Читать книгу Маргиналы в советском социуме. 1930-е – середина 1950-х годов - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 2

Маргинальность, понимаемая как временная или окончательная утрата индивидом, группой, с утратой своего прежнего статуса и идентичности с выводом ее носителей на периферию социальных отношений или вовсе в теневую часть социальной структуры общества, является предметной областью для многих социальных наук. В ХХ в. в России (СССР) с ее радикальным сломом политических и социальных структур, участием в двух мировых войнах, утверждением тоталитарного режима, громадной мобильностью населения число и разнообразие маргинальных групп было и остается весьма значительным. Среди данных групп различаются маргиналы естественные, выпавшие из социальных, этнических, культурных, конфессиональных связей («дно»), и маргиналы, искусственно порожденные целенаправленной репрессивной и дискриминационной политикой сталинского режима. Ретроспективный анализ причин возникновения, условий и последствий существования искусственной маргинальности сталинской эпохи позволяет глубже осмыслить феномен маргинальности в современном российском обществе. Упомянем только о влиянии последствий массовых этнических депортаций на современное состояние межнациональных и межгосударственных отношений внутри России и сопредельных с ней территорий. То же касается трудно преодолеваемых традиций подавления государством прав и свобод личности, с одной стороны, и устойчивого социального иждивенчества – с другой.

«Новые» маргиналы, получившие свой статус в результате целенаправленной политики советского государства, обладали особой спецификой. Во-первых, традиционная маргинализация предполагает, в силу каких-либо обстоятельств (внешних или внутренних), разрыв индивида со своей социальной группой без последующего вхождения в другую. Вначале происходил разрыв (как правило, принудительный) группы с обществом, а в последующем процесс распространялся и на членов группы («зависшая» группа получала особый, режимный статус). Во-вторых, маргиналы традиционно рассматриваются как группы, «исключенные из общества», вытолкнутые за пределы социально значимых структур, создавшие свою субкультуру и воспроизводящие сами себя, представляющие серьезную опасность для социума[1]. Тотальный контроль ОГПУ – НКВД – МВД над «новыми» маргиналами не оставлял им шансов не только для реализации деструктивных действий, но и каких-либо действий вообще, фиксируя их маргинальный статус на неопределенный срок, в зависимости от желаний советского бюрократического аппарата, способного в одночасье как превратить любую социальную или этническую группу в маргиналов «навечно», так и «назначить» им любой социальный статус по своему усмотрению, переведя из маргинального состояния в социально значимое. Авторы исходят из положения о том, что категории маргинальности и маргинализации являются одними из определяющих (институциональных и структурных) характеристик советского общества в 1930–1950-е гг., что и определило актуальность нашего исследования.

В совокупности политической и социальной систем советское общество имело двухуровневое устройство: легитимное, представленное официально закрепленными институтами «народовластия» и «трехчленной» социальной структурой, и «теневое», представленное властью партийно-государственной бюрократии и социальной структурой, отягощенной наличием значительного числа пограничных, маргинальных групп [заключенные, спецпереселенцы, ссыльные, лица, проходившие государственную проверку («фильтрацию»), и др.]. Государственные репрессии, ставшие важнейшим инструментом внутренней и внешней политики сталинского режима в сочетании с влиянием и последствиями экстремальных факторов (участие СССР во Второй мировой войне), многократно усугубили традиционные и породили новые социальные аномалии. Приняв в 1930-е гг. характер государственной политики, маргинальность в СССР приобрела институциональный, устойчивый характер и сформировала условия и механизмы своего воспроизводства. Маргинальные группы составляли основу для функционирования в экономике подсистемы принудительного труда. Политика депортаций и других форм репрессий привела к радикальным сдвигам в демографической ситуации как в регионах их осуществления, так и в регионах массового размещения маргиналов. Маргинальность, в свою очередь, порождала соответствующие формы социальной организации и субкультуры, принимающие, в условиях тотального контроля и давления со стороны государства, искаженные формы.

Авторы поставили перед собой цель комплексного изучения формирования и эволюции ряда новообразованных маргинальных групп сталинского общества (тылоополченцы, социальные и этнические спецпереселенцы, лица, подвергавшиеся процедурам государственной проверки, – «фильтранты», «теневые» предприниматели, верующие и служители религиозных культов). Центральное место в работе занимает реконструкция политики сталинского режима, способов и последствий ее осуществления в отношении указанных маргинальных групп, а также анализ повседневной маргинальности.

Научный анализ возникновения и трансформации массовых маргинальных групп позволил авторам выявить и изучить такое явление, как советская модель институциональной маргинальности, в основе своей искусственной, то есть порождаемой и закрепляемой специальной государственной политикой. В работе представлены результаты осуществления многоаспектного анализа процессов маргинализации и как особой подсистемы политики сталинского режима, и как фактора, определявшего динамику социальной структуры советского общества («теневой» его части), и как явления, формировавшего систему ценностей и поведение маргинальных групп.

Из совокупности категорий маргиналов сталинской эпохи авторами исследования избраны и представлены в монографии шесть маргинальных групп, имевших как общие, так и специфические черты. Тылоополченцы, или армейские маргиналы, формировались из числа «лишенцев» призывного возраста и направлялись для прохождения воинских обязанностей в части, обслуживавшие отрасли гражданской и военной экономики (добыча угля, лесозаготовки, строительство дорог и т. д.). Возникновение и длительное существование спецпереселенцев – крестьян и этнических спецпереселенцев – явилось результатом сталинской внутренней и внешней политики. «Теневики» являлись порождением советской нерыночной экономики. «Фильтранты» – бывшие военнопленные, лица, находившиеся на оккупированных территориях, угнанные в Германию и т. д., – являлись маргиналами военного времени. Конфессиональная маргинальность имеет свою специфику. Несмотря на конституционные положения, в советском обществе все граждане, исповедовавшие религиозные взгляды, относились к «группам риска». В данной работе акцент сделан, прежде всего, на конфессиональных группах (верующие и служители отдельных «неофициальных» религиозных культов), которые рассматривались властью как идеологические противники, конкуренты в борьбе за «умы и души» и получившие статус маргиналов по факту депортаций по конфессиональному признаку [баптисты, «молчальники», истинно-православные христиане (ИПХ), «иеговисты»].

В отечественной и зарубежной исторической литературе практически отсутствуют комплексные исследования феномена институциональной маргинальности в предлагаемом участниками монографии формате. Анализ основ «маргинальной» политики сталинского режима и особенностей ее реализации, применительно к самым разнообразным по природе источникам формирования, целям существования маргинальных групп, не имеет аналогов. Одни из маргинальных групп еще не стали объектами исторического изучения (тылоополченцы), исследования других начались сравнительно недавно («фильтранты», «теневики»). При весьма интенсивной разработке проблем истории социо- и этномаргиналов (спецпереселенцы) вне исследовательского внимания остаются такие аспекты, как действие адаптационных механизмов в условиях спецпоселения, стратегия поведения различных групп спецпереселенцев, динамика форм жизнедеятельности в экстремальных условиях.

Предложенная структура монографии позволяет в очерковой форме рассмотреть указанные группы в совокупности трех измерений:

– законодательно-нормативная база политики. В рамках раздела рассматриваются процессы маргинализации ряда социальных, национальных и конфессиональных групп советского социума в контексте трансформации советской внутренней политики. Центральное место в разделе отведено механизму формирования и эволюции законодательно-нормативной базы государства по регулированию статуса маргинальных групп и практик ее реализации на общесоюзном и региональном (сибирском) уровнях;

– базовые характеристики (численность, состав, размещение, демографические показатели). В разделе анализируются институциональные и структурные изменения в численности, составе, размещении и использовании трудового потенциала различных маргинальных групп, составляющих «теневую» социальную структуру сталинского общества. Историческая реконструкция произведена на основе выявления и анализа разнообразного корпуса документальных и нарративных источников, отражающих базовые характеристики жизнедеятельности маргинальных групп;

– социокультурные и поведенческие характеристики. В рамках раздела рассмотрены механизмы адаптации маргинальных групп к новым условиям существования. Проанализированы такие аспекты маргинализации, как действие механизмов адаптации в условиях спецпоселения, различные стратегии поведения маргинальных групп, изменение форм жизнедеятельности социальных и этнических групп в экстремальных условиях войны, депортации и спецпоселения.

Исследования, проведенные авторами монографии, позволяют достаточно предметно определить природу, формы проявления и последствия такой социальной аномалии, как принудительная маргинализация. Это приближает историков к пониманию места и значения советской модели маргинальности среди других системных характеристик советского общества сталинского периода.

В процессе реализации данный проект получил организационную и финансовую поддержку ряда фондов и учреждений, в том числе Российского гуманитарного научного фонда, а также помощь со стороны посольства Франции в Российской Федерации (программа академического сотрудничества). Особую признательность авторы выражают О. Орловой (Россия), а также А. Гроппо и Н. Верту (Франция).

С.А. Красильников, А.А. Шадт