Читать книгу Алые песнопения - Клайв Баркер - Страница 11

Прошло не больше минуты, как Гарри повесил трубку, когда, прочёсывая три комнатки на нижнем этаже, он обнаружил на кухне участок морозного воздуха, указывавший на явное присутствие какой-то потусторонней сущности. Гарри не сбежал, и пускай ему было известно порядка дюжины отворотов, звучавших для нечисти, как «нахуй с дороги», он не прибегнул к их помощи. Вместо этого он замер на месте, выдыхая клубы густого белого пара, которые тут же подхватывал кружившийся вокруг него холодный воздух.

Когда Гарри разочаровался в силе закона и ушел из полиции, он принялся искать другую защиту. Расспросы привели его к человеку по имени Кез Кинг – татуировщику, славившемуся знаниями мистической символики. Кез занимался тем, что набивал на тела клиентов визуальную защиту от тёмных сил.

Получив указания, Кез попытался нанести на тело Гарри все сигнализации из своего арсенала – они должны были предупреждать Гарри о присутствии любой нечеловеческой формы жизни. Кез трудился на совесть, и вскорости символы и коды уже боролись за пустое место на коже Д'Амура. Но, что лучше всего, сигнализации работали. Вот и сейчас Гарри почувствовал, как задергалась одна из опознавательных татуировочек: она подсказала ему, что невидимый холод был сущностью по имени Стринг Ярт – безвредная, нервная тварь. Изучавшие Ярта маги писали, что с виду он походил на обезьяну из небрежно обработанной эктоплазмы.

– Не лезь, Ярт, – предупредил Гарри.

Первые два слова оживили сложный узор на его груди – Кез набивал его целый месяц. Рисунок должен был работать, как универсальный репеллент, и с задачей он справлялся превосходно.

Гарри почувствовал, как нагрелись чернила под его кожей, а затем холодный воздух внезапно отринул. Д'Амур подождал несколько секунд на тот случай, если какая другая сущность пожелает себя проявить, но ничего не случилось. Потратив на обыски кухни минуты три, Гарри не обнаружил ничего хоть сколько-нибудь интересного и отправился осматривать две другие комнаты на этаже. В одном помещении стоял обеденный стол – отполированный, но сильно исцарапанный. Под каждым углом столешницы имелись металлические крюки. Гарри предположил, что их прикрутили затем, чтобы Гуду было легче привязывать любовников к столу. Больше ему не попалось ничего, с чем бы пришлось разобраться перед уходом.

Другое дело – второй этаж. Наверху, в первой же из трёх спален, оказалось четырёхфутовое изваяние сатира в состоянии крайнего полового возбуждения – скульптор замечательно уловил непристойную игривость его намерений. Вскоре стало ясно, что Каретой питал страсть к эротическому антиквариату.

На одной стене этой же комнаты висела коллекция открытых китайских вееров, каждый из которых украшали рисунки вычурных, акробатических оргий. Остальные стены пестрели другой антикварной эротикой – на них красовались гравюры, иллюстрировавшие порнографический пересказ Ветхого Завета, и крупный фрагмент фриза, на котором замысловато переплелись многочисленные любовники.

Из мебели в комнате имелись двойная кровать с одним лишь запятнанным матрацем и комод с обычной одеждой и парочкой писем – Гарри прикарманил их не читая. В глубине среднего ящика нашёлся ещё один конверт. В нём лежала всего одна вещь – фотография с людьми у бассейна, которых Гарри принял за семью Гуда – замороженный во времени миг счастливых времён.

Наконец-то Гарри узнал, как выглядел его заказчик – непринуждённая улыбка, к боку прижимает радостную жену. Дети (трое девочек и два мальчика) казались счастливыми, как и их родители. Да, несомненно, Гуду тогда хорошо жилось. И сколько бы Гарри не всматривался в физиономию отца семейства, признаков скрытности рассмотреть он не мог. Все морщины на лице Гуда проложил смех. Глаза смотрели в объектив без тени зажатости.

Гарри оставил фотографию на комоде будущих посетителей дома и двинулся в следующую комнату. Там царила тьма. Гарри остановился на пороге и нашарил выключатель.

То, что Гарри успел посмотреть в этом доме, не подготовило его к зрелищу, открывшемуся в свете одинокой лампочки. Наконец-то нашлось, о чём рассказать Норме: посреди комнаты раскачивалось кожаное сиденье, подвешенное к потолку на грубых веревках. Это был чёрный гамак, сработанный специально для любителей полежать с растопыренными ногами.

Окна в комнате запечатали плотной тканью. На полу лежала обстоятельная коллекция секс-игрушек: фалло-имитаторы всевозможных размеров (от устрашающих до вовсе немыслимых), плети, кнуты, старомодные трости, два противогаза, мотки верёвки, пластиковые цилиндры с резиновыми шлангочками, винтовые зажимы и ещё с дюжина предметов, напоминавших экзотические хирургические инструменты.

Всё было безупречно чисто. В воздухе даже чувствовался еловый душок моющего средства. И всё же какими бы странными и жестокими не были проводившиеся здесь церемонии насилия и боли, они не оставили после себя ничего, что бы насторожило татуировки Д’Амура. Комната была чистой – как в санитарном, так и в метафизическом планах.

– Теперь, мистер Гуд, я понимаю ваше беспокойство, – пробормотал Гарри, обращаясь к отсутствующему создателю этой комнаты злачных возможностей.

Предвкушая новые и более пышные свидетельства прелюбодеяний Гуда, Д'Амур отправился в следующую комнату. Он открыл единственную дверь в доме с вырезанными на ней сигиллами. Гарри не знал, удерживали они что-то внутри или же наоборот, отпугивали незваных гостей, но он был уверен, что вскорости получит ответ. Он включил свет, и комнату осветила лампочка на ободранном проводе. По сравнению с предыдущим помещением, здесь царило приличие. Окна так же не пропускали свет – как и всю комнату, их покрывала светло-серая краска.

Как только Гарри переступил порог, его татуировки предупреждающе дёрнулись. За многие годы он научился истолковывать самые незначительные различия в подобных сигналах. Это предупреждение было сравнимо с миганием янтарно-желтого маячка. Оно подсказывало Д'Амуру, что здесь занимались какими-то магическими практиками. Но где же доказательства? В комнате стояло два простых деревянных стула и миска, чье содержимое напоминало сухие остатки собачьей еды. По коричневым сгусткам лениво ползало несколько мух.

Голые доски и затемнённые окна явно свидетельствовали о том, что комната предназначалась для магических занятий. Как только Гарри осмотрел помещение, он обратил внимание на две странности в планировке комнаты: окно по правую руку находилось слишком близко к углу – это означало, что либо архитектор плохо справился с работой, либо в какой-то момент комнату укоротили, поставили ещё одну стену и создали узкое, сокрытое от глаз пространство.

Гарри подошел к стене и попытался рассмотреть тайный ход. Всё больше татуировок сигнализировало, что игра в призрачного Марко Поло ему удавалась – теплее, ещё теплее… Гарри опустил взгляд на ладонь левой руки, где Кез вытатуировал Сигиллу Искателя. На мгновение Гарри перенесся на 11-е авеню и вместо своей руки увидел пятерню демона.

«Плюй!» – запрыгал меж стен клаустрофобического помещения приказ из прошлого.

– Отъебись, – процедил Гарри, отмахнулся от видения и прижал татуированную руку к стене.

Вот теперь он напал на след чего-то стоящего. Минуя медлительность мыслительного процесса, безмолвный импульс завладел рукой Гарри и повел её по стене. Пальцы спускались всё ниже, пока мизинец не упёрся в пол. Гарри почувствовал, как ожила, завибрировала Сигилла Искателя у невидимой цели – охота близилась к завершению. На серой краске имелось тёмное, едва выделявшееся на фоне стены пятно. Не успел Гарри отреагировать, как его рука приказала среднему пальцу совершить последнюю манипуляцию. Он легонько надавил на отметину, тихонечко щёлкнуло, и Гарри пришлось отступить назад – провернулись бесшумные петли, и распахнулась тайная, хитро замаскированная серой краской дверь.

Очевидно, мистер Гуд скрывал в доме не только обширную коллекцию игрушек. Гарри испытал абсурдное удовольствие от находки и шагнул в комнатку посмотреть, что же ему попалось. Как и все предыдущие комнаты, освещала её лишь голая лампочка, и пускай в тех помещениях Гарри не попалось ничего особо интересного, этот узкий проход хранил любопытнейшие секреты.

Одну стену посвятили книгам, и в воздухе стоял аромат их древности. За шесть лет ученичества в католической школе для мальчиков имени Святого Доминика Гарри возненавидел этот запах. Он навевал слишком много непрошеных воспоминаний об обыденной жестокости, царившей в том месте. Естественно, имели место быть пресловутые удары линейкой по пальцам и трости – по голым ягодицам, однако аппетиты многих представителей школьного коллектива не усмиряла одна лишь порка. У каждого святого отца имелся личный фаворит. Но Гарри с этими частными уроками пронесло. Он оказался слишком брыкливым, и отцам было лень с ним мучиться.

Но, как говорится, обиженные люди обижают других, и ученики сами играли в разные версии той же игры. Пару раз Гарри довелось побывать жертвой их проказ, и случалось это в библиотеке. Отец Эдгар, главный библиотекарь, часто оставлял стол регистратуры – требовалось продемонстрировать должникам с просроченными книгами твёрдость руки Господней. Там, меж книжных стеллажей, сильнейший насиловал слабого, и там, с головой, прижатой к полу, Гарри терпел надругательства над своим телом и вырабатывал ненависть к духу старых книг.

Отмахнувшись от запаха и незваных воспоминаний, Гарри быстро осмотрел библиотеку Карстона Гуда, останавливая взгляд лишь на самых любопытных образчиках коллекции. Небольшое, но всё же впечатляющее собрание книг включало: «Обретение карапакса» – серию томов, которые, несомненно, довели до смерти больше неосторожных колдунов, чем любая другая книга на густо уставленных полках; два тоненьких томика от безымянных авторов оказались иллюстрированными пособиями по самоубийству; несколько книг по сексуальной магике (Гарри предположил, что «к» в слове «магия» намёкало на изыскания в этой области Алистера Кроули[12]); «Фрей-Кистиандт: Диалоги» – гримуар, якобы существовавший лишь в одном экземпляре (том самом, который он держал в руках). Как гласила легенда, «Диалоги» нашли в прахе Йедлина, флорентийского гения, сожженного во время одного из рейдов Саванаролы[13].

Любопытство Гарри не умалило его желания проверить правдивость молвы. Он поднёс к лицу раскрытую книгу и глубоко вдохнул. Бумага пахла огнём.

Внезапно Гарри увидел лицо Шмари – горящие глаза лопнули и потекли по щекам. Д’Амур захлопнул книжку и решил, что на коллекцию Гуда он насмотрелся.

Он оторвал взгляд от книжных полок и глянул на другую стену. Она также была увешана рядами полок. Здесь царили предметы, к которым Гуд прибегал, когда требовалось настроить молодых и впечатлительных гостей на нужный лад: свечи из чёрного и красного воска, изготовленные в форме фаллосов; ряд украшенных разноцветным бисером бутылочек с чем-то спиртным – Гарри откупорил несколько, и от запаха у него защипало глаза. Кое-что пахло виски или бренди, но присутствовал запах и секретных, добавленных Гудом ингредиентов. От одних бутылочек несло травами, от других – химией. Лишь одному Богу было известно, что за лекарства растворил Гуд в этих чудодейственных снадобьях. Скорей всего, транквилизаторы с примесью молотых таблеток от импотенции.

Конечно же, всему этому добру надлежало исчезнуть – ровно, как и чашам с белым порошком (Гарри решил, что это кокаин) и шеренгам маленьких куколок, занимавшим большинство полок. К головам фигурок прикололи вырезки из фотографий с изображениями молодых мужчин, а ниже к их гениталиям прикрепили аналогичный ряд вырезок – на этот раз с половыми органами. Гарри сосчитал куколок. Всего двадцать шесть. По его предположению, перед ним было олицетворение гарема Карстона Гуда. Прежде чем придать их пламени, Гарри придётся проконсультироваться у местного эксперта в подобных фетишах, иначе кто мог гарантировать, что все двадцать шесть юношей не превратятся в пепел?

Исследовав верхние полки, Гарри присел, хрустнув коленями, и принялся изучать средние полки. На них стояло несколько крупных закатанных банок. Но содержимое этих сосудов было далеко не так безобидно, как черничный джем или маринованный лук. В жидкости, бывшей, скорей всего, формальдегидом, содержалась мертвечина – какая-то аномального характера (двухголовая крыса, жаба-альбинос с красными глазами), какая-то – сексуального (человеческий пенис; банка, заполненная яичками, походившими на розоватые куриные яйца; зародыш с пенисом такой длины, что её хватило бы обмотать шею эмбриона). Отдельные экземпляры просто сгнили или разложились в бальзамирующей жидкости, и в мутной жиже виднелись лишь хрящеватые ошмётки. Гарри предстояло проконсультироваться с местными знатоками и на сей счет.

Судя по открывшейся тайной коллекции, заинтересованность Гуда магией простиралась дальше театральных фокусов, призванных лишь раздеть кучку гостей. Конечно, заспиртованные мутанты добавят очков любой постановочной церемонии, но это не объясняло библиотеку или ряд кукол с пришпиленными к ним портретами.

Гарри опустился на колени, чтобы исследовать тенистые закрома нижних полок. Там громоздились другие баночки, но позади них Д'Амур нащупал что-то совершенно иное. Этим предметом оказалась маленькая шкатулка дюйма четыре в диаметре. Все шесть её граней покрывало травлёное витиеватыми узорами золото.

В тот же миг, как Гарри достал шкатулку на свет, он догадался, что было в его руках – головоломка, предмет ценней и опасней всех остальных экземпляров коллекции Туда, вместе взятых.