Читать книгу Это моя весна - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 5

г. Москва

https://stihi.ru/avtor/indigostar

https://vk.com/indigo_star

Любовь уставших лебедей

После пяти часов вечера солнце уже не ослепительно-белое, не яркое. Оно жёлтое и мягкое, как растопленное сливочное масло, а учитывая, какая на улице стоит жара, сравнение более, чем приемлемое.

Я сижу на лавочке и медленно пропитываюсь июльским вечером. С ног до головы. Я сижу одна, к счастью – в последнее время общаться с людьми почему-то стало трудно, особенно с некоторыми… Знаете это ощущение, когда жизнь всё тянется и тянется, одинаковая, резиновая, превращающаяся в болото… Тебе это уже совсем не нравится, но вырваться из неё некуда? Вот в такие минуты меня и спасает тихое сидение на прогретой солнцем лавочке.

Передо мной раскинулся парк. Нет, парк – слишком громкое слово. Это всего лишь пруд, пара лужаек да жалкая, реденькая березовая рощица. Когда-то, впрочем, здесь было богаче и пышнее, века полтора назад… На одной из лужаек кричат дети, играя в мяч, на одной из берез сидит какая-то птичка и чирикает, вдалеке слышится гул большой дороги и гудки автомобилей… Всё вместе сливается в ненавязчивый, даже приятный шум, оттеняющий моё одиночество. С таким аккомпанементом мысли слышатся ярче, да и идут по порядку, в определенном темпе, а не наскакивают одна на другую.

Пруд выглядит старым, куда старше, чем беговые дорожки и газоны вокруг него. В нём и воды-то почти не видно, одна ряска да тина. Кажется, если зачерпнуть ковшом воды – она окажется сама по себе тёмно-зелёная, если не коричневая. По склонам у берега растёт осока, кое-где примятая и побитая – мяч с детской лужайки частенько укатывается в пруд, так что его приходится доставать палками.

В центре пруда – домик, деревянный и облезлый, подгнивший у основания, с выгоревшей крышей. Наверное, когда-то здесь разводили уток или даже лебедей. Скорее всего, именно лебедей – прямо сейчас один из них сидит на островке, прижав шею. Значит, где-то неподалёку должен быть и второй… Эта парочка живет здесь уже несколько лет – прилетает иногда к старому домику. Я всегда их вижу, когда прихожу посидеть на свою лавочку.

Вот странно – чем их привлекает этот разваливающийся дощатый ящик? И пруд… Да, допустим, в ряске много еды, хотя я, в общем-то, не знаю, что именно едят лебеди, помимо хлеба, который им кидают гуляющие. Но ведь в городе полно других прудов! Не менее заросших, чем этот. Да и что в городе – шумно, грязно, опасно, в конце концов! Не лучше ли было бы этим лебедям найти себе другое место?

А потом я внезапно вспоминаю, в каком районе живу сама. Те же шум, грязь и опасности. Тот же старый, покосившийся дом, построенный уже лет пятьдесят назад, даром, что не деревянный… И многие так живут – прикипают душой к одному месту и всё. Каждый год возвращаются в отчий двор, хоть на недельку, хоть на каникулы. Не перестраивают разваливающиеся дачи и не модернизируют бабушкины сады… Для каждого есть в таком заросшем и неухоженном месте свои прелести. Значит, не такие уж эти лебеди и глупые…

Спустя пару минут из-за домика выплывает второй лебедь. Этот побольше, у него почти уже не красный клюв, да и перья на шее какие-то облезлые. Но тот, первый лебедь – судя по всему, лебёдка – с тихим кряком встаёт на ласты и ковыляет к воде, чтобы поплыть ему навстречу. Птица эта грузная, какая-то круглая, то ли перья распушила, то ли растолстела за эти годы… И что в ней нашёл этот лебедь?

А потом я вспоминаю себя. Такая же большая и круглая, тоже крякаю, когда встаю со своей лавочки… Но всегда с радостью иду на встречу к человеку, который меня ждёт. И у многих точно такая же ситуация. Бывает, прохаживаюсь по парку и смотрю – пожилая пара. Он маленький, сухонький, в очках толщиной с палец, был бы у него клюв, как у лебедя, тоже бы давно уже потерял свой цвет, а она – уже, наверное, болеет, идёт медленно, переваливается из стороны в сторону, как эта лебёдка, совсем не изящно и не поэтично. Но они держатся за руки и даже смеются, идут гуляют, просто так… Любовь, наверное. Наверное, и у лебедей всё так же устроено.

Я знаю, что лебеди – однолюбы. Выбрал себе птицу – и на всю жизнь. Вот смотрю я на то, как они плывут друг к другу навстречу и думаю – как так?

Плывут медленно, не торопясь. То ли от старости, а то ли с неохотой. Нет уже в них той влюбленности, когда хочется хлопать крыльями и поднимать фонтаны брызг, когда хочется вытянуть шею, разинуть алый клюв и закричать погромче, чтоб все слышали. Но ведь всё равно плывут! И доплывают, и встречаются.

Лебедь-старик поворачивается и движется в сторону, а лебедь-старуха – за ним. Они останавливаются почти у берега, у особо густой ряски. Он выгибает шею и толкает свою спутницу, мол, ешь. А она снова крякает, будто ворчит. И я вот думаю, что, может, ему совсем не хочется искать ей еду, вести, кормить, а ведь всё равно ищет и кормит! Может быть, он устал – ему бы тоже присесть на травку или просто подрейфовать в водичке… Но он заботится о ней. Потому что, что? Любит?

У людей так же бывает. Живут два человека вместе десятилетиями и уже так друг от друга устают, что даже не разговаривают. Но спят вместе, едят вместе, книжки одни и те же читают… И вот что это – привычка? Привязанность? Или лебединая любовь, когда одна птица – и на всю жизнь?

Лебёдка всё же начинает что-то пощипывать на мелководье, а лебедь начинает наматывать вокруг неё круги. Плавает из стороны в сторону, будто охраняет. Сам не ест. Волнуется, наверное. Как человек, который привёл жену на процедуры в местную поликлинику – сейчас она там своё лекарство съест, и ей станет получше. Хотя какое в ряске лекарство…?

Мне почему-то кажется, что эти лебеди – особенные. Их отношения слишком глубокие, слишком серьёзные… Совсем человеческие, даже в мелочах, а в чем-то даже и лучше, проще… Они такие продуманные и естественные, что с трудом верится в их птичность. На какую-то крошечную долю секунды мне даже хочется самой стать лебедем, пусть уставшим, пусть старым, но зато точно знающим, что делать со своей жизнью и со своей нерастраченной любовью.

Лебёдка крякает снова, на этот раз чуть менее резко, оборачивается к своему лебедю и вытягивает шею ему навстречу. Он встречает её движение на полпути, неловко, боком поворачивает голову и они… Обнимаются. Просто сплетают шеи, трутся пёрышками, и солнце освещает их так ярко, так нежно, что аж сердце щемит. Лучи по цвету похожи на мёд или даже карамель, сквозь их призму лебеди кажутся белоснежными, свежими, даже какими-то юными, и их душевный жест кажется еще более искренним и романтичным.

Такой и должна быть настоящая любовь. Единственной, выживающей в любых условиях, длящейся годами, до самого конца. Неважно, сколько у тебя сил и сколько других дел, неважно, что думают другие, более важные птицы… У тебя есть только ты, старый домик, заросший прудик и партнер, с которым хочется греться под лучами заходящего солнца.

Я сижу на лавочке одна и завидую лебедям. И во мне просыпается внезапное желание, чтобы рядом оказался мой лебедь. Мой человек. Чтобы я так же вытянула шею и обняла его, а он меня. Я знаю, что у каждого из нас есть шанс пропеть свою лебединую песню. И я своего шанса не упущу.

Свидание на пруду

Здесь воздух, как сахар, хрустит облаками,

Белеет молочным глотком старый пруд,

Туман вдалеке голубыми клубами

Застрял среди ивовых веточных пут,

Камыш тянет к небу изящные стрелы,

Кувшинки рассыпаны горстью монет…

Здесь тянется лебедь к лебёдке несмело,

Надеясь услышать заветный ответ:

«Трепещет ли, милая, пёрышком нежным

Сердечко под мягким изгибом крыла?

Кажусь ли тебе я таким белоснежным,

Иль ты по иному глаза отвела?»

Она, засмущавшись, молчание держит,

Лишь плеском волны нарушается тишь…

А он тянет шею, лелея надежду:

«Ну, милая, сжалься, чего ты молчишь?»

И вот бедный лебедь душою томится,

Над ним светлый полдень хрустально звенит…

Ему однолюбом случилось родиться,

И если откажет она – он убит.

Я не знаю, что ты нереален

Я же знаю, что ты нереален.

Ты – лишь образ в моей голове.

Ты красив и умён – идеален,

Только всё это кажется мне.

Для фантазии много не надо –

Может, слово и взгляд, может, смех…

Я глаза закрываю – ты рядом.

Открываю – и ты дальше всех.

Я тебе сочинила привычки

И характер, и даже мечты…

Хорошо, «сочинила» в кавычки –

Что-то, всё же, рассказывал ты.

Я придумала нам диалоги,

Встречи, общих друзей и звонки…

Я скрестила две наши дороги,

Что в реальности так далеки.

У меня в голове мир и сказка,

У меня там почти что любовь…

Я купаюсь в надуманной ласке,

Вижу в снах тебя вновь и вновь…

Но не светит мне даже свиданье…

Я же знаю, что всё это бред.

Ты лишь плод моего подсознанья.

А с реальным тобой связи нет.

Я хотела писать о тебе

Я хотела писать о тебе.

Потом для тебя. А потом от тебя подальше

Уйти, убежать, очутиться на дне…

Я устала от фальши,

Притворств и косых улыбок.

Но такой же косой стайкой рыбок

Расплываются мысли врозь…

Брось меня. Ну пожалуйста, брось!

Гвоздями касаний

Прибиваешь меня к себе.

Хватит страданий,

Я не грешница, но в огне.

А все из-за взгляда…

Хватит, больше не надо!

Оставь попытки захватить себе всех.

Я не хочу в коллекцию

Бабочек на булавках.

Искушение – это грех,

Подобную лекцию

Читают бабушки на подъездных лавках…

Но ты каждый день по новой –

То улыбнёшься, то тронешь,

То сердце наполнишь истомой…

Однажды ты сам в этом море потонешь.

И никто не кинет спасательный круг…

Лови бумеранг, милый друг.

Одинокая скрипка

У кого-то позвоночник – флейта,

Меж позвонками

Сквозняками

Гудят привязанности и чувства…

Барабан позвоночник чей-то,

Там в позвонках – пусто.

У меня же – скрипка внутри.

Голова – набалдашник грифа.

И горит. Вся горит,

Посмотри!

Требует музыкального рифа.

Струнами-нервами

Натянута на хребет душа.

Звуками робкими первыми,

Практически не дыша,

Начинаю вести разговор.

Смычком по костям веду.

Как в бреду,

Усиливаю напор,

Голос становится форте,

В голове – очень сильно пьяно.

Сердце стучит как-то равно –

Плохой из него метроном…

Особого сладкого сорта

Душевные тонкие раны

Когда между явью и сном

Лопается какая-нибудь струна.

Звенит хорошо, дрожит!

А потом просыпаюсь одна.

А потом – тишина.

В голове после ночи гудит.

Такт мой сбит,

Ослаблены все колки,

И мелодия больше не льется.

И сердце вдруг ровно бьётся,

И сняты все мыслей силки.

И лишь позвоночник саднит,

Натёртый шершавым смычком…

Не глотается в горле ком.

Всё болит.

Ничего не сулит

Хорошего

Скрипичное мелкое крошево…

Но я не чувствую себя брошенной,

Ведь ты был совсем не обязан

Слушать моё выступление…

Только прошу, обрывай мои фразы

В следующий раз лучше сразу,

Чтоб не осталось стремления

Делиться с тобой своим пением.

Так будет всем безопаснее.

Хотя нет ничего прекраснее,

Чем игра на душевной скрипке.

Мы могли бы сыграть менуэт,

И, несмотря на ошибки,

Из нас вышел бы чудный дуэт.

Только вот я – поэт,

А в тебе ничего от искусства нет.

Свидание на Неве

Мой милый друг, ты мне так рад,

Объятия раскрыл под липой,

И мы идём встречать закат

По мостовой, дождем политой.

На небе – розовая вата,

Разводы тучей – как бензин…

И мимо нас спешит куда-то

От фабрик серый пыльный дым.

Смеются в небе искры чаек,

И бьют вдали колокола,

Уж солнца луч последний тает,

И, отражаясь от стекла,

В глаза бросает бликов горсть,

И кажется, дома горят!..

И хоть я в Петербурге гость,

Я счастья чувствую заряд.