Читать книгу Эволюционная и институциональная экономика. Вопросы теории и практики. Материалы Всероссийской конференции молодых исследователей - Каллум Хопкинс, Коллектив авторов, Сборник рецептов - Страница 9

А. И. Волынский

Институт экономики РАН г. Москва

Проводимая автором работа по межстрановому анализу влияния природно-географических условий на формирование экономических институтов на данном этапе осуществляется в рамках проекта «Макроинституциональная циклическая динамика: теория и моделирование», осуществляемого под руководством С. Г. Кирдиной и основной своей целью имеет доказательство гипотезы о непосредственном влиянии природно-географических условий на формирование основных общественных институтов, в данном случае институтов экономических[3].

Безусловно, мысль о том, что изначальный природный ландшафт влияет на формирование структуры общества во всех ее плоскостях: от структуры хозяйствования вплоть до формирования ментальности, культурных стандартов и поведенческих принципов не нова. Еще в XVIII веке известный философ эпохи Просвещения Шарль Луи Монтескье в своем труде «Дух законов» развивал теорию географического детерминизма, пытаясь показать влияние климатических условий на формирование национального характера.

В самом деле, идея о том, что природа является основополагающей детерминирующей силой, кажется более чем разумной и в некоторой степени очевидной, ведь ландшафт, климат, растительность, реки и озера, все, что нас окружает, дает человеку и социуму одновременно и определенный вызов, и вместе с тем силы и великие возможности этот вызов преодолеть, выжить и продлить свой род. На наш взгляд, крайне удачное свое преломление теория географического детерминизма нашла в работах британского историка и философа XX века Арнольда Тойнби. Он разрабатывал свою собственную теорию локальных цивилизаций, в рамках которой предполагалось, что всемирную историю можно представить в виде существования различных условно выделяемых цивилизаций, каждая из них проходит одни и те же этапы развития от своего зарождения до гибели. Основным двигателем цивилизационного развития Тойнби видел способность «творческого меньшинства» находить ответы на вызовы окружающей среды. Среди вызовов он выделял в том числе и вызов природы.

Отчасти развивая идеи Тойнби, скажем, что совокупность «творческих решений» с течением времени и по мере становления норм хозяйственной деятельности, превращается в целостную структуру социально-экономических отношений и институтов, анализируя и сопоставляя которые мы обнаружим, что, несмотря на то что все люди разные, над нами восходит одно солнце, и структуры в итоге получаются у нас схожие. Там, где климат и ландшафт тяжелы для выживания и требуют огромных трудозатрат, как правило формируются институты, нацеленные на активную мобилизацию населения и ресурсов и как правило подобные ресурсы обретают форму ярко выраженно централизованной власти. Там же, где природа не бросает людям столь интенсивный вызов, могут формироваться более гибкие институты власти, не направленные на мобилизацию социума, понятие коллективного труда теряет свою актуальность и, напротив, создаются предпосылки для формирования института частной собственности.

В своей работе мы исходим из задачи расширить представления о географическом детерминизме за счет понятия материально-технологической среды. С. Г. Кирдина дает следующее определение этому термину: «обусловленная природными условиями общественная инфраструктура и отрасли, приоритетные для обеспечения жизнедеятельности населения, с присущими им технологиями и системами управления» [5, с. 83]. Она же предлагает деление на коммунальную и некоммунальную среды. «Коммунальность означает такое свойство материально-технологической среды, которое предполагает ее использование как единой нерасчленимой системы, части которой не могут быть обособлены без угрозы распада всей системы», – отмечает С. Г. Кирдина [5, с. 83]. Отличнейшим и древнейшим примером коммунальной среды можно назвать систему заливного рисоводства, характерную для сельского хозяйства Китая и ряда стран Юго-восточной Азии, а также Кореи и Японии, где в процессе выращивания риса участвуют не отдельными семьями, а целыми деревенскими общинами или даже группами общин, руководимыми центральной властью. Технически сложные ирригационные системы, без которых немыслимо выращивание риса, заставляют людей объединяться для их создания и поддержания в надлежащем работоспособном состоянии.

И, напротив, некоммунальная среда позволяет хозяйственным единицам действовать обособленно друг от друга без ущерба для общественного блага.

Внимательный читатель может возразить нам, что материально-техническая среда есть совокупность природных условий и реализации человеческих решений по созданию собственной инфраструктуры и структуры хозяйствования. В самом деле это именно так. Но если мы попробуем представить ситуацию в исторической перспективе развития, то обнаружим, что материально-техническая среда по существу есть результат воспроизводства, развития и модернизации первоначальных решений «творческого меньшинства», в основе которых – потребность ответить на вызовы природы с использованием всех даваемых природой для того возможностей и ресурсов. Поэтому, так или иначе, но в основе все равно лежит детерминирующая сила природы, упрямая и несомненная.

Наша гипотеза состоит в том, что степень коммунальности/некоммунальности материально-технической среды напрямую влияет на формирование общественных, политических и экономических институтов. Например, там, где среда носит характер коммунальной, формирование институтов частной собственности маловероятно и затруднительно, так как они как таковые не соответствуют внутренней логике функционирования среды и потому не жизнеспособны.

В свою очередь если мы «отмотаем» назад историю формирования среды, то в самом начале мы видим те самые «творческие решения», принятые в ответ на вызов природно-географических условий. Если же мы попытаемся проследить путь от начальной точки в виде изначальных природно-географических условий до конечного результата в виде сформированных экономических институтов, то получится схема (рисунок): изначальные природные условия толкают людей к принятию определенных хозяйственных решений, совокупность которых приводит к формированию материально-технической среды и уже она напрямую обусловливает конечное формирование экономических институтов.

Процесс формирования экономических институтов под влиянием природной среды

Таким образом, мы предполагаем показать прямую связь и обусловленность между природно-географическими условиями и экономическими институтами путем проведения межстранового анализа природно-географических условий, установления связи между определенными особенностями природных условий и формированием той или иной материально-технической среды и, наконец, экономических институтов.

В настоящее время нами выделен целый ряд индикаторов природно-географической среды, составлены соответствующие базы данных по каждому индикатору, где указано, каков показатель по каждому индикатору для каждой выбранной нами страны. В результате окончательно проведенных подсчетов предполагается получить результат, из которого будет ясно, какие природные условия обусловливают формирование рыночных институтов, а какие – институтов редистрибутивной экономики[4].

Условно выбранные нами индикаторы природно-географических условий можно разделить на следующие группы:

1. Климатические условия (температура, количество осадков).

2. Уровень обеспеченности природными ресурсами.

Первая группа индикаторов имеет двоякое значение, так как климатические условия одновременно могут быть и вызовом, риском для хозяйственной деятельности и в то же время благом и возможностью. Вторая же группа более однозначна, так как означает уровень возможностей, даруемых природой.

И, соответственно, имеется ряд стран, по которым собираются требуемые данные и о которых у нас имеется изначальная гипотеза о том, какие экономические институты в них доминируют. Всего в списке присутствует 70 государств, выборка которых из числа прочих проходила в несколько этапов. В первую волну попали страны, выступившие иницаторами создания ООН и подписавшие устав организации в 1945 году (всего 50 государств). Из их числа были исключены те, которые затем распались на отдельные государства (за исключением России – как преемницы СССР), страны с населением менее 5 млн. чел. (Коста-Рика, Либерия, Люксембург, Уругвай) и площадью территории менее 30 тыс. кв. км (Сальвадор), а также Республика Гаити – одна из самых нестабильных стран мира. В результате в списке осталась 41 страна. Далее в выборку были добавлены страны с населением более 5 млн. чел., территорией не менее 30 тыс. кв. км и имеющие период независимости не менее 55 лет – всего 28 стран. На основе предварительного анализа можно предположить, что в 1/3 государств доминируют Y-институты, а в 2/3 – Х-институты, что говорит о том, что в выборке достаточно представлены обе группы стран.

Наша гипотеза состоит в том, что там, где природные риски невысоки, а ресурсы могут быть потреблены по частям, формируется некоммунальная среда и, соответственно, формируются рыночные экономические институты там же, где уровень рисков выше, а ресурсы могут быть освоены в основном совместно, формируется коммунальная среда и редистрибутивная экономика.

На данном этапе исследования уже проведена работа по формированию соответствующей единой таблицы, содержащей показатели по каждому выбранном индикатору для каждого включенного в список государства. На следующем этапе планируется проведение расчетов, а также целый ряд мероприятий, необходимых для более точной проверки правильности выбранных индикаторов, их группирования и группирования стран по признаку коммунальности/некоммунальности среды, а также проведение исследования по установлению форм экономических институтов в отобранных для исследования государствах.

Все это необходимо для более точного определения связи между природно-географическими факторами, представленными в виде индикаторов и формированием тех или иных экономических институтов и институтов исключения вероятности появления в исследовании «неверных» индикаторов, влекущих за собой ложные причинно-следственные связи.

Источники

1. Polanyi, K. The Livelihood of Man (Studies in Social Discontivity) / K. Polanyi. – New York: Academic Press, Inc, 1977.

2. Гринин, Л. Е. Природный фактор в аспекте теории истории. Философия и общество / Л. Е. Гринин. – 2011.

3. Кирдина, С. Г. Х– и Y-экономики: институциональный анализ / С. Г. Кирдина. – М.: Наука, 2004.

4. Кирдина, С. Г. Институциональная самоорганизация экономики: теория и моделирование / С. Г. Кирдина. – М.: Институт экономики РАН, 2008.

5. Кирдина, С. Г. Институциональные матрицы и развитие России: введение в Х-Y-теорию / С. Г. Кирдина. – СПб.: Изд-во «Нестор-История», 2014.

6. Смит, А. Исследование о природе и причинах богатства народов / А. Смит. – М: Соцэкгиз, 1962.

7. Поланьи, К. Великая трансформация: политические и экономические истоки нашего времени / К. Поланьи. – СПб.: Алетейя, 2002.

8. Поланьи, К. Экономика как институционально оформленный процесс (перевод М. С. Добряковой) / К. Поланьи // Экономическая социология. Электронный журнал. – 2002. – Т. 3. – № 2.

9. Тойнби, А. Дж. Постижение истории: сборник. / А. Дж. Тойнби; пер. с англ. Е. Д. Жаркова. – М., Рольф, 2001. – Т. II. Генезис цивилизаций. Вызов-и-Ответ.

10. Монтескье, Шарль-Луи // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 томах (82 т. и 4 доп.). – СПб., 1890–1907.

3

Работа выполнена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект № 14-02-14022.

4

Первым термин «редистрибуция» (redistribution) ввел К. Поланьи [1, с. 36], противопоставив ему понятие «обмен» (exchange). Последний понимается как ключевая составляющая рыночной экономики, основанной на обмене благами между экономическими акторами, редистрибуция же по большому счету есть категория распредилительной экономики. С. Г. Кирдина в своей матричной теории опирается на деление экономик на рыночную и редистрибутивную, последняя характерна для X-экономик, первая – для Y-экономик [5, с. 99].