получилось весьма внушительно.

– Никогда не видела столько денег, – произнесла Ритка с придыханием. – Откуда такое богатство?

– Нашла, – я развела руками в ответ на невысказанные слова подруги. – Серьезно, нашла.

– Шла, шла и нашла, – пробубнила она, не отрываясь от моего лица.

– Клянусь, все так и было.

– Да, хоть бы и грохнуть, кого пришлось. Да, за такие деньжищи… – ее глаза блестели. – Рассказывай! – рявкнула Маргарита, приходя в себя от первоначального шока.

Я плюхнулась на стул напротив и начала с самого, что ни на есть, начала, не забыв и про тревожную ночь на складе, и про то, как пошла домой парком, нашла сумку и притащила ее к себе, спрятав под ванной.

– А, в сумке ничего не было, что бы указало на хозяина?

– Нет. Только деньги, – я внимательно посмотрела на подругу. – А, если бы хозяин объявился, ты отдала бы?

Маргарита, надо было отдать ей должное, думала недолго.

– Такие большие деньги не могут быть честными. Скорее всего, какие-то бандитские разборки. А, в этом случае, почему бы не нам достались… А? И еще, вокруг никого не было?

– Я, прежде чем сумку открыть, убедилась, что рядом никого. Были тревожные мысли, и даже хотела пройти мимо, но словно черт дернул…

– Ничего себе, прошла бы ты мимо такого…

Она поерзала на стуле, потом взяла в обе руки пачки пятитысячных купюр, сколько смогла ухватить.

– Понимаешь, Рита. Я не знаю, что чувствуют другие, когда находят клад, но у меня был шок. Не иначе, как нечистая нашептала хватануть это добро. Очухалась, только когда ты позвонила вечером. Помнишь? Еще подумала, что может все привиделось, кинулась под ванную, ан, нет, дудки. Расхлебывай, вот, теперь!

– Нет, ты не от мира сего! – таращила на меня глаза подруга. – Это же богатство! За всю жизнь столько не заработать, а на тебя свалилось за одну минуту!

– Именно, свалилось, – пошла я в атаку. – И мои плечи могут и не вынести. Да и на что мне это? Что я в них, нуждаюсь что ли?

– Вот как. Вспомнила, что ты богатенькая девочка. Мама и папа, а заодно и братишка, ни в чем не отказывают. А работа, заработок-это так, игра и времяпровождение.

– Что же теперь делать, Риточка? – жалобно пропищала я. – За такие деньги можно запросто без головы остаться. Знаю случаи, когда и за меньшие жизни лишали, а тут…

– Спокойно! Мы все выясним.

– Мы? – я обрадовалась неизвестно чему. – Так ты не бросишь меня одну все расхлебывать?!

– Вот еще! Я тоже хочу быть в деле.

– Конечно, Марго. Хоть все забери.

– Пополам! – отрезала она.

Решительный настрой подруги меня радовал и воодушевил. Мало по малу страхи и неуверенность улеглись. Деловой заряд Марго передался и мне, а на смену сомнениям пришла жажда деятельности.

– С чего начнем? – я была готова услышать план действий.

– Поделим деньги! – выпалила она.

Точно ушат холодной воды выплеснули на меня.

– Осторожность нужна. Осмотреться. Я на кладбище не хочу, в тюрьму тоже.

– Согласна, – на Риткиной физиономии читалась борьба чувств. – Торопиться, и правда, не стоит.

– Я еще вот что тебе не сказала. Вчера, поздно вечером прогулялась по парку, обстановку хотела разведать.

– Ну!.. – подруга напряглась.

– В общем, случай меня свел с одним типом.

– Кто такой?

– Миронов Сергей. По виду бандит.

Я подробно рассказала ей о нашей встрече, стараясь не упустить ни одного слова или жеста. Было у меня такое чувство, что нарисовался он в моей жизни не случайно.

– Это уже кое-что, – оживилась Ритка. – Надо будет узнать о нем побольше, а там, может, что проклюнется насчет наших денег.

Мы решили для начала наведаться к Петровичу. Это было самым простым. Расспросы могли навести еще на какие мысли. Не откладывая в долгий ящик, тут же и отправились. Когда подошли к дощатому строению, тир только что открылся.

– О, девчонки! – приветствовал нас Петрович. – Опять пострелять пришла? –спросил меня.

– Нет, шли мимо, – напустила в глаза туману. – Как я вчера отличилась? Думаешь, произвела впечатление на того мужика?

– Точно, – хмыкнул он и уставился на меня, забыв, что только что делал. – Мирон не ожидал от тебя такой прыти. Только, девонька, держалась бы ты от него подальше, себе дороже.

– А, он кто такой? – спросила Ритка, глянув в мою сторону настороженно.

– Мирон? Бандит местный. Да не шестерка, покрупнее будет.

– Что же важному криминальному типу надо было в твоем тире, Петрович? Или он каждый день сюда ходит? – подстегивала его вопросами подруга.

– Нет, – повернулся он к Ритке. – Сам не знаю, что его принесло. Раньше мы с ним соседствовали. В одном дворе жили, значит. Мальчонкой он был шебутным, заводилой местным. Потом сколотил банду, говорят, крутые дела проворачивали. Прибыльные, видать, раз съехал от нас в центр города, туда, где дома богатые, не про нашу честь.

– Видела его машину, – подала я голос. – На несколько миллионов тянет.

– Во, во, – покачал он головой.

– Значит, здесь Мирон этот оказался случайно. Что же ему надо было? – Марго только что не светилась от любопытства.

– Кто его знает? Мне не ведомо. Я человек маленький. Только в тире этом он года три не был, если не более. Наш Мироша теперь птица важная. Парк ему не нужен, чтобы пострелять. А видеть его чаще можно в кабаках, да клубах разных.

– Ночных, что ли?

– Точно, ночных. И еще в этих, стриптизерских. А рестораны жалует дорогие, конечно. Деньги там оставляют шальные, говорят. Я-то сам не знаю, люди рассказывали. – Он с удобством уселся на стуле, приготовившись и дальше нам вещать.

– А, люди не говорили названия ресторана или клуба? – прервала его Маргарита, зная, что раз завелся, то надолго, но ничего конкретного мог и не выдать.

– Откуда?! – он нахмурился. – Не лезли бы вы, девчонки, к нему. Мой вам хороший совет. Свела судьба, развела судьба, и спасибо. Опасный это человек.

– Поняли, Петрович, – я пожала плечами. – Просто интересно было. А теперь все ясно стало. Спасибо, что предостерег.

К дому мы топали в молчании. Ритка хотела было потащить меня к тому месту, где деньги лежали, чтобы я ей показала. Но отказ мой был категоричным. А чтобы не обижалась, доказала ей, как это опасно снова там оказаться. Потому что связывала появление Миронова на горизонте именно с моим повторным визитом к заветному кусту.

– Что теперь? – пригорюнились, сидя на моей кухне.

Умных мыслей на эту тему не было. Поэтому решили просто пообедать. На сытый желудок, как говорят, думается лучше. По-быстрому соорудили обед из полуфабрикатов, умяли его за обе щеки, и, помыв быстро посуду, отправились в комнату переваривать пищу и впечатления.

Я улеглась на кровать, закинув нога за ногу, а Ритуся распласталась в кресле, вытянув длинные ноги. Других удобных мест для отдыха и раздумий, как известно, в моей, то есть в бабулиной, комнате не было. Кроме этих двух предметов мебели имелся еще платяной шкаф натурального дерева, этажерка, произведение середины прошлого века, да журнальный стол.

– Лен, а Лен, – подала голос подруга из своего угла. – А как мы будем деньги тратить?

– Неймется тебе, – буркнула я, желая отмахнуться от навязчивой Риткиной идеи запустить руки в наше богатство.

– Да понимаю, что надо погодить, но помечтать-то можно.

– Ну, помечтай, – согласилась с ней вяло. – Ох! Черт! – меня неожиданно подбросило в кровати.

– Что?! – Марго настороженно уставилась на меня.

Как же я могла забыть, что сегодня день моей первой зарплаты. Совсем голову снесло. Так ждала этого события и чуть не забыла. Я вскочила и стала быстро собираться.

– Мне надо на работу сгонять: зарплату получить.

– Подумаешь, три копейки, – хмыкнула Ритка.

– Не скажи, подруга. Отказываясь от малого, можно все потерять, – глубокомысленно произнесла я, а Марго взглянула с непониманием. – Если мы станем отказываться от своих маленьких зарплат, разве это не будет подозрительно? То– то же. Я пойду, а ты пока отдохни.

Деньги я получала одна из последних. Расписалась в ведомости и счастливо зажала в руке тонкую стопку купюр. Вот они, честно заработанные, кровные мои.

– Ленок, с тебя причитается, – начали подначивать меня мужики со склада.

Они не спешили расходиться, сколачивали компанию по обмыванию зарплаты.

– Да я не против. Сколько с меня?

Как известно, склад наш был вино – водочным, поэтому проблем с организацией сабантуя не предполагалось. Мужчины одобрительно загомонили на мою готовность участвовать в попойке, и мы дружно двинули к уже накрытой «поляне» за ворота. Там, под старыми тополями, некогда был сколочен из досок стол и две скамьи. Водка, стаканы, нехитрая закуска– все как полагается. Коллектив работников склада, все мужчины, не считая меня, расположились кружком и, пока разливали по первой, вели чинный разговор.

Я уловила, что речь шла о бригадире грузчиков, который маялся и никак не мог продать свой автомобиль. И просил то он сущие копейки, но на древние Жигули никак не находились желающие. Хозяин уверял, что неказистое с виду авто исправно бегало, хоть и не особо быстро, а стоявшие рядом мужички дружно поддакивали. Потом так же дружно разобрали стаканы и употребили нашу продукцию по назначению. Я тоже пригубила.

– А где машина-то? – проявила интерес к общей теме разговора.

Хозяин машины, желавший отделаться от своей собственности, с сомнением глянул на меня, но, все же, ответил.

– Вон, у забора стоит.

Пройти пришлось меньше двадцати метров. Пятая слева, у бетонного заграждения была припаркована белая «Лада». Возможно, она приходилась мне ровесницей. Кое-где проступала пятнами ржавчина, не смотря на то, что недавно машину красили, не в мастерской, конечно, а в чьем-то сарае.

Пока я рассматривала через стекло кожаный салон, за моей спиной коллектив принял по второй. Автовладелец заметно приободрился, подбочился и, вышагивая вокруг своих Жигулей, уже проявлял внимание к моим действиям.

– А что, правда, хочешь купить? Бери. Тебе, Ленок, еще сброшу, так как своя все же.

Он назвал цену, мужики одобрительно загудели, а я прикинула, что от зарплаты в кармане чуточку даже останется.

– По рукам, если доверенность выпишешь.

– Нет проблем! – хозяин, похоже, прибалдел от радости.

Вот так и получилось, что домой я приехала на собственных Жигулях, и только успела припарковаться, как ожил мой мобильник. Звонила мама. Голос ее звучал подозрительно настороженно. Я сразу поняла, что сама была тому виной, ведь обещала же отзваниваться каждый день. А тут забегалась и нарушила договоренность, забыла вчера позвонить.

– Что-то ты мне не нравишься сегодня, – вдруг выдала она. – Тебе никогда не удавалось меня обмануть, дочь. Рассказывай, что происходит, и во что ты влипла на этот раз. – Тяжко вздохнула мамуля.

Только этого мне не хватало, чтобы она поделилась сомнениями с бабулей, та с папулей, отец мастер принимать кардинальные решения, а это значит, жди в скором времени в гости братца, если не все семейство. Такая перспектива не радовала и сразу по нескольким причинам. Во-первых, и главное, история с деньгами должна была остаться тайной для них, а это было крайне проблематично, окажись они рядом. Во-вторых, как же моя самостоятельность? Так и не успела бы доказать, что и сама могу прожить, без посторонней помощи. Да и много еще причин. Нет, как говорится, копья сломаны, надо держаться. Поэтому я очень расстаралась, чтобы мой голос звучал спокойно и радостно, а мамины подозрения рассеялись в дымок.

– Уф! – отдышалась я, убирая телефон в карман. – Кажется, пронесло ураган над Канарами…

Дома меня ждал вкусный ужин, заботливо приготовленный Ритусей из найденных в моем холодильнике продуктов. Поели, а заодно и обмыли покупку, открыв застоявшуюся со дня рождения бутылку вина.

– Могла бы найти, что поприличнее, – подруга кивнула в сторону двора за окном, не удержавшись от ложки дегтя в этот медовый вечер. – Машина больше похожа на консервную банку, только название имеет гордое.

Рита сидела напротив меня и вертела в руке бокал с вином.

– Нормально, Константиновна, – не согласилась я с ней.

Меня успело разморить от спиртного, не была я в выпивке сильна.

– Соблюдаем конспирацию! А это хоть какая, но машина. Сгодится.

– Скучно. Денег полно, а тратить не моги.

– Не тужи, Марго. Скоро начнем.

– Когда скоро то?

– А вот, может, завтра.

– Шутишь!

– Нет, план у меня созрел. Если тебе, скажем, деньги кто пришлет, тогда ведь можно не опасаться подозрений?

– Угу! – Ритка оживилась.

– Вот! – порадовала я ее уверенной улыбкой. – Завтра отправимся в соседний город. Помнится, там у тебя бывший хахаль живет. Чуть замуж за него не выскочила в прошлом году. Помнишь? Вот. Организуем от него перевод, мол, мост к твоему сердцу снова налаживает.

– Андрюха, что ли? – хохотнула подруга. – Спит и видит…

– Не важно, главное, что тратить сможешь, а то извелась вся.

Мысль Маргарите понравилась. Ехать было недалеко, а на машине и совсем не хлопотно. Заодно и проверим нашу «блондинку», которую окрестили Манькой за первую букву М в номере.

– За успех нашего дела! – протянула Рита ко мне бокал.

– Будем! – серьезно ответила я.

На следующий день поднялись мы рано. Спать пришлось вместе на одной кровати, на бабушкином металлическом монстре, и у подруги с непривычки болели бока от доисторических пружин. У меня болела голова, тоже с непривычки, но по другому поводу. В моем случае очень помог крепкий кофе, а в Риткином мысль о скоро предстоящих походах по магазинам. В целом настроение быстро стало хорошим, особенно у Мальвы, у нее ничего и не болело, и машина ее радовала. Собака легко запрыгнула на заднее сиденье приземистого авто, чуть не лежащего брюхом на асфальте двора, и с комфортом улеглась, вытянув лапы.

– Ну вот, – забухтела Марго, с сомнением устраиваясь на переднем кресле. – Если эта колымага ездить не сможет, хоть Мальве будкой послужит.

– Замолкни. Оскорбишь еще ее, и тогда точно откажется нас везти. Лучше пристегнись.

– Ну, да. Сейчас помчимся с ветерком, – ее сомнениям не было конца. – А, ты водить то умеешь?

– Конечно, раз права получила.

– Получила, или папа купил? А то я девушка в расцвете лет и пожить еще хочу, – она тащила на себя сильно растянутый ремень безопасности, давно утративший упругие свойства.

– Сама, не бойся. Но семейство, почему– то, не оценило мое старание, и ездить мне не разрешалось в родном городе.

– Ох! Неспроста!

– Поехали! – пресекла я дальнейшие разговоры, тронула машину с места и целиком сосредоточилась на дороге.

Мы не спешили, тащились себе ближе к обочине, позволяя всем желающим нас обгонять. Движение оживленным не было, погода хорошая, утром еще не жарко, в общем, добрались благополучно.

На почту отправилась я, а подруга, снабдив меня нужной информацией, дожидалась в машине. С поставленной задачей я справилась, поволновалась, конечно, немного, ощущая себя шпионкой на вражеской территории. Но мастерство, как говорится, не пропьешь. Не зря два года училась в театральном: образ создала, что надо, хамелеон отдыхает.

– Сделал дело – гуляй смело, – довольная Марго предложила отобедать.

Хотели замахнуться на ресторан, но вовремя вспомнили, что с нами собака, поэтому остановились на маленьком уличном кафе.

– Никак не удается тебе шикануть, – посмеивалась я над подругой, скармливая свой антрекот Мальве.

– Ничего, вот получу денежки завтра и сразу в бутик, – мечтательно закатила она глаза. – А сейчас нечего рассиживаться, давай двигать домой. Ты на дежурство свое собираешься выходить сегодня?

– Непременно, – закивала я, поднимаясь с места. – Конспирация по-прежнему не отменяется. Поэтому давай шевелиться, мне еще подремать надо будет перед сменой.

Но только выехали за город, случилась остановка. Наша Манька зачихала, пофыркала и встала. Я сделала все, что могла: убедилась, что бензин в баке был и ласково с ней поговорила, уговаривая вновь завестись. Дальше я развела руками на молчаливый вопрос Ритки и предложила ей вылезать на обочину.

– Приехали, – подошла к капоту и подняла его вверх, демонстрируя наше бедственное положение, как если бы это был белый флаг. – Выходи, будем привлекать внимание мужчин к нашим проблемам.

– Я-то что? – захныкала подруга.

– У тебя ноги длиннее. Вставай рядом.

На обочине мы загорали около получаса. Мимо проехало десятка три машин разных габаритов и марок, но только пылью нас обдавали, проносясь на немалой скорости. И тогда вдали показался огромный черный джип.

– Этот точно мимо проедет, – тяжело вздохнула Марго, отворачиваясь от дороги, и устало привалилась к нашей обшарпанной «блондинке».

– Что, девочки, грустите? – совершенно неожиданно дорогущая тачка остановилась, и из нее показались двое крепышей, один квадратный, второй прямоугольный. – Может чем помочь?

– Помогите, если не шутите, – заискивающе заулыбалась им Ритка.

Мы затаили с подружкой дыхание и скрестили пальцы на удачу, пока Квадратный зависал над открытым капотом.

– Что там, Вован? – Прямоугольный отлепился от двери своей шикарной машины и тоже направился к нам.

– Да здесь у них… – дальше последовала ненормативная лексика, а если и были технические термины, то я все равно ничего не поняла.

– Что, и помочь девчонкам не сможем? – он обходил нашу Маньку вокруг.

Ему отчего-то не понравилось колесо, и он сильно пнул его кроссовкой. В тот же момент наша многострадальная «Лада» пришла в движение: заколыхалась и заходила ходуном. Это Мальва в салоне оскорбилась за свою будку и залаяла на Прямоугольного, вскочив и пританцовывая на сиденье. Оба наши благодетеля от неожиданности дернулись. Квадратный больно ударился головой о приоткрытый капот, а Прямоугольный отскочил на несколько метров, закинув руку себе за спину.

– Фу, ты… – у Вована нашлись слова и похлеще. – Да у них там монстр, Киря.

Оба уставились на мою собаку, но близко не подошли.

– Сидеть, солнышко, – поспешила успокоить Мальву, опасаясь, как бы у ребят не пропала охота нам помогать.

Переживала я зря, они с радостью поразвлекались, некоторое время, дразня собаку, гоготали и крякали, а когда нарезвились, починили нашу развалюху. Марго хотела их отблагодарить, но ребята от денег отказались, прозрачно намекая, что не прочь продолжить знакомство в более приятной обстановке. Расстраивать их отказом мы не рискнули, решив, что правильнее обещать. А обещать, как известно, не жениться. Наулыбавшись с ними до ломоты в скулах, мы благополучно сели в Жигули, они – в Джип. Их черная громада тронулась в путь первой, следом наша белая малышка. Нам спешить было некуда, да и подозреваю, не могли бы при всем желании. Поэтому придерживались прежней тактики движения: прижались к обочине и тихо-тихо, не более шестидесяти километров в час, продвигались к дому.

Мы не помышляли больше свидеться с Вованом и Кирей, и потому несколько удивились, заметив примерно через час их Джип на дороге возле поста ДПС. Ритка высунулась в открытое окно и с любопытством наблюдала, как ребята общались с полицейскими. Я аккуратно их объехала и с прежней скоростью покатила дальше.

– Жарко, Лен, – Марго втянула голову и плечи назад в салон, как только мы удалились от поста. – Давай свернем и искупаемся. Тут рядом озеро должно быть. Я покажу.

– Можно, – согласно качнула я головой. – Только недолго, мне еще поспать надо перед дежурством.

Увидев указатель деревни Зябликово, Ритка замахала руками вправо, мы свернули и по проселочной дороге, что сразу углубилась в лесок, пропылили километра полтора. Озеро, и, правда, было. Красота вокруг, и ни души. На машине удалось подъехать почти к самому берегу. Там мы ее и бросили. Скинули футболки и джинсы и в нижнем белье, ойкая и айкая, полезли в воду. Прохлада озерной воды освежала, приблизив наши ощущения к блаженству.

Мы обе плавали так себе, оттого больше просто сидели в воде на манер поплавков от удочек. Наши рыжие головы, как два ярких шарика, покачивались на озерной глади до тех пор, пока зубы не начали от холода выбивать дробь. Пришлось выбираться, чтобы отогреться на солнышке. Тепло разморило, уезжать не хотелось. Посовещались и решили, что подремать перед дежурством мне можно и здесь. И только собрались с удобствами устроиться на полянке, как у Ритки затрезвонил мобильный.

– Номер не определился, – она в задумчивости крутила в руке телефон. – Сдается мне, что это те двое качков. Зачем оно нам? – взяла и выключила связь, после чего прилегла рядом со мной на травке.

Время пролетело незаметно. Если не хотела опоздать на работу, надо было собираться в путь. До города доехали без приключений, я довезла Ритку до ее квартиры и сразу порулила на Железнодорожную к ставшему родным складу.

Заступила на дежурство в обычном порядке. Ночью, как всегда, попивала кофе, слушала музыку, да таращилась в окно сторожки на освещенное прожекторами пространство. Так и прошла ночь. А утром я вспомнила, что снова забыла позвонить маме.

– Мамуля! – замурлыкала я в трубку, едва дождавшись восьми часов, надеясь, что она уже встала. – Вчера не звонила, извини меня. Была с Марго. Да. Ездили купаться на озеро. Красота там сказочная. Да. Целый день. Купались и загорали. Я тебя тоже люблю. Привет нашим. Пока.

Только отключила телефон, как он ожил снова. Звонила Ритка. Ей не терпелось обсудить предстоящий поход по магазинам. Договорились на шесть вечера, а пока надо было заехать в продуктовый, приготовить что-то поесть и выспаться.

Я направилась к припаркованной за воротами машине и заметила рядом с ней ее бывшего хозяина. С виду он маялся. Хорошо, видно, мужики отметили зарплату, думала, подходя ближе, потому что заметила под его левым глазом огромный фингал. Точно, оторвались.

– Ленок, привет, – мне казалось, или он нервничал. – Тут такое дело. Не знаю, что произошло, – начал он сбивчиво. – Решил тебя предупредить. Отоварили меня вчера. Видишь! Подошли двое бугаев. Я тоже не мелкий, но их двое… Спрашивали про машину, а сами дерганые. Я стал объяснять, что продал уже. Они – кому, мол. То, се! Злились. Адреса твоего я не дал, да и не помнил ни черта. В общем, я тебя предупредить хотел, типы тобой интересовались.

У меня похолодело внутри. Вот оно, думала, началось. Деньги нам с Риткой аукнутся. А потом, нет, что-то не так, машина то здесь причем. Голову ломала и так, и этак, но ничего не придумала. Решила придерживаться пока намеченного ранее плана: магазин, еда, сон. А там будет видно.

Марго объявилась сначала по телефону, а потом на пороге моей квартиры ровно в обговоренное время. С ходу порадовала сообщением, что посланная нами ей сумма благополучно лежала теперь в ее лакированной сумочке. Я попыталась было подпортить ей настроение, пересказав утренний разговор с бригадиром грузчиков, продавшим мне машину, но ее оптимизм перевесил все. Ритка ничего и слушать не хотела, рвалась в бутик покупать себе платье и туфли. Я капитулировала.

Взявшись за руки, мы пешком направились к центру города, где располагались самые дорогие магазины. В торгово-развлекательном комплексе играла музыка, и было оживленно, не смотря на будний день и позднее время. Я еще при входе отметила, что торговый центр работал до двадцати двух часов, а это значило, что времени у нас было достаточно, успеем вдоволь напримеряться.

Вскоре Ритка внедрилась под вывеску, сообщающую, что там торговали исключительно мировыми брендами. Я потопала за ней. Так получалось, что здесь инициатива исходила больше от нее. Ведь это Ритины желания должны были исполниться, а ей очень хотелось обнов. У меня же надобности в тряпках не было, и дома стояли два чемодана, почти не распакованных, с фирменными вещами, а я ходила здесь в основном в бриджах и джинсах. Но когда Марго собрала в охапку отобранные для примерки шмотки и направилась, груженая ими, в примерочную, не устояла и тоже прижала к груди пару костюмов из тонкого трикотажа и одно вечернее платье.

Разместились мы в двух соседних примерочных. Чтобы было удобно общаться, не отрываясь от процесса. То она, то я выходили в зал к большому зеркалу, дефилировали перед ним, развлекая друг друга. Сотрудницы магазина умели работать с клиентами и сновали по отделу туда– сюда, поднося новые соблазны. И конечно мои примерки не ограничились отобранными ранее нарядами, кто бы мог усомниться. В итоге я взяла костюм, на который сразу глаз положила, вечернее платье, но не то, что выбрала сама, а что предложили позже, из закромов, и еще зачем-то купальник, сексуальный до неприличия. Про Ритку и говорить было нечего, нам не хватало рук донести все пакеты. Пришлось брать такси.

Когда мы высаживались из машины на углу моего дома, таксист был вынужден помочь нам, чтобы ускорить разгрузку салона и багажника. Ритуся еще очень боялась забыть что-нибудь в машине и стояла, шевеля губами, пересчитывала красочные пакеты и коробки.

– А, вот и наши девочки, – голос у нас за спинами показался знакомым, но все равно вздрогнули от неожиданности.

Как по команде, мы с подругой развернулись и застыли с раскрытыми ртами. Картина «Не ждали». В нескольких метрах от нас стояли Вован и Киря.

– Ты глянь, братан, как они прибарахлились, – прямоугольный Киря злобно зыркал на нас и наши покупки, что мы старались удержать в руках, растопырив пальцы.

Квадратный Вован имел еще более свирепый вид, даже говорить не мог, только сопел да крутил головой, переводя взгляд с сумок на мою ржавую машину, что стояла неподалеку, и обратно.

– А мы-то думали, куда девки делись. То плелись на своей тарантайке по-черепашьи, а то ищи их свищи, – Киря заводил сам себя все больше. – Как в воду канули, шмары. А они вона. А они деньги тратить. А ну, держи их, Вован.

Тому команда была не нужна, он уже подскочил к нам и, застав врасплох, ухватил за волосы. Да так, что мы разом завизжали от боли. Наши пальцы разжались, пакеты и коробки повалились, усыпая асфальт под ногами. Мы с Марго извивались и пытались, перехватив руки-клещи, хоть как-то ослабить его хватку.

– Давай ключи от машины, сучка, – Это уже относилось конкретно ко мне.

Кривясь и повизгивая, я достала из бокового кармана ключи и отбросила от себя. Прямоугольный ловко поймал их и поспешил к машине, открывать багажник.

– Ты смотри! – не понятно, чего в его голосе было больше, удивления или растерянности. – Они здесь. Вован, брось их. Иди сюда.

Ручищи Квадратного отбросили наши рыжие хвосты, больно ткнув в головы напоследок. Мы с Ритой в шоке наблюдали, как Киря достал из недр наших Жигулей два пистолета и пачку долларов, тут же начав ее пересчитывать.

– Пять тысяч, – изумился Квадратный. – Все целы.

Теперь братки были в шоке, а мы поняли, что пришло наше время действовать. Было понятно, что с нас подозрения сняты, и претензий быть не могло, раз не брали их добро, и поспешили воспользоваться заминкой и спасти свое, хаотично разбросанное вокруг нас.

– Свиньи, – еле слышно бурчала себе под нос Ритка, хватая в обе руки пакеты.

Я суетилась рядом, стараясь помочь. Собрав все, мы выпрямились и устремились к подъезду, желая скорее покинуть этих двоих.

– Куда! – рявкнул пришедший в себя Киря, раскинул руки в стороны, заслоняя нам дорогу. – Ошибочка вышла, девоньки. Прощения просим.

От пакостной его улыбки нас передернуло.

– Принято, – насупилась на него Марго. – Разобрались, и ладно. А теперь по домам, мальчики.

– Что злишься-то? Мы же извинились.

– А то, что кто дал право в мою машину без спроса лазить? – надвинулась на него я. – Устроили здесь склад! А ну, пропусти, не то…

Они замешкались и нас пропустили. Мы вошли в подъезд, а там и в квартиру. Опустили сумки на пол в угол и в изнеможении сели рядом.

– Вот, заразы, все настроение испортили, – гневалась Ритка. – В кои века прибарахлилась, думала, еще перед зеркалом покрутимся, потом обмоем. А они… Сволочи!

– Знаешь, подруга, еще хорошо все закончилось. Ты прикинь, мы с тобой полдня по городу с оружием в багажнике катались, и может из него убили кого. Эти гады нам его подбросили, точно зная, что их на посту проверять станут. А потом собирались нас остановить и вернуть себе свое добро. Только вот если бы и нас полиция тормознула…

– А мы с тобой купаться решили, свернули к озеру, и они нас потеряли.

– Именно.

– Да, а!

– А еще прикинь, как быстро они нас разыскали в городе, зная только номер машины и твоего мобильного телефона.

– Шустрые ребята, – нахмурилась Ритка.

– Угу. Возможности добывать информацию у них неслабые, хоть и кажутся шестерками бандитскими.

– Что ты говоришь, а Джип? Рядовым не положена такая тачка. Или положена? – все таки засомневалась Марго.

– Кто их знает. Ничего-то мы с тобой не понимаем в криминальном мире.

С этим она не могла не согласиться. Мы пригорюнились и посидели в молчании.

– А может мы зря, это… Ушли, не попрощавшись с ними, – снова заговорила Ритка. – Они, вроде, хотели дружить. Глядишь, узнали бы, что от них, полезное.

– Как-то не хочется их больше видеть, – засомневалась я. – Рожи такие мерзкие. А ручищи… У меня затылок до сих пор болит, так меня Вован за волосы оттаскал.

– У меня тоже, – она осторожно потрогала голову.

– Опасные они, даже если рядовые бандиты. Что же тогда говорить о главарях?

– А головы нам открутят не шишки мафиозные, а эти самые шестерки по их приказу.

– Согласна, – тяжело вздохнула я, а следом и Маргарита.

По понятным причинам нам было не до обнов в этот вечер. Ритка решила, что выходить на улицу в темноту ей не стоит, и осталась ночевать у меня. Прибрав покупки в стенной шкаф в прихожей, решили слегка перекусить и готовиться ко сну. Наутро подруге надо было на работу, вставать рано. Пока Марго принимала ванну, я вывела собаку. Потом тоже сполоснулась и забралась под одеяло. Мы долго ворочались и толкались, перетягивали покрывало, вздыхали. Никак не могли уснуть. А потом, хлоп, и неожиданно прозвонил будильник.

Я могла бы еще поспать, но из солидарности встала вместе с Ритой. Она опять ворчала на мою кровать, будто та была виновата в ее плохом настроении. Завтрак оптимизма не прибавил ни мне, ни ей. Когда Марго собралась уходить, пообещав после работы сразу явиться ко мне, я вдруг сообразила, что не хочу оставаться одна дома. Поэтому быстро надела летний спортивный костюм, кроссовки, взяла собачий поводок, и мы с Мальвой отправились на пробежку в парк.

Погода стояла ясная, утренняя прохлада бодрила, птицы пели, под ногами мелькали солнечные зайчики. Я неспешно бежала по дорожке, окруженная яркой зеленью и спокойствием парка. Такое занятие действовало благотворно и на нервы, и на настроение в целом.

На втором кругу, когда облюбованная мной дорожка повторяла изгиб кованой ограды парка, у меня зазвонил сотовый. Глянула на экран и поморщилась. Там определился номер Стрельникова. Поколебалась, отвечать ли, но решила, что лучше не тянуть, все равно достанет.

– Привет, Золотко! Вижу, что ты рада мне, – из трубки оглушил смеющийся голос Егора Сергеевича. – Занятие спортом похвально.

Я растерянно завертела головой, сообразив, что он каким-то образом наблюдает за мной. И верно. За оградой, по дороге, параллельно моему маршруту полз его «Лексус». Пассажирское окно открылось, и мне из него помахали рукой.

– С приездом, – буркнула я в ответ.

– Какие планы на день? Про работу не спрашиваю, раз рабочий день давно начался, а ты на пробежке. Значит, так и не выполнила, что я тебе велел.

– Просто я постеснялась одна в твою контору являться, – пришла в себя, хоть и с некоторым опозданием.

– И со склада, надо понимать, не уволилась. Не трудись отвечать, я понял.

– Хорошо. Сегодня…

– Не надо, Золотко, теперь я все сделаю сам. Беги домой, а вечером заеду и поговорим.

Он отключился, и его машина за мгновение растворилась в конце улицы. Умел человек испортить настроение. Только наладилось, и на тебе, даже бегать по парку расхотелось. Оказавшись дома, долго стояла под душем. Когда вышла в комнату решила позвонить Маргарите, но она легка была на помине.

– Ленка! – она сразу рявкнула мне в ухо. – Беда!

Я, молча, опустилась в кресло.

– Звонил Андрюха. Ему бока намяли. Пытали!

– Кто? – не узнала я собственный голос, потом откашлялась и снова заговорила. – Кто его пытал? Зачем пытал?

– Говорит, бандиты. Я сразу подумала о наших недавних знакомцах. Попыталась их описать. Он не признал ни Вована, ни Кирю. Ленка, это еще кто на нашу голову? – Марго голосила, как сумасшедшая.

– Почему на нашу? Может он сам… То есть, может к нам это не относится?

– Относится, Ленуся, чует мое сердце. Это как-то связано с деньгами, что пришли ко мне по почте. Мы же адрес отправителя указали. Вот и… и вопросы ему задавали обо мне. Поэтому он и позвонил.

– Так, понятно, – на самом деле мне совершенно ничего понятно не было, просто хотелось успокоиться самой и унять истерику подруги. – Все нормально, разберемся. Соберись, Марго, и веди себя естественно, как обычно ведешь. В панику нам бросаться нельзя, выдадим себя с головой.

Жить в своей квартире Ритка теперь не желала, раз типам, что пытали ее бывшего хахаля, адрес был известен. Она боялась, что ее постигнет та же участь, и заявила, что со мной ей будет спокойнее. Я не возражала, только была уверена, что мой дом тоже был врагам известен. Ладно, там разберемся. Мне ничего больше не оставалось, как ждать Марго с работы. Взглянула на часы и задумалась, времени ждать замучаешься, поэтому решила пока позвонить маме.

Она рассказала новость. Ольга со своим и Сашка с женой решили отдохнуть и полетели в Испанию. Все остальное было без изменений. Папа много работал, мама тоже ходила на службу, а в выходные они собирались на дачу. Самочувствие у всех было нормальное.

Послушав мамин голос, я немного успокоилась. Отправилась на кухню и смогла перекусить, а потом не придумала ничего лучше, как прилечь, и неожиданно для себя заснула. Из спасительного сна меня вырвал звонок в дверь. На пороге стояла Ритка. Она решительно прошла в комнату, развернулась ко мне и заговорила твердым голосом.

– Я все продумала, и не спорь со мной.

– Даже и не собиралась, – мне было радостно слышать, что хоть она способна думать и решать за двоих, раз сама ни на что сейчас не годилась.

– Рядом с нами должны быть мужчины, – ее лицо было хмурым, но глаза горели. – Настоящие мужчины, надежные.

Я от неожиданности присела на край кровати.

– Мне видится подходящим Алекс, – она впилась в меня глазами, точно ждала возражений.

Наверное, Марго была права. Мужское плечо – это замечательно. Алекс, словак, что судил недавно собачью выставку, выглядел надежным. Только было много всяких «но»: иностранец, должен скоро уехать, если вообще не уехал. Я, было, попыталась донести до подруги свои сомнения и нежелание впутывать его в нашу историю, но она уже развила бурную деятельность. Обзвонила знакомых, навела справки и разыскала номер мобильного Алекса.

– Все отлично, – бодро сказала мне Марго, отключая свой телефон. – Алекса я организовала. Теперь ты давай действуй.

– Что, я? – растерялась, не успев порадоваться сообщению подруги.

– А твой мужчина кто?

– Я думала…

– Не пойдет, нам нужны двое, как минимум. Разве не понятно, что бандиты ходят чаще по двое. Значит, у наших мужчин должны быть равные шансы.

Мои мысли запрыгали, как блохи. На ум, почему-то сразу пришел папа, потом брат Сашка. Огорчению не было предела, Ритка была права, когда называла меня маменькиной дочкой. Нет, родня не годилась, особенно, если учесть, что один находился в Москве, а другой – в Мадриде.

– А Толик? – попыталась помочь мне подруга, заметив мои сомнения. – Хотя нет, не пойдет. Дохлый он какой-то, я и то крепче.

Я кивнула, соглашаясь, и огорченно повесила голову.

– Стоп, придумала, – Ритка кивнула на телефон в моей руке. – Звони своему опекуну. Он все равно приставлен к тебе братом, вот пусть и займется делом, а не только нотации читает.

Я бы подчинилась, раз у самой ничего не придумывалось, но тут телефон и сам зазвонил.

– Вот, и звонить не надо, смотри-ка, легок на помине, – сказала Марго, читая на экране фамилию Стрельникова.

Я уверовала, что это судьба и твердо нажала на соединение.

– Золотко, сегодня не подъеду, – голос Егора звучал твердо. – Занят очень. После командировки дел невпроворот. С работы сторожем я тебя успел уволить, – обрадовал он меня. – Так что будь спокойна. Завтра найду время заехать. До связи, детка, спи спокойно.

Не успела и слово вставить, а в трубке уже был отбой.

– Слышала?

Я негодовала, и подруга со мной соглашалась. В кои-то веки, понадобилась от него настоящая помощь, а не занудство, и сразу занят!

– Да, облом, – кивала Ритка. – Придется рассчитывать на мускулы одного Алекса. Можно прихватить Толика твоего, но сама понимаешь, разве, что, чтобы хоть немного внимание на себя отвлек.

В этот вечер мне не повезло дважды. Телефон Анатолия был в зоне недосягаемости. Зато Марго торжествовала. Ее мужчина откликнулся с готовностью и даже пригласил нас поужинать в ресторан.

– И пойдем, и нарядимся, и повеселимся всем назло, – причитала Ритка, вытаскивая из шкафа вечерние наряды и решая, что надеть. – И не будем сидеть в четырех стенах и ждать, когда нам, как курам, оторвут головы.

Через полчаса под окнами нарисовался словак. Он топтался у подъезда, потому что Марго забыла сказать ему номер квартиры. Увидев его, она подтянулась к форточке и прокричала, чтобы ждал пять минут, и мы выйдем.

– Красота! – окинула она взглядом наши отражения в зеркале в прихожей. – Теперь можно и помереть.

– Лучше не надо, – жарко воспротивилась я.

– Сама не хочу, – она улыбнулась мне с лихостью. – Поживем еще, Ленок.

Через сорок минут мы входили в зал ресторана Альбатрос, держа под руки довольного Алекса. Он сиял, как медный грош, с удовлетворением поглядывая то на Марго, то на меня. Все-таки фирменные вещи очень красят женщин, а мы и сами по себе были не плохи. На Маргарите платье сидело идеально и очень подходило к ее стрижке и цвету волос. Я же в этот вечер выбрала платье под цвет моих зеленых глаз, облегающего фасона, длиной до середины колена.

Мой привычный высокий хвост в образ не вписывался, и волосы пришлось распустить. Перед выходом я их освежила и обработала бальзамом. Еще попыталась уложить волнами, но это был напрасный труд. Под тяжестью пряди выпрямлялись и падали прямо до поясницы, закрывая глубокий вырез на спине. В завершение я еще надела сегодня туфли на тонком высоком каблуке, чтобы максимально удлинить стройные ноги. Так что, мы были во всеоружии.

Нам предложили стол ближе к центру зала. Мы сели и сделали заказ. Со словаком было интересно и легко, не смотря на то, что он иногда путал русские слова или вставлял в речь какую-то тарабарщину. В целом был очень мил и внимателен к нам, вечер обещал быть приятным.

Под легкую музыку мы с удовольствием беседовали, потягивали вино, а потом и лакомились заказанными блюдами. В зал мы сначала и не смотрели, были заняты исключительно друг другом. Но потом над эстрадой зажглись лампы, и это привлекло наше внимание к помосту, на который вышла стройная блондинка. Публика оживилась и стала аплодировать. Мы тоже похлопали.

Певица была красива, и голос ее звучал завораживающе. На второй песне Алекс не усидел на месте и пригласил Марго на танец. Только они вышли из-за стола, как ко мне подошел мужчина от соседней компании и тоже позвал танцевать. Одного со мной роста, с учетом моих каблуков, в светлом льняном костюме и рубашке, дорогой парфюм. Он хорошо двигался и развлекал меня приятным ничего не значащим разговором. Танец закончился. Мы снова оказались за столом, а мужчина удалился с поклоном к своей компании.

Через некоторое время на сцену вышел певец, а девушка спустилась в зал и села за столик рядом с эстрадой. Снова заиграла музыка, и пары потянулись на площадку танцевать. Теперь Алекс пригласил меня. Он двигался интереснее предыдущего партнера: легче и сложнее. Танец меня увлек. Я щебетала в ответ на комплименты Алекса и чувствовала, как теплели щеки от румянца. В какой-то момент я отвлеклась от легкого флирта со словаком и обратила внимание на столик, где сидела певица. Ее лица в полумраке зала видно не было. Возможно, мой взгляд привлекли посверкивающие блестки платья, а потом я обратила внимание на мужчину, что сидел с ней рядом и держал за руку. Он показался знакомым. Напрягая зрение, я узнала в нем Егора.