Читать книгу Чем черт не шутит - Коллектив авторов - Страница 7

Но я ле-чу с то-бой сно-ва, я ле-чу… – пел Магомаев из колонки.

– Эх! – кричали малыши и приседали на одно колено.

И о-дно сло-во я кри-чу…

Вика вместе со своей труппой четырехлетних артистов повторяла движения, попутно делая замечания отстающим. До итогового концерта оставалось всего ничего, а ребятня все равно сбивалась к концу песни и начинала хаотично скакать. И костюмы не готовы. И аренду за зал подняли, а мамочки платить на 500 рублей больше за месячный абонемент отказались. Мама Славика Кузнецова даже назвала Вику бесстыжей, а шепотом – крохоборкой. Но дети так ждали весеннего концерта, что Вика пожалела малышей и решила доработать до него практически себе в убыток. Потом надо будет подыскивать новый зал, лучше рядом с домом, чтобы не тратиться на проезд.

В общем, работала Вика на голом энтузиазме.

– Кружимся, кружимся, – приговаривала она, хлопая в такт, когда в стеклянной двери замаячил Родя.

Раньше Вика работала в команде Роди аниматором. Иногда он просил ее выйти на заказ по старой дружбе. В последнее время только это и выручало.

– Через полчаса выезжаем, – прошептал Родя, приплясывая за Викиной спиной, – я костюмы принес, тут переоденемся и поедем.

– Мы уже заканчиваем. Приготовились! И я ле-чу с то-бой…

– Най-на-на-на!.. – закружились дети, выставляя коленца и взмахивая руками.

– А что у вас за ретро-вечеринка будет? – спросил Родя, когда всех детей разобрали мамы. – Почему под Моргенштерна им танец не поставишь?

– Дети, когда совсем маленькие, любят старые песни, ты не замечал?

– Неа. Мне за это не платят. Но эту песню я знаю. Она еще в «Ну, погоди!» была. Я сразу Волка представляю, когда ее слышу.

– Волка дети точно не представляют, – задумчиво проговорила Вика, – и «Ну, погоди» они как раз и не смотрят… Знаешь, кажется, что все хотят сесть мне на шею.

Перед уходом Славик Кузнецов сказал, что пропустит следующую репетицию, потому что они с мамой летят на «Сышилы». Вика не любила считать чужие деньги, но обвинение в крохоборстве вдруг стало особенно обидным. Настоящая крохоборка вряд ли бы продолжала танцевать с ребятней под Магомаева за копейки, с такой-то арендой.

– Характер у тебя такой, – сказал Родя, доставая костюмы из рюкзака. – Тут есть утюг? Платье твое помялось. И мне плащ заодно гладани.

Через полчаса в виде Дарта Вейдера и принцессы Леи они вышли из здания. Чубакка уже ждал их в такси.

– И это у меня еще ретро-вечеринка, – пробормотала Вика, приподнимая белое платье, чтобы то не запачкалось в придорожной слякоти. – К кому мы вообще едем?

Родя засмеялся:

– День рождения у двух сестер. Им три и шесть лет, а родились в один день. Папаша ювелир, блин.

– Зачем маленьким девочкам Дарт Вейдер на празднике? Девочки любят принцесс.

– Поэтому ты – принцесса Лея, – Родя довольно щелкнул ее по корзиночке из фальшивых кос. – Залазь давай.

– Привет, Виталя, – поздоровалась Вика с Чубаккой, сидевшим на переднем сиденье.

– Да какой из Витали Чубакка, он же до пупа ему только достает! – хохотнул Родя. – Сначала договорились на Оби-Вана, но в последний момент «ювелир» затребовал эту псину с винтовкой. Я костюм вчера всю ночь проветривал, он непопулярный, завонялся весь. Так что Виталя оказался в пролете. Фактура у него не та.

Таинственный Чубакка так и не представился. Вика хмыкнула и стала смотреть в окно. Таксист не мигая пялился на всю компанию.

– Я один раз вез Спанч Боба с Патриком, – сказал он, – но вы, конечно, круче. На Звезду Смерти поедем?

– Начнем с ресторана «Пеликан», – бодро отозвался Родя и ткнул Вику в бок, – а там посмотрим.

Праздник был странный. Младшая именинница испугалась и сидела у мамы на руках. Старшая в ужасе смотрела на арбалет Чубакки, перекинутый через плечо. Папаша-ювелир был пьян в дрова и без конца фотографировался со всеми артистами по очереди.

– А ты кто? – шепотом спросила у Вики в середине представления младшая девочка и потрогала ее прическу.

– Принцесса Лея.

– Папа обещал нам Анну и Эльзу, – сказала старшая, глядя, как счастливый папа лупит Дарта Вейдера по спине световым мечом.

– А собака не кусается? – снова спросила младшая, показывая пальцем на Чубакку, лихо крутящего фигурки из воздушных шаров. Движения его рук показались Вике смутно знакомыми, но она только сказала:

– Не бойся, это добрая собака.

– Заморозь ее на всякий случай, – посоветовала девочка, но сестра сердито поправила:

– Это принцесса Пея, а не Эльза, она никого не морозит.

И обе девочки обреченно пошли участвовать в новом конкурсе. На Родю тем временем снова пер «ювелир»:

– Я хочу померить шлем!

– Шлем дорогой, – пытался отстоять головной убор Родя.

– Ваши дети даже не знают, кто мы такие, – прошептала Вика «ювелиру», аккуратно отодвигая его от Роди.

– Они хотели каких–то баб и снеговика. У меня вот в детстве не было аниматоров, только видюхи «Звездных войн» с говенным переводом, – сказал тот. – И вообще, я здесь банкую, я что, не заслужил праздника?

Родя сдался и отдал банкующему родителю шлем.

– А я еще думал, почему он требовал, чтоб Лея была в золотом купальнике, как в «Возвращении Джедая», – прошептал он Вике, когда «ювелир» отошел.

– Нормально так.

– Да ладно тебе. Видишь, я отстоял платье. У меня и купальника-то не было. Не злись. Сейчас мы с Чуи покажем химическое шоу и все.

– Шерсть ему не подпали, – вздохнула Вика.

Но все прошло как по маслу, а счастливый от встречи с героями детства ювелир даже отсыпал чаевых. Родя и Вика, еще в костюмах, складывали реквизит в узкой комнатке для персонала. Попутно Родя курил, а Вика покашливала от дыма.

– Ну и семейка, – впервые пробасил человеческим голосом вошедший Чубакка.

Вика замерла с банкой мыльных пузырей в руках. Этот голос она бы узнала из тысячи.

– Привет, – сказал Дима Троян и снял чубачью голову.

Краска хлынула Вике в лицо.

– Ты обещал, что его никогда и ни за что не будет! – закричала она Роде и бросила в него пузыри. Их с Димой год вместе каруселью пронесся у нее перед глазами, а потом вспомнилось, как все кончилось, и захотелось бежать прочь из прокуренной каморки, дурацкого лицедейства, прошлой жизни.

– Вик, ну ты же знаешь, я бы никогда, – начал оправдываться Родя, – но Димка только что приехал, а где я еще найду двухметрового Чубакку?

Вика всхлипнула и вышла из комнатки.

– Куртку хоть возьми! – крикнул Родя ей вслед.

Вика ускорила шаг, но от расстройства перепутала черный ход с белым и снова оказалась в зале, где еще продолжался праздник. Дима бросился за ней, натыкаясь арбалетом на косяки.

– Пея, собака идет за тобой! – закричала Вике младшая именинница. – Беги от нее, Пея!

И Вика побежала.

На улице уже начало темнеть, зажглись фонари. В парке через дорогу праздновали Масленицу. Вика бросилась туда. Холодный воздух кусал лицо, обжигал горло. Ноги то и дело проваливались в снег, пачкался подол платья.

– Да подожди ты! – кричал догонявший Дима.

Вика припустила. Над парком глыбой возвышалось колесо обозрения с застывшими в высоте кабинками, и Вика невольно вспомнила Волка, а в голове сразу запело:

И од-но сло-во я кричу…

– Дура! – орал Дима.

Вот они летом купаются в речке и любят друг друга до темноты в глазах.

Кричу: «Люблю» – и лечу я к звездам…

Вот они хотят подать заявление в ЗАГС.

Кричу и вновь лечу…

А вот доброжелатели говорят Вике, что Дима с ней только из-за жилплощади и ему удобно жениться на россиянке. Вот Вика его выгоняет, тайно желая простых объяснений, а Дима собирает вещи и пропадает на год.

Най-на-на-на-на-на…

Танцуют дети и выбрасывают коленца, а Славик Кузнецов танцует лучше всех, а вечера такие одинокие, что хочется утопиться.

Най-на–на-на-на-на…

А вот Дима вернулся и как ни в чем не бывало отыгрывает Чубакку, и Родя тоже молчит, покрывальщик чертов, а мама Славика называет Вику крохоборкой и тут же давит на жалость грядущим концертом, а Роде надо гладить плащ, и шея сейчас сломается под вселенским весом…

– Девушка, вас преследуют? – раздалось над ухом, когда она с разбегу влетела в двух омоновцев, патрулирующих парк.

– Да, – выдавила Вика, и подбежавшего Диму ловко скрутили.

– Чубакка, отбивайся от ментов арбалетом, – пьяно закричали откуда-то сбоку и заржали.

– Подождите, я не в этом смысле!

Омоновцы, явно потешающиеся над ситуацией, отпустили Диму. Тот недовольно отряхнулся и поднял чубачью голову, упавшую в снег. В другой руке он сжимал Викину куртку.

– На, оденься.

– Спасибо.

– Не шалите, а то Хан Соло вам по шапке надает, – засмеялись омоновцы и пошли дальше.

Тут из парковых динамиков действительно заиграла громкая музыка и небо озарилось фейерверками, похожими на пьяных птиц. Со всех сторон закричали: «Ура-а-а!»

– Ну че ты бегаешь от меня, как дура?

– Ты пропал на год! – выпалила Вика.

– Ты наслушалась всякой херни и выгнала меня без объяснений! А я тебе кольцо в тот день купил.

– Это подруга моя, а не херня!

– Такие друзья у тебя! Купальников у них просто нет золотых, а так норм бы было.

– Ты мне даже не звонил, – тихо сказала Вика. У нее кончился воздух и аргументы.

– Так ты меня заблочила везде! – перекрикивал музыку Дима, так знакомо жестикулируя, что Викино сердце ухало вниз, к грязному подолу принцессиного платья. – Мне надо было срочно вернуться в Брест, ты же знала, что у меня мама болеет!

– А можно с вами сфотографироваться? – к ним подошла девочка лет десяти.

– Нет! – заорали оба.

– Идиоты ряженые, – бросил девочкин папа и оттащил ее в сторону.

– Ты купил мне кольцо?..

И снова то ли почудилось, то ли действительно запело из динамиков:

Только черт заводит снова колесо, колесо, колесо и летит твое лицо…

И колесо обозрения подмигнуло, заиграло огоньками и завертелось, сливаясь в огромный огненный шар.

– Ты косу потеряла, – сказал Дима, подходя к ней вплотную.

– А от тебя воняет псиной, – прошептала Вика, глядя на огоньки, отражающиеся в его глазах.

– Все вуки так пахнут, – и губы встретились с губами, а колесо фейерверком полетело в небо, и…

Кричу: «Люблю!» – и лечу я к звездам,

Кричу и вновь лечу…