Читать книгу Сотканный мир - Клайв Баркер - Страница 25

Сквозь сумерки, выдававшие приближение осени, они вернулись на Чериот-стрит. Там они поискали на кухне, чем успокоить бурчащие от голода животы, поели и поднялись в комнату Кэла, прихватив с собой купленную на обратном пути бутылку виски. Они собирались обсудить план ближайших действий, однако у них ничего не получилось. Усталость и неловкость, вызванная сценой на берегу реки, заставляли тщательно подбирать слова, они кружили на одном месте, но озарение не приходило. Никто не знал, что делать дальше.

После сегодняшней переделки у них осталась единственная добыча – фрагмент ковра. Но он ничем не мог им помочь.

Диалог становился все более неуверенным, незавершенные фразы сменялись долгими паузами.

Около одиннадцати вернулся Брендан, поприветствовал Кэла снизу и отправился спать. Его приход встревожил Сюзанну.

– Мне пора идти, – сказала она. – Уже поздно.

Кэл представил себе пустую комнату без нее, и у него упало сердце.

– Почему бы тебе не остаться? – спросил он.

– Кровать маленькая, – ответила она.

– Зато удобная.

Она провела рукой по его лицу, дотронулась до синяка вокруг рта.

– Мы не должны становиться любовниками, – сказала она тихо. – Мы слишком похожи друг на друга.

Это было грубо, и слышать это было больно. Однако в тот самый миг, когда мечты о сексе испарились, Кэл ощутил, как окрепла иная, куда более важная надежда. В этом деле они принадлежат друг другу – она, дитя Фуги, и он, случайно вторгшийся в чудесный мир. Вместо короткого удовольствия от занятий любовью он получал удивительное приключение и понимал, несмотря на протесты своего члена, что сделал правильный выбор.

– Тогда давай спать, – сказал он. – Если ты хочешь остаться.

Она улыбнулась.

– Я хочу остаться, – сказала она.

Они стянули с себя грязную одежду и нырнули под одеяло. Сон сморил их раньше, чем успела остыть лампа.

* * *

И они не просто уснули. Им кое-что снилось. Точнее, им снился один и тот же, вполне определенный сон.

Им снился звук. Планета пчел, от громогласного жужжания которых едва не рвались напитанные медом сердца; этот нарастающий гул был музыкой лета.

Им снился запах. Множество запахов: улицы после дождя, выдохшихся духов, ветра, дующего из теплых краев.

Но главное – им снились образы.

Началось все с узора: переплетение бесчисленных нитей, окрашенных в сотни оттенков, дышало такой энергией, так слепило, что сновидцам пришлось закрыть глаза своего воображения.

А затем, как будто узор из гордости решил изменить нынешний порядок вещей, узелки начали развязываться и распадаться. Цвета каждого фрагмента растворялись в воздухе, пока взгляд не потонул в вареве пигментов, где распустившиеся нити провозглашали свободу линиями, запятыми и точками, похожими на мазки кисти мастера каллиграфии. Сначала значки казались совершенно беспорядочными, но по мере того как каждый из них втягивал в себя цвет и поверх него ложились все новые и новые мазки, становилось очевидно: из хаоса методично рождаются некие формы.

Там, где мгновение назад были лишь уток и основа, из потока возникли очертания пятерых совершенно разных людей, и невидимый художник с безумной скоростью продолжал добавлять детали в их портреты.

Голоса пчел зазвучали громче, выпевая в головах спящих имена появившихся незнакомцев.

Первой из квинтета появилась молодая женщина в длинном темном платье. Ее маленькое личико было бледным, закрытые глаза обрамлены рыжеватыми ресницами. Это, сказали пчелы, Лилия Пеллиция.

Словно пробудившись от звука своего имени, Лилия открыла глаза.

Как только она сделала это, вперед выдвинулся круглый бородатый человек лет пятидесяти в накинутом на плечи пальто и широкополой шляпе. Это Фредерик Каммелл, сообщили пчелы, и глаза за круглыми линзами очков размером с монету открылись. Его рука тотчас потянулась к шляпе, он снял ее, обнажив голову с тщательно подстриженными и набриолиненными волосами.

– Ага, – произнес он и улыбнулся.

Вслед за ним возникли еще трое. Одна из них, нетерпеливо стремившаяся высвободиться из мира красок, уже готовилась к пробуждению. (Куда делось, думали спящие, то буйство красок, какими изначально сверкали нити? Куда спрятались цвета и оттенки под этим траурным одеянием, неужели в нижние юбки попугайской расцветки?) Кислая физиономия третьей гостьи не позволяла заподозрить ее в подобных вольностях.

Апполин Дюбуа, объявили пчелы, и женщина открыла глаза. Усмешка, на миг мелькнувшая на ее лице, обнажила зубы цвета старой слоновой кости.

Последние участники собрания явились вместе. Один из них был негром, чьи тонкие черты даже во сне дышали печалью. Второй – голый младенец на руках первого – пускал слюни на рубаху своего покровителя.

Джерико Сент-Луис, сказали пчелы, и негр открыл глаза. Он тотчас посмотрел на младенца, захныкавшего раньше, чем было произнесено его имя.

Нимрод, назвали его пчелы, и, хотя младенцу, судя по всему, не исполнилось и года, он уже знал два слога своего имени. Он поднял веки, за которыми скрывались глаза ясного золотистого оттенка.

С его пробуждением процесс завершился. Все краски, пчелы и нити исчезли, в комнате Кэла остались пятеро незнакомцев.

Первой заговорила Апполин Дюбуа.

– Так не должно быть, – заявила она, подходя к окну и отдергивая занавески. – Куда мы, черт возьми, угодили?

– И где все остальные? – спросил Фредерик Каммелл.

Он заметил зеркало на стене и принялся изучать в нем свое отражение. Фыркнул, достал из кармана ножницы и стал подстригать какие-то слишком сильно отросшие волоски на щеках.

– Хороший вопрос, – отозвался Джерико. Затем спросил, обращаясь к Апполин: – И как там снаружи?

– Пустынно, – ответила женщина. – Глубокая ночь. И…

– Что?

– Посмотри сам, – сказала она, шумно втягивая слюну между обломков зубов, – чего-то там не хватает, – она отвернулась от окна. – Все не такое, каким должно быть.

Место Апполин у окна заняла Лилия Пеллиция.

– Она права, – согласилась девушка. – Все совсем не такое.

– И почему здесь только мы? – снова спросил Фредерик. – Вот самый главный вопрос.

– Что-то произошло, – сказала Лилия негромко. – Что-то ужасное.

– Вне всякого сомнения, ты это чуешь нутром, – вставила Апполин. – Как и всегда.

– Ведите себя прилично, мисс Дюбуа. – призвал Фредерик со страдальческим, как у школьного учителя, выражением лица.

– Не смей называть меня «мисс»! – воскликнула Апполин. – Я замужняя дама.

Погруженные в сон Кэл с Сюзанной прислушивались к перепалке и забавлялись тем, какую чепуху производит воображение. Однако, несмотря на странность этих людей, на их допотопные одеяния, имена и нелепые разговоры, они все равно казались удивительно реальными. Каждая деталь была совершенно отчетливой. И словно желая еще сильнее смутить спящих, человек по имени Джерико посмотрел на постель и сказал:

– Может быть, они смогут нам что-то объяснить.

Лилия уставилась на спящую парочку своими светлыми глазами.

– Надо их разбудить, – сказала она и протянула руку, чтобы сделать задуманное.

«Так это не сон!» – догадалась Сюзанна, когда рука Лилии приблизилась к ее плечу.

Она почувствовала, что просыпается, и открыла глаза, как только пальцы девушки коснулись ее.

Занавески были отдернуты, как и представлялось во сне. Уличные фонари заливали светом маленькую комнату. Посреди нее, внимательно глядя на кровать, стояли пятеро.

Сон претворился в реальность. Сюзанна села. Простыня соскользнула, и Джерико с младенцем Нимродом уставились на ее грудь. Она подтянула простыню к шее, раскрыв таким образом Кэла. Холодный воздух потревожил его. Он взглянул на Сюзанну широко раскрытыми глазами.

– Что происходит? – спросил он хриплым со сна голосом.

– Проснись, – сказала она. – У нас гости.

– Мне снился такой сон… – пробормотал он. Затем переспросил: – Гости? – поднял на нее глаза, проследил за ее взглядом. – О господи…

Младенец на руках Джерико засмеялся, указывая пухлым пальчиком на поднявший голову член Кэла. Тот схватил подушку и прикрылся.

– Это что, одна из шуточек Шедуэлла? – шепотом спросил он.

– Я так не думаю, – ответила Сюзанна.

– Кто такой Шедуэлл? – хотела знать Апполин.

– Еще один чокнутый, надо полагать, – вставил Фредерик.

Он держал наготове ножницы на случай, если эти двое проявят враждебность.

При слове «чокнутый» Сюзанна начала кое-что понимать. Первой его употребила Иммаколата, имея в виду представителей рода людского.

– Фуга… – произнесла Сюзанна.

Стоило ей сказать это, как все глаза устремились на нее, и Джерико спросил:

– Что ты знаешь о Фуге?

– Не слишком много, – ответила она.

– Ты знаешь, где находятся остальные? – спросил Фредерик.

– Какие остальные?

– И наша земля? – добавила Лилия. – Где вообще все?

Кэл оторвал взгляд от квинтета и посмотрел на стол рядом с кроватью, куда перед сном положил фрагмент Сотканного мира. Он исчез.

– Они вышли из клочка ковра, – сообщил он, не вполне веря собственным словам. –  Именно это мне и снилось.

– Мне тоже это снилось, – сказала Сюзанна.

– Из клочка ковра? – переспросил Фредерик в ужасе. – Вы хотите сказать, что нас разлучили с остальными?

– Да, – ответил Кэл.

– Так где же они? – спросила Апполин. – Отведите нас туда.

– Мы не знаем, где они теперь, – признался Кэл. – Шедуэлл унес ковер.

– Будь прокляты эти чокнутые! – взорвалась дама. – Нельзя верить никому из них. Вечные уловки и надувательство!

– Он действует не один, – сказала Сюзанна. – Он вместе с одной из вас.

– Сомневаюсь, – покачал головой Фредерик.

– Но это правда. С Иммаколатой.

При звуке этого имени Фредерик и Джерико вскрикнули от ужаса. Апполин, хоть и замужняя дама, просто плюнула на пол.

– Разве сучку еще не вздернули? – поинтересовалась она.

– Дважды, я знаю совершенно точно, – ответил Джерико.

– Она воспринимает это как комплимент, – заметила Лилия.

Кэл передернул плечами. Он замерз и устал, он хотел видеть сны о залитых солнцем холмах и блестящих реках, а не траурные лица, искаженные злостью и подозрением. Не обращая внимания на их взгляды, он отбросил в сторону подушку, подошел к куче одежды на полу и стал натягивать рубашку и джинсы.

– А где же тогда хранители? – спросил Фредерик, обращаясь ко всем собравшимся. – Кто-нибудь знает?

– Моя бабушка… – начала Сюзанна. – Мими…

– Да? – нетерпеливо произнес Фредерик. – Где же она?

– Боюсь, она умерла.

– Но есть и другие хранители, – сказала Лилия, заразившись нетерпеливостью Фредерика. – Где они?

– Этого я не знаю.

– Ты права, – произнес Джерико с видом почти трагическим. – Произошло что-то ужасное.

Лилия вернулась к окну и распахнула его.

– Ты сможешь их почуять? – спросил ее Фредерик. – Они где-то рядом?

Лилия отрицательно покачала головой.

– Воздух воняет, – сказала она. – Это не прежнее Королевство. Здесь холодно. Холодно и грязно.

Кэл, уже успевший одеться, протолкнулся между Фредериком и Апполин и взял бутылку виски.

– Хочешь глотнуть? – спросил он Сюзанну.

Она покачала головой. Он налил себе щедрую порцию и выпил.

– Мы должны разыскать этого вашего Шедуэлла, – заявил Сюзанне Джерико, – и забрать у него Сотканный мир.

– К чему такая спешка? – воскликнула Апполин с какой-то нездоровой беззаботностью. Она придвинулась к Кэлу. – Ничего, если я присоединюсь?

Он с неохотой протянул ей бутылку.

– Что ты хочешь сказать? «К чему такая спешка!» – возмутился Фредерик. – Мы проснулись не пойми где, совершенно одни…

– Мы не одни, – возразила Апполин, отхлебывая виски. – Мы нашли друзей, – она одарила Кэла кривоватой улыбкой. – Как тебя зовут, милый?

– Кэлхоун.

– А ее?

– Сюзанна.

– Я Апполин. Это Фредерик.

Каммелл отвесил официальный поклон.

– Там стоит Лилия Пеллиция, а этот младенец ее брат, Нимрод…

– А я Джерико.

– Итак, – провозгласила Апполин, – мы теперь друзья, верно? Нам вовсе не нужны все остальные. Пусть себе гниют.

– Они наши соотечественники, – напомнил ей Джерико. – Они нуждаются в помощи.

– И поэтому они оставили нас в Кайме? – невесело съехидничала она, снова поднося к губам бутылку с виски. – Нет уж. Они оставили нас там, где мы могли погибнуть, и не пытайтесь найти в этом какой-то высший смысл. Мы для них грязь. Разбойники, негодяи и бог знает кто еще! – она посмотрела на Кэла. – Да, да. Ты попал в воровскую шайку. Мы – их позор. Каждый из нас, – затем Апполин обратилась к своим товарищам: – Это даже лучше, что мы разделились. Сможем хорошо повеселиться.

Кэлу показалось, что он заметил всполохи разноцветных красок, промелькнувшие в складках ее вдовьего одеяния, пока она говорила.

– Перед нами целый мир, – продолжала она. – Он наш, будем им наслаждаться.

– Все равно, потерялись так потерялись, – настаивал Джерико.

Апполин в ответ лишь яростно засопела.

– Он прав, – сказал Фредерик. – Без Сотканного мира мы изгнанники. Ты же знаешь, как сильно ненавидят нас чокнутые. Всегда ненавидели. Всегда будут ненавидеть.

– Проклятые дураки, – отозвалась Апполин и вернулась к окну, прихватив с собой виски.

– Мы тут несколько отстали от жизни, – Фредерик повернулся к Кэлу. – Может, вы скажете нам, какой теперь год? Девятьсот десятый? Одиннадцатый?

Кэл засмеялся.

– Накинь еще лет семьдесят, – предложил он.

Фредерик заметно побледнел и отвернулся к стене. Лилия испустила болезненный крик, словно ее ударили. Она задрожала и присела на край кровати.

– Восемьдесят лет… – пробормотал Джерико.

– Почему же они так долго ждали? – спросил Фредди, обращаясь к притихшей комнате. – Что случилось, из-за чего им пришлось так долго ждать?

– Прошу вас, прекратите сыпать загадками, – перебила его Сюзанна, – и объяснитесь.

– Мы не можем, – сказал Фредди. – Ты не ясновидец.

– Только не говори глупостей, – отрезала Апполин. – Кому от этого будет вред?

– Расскажи им, Лилия, – попросил Джерико.

– Я протестую, – заявил Фредди.

– Расскажи им столько, сколько они должны знать, – нашла выход Апполин. – Если рассказывать все, ты не закончишь до Судного дня.

Лилия вздохнула.

– Почему я? – спросила она, все еще дрожа. – Почему это я должна рассказывать?

– Потому что ты самая лучшая лгунья, – произнес Джерико с натянутой улыбкой. – У тебя все получится убедительно.

Она бросила на него мрачный взгляд.

– Ладно, – согласилась она и начала рассказывать.