Читать книгу Вместе весело шагать. Сборник - Коллектив авторов - Страница 11

Осыпавшаяся штукатурка,

Сервант, трюмо и диван.

Мой старый дом: хлопочет Шурка –

В трюмо, со сверлом – Иван.

Или это их тени

Смотрят всё так же

Из окна во двор,

Веток переплетенье,

Теплится разговор.

Тот, кто когда-то молод

Был и держал удар –

Ныне: ретро, перемолотый

кофе, борода, метущая

Тротуар.

Траур по прошлому

Справляют часики,

Тяжек гирьки груз.

Вот карапуз проснулся,

Замкнув поколений круг.

Летят переливные птицы:

Летят перелетные галки,

Синицы, орлы и утки.

Они как с востока

На запад

Как россыпь нечаянных ягод

Зарево,

Радуга,

Лад.

Держите, рисуйте,

Дерзайте, рискуйте,

Художник, не спи,

не спи.

Рисуйте, рискуйте.

По радуге

Аки галки,

Летите, макнув крыло

В закат и рассвет.

Как коромысло,

Радуга,

Круги на воде.

Расходятся,

Только бы Лодочник

Не потерял весло.

Человек, уткнувшийся в экран,

Ходит, бродит, как баран.

Он наводит фокус зренья,

Он стыкует века звенья

В «Инстаграме» и «Фейсбуке»,

Он протягивает руки

Всем, кто страждет

Избавленья

От зашоренности зренья.

Человек, уткнувшийся в диван

Пятой точкой, точно хан,

Аладдин и паладин

Соцсетей.

Живет один.

Ходит утром на работу,

Не к тому,

Не к той,

Не к тем.

Пьет запоем

Весь контент.

Фокус зрения – экран.

Лучше б пил

Портвейн, болван!

Словно по расписанию месяцев череда

За мартом идет февраль, будто бы в некуда.

В феврале распускаются почки.

А в марте – метель.

Моя знакомая сказала,

Что природа взяла бюллетень.

Не тратьте напрасно нервы.

Не трогайте валерьянку.

Весна настанет тогда,

Когда захочет.

Вскрыв себе вены,

Настанет в июле, июне,

Растворив лазурь в синеве.

И пусть кричат, как радиолы

Синицы, и люди,

И космонавты,

И пусть утопист в Неве

Не думает, что это фальстарт.

Все это мелочи жизни,

Конечно,

Но весна все равно наступит.

Кому-то она наступит

На горло собственной песней.

Ну а если и не наступит,

Тогда конечно – да.

Забегают, засуетятся.

Синицы и радиолы,

Утопленники и тати.

И Мишка соседский – враль.

Но поэт возьмет и напишет,

Дайте ему чернила,

Напишет – про февраль!

Весна, капель, как первая любовь, неотвратимы.

Сосульки тают, бежит вода,

Все мимо, мимо.

Мои шесть соток на поток устало смотрят,

Пернатые глотают кислород,

Взлетая вертикально по три.

Синхронный перевод снегов на талый

Не знаменует ничего,

Лишь уголь остается от него,

Еще – усталость.

Бегут лишь дети за ручьем,

Сосульки скачут.

И пашня ноздреватая, как хлеб

Приснилась хлеборобу,

Значит,

У коммерсанта будет чес, и чет и профит.

а у поэта – повод

Налить чернил и написать, и выпить

Снова.

Ну а в конце нас ждет финал,

Застолье и веселье,

Как будто кто-то очень ждал

И получил за все сполна

Капелью!

Нет, не сойти

С орбиты городской.

Но всё ж на суетном пути

Я окунулся в мир лесной,

Но оказалось, что, сойдя

С орбиты в мир мой тайный,

Уткнулся носом я в очаг

Моих мечтаний.

И понял вдруг, что не достиг

Я высоты, и запах

Сосновый лишь на миг

Фантомом сна

Истлел в сосновых лапах.

Потом всё просто и пёстро

На место встало:

Жара Московская, метро

И чей-то промельк с рюкзаком

В тени вокзала!

Есть множество, о друг Горацио,

Неповторимых тленок и нетленок,

Но как во всем нам разобраться,

Бросая файлы в плена

Память?

Вот в чем вопрос!

«Аналоговое» или «Цифровое»? –

Нажмите клавишу от одного до пяти,

Живое или неживое –

Как нам ответ найти?

Цифровую или аналоговую

Любовь выбирать пора!

Выстриженная наголо

Голова тычется пальцем

В экран!

Аналоги и цифры,

Как шестеренки катятся

Разобранных часов.

Рифму к цифре

Подбирает Матрица!

Аналоговая или цифровая

Жизнь, зажатая в тиски,

Никого и никогда

Не может,

Не должна

На этот свет произвести!

«Осторожно двери закрываются», –

                           Пропоет нам электричка.

Мы поедем, мы поедем

                           в Подмосковье по привычке.

            Осенне, ярко-багрово;

                            И зимне белым-бело

            Весенне-летне

демисезонно!

По проходу бродят контролеры –

                               едет стар и млад.

Музыканты, тролли, то ли

                               Все бегут назад.

             Осенне, ярко-багрово;

                            И зимне белым-бело

            Весенне-летне

демисезонно!

Мы приедем, мы примчимся

                           И на дальней станции в апрель –

Мы без спроса и причины

                            Окунемся в белую метель

            Осенне, ярко-багрово;

                            И зимне белым-бело

            Весенне-летне

демисезонно!

Улетают, улетают журавли

Прибавляет время нам часок,

Зурбаган уже мелькнул в дали,

Поезд мчится.

Мчится поезд

На восток.

                               Осенне, ярко-багрово;

                             И зимне белым-бело

            Весенне-летне

демисезонно!

И бегут в Москву, Москву, Москву,

                                Сестры, в электричке голося:

«Выкопала ты свеклу-моркву?»

            «Выкопала, прополола…До Лося».

              Осенне, ярко-багрово;

                             И зимне белым-бело

            Весенне-летне

демисезонно!

Вчера, в день последний лета,

У ручья, в овраге,

Я видел конец света.

Там, где сияет Лавра

Золотом самоварным –

Сергиево-Посадским.

Овраг засадили безликим,

У Лавры украли пейзаж,

И вместо ажурной базилики

Окна пустые, мусор, метраж.

Может, это ненадолго?

Может, это на полчаса?

О, люди, откройте глаза!

О, где же моя отрадная

Лавра, церковь надвратная?

Растет гора отвратная!

Вставай, страна огромная,

Огромная страна!

Я спросил айтишника на досуге:

«Скажи, айтишник, хочешь

Покажу тебе кареты,

Золотые россыпи,

Аламазы, все сокровища

Дворцов и галереи?»

Ничего айтишник не ответил.

«Не мешай», – лишь тихо буркнул.

«Ну а все же, –

Я не унимался! –

Хочешь, жизнь твою

Я поменяю?

Покажу тебе дворцы с царевной,

Яства, море и одежды,

Ну и неземную красоту?»

«Погоди, отстань, –

Сказал айтишник, –

Только уровень пройду…»

Как будто в печь гляжу

На тление огней,

Я не себе принадлежу,

А пене дней.

Я – идол с каменным лицом,

Я – саркофаг.

Пожертвуй братом и отцом,

Нам все живое – враг.

А ты, чудак, мечтай о том,

Чтобы сквозь асфальт

И тлен пророс, открыв

Иное измеренье,

Росток каштана,

Словно крик!

В скорости, в безумной скорости

Столько болести, столько доблести,

Ну а мне бы отстать, ну а мне бы

Помечтать, окунувшись в небо!

Нулевые, огневые,

Где вы, мои джинсы голубые?

Где вы мои леггинсы,

Лосины?

Заносились!

Где же вы мои

В две тыщи пятые

Брюки-юбки, чубчики

Лохматые?

Заносилось или

же вы в моде?

Лишь попилены

В комоде?

Век одежды не видать,

Век надежды не питать!

Я гадаю не по годам,

А по кольцам, по кольцам

Спиленных тополей, тополям

Песню пою,

Покуда она поется!

Тополя – ровесники войны,

Нескольких эпох суровых,

Росшие с пятиэтажками – вы

Обречены на забвение,

Обнесены забором.

Тополя, тополя,

Погадайте не для

Пользы, погадайте на

Совесть.

Я хочу жить в тени

До войны

Или после,

Лишь бы длилась

то́поля

повесть!

Где-то на краю земли,

где-то за краем,

В непроглядной дали,

Есть остров –

Необитаем.

Там травой пахнет трава,

Изразцы узором горят,

И натянутый, как тетива,

Ветер в соснах свистит,

Там много не говорят.

Поклонюсь я деревянной,

Избяной, изразцовой Руси,

Древлей, вещей, забытой,

Давней

Песней

Катящейся под уклон,

Словно колесо

Солнца.

Спаси!

Меня, Господи,

От того, чтобы вернуться сюда.

Иначе

Я застыну, как соляной столп.

И останусь тут

Навсегда.

Куда бы ни забросила судьба

Одна забота у меня,

Одна отрада:

Возьму с собой

Я старого

Арбата

Открытку

За тысячу мохнатый

Год.

А больше

И ничего не надо!

Ах, Арбат, мой Арбат.

Ты арба моя, арба,

Ты и совесть,

И судьба,

Ты – моя дорога!

Я еще тебе спою,

Ты все также в строю.

На арбайт ли я иду,

Иль с арбайта.

Но все также

Ты рад,

Всем, кому

Не судьба,

Ни поэтом не быть,

Ни художником.

Ах, арбайт, мой арбайт!

Пой, и пей,

Но живи!

Ты мой кров,

Ты мой

Сон,

Ты мой драйв!

За окнами вагона

Мелькают огни перрона,

За окнами вагона

Поземка змейкой вьется.

За окнами вагона –

Года бегут.

И кто-то сойдет,

А кто-то отстанет,

За окнами вагона

Лишь вспенив

Лесную тишь.

А я сижу

И пишу лишь.

Пронзая

Ночную тьму

Своею тайной думкой.

О том,

Чтоб не бегать

С сумкой,

Расталкивая толпу.

А писать стихи

Про поезд,

Про окна вагона,

Как повесть,

Про то, что огни перрона

Растаяли

Где-то вдали!

За окнами

вагона…

Когда расцветает сакура,

И пашня дышит, как хлеб

И ворон радостно каркает

Бежать от субботников мне б.

Бежать вдоль пятиэтажек

К дому, которого нет,

Но где пробьется отважно

Память сквозь толщу лет.

И крутится, как будто бы оттаяв

Пластинка мамина до мая.

Лет сорок пять

Тому назад

 с землёй

Сравняли пять

Дворов деревни нашей:

Деревню город слопал.

И нет завалинок, печей,

Заборов, валенок, ничейный

Тополь и береза.

И время здесь теперь сверяют

не по петухам. Морозы

Путают следы людей

Чтобы тополь и береза

Росли наперекор судьбе

Наперекор самим себе

Как будто из стихов

Выходит проза.

Как ни старались, не погасили

Розовых всполохов люди в саду

Как ни старалась – не позабыла

Ты, что к тебе я приду.

Весь обезлюбленный, злой

Будто пустошь.

Весь, как заброшенный сад.

Буду, как розы, забытый

Как будто

Ты не посмотришь назад.

Ты не посмотришь,

Ты не забудешь.

Будешь – не будешь?

Но только ли ток –

Бьет лепестков шепоток!

Нам некуда больше идти,

Гламур выжигает дух,

Вагончик метро идет в тупик,

Чем глубже выдох,

Тем меньше вдох.

Нам некуда больше спешить,

Течение обратилось вспять.

Я в реку войду, я хочу уплыть

В детство,

И с нуля начать!

Как весна, увешаны перила

Ребятней.

Выгребает, словно из кармана,

Мелочь

Ветрило

ребят пятерней!

И бегут по проталинам,

Вдоль сосенок,

Ноги Настек, Вик и Наталий,

Проснулся и заржал

Конек на избе

Спросонок!

Снег, как пух, как

Воздух,

Легок, невесом, так

Молчит река

подо льдом.

Так зажигаются

И гаснут звезды!

Белый снег –

Молчит!

Нева, стою у края,

Вода бурлит и, с волнами играя,

Уходит вапоретто,

Хотя река не та,

И все не то.

Но красотою любуясь,

Об этом забываю.

Я здесь бываю.

Не здесь я не бываю.

И красота, как зеркало

Застыло,

А я в него смотрюсь!

Гуляет ветер в нивах,

Сумерки спускаются, такое

Умиротворение, но наивны

Мысли о покое,

Если в узоре сумеречных линий

Я обнаружу дверь

И ее открою.

Полны все дворы детворою.

Чем художник моложе,

Тем рисунок наивней.

Дождь по крыше барабанит,

Лето холодное оборачивается адом,

Заказывая тоску заранее

С доставкой на дом.

Сентябрь придет вне расписания,

Собрав, словно в авоську,

Все тучи. Воспоминания

В первый класс уносят.

Я снова иду в первый класс…

Звезды падают будто с яблони

Яблоки, птицы взъерошив кроны

Елок и сосен,

озябли.

На болоте каркает ворон.

Это время, напоенное медом,

Ветер-бродяга, перебродивший

В брагу запах гречихи,

Уходит за огороды.

Наступает

осень!