Читать книгу Спецвыпуск книжной серии «Современники и классики». Выпуск 3 - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 4

В школьные годы мне с друзьями под Урцми-дагом, на альпийском лугу, пришлось стать очевидцем кровавого побоища двух волков с огромным племенным быком, которого звали Геркулесом. Это место находилось в четырёх-пяти километрах севернее от молочно-товарной фермы селения Кужник, на территории Кайтагского района. В те годы в начале мая мы с товарищами туда не раз отправлялись за черемшой. Левая сторона луга проходила над глубоким ущельем, где на его краю непримиримые враги затеяли битву. Внизу, в самой бездне, ворочал свои воды Кайтаг-чай, левый приток реки Рубас.

Столкновение врагов шло не на жизнь, а на смерть. Огромный племенной бык обливался кровью. У него из разорванных сосудов на шее, боках, задних ногах тонкими струями билась кровь. Доминантный волк не мог ступить на перебитую ударом копыта левую заднюю ногу. А у доминантной волчицы ударом полуметрового рога, видимо, была проткнута грудь. Морды волков до шеи были в крови, то ли в своей, то ли в крови врага.

Мы, глупые юнцы, одно время, не удержавшись, в волков стали кидаться камешками, не понимая, какую угрозу нам они могли нести. Волки так яростно были увлечены схваткой с племенным быком, что нас даже не замечали.

Бык в силе и ловкости не уступал волкам, которые в своей ярости, в жажде победы не проигрывали противнику. Одно время как-то изловчились – напали на быка с тыла, отгрызли ему сухожилия задних ног. Бык сильно захромал, его ноги, шея, бока источали кровь, судорога шла по всему телу. Он потерял стремительность, реакцию. Глаза, кажется, покрывались предсмертной пеленой. Но гордый царь копытных не собирался сдаваться врагу. Одно время Геркулес, непобедимый гладиатор, чувствуя, что ноги больше не удерживают, с волками на спине сделал рывок на гребень. С боевым кличем «му-у-у-у», который напоследок огласил всё его царство, сбросился в бездну.

С тех пор не раз собирался писать о незабываемой кровавой бойне гигантов. Но, как хотелось, не получалось. Откладывал на годы.

Чувствовал, мне надо было изобразить не место, бой, а в самых ярких красках описать процесс, драматизм сражения. Жажду крови, противостояние непобедимых гигантов. Не понимал тогда, почему у меня не идёт рассказ. В то время был юным, многое не осознавал. Понимание того боя ко мне пришло с годами. С первой минуты схватки тогда стало ясно, что бой гигантов просто так, банальным столкновением, не прервётся. Обе стороны, как на гладиаторской арене, жаждали крови, смерти одного из противников. Ни волки, ни бык живыми не собирались сдаваться. Исход боя должен быть один – смерть противника. Гордый бык, предводитель стада коров, от волчьей пары не собирался признавать поражение. Он предпочёл гордую смерть царя всех копытных позорному преклонению головы у ног ликующих врагов.

Кажется, на этот раз мне удалось изобразить то, к чему стремился, над чем размышлял бессонными ночами. Похоже, в мельчайших деталях получилось отобразить всю палитру драматизма того боя – жажду крови, противостояние непримиримых извечных врагов. Наконец, кажется, сумел передать весь ужас, охвативший волков в последнее мгновение броска Геркулеса с ними на спине в вечность. Тот запах крови, бьющейся струями из шеи, боков быка, стекающей с мордочек, груди волков. Изложение получилось, правда, в несколько иной, художественной, форме.

* * *

Двуногий зверь напал на логово кормящей волчицы. Он из логова выкрал всех её волчат. Разъярённая волчица теперь шла по его следам. Настигнет – убьет. Вызволит из плена своих детёнышей. Или в яростной схватке с ним сама умрёт.

Волчица Бике осенней лунной ночью очутилась за забором давно известного ей дома врага. Со двора несло спиртным. Во дворе валялись опустевшие бутылки, огрызки шашлыков, куски хлеба, обгорелые кости. От них несло неприятным запахом, от которого у неё закружилась голова. Ёе враг вчера с друзьями целый день обмывал свою удачную вылазку на волчье логово. Шутка ли, в хозяйственном блоке под замком скулят пятеро чёрных волчат чёрной волчицы, которых ему заказал городской цирк. За них заядлому охотнику обещали пять тысяч «зеленью».

Он, довольный удачной охотой, напился до чёртиков. Теперь у себя в гостиной, под столом, спал мертвецким сном. Семья – жена с сыном, уставшие от бесконечных пьяных застолий хозяина, его брани, – ушла на кошары, расположенные в Прикаспийской низменности. Они решили оттуда не возвращаться до весны.

Волчица Бике обошла дом врага большими кругами. Села за околицей, в конце переулка, где находился дом врага, ничего опасного и ничего привлекающего её внимания пока не заметила. Двери, ставни окон на первом этаже, перед уходом были предусмотрительно закрыты хозяйкой – ни щели, ни прохода. Волчица перескочила плетёную ограду огорода, прошлась к скотному двору. Хлев, овчарня предусмотрительно были укреплены со всех сторон хозяевами. После её последнего удачного визита к ним двери коровника, овчарни обили стальными листами, на окошках появились металлические решётки. Плоская крыша, укутанная глиной, которую удобно копать лапами, чтобы пролезть через тонкие жерди, уже перекрыта жестяной кровлей.

За домом врага стоял колхозный загон для скота. Врагом был бригадир животноводческой фермы. Иногда для забоя он перегонял с гор бычков, овец и отправлял в тот загон, заброшенный с зимы и не привлекавший её внимания. Ветер дул именно с той стороны. Волчица задрожала от нетерпения. В её сторону неслась струя воздуха, обильно пахнущая мочой, другими приятными выделениями овец, коз и крупного рогатого скота. У Бике закружилась голова. Она давно не пробовала парного мяса домашнего скота, не пила живую кровь. У неё заурчало в животе, пасть заполнилась обильно выделяемой слюной. Низко припав к земле мордой и нетерпеливо втягивая через ноздри чувствительного носа заманчивые запахи, несущиеся из загона, она была недовольна собой. Как без внимания могла оставить такой важный объект?!

Что делать? Напасть с ходу или поразведать? Нет, она как неопытная весенняя ярочка на загон скота не нападёт: его могли сторожить, возможно, даже с собаками. Встала, переминаясь с ноги на ногу, огляделась и пошла задами к загону скота. За кустами застыла прислушиваясь. Вокруг загона было тихо, и собак, к удивлению, не учуяла. Такая оплошность двуногого зверя её ещё сильнее насторожила. Значит, сюрприза надо дожидаться изнутри. Там мог засесть сторож с ружьём. Изучая окрестности загона, пришлось укрыться за кучей навоза. Волчица поползла по сгоревшей траве перед загоном, предусмотрительно подожжённой кем-то вчера. Она слилась с чёрным нагаром, оставшимся на поверхности обгорелой травы.

Загон, довольно вместительный, с широкими скрипучими воротами, через которые почти всё просматривалось, посредине был перегорожен досками. На одной половине находились бычки мясной породы, на другой – мелкий рогатый скот. Скот был пригнан с гор на убой в праздник Ураза-байрам. Завтра из районного центра за скотиной приедут грузовые автомобили. За отсутствием более приемлемого помещения по решению руководства сельхозпредприятия до утра скот решили оставить здесь. Бригадир обещал поручить сторожить загон. А сам напился и забыл про бесхозный скот.

Перед праздничной суетой руководство сельхозпредприятия забегало, позабыло проконтролировать любителя застолий.

Чёрная разбойница вокруг загона сделала ещё пару кругов, сужая их. Она убедилась: скотина была оставлена людьми на произвол судьбы.

* * *

Бычки с овцами давно учуяли волчицу, крадущуюся в загон. Одни тревожно замычали, другие заблеяли, в ужасе забиваясь кучками по углам. Бычки шумно дышали, нервно крутили ушами в разные стороны. Они стали образовывать полукруг, беспокойно посматривая на ворота загона. А овцы, испуганно поблёскивая в темноте фосфорическими глазами, беспорядочно с грохотом неслись по загону.

Волчица всё ещё не решалась пробраться внутрь. В последнее время больше всего доставалось от двуногих зверей и вездесущих собак именно из-за её поспешности. Поэтому она была так осмотрительна. Но кое-какие обстоятельства подталкивали на безрассудный риск. Через щели в воротах, разбитые окна загона дух скотины шёл таким мощным потоком, а скотина так страшно была напугана её присутствием, что она потеряла осторожность. Не удержалась от соблазна. На пружинистых ногах легко подбросила своё поджарое тело на подоконник сарая. Там удержалась на мгновение, потом через разбитое окно спрыгнула в помещение. И удачно оказалась на половине овец.

Овцы рассыпались веером, забегали по загону, прыгая на стены. Бычки, наоборот, в момент опасности сгруппировались, повели себя более организованно. Они, пригнув тяжёлые рогатые головы к земле, образовали полукруг, делая угрожающие движения. Одни из бычков стали передними копытами злобно загребать под себя сгнившую подстилку. Вращая ушами, враждебно задышали носами. У некоторых наружу из раздувающихся ноздрей струями вылетал горячий пар с каплями взбесившейся крови. Они на мгновение застыли, злобно переглядывались с волчицей, наклонив головы, выставив вперёд смертоносные рога.

Лунный свет, падающий в загон изо всех окошек, хорошо освещал помещение и мечущихся на своих половинах бычков, овец.

Волчица не решалась напасть – проход на половину овечек был перегорожен бычками, стоявшими полукругом. К овцам просто так не проберёшься. Она решила схитрить, усыпить бдительность воинственно настраивающихся против неё бычков. Вместо того чтобы напасть, внести сумятицу в их ряды, вдруг повела себя странно, не по-волчьи. Миролюбиво легла на пол, стала кататься то на боку, то на спине. В несвойственной для волка манере вставала на лапы. Перед изумлённой публикой делала стойку на задних лапах, смешно подпрыгивала и снова распластывалась серым мешком. Переворачивалась с боку на бок, падала на спину, мирно подогнув лапы и жмуря глаза. Создавалось впечатление, что происходившее было ей безразлично. Если случайно оказалась в загоне, то только чтобы развеселить эти милые лобастые рогатые мордашки. Волчица всем своим видом показывала миролюбивость и дружелюбие. Она не жаждет их крови. Наоборот, грудью защитит своих друзей от любого другого кровожадного хищника.

Бычки тоже повели себя совершенно странно. Не стремились вместе напасть, раздавить, растоптать волчицу. Образуя вереницу и выставив вперёд рога, они шумно дышали носами, втягивая в себя воздух, перемешанный с запахами странного существа, заворожённо уставившись на Бике, неуверенно держа зыбкий полукруг. Волчица словно загипнотизировала бычков, лишив их воли к нападению, способности предпринять что-то против неё. Как назвать это поведение: массовым гипнозом, устроенным волчицей; поголовным страхом, приведшим к оцепенению, состоянию неподвижности? Наверное, можно было назвать по-всякому.

Молодняк, нерешительно смыкающий зыбкий полукруг, не успел даже испугаться, как в мгновение ока волчица метнулась в середину, разогнав его. Неожиданным прыжком и мёртвой хваткой впилась в шею одного молодого бычка, возглавляющего противостояние группы. Бычок от неожиданности и боли страшно заревел, стал подпрыгивать, лягаться задними ногами с волчицей на шее. Он с выпученными от ужаса глазами понёсся по загону, мотая рогатой головой, стараясь высвободиться из острых и цепких клыков смерти.

Другие бычки, шумно дыша, всё ещё стояли в оцепенении. Они не покидали полукруг, словно боялись разомкнуть зыбкую цепь. Одни стояли, пригнув головы к полу, выставив рога навстречу волчице, другие топали копытами, рыли подстилку, ревели. Но никто не осмеливался сдвинуться с места.

Бике, видимо, хорошо знала своё дело и поведение бычков, когда они поголовно испытывали смертельный страх. Раз их не возглавлял вожак стаи, они не отважились её атаковать. Поэтому волчица так беспечно относилась к частоколу угрожающе направленных на неё рогов.

* * *

И тут откуда ни возьмись в середину круга выбежал огромный племенной бык. Геркулес – вожак коровьего стада. Он с ходу, без объявления всяких боевых правил, напал на волчицу. Поддел полуметровыми рогами, подбросил высоко, под самую крышу. Волчица упала, больно ударившись о края кормушки. Испуганно взвизгнула, но успела увернуться от очередного удара рогами. Вскочила, готовясь к отражению новой атаки неожиданно объявившегося грозного противника. Волчица недоумевала, откуда вдруг взялось это чудище. А племенной бык бросился в очередную атаку. Промахнулся. Гремя по полу копытами, угрожая врагу стальным лбом и острыми, как сабли, рогами, развернулся обратно. Заревел, так что зазвенели стекла, оставшиеся в оконных глазницах. Низко и грозно нагибая голову, с рёвом отбрасывая передним левым копытом подстилку, готовился к очередной атаке. Вдруг вихрем, дыша со свистом, гремя копытами, устремился на врага. В сантиметре от рогов Геркулеса волчица увернулась.

* * *

Неожиданным появлением племенного быка на арене была озадачена не одна волчица Бике. Перед яростью грозы всех местных быков, жеребцов цепенели и все бычки в загоне. Геркулес с кольцом в ноздре, привязанный цепью к стойлу, со своего места следил за всеми манёврами волчицы. Следил с самого начала её хитроумных игр. Он был привязан в стойле в самом конце загона, где находились овцы. Завтра в райцентре собирались Геркулеса тоже сдать на убой.

В последнее время он своей необузданностью доставлял немало хлопот не только быкам, жеребцам, но и скотникам. Никому не давал жизни: в стаде коров бил и убивал всех потенциальных соперников. А когда из собратьев не с кем стало состязаться, стал уходить на гладиаторские бои с быками в другие населённые пункты. Бывало, что нападал на жеребцов, буйволов, даже на сельских мужиков…

Когда Геркулес на другой половине загона услышал жалобное мычание несчастного бычка, кровь закипела в его жилах. Он понял: грозный враг, чувствуя безнаказанность, в загоне может задушить всех копытных. И, ни секунды не мешкая, дёрнул головой, вырывая ноздрю из кольца, привязанного к цепи. С ходу ринулся в бой. Он жёрновом прокатился мимо жалобно блеющих овец и за какие-то доли секунд оказался лбом ко лбу с грозной разбойницей. Поддел её рогами, подбросил, закрутил, завертел под самой крышей, а потом ударом задней ноги далеко отшвырнул от себя. В следующее мгновение обрушился на врага всей мощью своего тела, пытаясь проткнуть рогами, тяжёлым лбом втоптать в навозную жижу. Но волчице в последнее мгновение удалось увернуться от грозной атаки Геркулеса. Отскочила, присела, оскалив клыки, примериваясь к ответному прыжку на вожака стада.

Племенной бык – красивый, сильный гладиатор восьми лет – среди быков этой округи не знал себе равных. Он вырос на воле, не знал ни ярма, ни хомута. В сельхозпредприятии, сколько ни пытались, не нашлось храбреца, способного обуздать, выхолостить, запрячь его в ярмо. Поэтому вынужденно оставили племенным быком. Всё стадо находилось беспрекословном подчинении у Геркулеса. А многие скотники, не раз поднятые им на рога, враждебно обходили его стороной.

Многие мужчины села, кто хоть раз столкнулся с племенным быком сельхозпредприятия, относились к нему враждебно. А женщины, дети боялись больше смерти. В это трудное время реформирования сельского хозяйства в районе, когда за долги колхозная техника была распродана с молотка, многие сельхозпроизводители вынуждены были пахать землю плугами, запряжённым волами. А племенной бык праздно гулял по соседним селам, забивая местных быков до смерти, нагоняя страх на их стада и сея сумятицу. Он то и дело рвал осеннюю влажную прохладу громким воинствующим рёвом, упиваясь своей мощью и безнаказанностью.

Кто из местных руководителей мог предположить, что племенной бык, которого завтра собирались сдавать в скотобойню, отстаивая соплеменников, сегодня в смертельной схватке сойдётся с грозной волчицей?!

Когда на арену схватки выскочил Геркулес, все стали немыми свидетелями страшного кровавого побоища двух гигантов. Они ощутили, как у главы стаи от бешеной злобы внутри закипела кровь, как дрожь зигзагообразной молнией понеслась по его спине и бокам. Геркулес заревел так, что задрожал загон. Пренебрегая смертью, направил на волчицу всю мощь своего огромного тела, всю ярость своей необузданной крови. Под натиском быка волчица отступала, получая удары могучими рогами. Она, поддетая рогами, не раз с визгом взлетала над его могучей головой, со стоном падала в навозную жижу.

В ответ волчица, клацая клыками, яростно набрасывалась на огромного быка. Тупые лбы бычков, в оцепенении стоящих в зигзагообразной линии, не успевали улавливать мощные атаки двух гигантов. Их завораживали, гипнотизировали молниеносные защитные движения волчицы, предугадывающие каждый смертоносный удар рогов быка.

Казалось, в какое-то мгновение противники сплелись в какой-то страшный, ревущий, огнедышащий клубок. Волчица дралась как пантера, держащаяся не на четырёх лапах, а на каких-то гибких и прыгучих пружинах. А Геркулес набрасывался на неё как заведённый робот-монстр. Рога и копыта, клыки и резцы в этом клубке ярости и крови будто бы сами непроизвольно функционировали в смертельной схватке, беспрерывно атакуя, отражая штурмы.

Двух овечек, попавших под ноги, бык затоптал. Трём овечкам волчица порезала сонные артерии своими резцами. Гладиаторский бой шёл с перевесом то в одну, то в другую сторону. Бык истекал кровью, у волчицы были сломаны несколько рёбер, рогом проткнута грудь.

В какой-то момент у боевого быка от потери крови затуманились глаза, он зашатался. Волчица тоже еле держалась на ногах. Сломанные рёбра груди смертоносными копьями всё дальше и дальше впивались в её лёгкие, печень. Она не могла больше дышать через горло. Дыхательные органы были забиты сгустившейся кровью. Воздух в лёгкие со свистом проникал через пробитую рогом быка грудь, которая сжималась с каждым скачком, больше не сопротивлялась, отражая удары противника, приносила невыносимую боль и страдания. Голова плохо соображала, глаза, которые смутно различали врага, сверкали лихорадочным фосфорическим блеском. Бике искала удобного момента, чтобы увернуться от рогов быка, вскочить на то же самое окно, через которое проникла в загон, и выпрыгнуть наружу. Улучив момент, она ринулась к оконному проёму, но, не долетев до него и ударившись головой об стену, упала обратно, под ноги быка…

К тому времени, когда из села подоспела людская помощь, в загоне всё было почти завершено. Неуловимая разбойница в агонии лежала возле поверженного ею огромного быка. Геркулес лежал на полу, обливаясь кровью. Его могучая шея, откуда струями пульсировала кровь, не могла удерживать огромную рогатую голову. Кровавые глаза затягивались предсмертной пеленой. Он засыпал, видя себя победителем, вожаком во главе огромного коровьего стада на лугу. Геркулес был удовлетворён, горд расплатой со своим извечным врагом, побитым и умирающим рядом с ним. Эта гордость была выше всей жизни, превыше смерти, священнее любого бесчестного существования…