Читать книгу Женщина в песках - Кобо Абэ - Страница 5

Солнце село, ветер немного утих. Мужчина бродил по дюне до тех пор, пока были различимы узоры, прочерченные на песке ветром.

Улов, в общем, небогатый.

Сверчок и белоусая уховертка отряда прямокрылых.

Солдатики и еще одно насекомое, – он точно не помнил названия, но тоже разновидность солдатиков.

Из жесткокрылых, которых искал, – только долгоносики и длинноногие письмоносцы.

И не попалось ни одного экземпляра из семейства мух, которые, собственно, и были целью поездки. Может быть, завтрашние трофеи принесут радость…

От усталости перед глазами у него плавали какие-то тусклые блики света. Вдруг он непроизвольно остановился и стал всматриваться в поверхность темной дюны. Тут уж ничего не поделаешь: все, что двигалось, казалось ему шпанской мушкой.

Старик, как и обещал, ждал его около правления артели.

– Прошу прощения…

– Да ну что вы. Только бы вам понравилось…

В правлении, по-видимому, о чем-то совещались. Четверо или пятеро мужчин сидели кружком, слышался смех. Над крыльцом висело большое полотнище с надписью: «Будь верен духу любви к родине». Старик буркнул что-то – смех сразу прекратился. Как бы нехотя он пошел вперед, мужчина – за ним. Покрытая ракушками дорога ярко белела в сгущающихся сумерках.

Наконец подошли к одной из ям, расположенных у самого гребня дюны. Здесь деревня кончалась.

Они свернули вправо, на узкую тропинку, ведущую от гребня вниз, через некоторое время старик нырнул в темноту, хлопнул в ладоши и громко крикнул:

– Эй, бабка, где ты?

Внизу, прямо под ногами, в кромешной тьме появился фонарь и послышалось:

– Здесь, здесь… Лестница возле мешков.

Действительно, эту кручу без лестницы не одолеешь. Три дома, как тот внизу, можно, пожалуй, поставить один на другой; даже с лестницей нелегко туда добраться. Склон почти отвесный, а ведь днем, он это ясно помнит, казался совсем пологим. Лестница ненадежна, связана из разных веревок, и, если потеряешь равновесие, она запутается где-нибудь посредине. Все равно что жить в естественной крепости.

– Не беспокойтесь ни о чем, отдыхайте…

Старик не стал спускаться вниз, постоял немного и ушел.

Мужчина с ног до головы был обсыпан песком, и ему вдруг почудилось, что он вернулся в свое детство. Женщину, которая встретила его с фонарем, назвали бабкой, и он уже успел представить себе старуху, но она оказалась приятной, совсем еще молодой, лет тридцати, невысокого роста. Она, видимо, пудрилась, – для женщины, живущей у моря, лицо ее было слишком белым. В общем, он был благодарен ей за то, что она встретила его приветливо, с непритворной радостью.

Впрочем, если бы не радушный прием, он не смог бы заставить себя переступить порог этой лачуги. Он бы, наверно, сразу же сбежал, решив, что его дурачат. Стены облупились; вместо фусума[1] висели циновки; опоры, поддерживавшие крышу, покосились; все окна забиты досками; соломенные маты, устилающие пол, готовы рассыпаться и, когда на них ступаешь, хлопают, будто мокрая губка. И ко всему этому – отвратительный, какой-то прелый запах спекшегося песка.

Но ведь все зависит от настроения. Он был обезоружен приветливостью женщины. Ничего, говорил он себе, такое случается раз в жизни. А вдруг повезет и какое-нибудь интересное насекомое удастся встретить. Во всяком случае, в такой среде насекомые живут и радуются.

Предчувствие не обмануло его. Не успел он сесть на предложенное ему место у очага, вырытого прямо в земляном полу, как послышался шорох, будто дождь пошел. Это было скопище блох. Но его этим не запугаешь. Энтомолог всегда подготовлен к подобным неожиданностям. Нужно только изнанку одежды засыпать ДДТ, а открытые части тела перед сном натереть мазью от насекомых.

– Я готовлю поесть, и поэтому пока… – женщина нагнулась и взяла лампу, – потерпите немножечко в темноте.

– А у вас что, всего одна лампа?

– Да, к сожалению…

Она улыбнулась виновато, – на левой щеке появилась ямочка. У нее очень привлекательное лицо, подумал он. Только выражение глаз какое-то странное. Но может быть, это из-за болезни. Воспаленные веки не могла скрыть даже пудра. Не забыть бы перед сном закапать в глаза капли…

– Но до еды мне хотелось бы выкупаться.

– Выкупаться?

– А что, это невозможно?

– Очень жаль, но придется подождать до послезавтра.

– До послезавтра? Но ведь послезавтра меня уже здесь не будет, – засмеялся он непроизвольно громко.

– Разве?..

Женщина отвернулась, плечи ее задрожали. Расстроилась, наверно. Эти деревенские жители даже не пытаются притворяться. Чувствуя неловкость, он смущенно пожевал губами.

– Ну, если негде выкупаться, достаточно будет просто облиться водой. А то я весь в песке…

– Воды, вы уж простите, осталось одно ведерко… До колодца ведь очень далеко…

Какая-то она забитая. Ладно, ничего больше не буду говорить. Но вскоре убедился, что купание здесь совершенно бессмысленно.

Женщина принесла вареную рыбу и суп из моллюсков. В общем, пища морского побережья, и это было неплохо. Как только он принялся за еду, она раскрыла над ним большой бумажный зонт.

– Зачем это? («Наверно, какой-то местный обычай».)

– Иначе песок попадет в еду.

– Почему? – Он посмотрел на потолок и, к своему удивлению, не обнаружил там ни одной щели.

– Песок, понимаете… – Женщина тоже взглянула на потолок. – Он летит отовсюду… Не метешь день, и его собирается на три пальца.

– Может быть, крыша прохудилась?

– Да нет, когда она совсем новой была, песок все равно сюда попадал… И вправду нет ничего страшней этого песка. Он похуже точильщика.

– Точильщика?

– Это такие жучки, которые точат дерево.

– Наверно, термиты?

– Нет, такие, знаете, тверденькие.

– А-а, тогда это жуки-дровосеки.

– Дровосеки?

– Красноватые, с длинными усами. Они?

– Нет-нет, эти как зернышки риса и цветом коричневые.

– Вот оно что. В таком случае это радужный жук.

– Если не следить, то он такую вон балку в два счета сгноит.

– Кто, радужный жук?

– Нет, песок.

– Почему?

– Он проходит через все. А когда ветер дует с плохой стороны, песок наметает на чердак, и если не убирать, его наберется там столько, что доски на потолке не выдержат.

– Да, не годится, чтобы песок скапливался на чердаке… Но не кажется ли вам немного странным говорить, что песок может сгноить балку?

– Почему же, сгноит.

– Но ведь песок отличается как раз тем, что он очень сухой.

– Все равно сгноит… Говорю же вам, поставьте новенькие гэта[2] и не сметайте песок – через полмесяца от них ничего не останется.

– Не понимаю почему.

– Дерево гниет, и вместе с ним гниет и песок… Попробуйте откопать потолочные доски от дома, который засыпало песком, – там будет жирная земля, хоть огурцы выращивай.

– Чепуха!.. – презрительно поморщился мужчина. Ему показалось, что его представление о песке оскверняется ее невежеством. – Я ведь и сам кое-что знаю о песке… Видите ли, этот самый песок вот так и движется круглый год… В движении его жизнь… Он нигде не задерживается – ни в воде, ни в воздухе, – он движется сам по себе… Вот почему не всякое живое существо может обитать в песке… Это относится и к бактериям, вызывающим гниение… Песок, если хотите, олицетворение чистоты, он может скорее предотвратить гниение, и считать, что он гноит, просто нелепо… А вы еще говорите, что он сам гниет… Начать хотя бы с того, что песок вполне добропорядочный минерал.

Женщина растерянно молчала. Мужчина под зонтом, который она все еще держала над ним, торопливо доедал обед, не проронив больше ни звука. Зонт покрылся таким слоем песка, что на нем можно было писать пальцем.

Просто невыносимая сырость. Нет, песок не сырой, само тело пропитано сыростью. Над крышей завывал ветер. Полез за сигаретами – и в кармане полно песка. Еще не закурив, мужчина ощутил во рту горечь табака.

Выну, пожалуй, насекомых из банки с цианистым калием. Пока они еще не засохли, наколю их на булавки и расправлю хоть лапки. Слышно, как женщина под навесом у дома моет посуду. Наверно, здесь больше никто не живет.

Женщина вернулась и молча стала расстилать постель в углу. Если здесь лягу я, где же тогда она устроится на ночь? Ну конечно, в той дальней комнате за циновкой. Других как будто нет. Но как-то странно – положить гостя в проходной комнате, где дверь на улицу, а самой спать в дальней. Но может быть, там лежит тяжелобольной, который не может двигаться… Да, это, пожалуй, верное предположение. Во всяком случае, самым естественным было бы думать именно так. Вряд ли одинокая женщина будет ухаживать за первым встречным прохожим.

– Здесь кто-нибудь еще есть?..

– Кто-нибудь?..

– Из семьи…

– Никого, я совсем одна. – Женщина, казалось, прочла его мысли и неожиданно смущенно засмеялась… – Из-за этого песка все отсырело, даже одеяло…

– А ваш муж где?

– В прошлогодний тайфун… – Она снова и снова разглаживала и взбивала уже приготовленную постель, в общем, занималась совершенно ненужным делом. – А тайфуны у нас страшные… Песок обрушивается сюда с грохотом, как водопад. Не успеешь оглянуться, за вечер наметет дзё, а то и два.

– Но ведь два дзё – это шесть метров…

– В такое время сколько ни отгребай песок, все равно за ним не угнаться. Так вот муж крикнул мне: «Курятник в опасности!» – и вместе с дочкой, она в среднюю школу уже ходила, выскочил из дому… А сама я выйти не могла – следила, чтобы хоть дом цел остался… Наконец начало светать, ветер утих, и я вышла. Курятника и след простыл. Их я тоже не нашла…

– Засыпало?

– Да, начисто.

– Это ужасно… Страшное дело. Песок и такое… Это ужасно…

Лампа неожиданно начала гаснуть.

– Опять этот песок.

Женщина встала на четвереньки, протянула руку и, засмеявшись, схватила пальцами фитиль. Лампа сразу ярко разгорелась. Оставаясь в том же положении, она пристально смотрела на огонь, на лице ее застыла заученная улыбка. Наверно, это она нарочно, чтобы показать свою ямочку на щеке. Мужчина невольно весь напрягся. Это было чересчур цинично, ведь только что она рассказывала о гибели своих близких.