Читать книгу Время жестоких снов - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 3

С этим рассказом я повозился, но вижу, что можно было бы повозиться еще. Я даже думал сделать из него целый роман, но потом решил, что лучше не надо. Однако к этому рассказу я всегда испытывал слабость.

К двери Доггер подошел еще в халате. И обнаружил на пороге нечто невероятное.

«Простое объяснение – я сошел с ума», – подумал Доггер.

Для семи утра это показалось ему вполне удовлетворительным логическим обоснованием. Он закрыл дверь и, шаркая, двинулся по коридору, пока за кухонным окном грохотал поезд метро Северной линии[1], набитый совершенно вменяемыми – вопреки их внешнему виду – людьми.

Есть такой блаженный период бытия, который йен-буддисты[2] именуют «бдзянь». Он определяется как промежуток между пробуждением и моментом, когда тебе на голову падают все проблемы, которые не давали уснуть вчера. И он заканчивается, когда ты понимаешь, что это то самое утро, которое должно было оказаться мудренее вечера, но не оказалось.

Он вспомнил ссору с Ники. Ну, не то чтобы ссору. Скорее обиженное молчание с ее стороны и все более раздраженное ворчание с его стороны. Он и сам не знал, с чего все началось. Кажется, он сказал о ком-то из ее друзей, что они выглядят так, будто сами доят хлеб и пекут коз, а потом дошло до того, что он брякнул нечто вроде: «И раз уж ты спросила, то я думаю, что зеленым микролитражным “ситроенам” антиядерный стикер лепят на заднее стекло прямо на заводе»[3]. И если бы он был в своем обычном состоянии после пинты белого вина, он, наверное, добавил бы еще язвительный комментарий про женщин в комбинезонах. Это была одна из тех ссор, когда шутишь, чтобы все исправить, но в итоге только проваливаешься еще глубже.

А потом она нарушила, нет, даже прорвала молчание и высказалась об Эрдане, мачистской сублимации для подростков, а еще о Рэмбо, а потом оказалось, что он защищает людей, которых на трезвую голову презирает не меньше, чем она.

А после он вернулся домой и написал последнюю главу книги «Эрдан и Змей Предела» – и спьяну, от досады и в знак протеста убил своего героя на последней странице. Похоронил под лавиной. Фанаты его за это возненавидят, но зато он испытал такое облегчение, будто освободился от чего-то, что тяготило его все эти годы. Ну и, кстати, сделало его богатым. Это все из-за компьютеров: половина его фанатов теперь работала в компьютерной индустрии, а там, как известно, людям выдают тележки, чтобы довезти зарплату до дома. Хотя любители фантастики и щеголяют иногда в остроконечных ушах, зато книги скупают ящиками и читают их с утра до ночи.

Теперь придется придумать для них что-то другое, написать настоящую научную фантастику, разобраться с черными дырами и квантами…

И еще что-то его грызло, пока Доггер, зевая, шел на кухню.

Ах, да. На пороге стоял Эрдан Варвар.

Забавно.

На сей раз в дверь постучали так, что со стены посыпалась штукатурка, – не самый обычный спецэффект для галлюцинации. Доггер снова открыл дверь.

Эрдан терпеливо ждал, стоя рядом с молоком. Молоко белело в бутылках. Двухметровый варвар был одет в узкую кольчужную набедренную повязку, а торс его выглядел так, будто внутри перекатывались футбольные мячи. В руке он держал клинок, в котором Доггер безошибочно опознал Сканг, Меч Ледовых Богов.

В этом Доггер был совершенно уверен, ведь он тысячу раз описывал его. Но больше описывать не будет.

Эрдан нарушил молчание.

– Я пришел, – проговорил он, – чтобы встретиться со своим Создателем.

– Извините?

– Я пришел, – сказал героический варвар, – чтобы получить свою последнюю награду.

Он с любопытством заглянул в прихожую, и по мускулистой груди прокатилась волна.

– Вы же фанат, да? – спросил Доггер. – Отличный костюм…

– Что такое «фанат»? – пророкотал Эрдан.

– Я хочу испить твоей крови, – непринужденно вклинился Сканг.

За плечом великана – фигурально выражаясь, на самом деле у него под мышкой – Доггер увидел почтальона. Тот подошел, обогнул Эрдана, напевая себе под нос, вложил пачку счетов в безвольную руку Доггера, вопреки очевидному заметил, что погодка сегодня отличная, и зашагал обратно по дорожке.

– И его крови тоже, – добавил Сканг.

Эрдан продолжал невозмутимо стоять на пороге, будто готов был ждать, пока в родные края не вернутся снежные мамонты из Хай-Кули.

В анналы истории уже вошли многие глупые замечания наподобие «Да тут ничего опасного» или «Индейцы? Какие индейцы?», и Доггер пополнил этот список своим любимым – тем, которое невероятно увеличивает продажи энциклопедий и полисов страхования жизни.

– Ну что ж, – произнес Доггер, – входите, наверное.

Никто бы не смог так загримироваться под Эрдана. Его кожаную безрукавку будто вытащили из компостной кучи. Ногти синюшные, ладони мозолистые, на груди – вязь шрамов. Какая-то тварь с пастью размером с кресло когда-то попыталась погрызть ему руку, но вкус ей наверняка не понравился.

«На самом деле, – подумал Доггер, – так я экстернализирую свои фантазии. Или вообще еще не проснулся. Главное – вести себя естественно, будто ничего не случилось».

– Так-так, – протянул он.

Эрдан пригнулся и вошел в комнату, которую Доггер предпочитал называть своим кабинетом (на деле она представляла собой обычную гостиную, но с текстовым процессором на столе), и уселся в кресло. Пружины жалобно взвизгнули.

А потом он с ожиданием посмотрел на Доггера.

«Разумеется, – сказал себе Доггер, – это может быть обычный маньяк-убийца».

– Последнюю награду? – слабо проговорил он.

Эрдан кивнул.

– М-м. А в какой именно форме?

Эрдан пожал плечами. Некоторым мускулам пришлось потесниться, чтобы громадные плечи приподнялись и опустились.

– Говорят, – прогудел он, – что павшие в битве будут вечно пировать и пить в твоих чертогах.

– Ох, – выдохнул застывший в дверном проеме Доггер. – В моих чертогах?

Эрдан снова кивнул. Доггер огляделся. С учетом телефона и вешалки в квартире уже было тесновато. Особо не попируешь.

– А, м-м, – замялся он, – а «вечно» – это насколько долго?

– Покуда звезды не умрут и Великие Льды не скуют землю, – ответил Эрдан.

– Ага. Примерно так я и думал.

В трубке затрещал голос Кобэма:

– Что-что ты сделал?

– Я сказал, что дал ему пива и куриную ножку и посадил смотреть телевизор, – повторил Доггер. – И знаешь что? Больше всего его поразил холодильник. Он сказал, что я заключил в темницу следующий ледниковый период, представляешь? А с помощью телевизора, по его словам, я шпионю за целым миром. Смотрит сейчас «Соседей» и хохочет.

– Ладно, а от меня ты чего ждешь?

– Слушай, никто бы не смог так убедительно сыграть Эрдана! Несколько недель ушло бы только на то, чтобы провоняться как следует. Это точно он. На самом деле. Именно такой, каким я его всегда воображал. И сейчас он сидит у меня в кабинете и смотрит мыльную оперу! Ты – мой агент, скажи, что мне дальше делать?

– Так, успокойся, – принялся увещевать Кобэм. – Эрдан – твое творение. Ты с ним прожил много лет.

– Да, много лет! Но он жил у меня в голове. А сейчас он сидит у меня дома, вот что важно!

– …и он пользуется большой популярностью, так что нечего удивляться тому, что когда ты решился пойти на такой шаг и убить его…

– Ты же понимаешь, я должен был это сделать! Сам подумай – двадцать шесть романов!

Из-за стены послышался оглушительный хохот Эрдана.

– Да, это тебя угнетало. Понимаю. Но его там нет на самом деле. Ты же сам сказал, что молочник его не видел.

– Почтальон. Да, но он его обошел! Рон, я его создал! Он думает, что я Бог! А теперь, когда я его убил, он пришел ко мне!

– Кевин?

– Да? Что?

– Прими пару таблеток. Он уйдет. Так всегда бывает.

Доггер аккуратно положил трубку.

– Вот спасибо, – с горечью процедил он.

Он даже попробовал. Сходил в гипермаркет, делая вид, что у него за спиной не маячит массивная фигура варвара.

Другие не то чтобы не видели Эрдана – глаза его замечали, но мозг каким-то образом удалял варвара прежде, чем сигнал доходил до сознания.

В итоге люди его обходили и даже машинально извинялись, если нечаянно задевали локтем, но потом и сами не смогли бы объяснить, кого обходили и перед кем извинялись.

Доггер оторвался от него в лабиринте полок, отчаянно надеясь, что если потеряет Эрдана из виду, тот развеется, как дым. Доггер схватил несколько предметов, торопливо миновал кассу (к счастью, без очереди) и уже вышел на улицу, когда радостный оклик заставил его похолодеть, а затем медленно развернуться, будто на роликах.

Эрдан овладел искусством управления тележками. Ну конечно, он ведь весьма неглуп. Варвару, который за пару часов выбрался из Лабиринта Безумного Бога, несложно справиться с корзинкой на колесиках.

Он даже разобрался с витриной-морозилкой. «Само собой», – подумал Доггер. «Эрдан на вершине мира», глава четвертая: он выжил, питаясь мясом погибшего десять тысяч лет назад мамонта, которого, по счастью, нашел в вечной мерзлоте. Доггер даже почитал кое-что об этом. И выяснилось, что такого не бывает, но какого черта? Просто для Эрдана порционную мамонтятину готовил чародей Теско.

– Я за всеми наблюдаю, – гордо заявил Эрдан. – Хорошо быть мертвым.

Доггер осторожно приблизился к тележке:

– Но это не твое!

Эрдан озадаченно посмотрел на него.

– Уже мое, – сообщил он. – Я взял. Легко. Без боя. Вот пиво, вот мясо, вот Меня-зовут-Трейси-что-вам-подсказать, вот орешки в мешочке.

Доггер отодвинул полистироловые упаковки с большей частью коровьей туши, и из глубин тележки на него взглянули безумные, полные ужаса глаза Трейси. Обеими руками она сжала пистолет для ценников – как Грязный Гарри[4], который интересуется, кто тут верит в свою удачу, – и оценила его нос в 98 пенсов за фунт.

– Мыло, – объяснил Доггер. – Это называется мыло. Не такое, как «Соседи», – это полезное. Помогает мыться. – Он вздохнул и продолжил: – Энергично натираешь все тело вот такой мочалкой. Да, я понимаю, для тебя это в новинку. Здесь ванна, – добавил он. – Это раковина. А вот это называется унитаз. Я про него уже рассказывал.

– Он меньше ванны, – с легким разочарованием заметил Эрдан.

– Да. Но тем не менее. Вот полотенца, чтобы вытираться. А это зубная щетка, а это бритва. – Доггер замялся. – Помнишь, как я отправил тебя в сераль эмира Белой Горы? Уверен, тогда тебя вымыли и побрили. Тут все точно так же.

– А где гурии?

– Гурий нет. Придется самому.

Снаружи с ревом пронесся поезд, полка задрожала так, что щетка свалилась в умывальник. Эрдан заворчал.

– Это просто поезд, – сказал Доггер. – Такая коробка для путешествий. Он не причинит тебе вреда. Просто не пытайся его убить.

Десять минут спустя Доггер сидел и слушал, как поет Эрдан, что само по себе не беда; примерно такой звук и должен был разноситься над заснеженной тайгой на закате. С лампочки капало, но и это не беда.

Беда была с Ники. Как обычно. Он хотел встретиться с ней после работы в «Доме тофу». И ужасно боялся, что Эрдан увяжется за ним. И добром это не кончится. Его акции и до вчерашнего инцидента стоили немного – из-за неудачного замечания о черных чулках на прошлой неделе, когда он еще отбывал условное за то, что, по его словам, следовало сделать с мимами. Ники нравились «новые лица», хотя их так, наверное, уже никто не называет. Господи боже, он ведь даже начал читать «Гардиан», чтобы только от нее не отстать, и получил еще одну черную метку, когда сказал, что детская страница написана как идеальная пародия на детскую страницу «Гардиан»… Эрдан не из «новых лиц». Она его точно заметит. У нее на таких настоящий радар.

Нужно как-то отправить его обратно.

– Хочу испить твоей крови, – напомнил из-под дивана Сканг.

– Да заткнись ты.

Доггер попытался мыслить позитивно.

«Совершенно невозможно, чтобы созданный мной персонаж сейчас принимал ванну наверху. Это галлюцинации от переутомления. Я, конечно, не чувствую себя сумасшедшим, но я и не должен, верно? Он… он проекция. Да, несомненно. У меня… у меня выдался не лучший период в жизни, лет с десяти, если быть точным, и Эрдан – просто проекция, этакий мачо, которым мне втайне хочется быть. Ники говорит, что поэтому я и начал писать книги. Говорит, я не могу совладать с реальным миром, поэтому превратил все проблемы в чудовищ и выдумал героя, который может с ними справиться. Эрдан – мой способ совладать с миром. Сам я этого никогда не понимал. А значит, мне только и нужно, что мыслить позитивно, и он перестанет существовать».

Доггер покосился на стопку рукописей на столе.

Интересно, у Конан Дойла тоже были такие проблемы? Может, он как раз собрался выпить чаю, когда в дверь постучал Шерлок Холмс, все еще вымокший до нитки после падения в Рихтгофенский (или какой там?) водопад[5], а потом принялся разгуливать по дому, озвучивая свои остроумные наблюдения, пока Дойл не упрятал его обратно на страницы книги. Доггер подскочил в кресле. Вот что! Только и нужно – переписать…

Эрдан распахнул дверь.

– Хо! – заявил он, а затем засунул мизинец в мокрое ухо и выдернул его с таким звуком, будто откупорили бутылку вина.

Варвар завернулся в ванное полотенце. И казался почему-то аккуратнее, будто шрамов стало меньше. «Велики чудеса твои, о горячая вода», – подумал Доггер.

– Моя одежда колется, – жизнерадостно объявил варвар.

– А стирать ее ты пробовал? – слабо поинтересовался Доггер.

– А она, как высохнет, становится дубовой, даже не гнется, – ответил Эрдан. – Молю тебя даровать мне одежды богов, о могучий Кевин.

– Из моего ничего не налезет, – проговорил Доггер, а затем взглянул на плечи Эрдана и добавил: – Вообще без шансов. Да ты все равно никуда не идешь. Я сдаюсь. Перепишу последнюю главу. И ты отправишься домой.

Доггер сиял. Это идеальное решение. Если отнестись к безумию серьезно, можно заставить его пожрать самое себя. Нужно только исправить последнюю страницу. Не обязательно даже писать новую книгу об Эрдане – только дать понять, что Эрдан остался жив-здоров.

– И новую одежду тебе напишу, – сказал он. – Глупо ведь: такой здоровяк, как ты, умирает под лавиной! Ты выживал в куда худших обстоятельствах.

Он придвинул к себе рукопись.

– Сам посуди, – радостно бормотал Доггер. – Помнишь, как тебе пришлось идти через Греборскую пустыню без капли воды, и ты…

Железная рука сомкнулась у него на запястье – мягко, но крепко. Доггер вспомнил один научно-популярный фильм, где промышленный робот, способный выдать давление в две тонны на ноль восемь квадратного дюйма, аккуратно поднял куриное яйцо. И его запястье сейчас чувствовало себя так же, как то яйцо.

– Мне здесь нравится, – сказал Эрдан.

Доггер заставил его оставить Сканг дома. Меч говорил мало, но выдавал такое, чему уж точно не место в эко-кафе, где даже ростки фасоли имели право голоса. А вот от Эрдана отделаться не удалось. «Куда вообще может пойти двухметровый герой-варвар? – задумался Доггер. – Да куда пожелает».

Он попытался написать Эрдану новую одежду. Предприятие увенчалось лишь частичным успехом. Природа (то есть автор) не создала Эрдана для спортивных пиджаков. В итоге варвар выглядел ровно так, как его всегда воображал Доггер: словно здоровенный и бесшабашный фанат группы «Моторхед».

Эрдана стали замечать. Видимо, психические антитела, которые не позволяли другим его видеть, выветрились. Во всяком случае, на него несколько раз неодобрительно покосились.

– Кто такой Тофу? – спросил Эрдан, пока они шли к автобусной остановке.

– Да не кто, а что. Это такая еда, которую еще можно использовать вместо известки. Что-то… что-то вроде… ну, иногда он зеленый, а иногда нет, – объяснил Доггер, но ясности это не прибавило. – Помнишь, как ты отправился в Тенитти «выбить помощь» из тамошнего дожа? По-моему, я там писал, что ты ел пасту.

– Да.

– По сравнению с тофу паста – это взрыв вкуса. Два до центра, пожалуйста, – добавил Доггер, обращаясь к кондуктору.

Тот прищурился, глядя на Эрдана.

– Рок-концерт какой-то будет, да? – поинтересовался он.

– А в этом тофу пируют и пьют? – спросил Эрдан, когда они вышли на остановке.

– На органических продуктах не попируешь. Моя деву… одна моя знакомая юная дева там работает. Она во всякое верит. И, пожалуйста, давай ты ничего не испортишь? Моя личная жизнь сейчас немного запуталась. – И тут ему в голову пришла другая мысль. – И обойдемся-ка без советов, как все исправить. Тут не разрешается перебрасывать женщин через седло и увозить в ночь. Это, скорее всего, какой-нибудь «-изм», – мрачно добавил он.

– А у меня получается, – заметил Эрдан.

– Да, – пробормотал Доггер. – Всегда получалось. Это забавно. У тебя никогда не возникало таких проблем, я об этом позаботился. Двадцать шесть книг не менял одежду, и ни одна девушка ни разу на это не пожаловалась.

– Тут я не виноват, они просто…

– Я и не говорю, что виноват. Я говорю только, что у человека запас небольшой, и весь свой я отдал тебе.

Могучий лоб Эрдана покрылся складками от недюжинного усилия мысли. Его губы беззвучно повторяли это предложение – раз, затем другой. А потом варвар пришел к выводу.

– Чего? – спросил он.

– И утром ты возвращаешься.

– Мне тут нравится. У вас есть телевизор, вкусная еда, мягкие сиденья.

– Тебе же нравилось в Химерии! Снежные поля, бодрящий ветер, бескрайняя тайга…

Эрдан покосился на него.

– Правда же? – неуверенно спросил Доггер.

– Как скажешь, – ответил Эрдан.

– И ты слишком много смотришь прозорливый ящик.

– Телевизор, – поправил его Эрдан. – А можно его забрать?

– Куда, в Химерию?

– Между книгами в бескрайней тайге бывает одиноко.

– Ясно. Ты подсел на «Четвертый канал».

Доггер поразмыслил над этой идеей. В ней даже был некоторый шарм. Эрдан Варвар со своим мечом-кровопийцей, в кольчужном килте – с переносным телевизором и туристическим одеялом.

Нет, ничего не выйдет. Вряд ли в Химерии много телеканалов, вдобавок одна из тех редких вещей, которые не купишь на таинственных базарах Ак-Теретцикаля, – это набор батареек.

Доггер поежился. О чем он только думает? Он и вправду сходит с ума. Фанаты его убьют.

И тогда он понял, что не сможет отправить Эрдана назад. Теперь уже не сможет. Что-то изменилось, он уже не сумеет снова это сделать. Ему нравилось создавать Химерию. Стоило закрыть глаза, и перед ним открывались Шимаркские горы, где каждый гордый пик украшала снежная шапка. Как свои пять пальцев он знал извивы дельты Прадеса. Даже лучше. А теперь все ушло, утекло, как воды отлива. Остался только Эрдан.

И он развивался.

– Тут написано «Дом тофу», – сообщил Эрдан.

И научился читать.

И одежда у него вдруг стала менее мохнатой, а походка – менее неуклюжей.

И Доггер понял, что когда они войдут, Эрдан и Ники поладят. Она его увидит. Это Доггера она может не замечать, а вот Эрдана – увидит.

Волосы у него стали короче. Одежда уже казалась просто стильной. За время короткой прогулки от автобусной остановки до кафе Эрдан сделал то, на что у большинства варваров ушло десять тысяч лет. Это даже логично. В конце концов, Эрдан ведь типаж абсолютного героя. В какое бы окружение ни попал, всюду изменится и подстроится. Дай ему два часа поговорить с Ники, и он начнет в одиночку топить китобойные суда и отключать атомные электростанции.

– Ты входи, – сказал Доггер.

– Проблемы? – спросил Эрдан.

– Просто нужно кое-что уладить. Я к вам потом присоединюсь. Только не забывай: это я тебя сделал тем, кто ты есть.

– Спасибо, – сказал Эрдан.

– Вот запасной ключ от квартиры. На случай если я не вернусь. Знаешь… Задержусь, например.

Эрдан мрачно взял ключ.

– Иди. Не волнуйся, я не отправлю тебя обратно в Химерию.

Эрдан бросил на него взгляд, в котором к удивлению примешивалась толика веселья.

– В Химерию? – повторил он.

Текстовый процессор щелкнул и включился.

И монитор был безвиден и пуст, и тьма на экране – если, конечно, не считать мигающего курсора.

Рука Доггера потянулась к клавиатуре.

Это ведь должно работать в обе стороны. Раз все держится на вере, можно добраться и автостопом, если обезуметь настолько, чтобы попробовать.

С чего начать?

Хватит и рассказа, просто чтобы создать персонажа. Химерия уже существует – где-то в пузырьке фрактальной реальности, созданной этими десятью пальцами.

Он начал печатать, сперва неуверенно, затем все быстрей и быстрей, когда мысли стали складываться в текст.

Через некоторое время он открыл окно на кухне. У него за спиной в темноте заработал принтер.

Ключ повернулся в замке.

Курсор продолжал мягко мигать, пока они входили, говорили, заваривали кофе и снова говорили на языке тела – два человека, у которых вдруг оказалось так много общего. То и дело звучали слова наподобие «холистический подход» и т.п.

– Всегда он что-то такое делает, – сказала она. – Все пьет и курит. Нездоровый образ жизни. Совсем не умеет о себе позаботиться.

Эрдан молчал. Он успел найти рассыпавшуюся по столу распечатку и теперь отложил наполовину прочитанную рукопись. Снаружи взвыла сирена, отразилась ближе и стихла.

– Прости? – переспросил он.

– Говорю, он за собой не следит.

– Думаю, ему придется этому научиться.

Он взял карандаш, задумчиво посмотрел на грифель, пока нужный навык не щелкнул в голове, и сделал несколько вставок. Этот идиот даже не указал, в какой он одежде. Если уж взялся писать от первого лица, так хоть не замерзни. В степях тот еще дубак.

– А ты давно его знаешь?

– Много лет.

– Ты не похож на большинство его друзей.

– Мы когда-то были очень близки. Я, наверное, присмотрю за квартирой, пока он не вернется.

Он вписал карандашом: «…но за обледеневшими деревьями блеснул большой костер лагеря скрюлингов». Скрюлинги сойдут, они считают, что сумасшедшие – великие шаманы, с Кевином там все будет в порядке.

Ники поднялась.

– Ну, я, наверное, пойду, – сказала она.

Тон и тембр ее голоса повернули какие-то выключатели у него в мозгу.

– Можешь остаться, – сказал он. – Конечно, это тебе решать.

Возникла долгая пауза. Она подошла к нему сзади и заглянула через плечо, немного неуклюже.

– Что это? – спросила она, пытаясь увести разговор от его логического завершения.

– Его рассказ. Отправлю утром.

– Ой, а ты тоже писатель?

Эрдан бросил взгляд на текстовый процессор. На фоне Бронзовой орды Меркля он не казался таким уж страшным. Его ждала новая жизнь, он это чувствовал, готов был в нее погрузиться. И переодеться в костюм.

– Начинающий, – сказал он.

– Мне нравится Кевин, – быстро уточнила она. – Просто он всегда терял связь с реальным миром.

Она отвернулась, чтобы скрыть смущение, и выглянула в окно.

– Рядом с путями много синих огней, – сказала она.

Эрдан внес еще несколько исправлений.

– В самом деле? – проговорил он.

– И люди там столпились.

– Вот как.

Эрдан изменил название на «Странник Соколиной песни». Нужно более динамичное развитие сюжета, это ясно. Он напишет о том, что знает.

Подумав, он добавил: «Хроники Кевина Бардопевца. Книга первая».

По крайней мере, это он мог сделать.

Перевод Ефрема Лихтенштейна