Читать книгу Номинанты Московской премии – 2019. Хрестоматия. Проза и поэзия участников Московской международной книжной выставки-ярмарки - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 28

Проза
Борис Алексеев

Оглавление

Борис Алексеев родился в Москве в 1952 г. Окончил Московский инженерно-физический институт (МИФИ), работал в НИИ им. И. В. Курчатова. Увлёкся рисованием. На волне нового увлечения, не отработав в «Курчатнике» положенных по распределению двух лет, бросил физику и ушёл в свободные художники.

В 1997 г. стал членом Московского союза художников (МСХ).

За труды по благоукрашению Русской православной церкви удостоен многих патриарших наград, в том числе ордена преподобного Сергия Радонежского (III степени) и ордена преподобного Андрея Рублёва.

Работая над Образом Бога, старался постичь смысл определения «Господь – Слово». Вскоре литература стала главным увлечением жизни.

В 2017 г. принят в Союз писателей России. Является лауреатом Премии Гиляровского и Серебряным лауреатом Международной литературной премии «Золотое перо Руси – 2016».

Он также дипломант литературной премии Союза писателей России «Серебряный крест – 2018», дипломант Литературного конкурса Союза писателей России «Лучшая книга года» 2016–2018 гг., награждён медалью И. А. Бунина «За верность отечественной литературе» (Союз писателей России, декабрь 2019 г.).

Беглец Парамоша

Парамон грелся на солнышке и приговаривал:

Гой, ты, кровушка чужая,

Будь ты мачеха не злая,

Дай мне в силушку твою

Хлебец обмакнуть в бою…


«Что с матерью станется теперя?» – думал он, обхватив вихрастую голову иссечёнными в кровь ладонями.


Парамон был сыном раскулаченного и расстрелянного в 1934 году зажиточного кулака Осипа.

Покуда революционная тройка из трёх бездворовых оторв смаковала бате смертельную участь, он с матерью бежал в тайгу. Прибился к старателям, но вскоре повздорил со смотрящим артели. И вот из-за чего. Стал смотрящий к матери Парамона подбираться. Мужичок-то плюгавый, дунь – не сыщешь, но больно досадливый. Мать от него как могла сторонилась, ревела по ночам, только оттолкнуть прилюдно не смела – за сына боялась. А сморчок этот, особливо на людях, так и лез к ней. Мужики, им что, хохочут – забава вроде.

Не стерпел Парамон. Ночкой тёмной выследил обидчика, встал перед ним грудь в грудь и вилами забодал. А как поднял вилы над головой, силища-то молодая, злобная, как полилась ему на голову кровушка человеческая, понял, что натворил, – и в бега. Хотел мать забрать, но помешали.


Месяц скитался по тайге. Эх, одними сырыми грибами, корой да ягодой сыт не будешь. С голоду сыпь по телу пошла. И вот уже к смерти приготовился Парамоша. Ан нет, выпал случай, завалил он медвежонка. Пока медведица в малиннике чухалась напился тёплой звериной крови – и бежать. По реке с версту топал, еле ноги унёс. Жалобный рык медвежьей матери до сих пор в ушах перепонки выгрызает…


Так сидел Парамон над речкой, хмелел без вина да приговаривал:

Гой, ты, кровушка чужая,

Буди мачеха не злая,

Дай мне в силушку твою

Хлебушек макнуть в бою…


Глядь: напротив, на другом бережку, две молодки из ельничка выбежали, скинули-то сарафаны – и в воду. Парамон прижался к тёплому камню, глядит-поглядывает. А те плещутся в потоках воды, хохочут. Решил Парамон к девкам поближе подсесть, полез через валуны, но оступился – и в воду, как есть, шлёпнулся. Девчата взвизгнули, схватили одёжку и бежать до хутора.

А Парамон давай ходить по мелководью да пританцовывать!

Походил он так минут десять, поёрничал, вдруг видит – три мужика с обрезами через ельник к реке пробираются. «Ё…» – выругался Парамон и опять в бега.

Решил бежать через ивняк речной балкой вниз. Всю голову посёк, но от погони ушёл. Без сил вывалился на пригорок, огляделся. Перед ним лежало огромное скошенное поле. Молодые стожки и увесистые стожары радовали хозяйский глаз Парамона, напоминали годы детства, полные справедливого распределения по труду.

«Эка лепота!» – шепнуло его сердце, истерзанное житейской непоняткой.


Поперёк поля шла железная дорога. Метрах в трёхстах от Парамона топорщилась из земли полуразрушенная бомбёжкой станция. На платформе стоял конвой в будённовках с красными лентами, а промеж конвоя полтора десятка зэков сидели на чемоданчиках и курили.

Парамон качнулся за дерево, он хотел было в лесок юркнуть. Вдруг в правом боку кольнуло, точно пуля конвойная ужалила. «Да нет же, не стрелял никто». Глаза белым мороком заволокло – не ступить.

«Господь единый, чё со мной?» – промычал Парамон, ладонями оттирая глаза.

Его шевеление приметили на платформе. Два конвоира спрыгнули с плит и направились к Парамону.

– Ух, ты зверь али человек? – хохотнул один из них, разглядывая истерзанную фигуру Парамона с разводами крови на рванной в клочья одежде.

– Беглый я, – хрипло ответил Парамон, опуская руки.

– Оно и видно. И отколь в бегах? – вохровец[4] передёрнул затвор винтовки.

– От себя, знать…

4

ВОХР – военизированная охрана, вооружённая боевым стрелковым оружием.

Номинанты Московской премии – 2019. Хрестоматия. Проза и поэзия участников Московской международной книжной выставки-ярмарки

Подняться наверх