Читать книгу Российский колокол № 1–2 (34) 2022 - Коллектив авторов - Страница 3

Человек с перевёрнутым лицом…

Глядит вроде в мир, а мира не принимает.

Живёт не одиноким, не вдовцом,

Живёт и весь в себе исчезает.

И что оставит после себя человек?

Сколько добрых воспоминаний?

Человек-дождь, человек-снег,

Он уйдёт бесследно, не оглядываясь в мир бескрайний.

Он уйдёт, человек с перевёрнутым лицом,

Закрытый, застёгнутый на все застёжки,

Жаднее жадных, скупее скупцов,

Не имея ни друга, ни кошки.

Девять бусинок на нитке —

Девять ярких и блестящих,

Я их молча собирала,

Молча сыплю их в Байкал.

Девять бусинок блестящих

Исчезают, как улыбки,

На воде следы исчезли,

И пуста моя рука.

Август сыплет дождь прозрачный,

Ягодный, грибной, туманный,

Август молча созерцает

Изменение Земли.

Тихий август завершает

Круг спирали многозначной,

И душа прохладным утром,

Просыпаясь, не болит.

Девять бусинок – Байкалу,

Времени – воспоминанья.

Вечности – слова живые,

Птичьи песни в тишине.

Девять бусинок блестящих

На волну я нанизала,

И они храниться будут

Там, в байкальской глубине.

Читай мои точки, читай запятые —

Они же доступные, кратко-простые.

В них замкнуты чувства, гнездятся смешинки,

Без них невозможны стихии стишинки.

Читай мои точки, мои многоточия —

В них тихие звёзды и сны полуночья,

Они всепрощения взгляд издалёка,

Они воскресения – их подоплёка.

В них всё – несомненно, не зло, не издёвка,

Не лёгкая пена – ажурная ковка.

Читай мои точки, тире, восклицанья —

Без объяснений, без отрицанья.

Эта точная наука

Не даёт ответов точных.

Только сердце знает верный,

Положительный ответ.

Над цветами вспыхнут звёзды

Тишиною полуночной,

Слово вырастет из тени,

Посылая ясный свет.

Я ко всем наукам точным

Уважение питаю,

Но расчётливо и прямо

По дороге не хожу.

Я туманом над землёю

Утром молча вырастаю

И до облаков высоких

Молча в небо восхожу.

Восхитительное чувство —

Выйти из земли горячей,

Раскалившейся от зноя,

Как дыхание её.

И лететь над ней, клубиться,

Сложности своей не пряча,

И смотреть, как лето щедро

Свет светила в море льёт.

Эти точные науки —

Словно молотки и гвозди,

Дом построить, стол, и стулья,

И удобную кровать…

Но гораздо интересней

Гроз поспевших в небе гроздья

Недрожащею рукою

Вниз на землю проливать.

Мы все предатели немного,

Кто друга предал, кто – себя…

Кто Родину сменил и Бога,

Кто продал радости скорбям.

Предательства легка дорога,

Удобна: молча отступить

И не желать излишне много,

Всей горечи земной испить.

Предательство ведёт за руку

В уютный, миленький мирок,

И встречу обратит в разлуку,

И счастье – в горестный исток.

Удобное, почти подушка,

Примявшаяся под щекой,

Один живот, четыре ушка

И равнодушия покой.

А что взамен?! Кусок послаще,

Тугой от денег кошелёк?

И страх, из глаз твоих глядящий,

И душу – банку под залог.

А давайте без расставаний,

А давайте без драматизма,

Обличений и назиданий,

Без политики, капитализма…

А давайте честнее и проще,

Без объятий и отдалений,

Без «потоньше» и без «потолще»,

Без предвзятости, ослеплений.

А давайте без выяснений,

Просто – выдох и вдох совместный,

Жить и радоваться, мгновений

Не считая – труд бесполезный.

Бесполезно считать удачи,

Бесполезно считать разлуки,

Жизнь – любая – даётся без сдачи,

Медяками не пачкая руки.

И приходим мы в мир нагими

И нагими из мира уходим.

Ад намереньями благими

Спусковым механизмом взводим.

Что посеяли – то пожали,

Как аукнется, так и откликнется,

Получили всё, что желали…

И чирикнул бы!.. Да не чирикается…

Так давайте глядеть всё прямо,

Сколько б там шагов ни осталось.

Только без надрыва, без драмы!

А теперь начинай сначала…

А… давайте…

Я русский!

Тем горжусь, на том стою.

Я – русский, закалённый холодами.

Я – русский и на пашне, и в бою,

Я – русский и с друзьями, и с врагами.

И я имею право быть собой,

С душою, непонятно-нелукавой,

Ни силой, мне подаренной земной

Я не кичусь, ни знатностью корявой.

Я – русский!

Хоть кровей во мне течёт

Не меньше, чем ручьёв впадает в Волгу,

И верю в правду я, а не в расчёт,

И быстро еду, запрягая долго.

Не заслоняю Солнца никому,

Хоть по одёжке я гостей встречаю,

Но провожаю, честно, по уму,

А если полюблю – души не чаю.

Я – русский!

По рождению и в смерти,

В веселье буйном и в тоске своей,

Пусть ярости моей боятся черти,

Не раз, не два я бил лихих гостей.

Я – русский!

Единица от народа,

Соединившего и Запад, и Восток,

Родное слово мне гораздо слаще мёда.

Я – русский!

И с сохою, и с мечом.

«Поэт в России больше, чем поэт…»

Он – «божья дудка», он – душевный знахарь.

Его не остановит пистолет…

Стихами ниву засевает пахарь,

Стихи растут, хотя давным-давно

Истлело тело в холоде могилы.

Встают стихи твердынею земной,

Твердынею несокрушимой силы.

Они, как совесть, будят по ночам

Одною строчкой – правдою – навылет.

Их правда – бесконечно горяча,

Их не в воде, а в кро́ви закалили.

В них русский дух, в них русская тоска,

В них красота бессмертная и радость.

Нетленный смысл стихов несут века,

В них соль земная и земная сладость.

И кто бы что про нас ни говорил

И как бы уничтожить ни старался,

Глагол непобедимый всех разбил

И, жизнь храня, в душе людей остался.

Жизнь требует другого от меня:

Корону снять и крылья в шкаф повесить.

И накрывает тучей Солнце дня,

И манит мягкой, тёплой ленью кресел.

И некому читать свои стихи…

Бессилием и глупостью бессмыслиц,

Подменою хорошего – плохим,

Потухшей жизнью брошенных гостиниц,

Жизнь требует другого от меня,

Крест неподъёмным весом наполняя.

И жалобою некому пенять,

Себя с утра с постели поднимая.

А надо научиться жить легко,

Слезами разжигая в церкви свечи,

И слово вырастить пшеничною строкой —

Пусть пахнет хлебом слово человечье.

Держу иссохшие ладони,

В которых в детстве я тонул,

Как в тёплом материнском лоне,

Без страха в бездну заглянуть.

Побитые трудом тяжёлым,

Уставшие нести свой крест,

Ведущие сестёр из школы,

Дарящие мужьям невест.

И хочется схватить их крепко

И никогда не отпускать.

Как в старой сказке дедка – репку,

Лелеять, холить, поливать…

О пресвятая Матерь Божья,

Прости, спаси и сохрани.

Держу ладони… и тревожно…

Продли им жизнь… года ли… дни…

Вот и вырвало дерево с корнем

Из души моей, из земли…

Не от ветра, ревущего в шторме,

Разбивающего корабли.

Мир по-прежнему тих и чудесен,

За восходом придёт закат,

Но не будет маминых песен

И парного в ведре молока.

И не будет ватрушек душистых,

И поглаженного белья,

И волос аккуратно-волнистых…

Сиротою остался я…

И не нужно к ней торопиться,

Всё бросать и бежать скорей…

Сиротеет душа-землица,

Развороченная в ноябре.

Стыло… холодно… бесприютно…

Стало больше на небе звёзд.

Мир не стал темнее… и будто

Я теперь повзрослел всерьёз.

Всё началось с этой точки расстрельной…

Твёрдой и точной, смертельной, прицельной…

С точки, которая всё разгромила —

Всё, что ещё не полюбила.

Всё началось и закончилось ею,

Точкой одной, равнодушной, твоею…

Имя – молчание… Фамилия – прочерк…

И сатисфакция – из трёх точек.

Костёр и Моцарт. Снег… Весна в лесу…

Пять составляющих двух слов – «покой» и «счастье».

Почти Тарковский – хлопья на весу

Кружáтся плавно, не переходя в ненастье.

Почти Тарковский – белый путь вперёд —

Отрыв от Бытия, тропинка в Вечность,

И дуг берёзовых волшебный переплёт,

Как знак руки небрежной – Бесконечность.

Почти Тарковский… Снегопад поёт

Простую восхитительную песню.

И в череде пасхально-чистых нот

Сверкает Солнце всеблагою вестью.

Почти Тарковский… Молча… не спеша

Под треск костра я Моцарту внимаю,

В снежинках обретает плоть душа,

И сквозь неё снежинки пролетают.

Наверно, все собра́лись у костра:

Тарковский, Моцарт, Бродский – иже с ними…

А на берёзах тёплая кора

Врастает в небо ветками живыми.

Многоточия: белые, голубые, зелёные, красные…

Это зи́мы и вёсны, ле́та и осени.

Многоточия оставляю шумом прибоя,

Не молчаливые, не напрасные…

Против точки, которую в меня бросили.

Эти точки посвистывают, прошивая навылет,

Эти точки бьют по лицу, как пощёчины.

Эти точки ложатся ярмом на выю

Правотою могильной земли развороченной.

И оправдываться, объяснять нет смысла,

И теряют значенья слова – похвалою – не лестно…

И уходят друзья в отрицательные числа,

Потому что в их объятиях душащих мне становится тесно.

И становится одним многоточием больше,

Это значит, что снова жизнь продолжается.

Многоточие… Со мной, без меня – звучным dolce…

С вашей точки моё многоточие начинается.

Мы сами – строим. Сами – разрушаем.

В песочнице, как дети, из песка…

Мы жизнь свою беспечно проживаем

Без неба, без тайги, без ручейка…

И мы тоскуем, а о чём – не знаем,

И мы грустим без видимых причин.

Как много мы не видим, забываем,

Дожив до седины и до морщин.

А надо только не забыть мальчишку

В сатиновых прошорканных штанах,

Склонённого над пожелтевшей книжкой

И там – седлающего скакуна!

А надо уберечь внутри девчонку

С тряпичной куклой на родном крыльце,

Склонившуюся низко над куклёнком,

С улыбкой на замурзанном лице.

Как жизнь проста – до судороги всхлипа —

Ладони мамы на горячем лбу…

И в этой вот песочнице великой

Сидим и строим… всяк свою судьбу.