Читать книгу Спецвыпуск книжной серии «Современники и классики». Выпуск 5 - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 51

Из письма Василия Ивановича Левашова директору краснодонского музея «Молодая гвардия» Александру Макаровичу Литвину от 14 ноября 1963 г.:

«Олег Кошевой вступил в нашу организацию несколько позже, чем другие члены штаба. Мы принимали его в организацию, когда уже были распределены обязанности между членами штаба… Что же дало повод назвать О. Кошевого комиссаром? В работе нашего штаба был один неприятный случай. В конце декабря 1942 г., незадолго до арестов, Олег Кошевой пытался сформировать группу комсомольцев в 15 чел. и увести в лес. Он объявил себя комиссаром этой группы, забрал у Анатолия Орлова бланки комсомольских билетов и стал вручать их некоторым подпольщикам. На комсомольских билетах типографическим шрифтом заделана подпись: „комиссар „Молодой Гвардии“ Славин – это кличка В. Третьякевича. Кошевой чернилами зачёркивал – Славин – и на этом месте чернилами писал свою кличку – Кашук. Любому человеку в этом нетрудно разобраться, взяв в руки один из сохранившихся комсомольских билетов. Через несколько дней после этого случая, 27 декабря 1942 года на квартире у В. Третьякевича состоялось заседание штаба. Из живых участников там присутствовали я и Г. Арутюнянц. На этом заседании Евгений Мошков, Иван Земнухов, Виктор Третьякевич разоблачали недостойные попытки Кошевого расколоть „Молодую Гвардию“. Здесь он был строго предупреждён и за обман с комсомольскими билетами… Он извинился перед Виктором Третьякевичем“».

Что касается упомянутых комсомольских билетов, то они со временем подверглись более тщательной «корректуре». «При изучении этих билетов обнаружилось, что первоначально заделанная подпись на них тщательно выскоблена и вместо нее появилась новая подпись „Кашук“», – сказано в «Докладной записке комиссии ИМЛ при ЦК КПСС по изучению истории организации „Молодая гвардия“ директору института П. Н. Поспелову о проделанной работе» от 28 августа 1965 года. Более тщательная экспертиза 1992 года выявила на одном из билетов следы первой стертой буквы «С». Таким образом, подделка доказана и задокументирована дважды, причем вторичная экспертиза поставила точку в истории с билетами, которую Василий Левашов назвал «неприятным случаем».

Но подделка билетов, вручать которые имел право лишь настоящий комиссар подпольной комсомольской организации, – вещественное доказательство интриги и предательства. В своем письме Литвину Левашов лишь вскользь упоминает о попытке Кошевого отколоть от организации «группу комсомольцев в 15 человек и увести в лес», так, будто сам Василий не имел к этой группе никакого отношения. А между тем сохранился его же более ранний рассказ о несостоявшемся уходе в партизаны, который содержится в стенограмме «Беседы с Левашовым Василием Ивановичем, участником „Молодой гвардии“» от 16 марта 1947 года:

«Это было в конце ноября или в начале декабря месяца. Уже было холодно. Однажды мы шли с Олегом Кошевым из клуба имени Горького. Он говорит – у нас есть предатель… Олег Кошевой совершенно случайно имел встречу с одним раненым партизаном… Оказалось, что Виктор Третьякевич был у них в партизанском отряде, потом Третьякевич получил задание, которое он не выполнил, в результате чего был разбит партизанский отряд. После этого он пришёл в Краснодон. Стал работать здесь. Будто бы искупить свою вину. Но работал он от души, вкладывал в нашу работу всю свою душу, на мой взгляд это было так. Олег Кошевой предлагает отстранить Третьякевича от руководства, а ему пока ничего не говорить. Мы всем не сказали, а предупредили кроме штаба Серёжу Тюленина и Валю Борц, – больше никому не говорили. Как-то было очень странно. Отстранить Третьякевича от руководства – это слишком как-то много. Его все знали, ему верили, к нему все приходили за советами. Ничего не говоря Третьякевичу, Олег Кошевой пришёл к Орлову, взял у него комсомольские билеты, подписался и стал вручать… Я получил самый первый комсомольский билет… Олег отобрал 15 человек лучших товарищей и решил идти с ними в партизанский отряд. Он говорил, что имеет связь через какого-то Данилу с Ростовскими партизанами, куда и хотел вести нас. Он нам сказал, чтобы мы готовились, приготавливали тёплые вещи. В этих 15-ти были: Серёжа Тюленин, Валя Борц, Ванюша Земнухов, Олег Кошевой, я, В. Туркенич, Василий Борисов, Василий Пирожок, Анатолий Попов, Петров, Орлов, Жора Арутянц, Ульяна Громова и др… С отстранением Третьякевича у нас все перепуталось… Пришёл Ванюша Земнухов. Он сказал, что – мне это не нравится, не нравится то, что Олег, самовольно отстранив Третьякевича, устроил неразбериху, то, что нужно уходить к партизанам, а как им доверять, когда о них мы никогда ничего не слышали – об их действиях… Мы долго с Ванюшей и Жорой совещались… Потом я пришёл в клуб Горького и говорю Олегу: „Знаешь, Олег, нужно обо всем сказать Третьякевичу, потом, мы уходим, оставляем организацию в сто человек на произвол судьбы. Разве это дело?“ Он вспылил… В это время Третьякевич приходит к Орлову: „Где билеты?“ „Взял Олег Кошевой“. Третьякевич пришёл к Олегу, я был у него. Олег сказал Третьякевичу, что мы узнали о его предательстве партизанского отряда, что он предатель. Во время разговора я стоял в стороне и наблюдал за ним. Третьякевич очень спокойно возразил Кошевому: „Как вы могли поверить, что я могу сделать это!“ Я думаю, что, обладай какой угодно силой воли человек, он все же потерял бы самообладание, когда бы его неожиданно и верно уличили. Человек с нечистой совестью не мог бы так вести себя… Олег сказал Третьякевичу, что он все сделал, что скоро они уходят. Но уход сорвался, точно и сам не знаю почему…»