Читать книгу Прыжок в Космос - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 5

– Пойдем. – Кляка взял Митю за руку и вывел из атриума на узенькую афинскую улочку, где бродили стайки полуголых ребятишек и сидели редкие торговцы всякой мелочью.

– Кляка, объясни, зачем я здесь. – спросил Митя.

– Понимаешь… – Кляка набрал в рот побольше воздуха, важно надул щеки и произнес: – Как говаривал досточтимый Блез Паскаль: «Предмет математики настолько серьезен, что полезно не упускать случая сделать его немного занимательным». Вот так.

Он выдохнул с облегчением и, глядя в небо, продолжил:

– Там, наверху, в будущем вы считаете софистов обманщиками и плутами, дескать, они подкладывают в рассуждения заведомые ошибки. В то же время понятие «парадокс» вызывает у вас уважение и почтительное внимание. Вы снисходительно говорите: «Парадоксы похожи на софизмы, поскольку тоже приводят рассуждения к противоречиям». Ваш известный писатель… мм, кажется, Гранин, – Кляка почесал свой плешивый затылок, – да-да, Даниил Гранин писал: «Софизм – это ложь, обряженная в одежды истины, а парадокс – истина в одеянии лжи».

На самом же деле, дорогой Митя, поверь, все интересней и сложнее! Отдельный софизм – это ячейка в великих промысловых сетях Мудрости. Мудрая София забрасывает их в Житейское море и вылавливает крупные человеческие умы. Мелкая, так сказать, «рыбешка» беспрепятственно возвращается в море. Сети и вправду необычны. Необычны они с точки зрения здравого смысла. Никто не скрывает преднамеренной ошибки! Но как заманить, например, лисицу в силок, не подвязав к силку петушка? Надо обмануть инертность человеческого мышления, перехитрить ее. Надо заставить человека расправить крылья над привычными обстоятельствами и знаниями! А уж если рыбка попала в сеть, искушенный в делах Мудрости софист-рыбак передает улов повару-парадоксу. Поначалу повар морщится: «Ну что дельное можно сварить из этой несуразицы?» Но делать-то нечего. Другой улов когда еще будет, а кушать хочется сегодня. Вот и берется повар за работу. Там посолит, здесь поперчит, глядишь – и вышла еда, да не просто еда – отменный деликатес.

Знай, Митя: парадокс возникает как попытка выпутаться из софизма, но разрешается в конце концов открытием гения!

Вдруг Кляка насторожился и, как пес, стал вынюхивать ветерок, скользящий по лабиринту афинских улочек.

– Так я и знал! Он учуял тебя, – не скрывая огорчения, проскрипел зубами Кляка.

– Кто он? – переспросил Митя.

– Кто-кто, Дрон, конечно. Ох предстоят нам с тобой теперь неприятности!..

Кляка приосанился и приготовился встретить загадочного Дрона мужественно, с гордо поднятой головой.

– Хи-хи! – раздался писк за спиной Мити. – Хи-хи, я уже здесь! А вы, юноша, тоже еще здесь? Пора, пора домой, нечего вам тут расхаживать. Так и до беды недалеко, хи-хи, в самом деле!

– Это Дрон, – могильным голосом буркнул Кляка. – Держись, Дмитрий, щас он покажет себя.

Однако Дрон выглядел вовсе не пугающе. Пожалуй, при случайной встрече его можно было бы принять за интеллигентного афинского юношу, избравшего путь не воина, но ритора, настолько он казался вдохновенным и раскованным.

Дрон эффектно закатил глаза и, чеканя каждое слово (чувствовалось, что он владеет искусством риторики), продолжил:

– И вообще, Дмитрий Бездельников, кто ты такой? Вот я, например, человек, но ты же не я. Значит, ты – не человек. Спрашивается, а кто?

– Дрон, полегче. Ступай своей дорогой! – посоветовал Кляка упавшим голосом.

– А я уже пришел, – с деланной обидой ответил Дрон. – И вообще, слышал я, что наша Земля круглая. Какая нелепица! И другие планеты круглые. И апельсин круглый. Выходит, апельсин тоже планета? Однажды я захочу есть и съем нашу Землю, как апельсин, вместе с Клякой. А ты, Митя, беги, беги, пока не поздно!

Дрон, попискивая, стал все быстрее нарезать круги вокруг Мити, явно намереваясь совершить какую-то пакость.

– Бежим! – Кляка подхватил юношу на руки и помчался с ним по каменным ступеням вниз по направлению к городским термам. Дрон терпеть не мог общественные бани. Его приводило в сильнейшее смятение телесное блаженство, в которое погружался всякий, переступая порог дымящихся, как жерло Везувия, терм. В такие минуты Дрону казалось, что, несмотря на все его усилия, эра человеческого блага уже наступила. Он знал: дорога к этому благу лежит через взлеты и падения человеческого разума. И еще он знал, что открытия, которые предстоит совершить человеку на этом пути, представляют собой парные, сцепленные друг с другом звенья «софизм – парадокс». И он, могущественный Дрон, поставлен стеречь эту драгоценную цепь, чтобы человечество не могло даже приблизиться к божественным Олимпийцам и их великим тайнам!

Кляка знал о неприязни Дрона к термам. Поэтому он решил скрыть Митю именно там, чтобы иметь время обдумать дальнейшие шаги. Появление злобного антагониста нарушало все его замечательные планы.