Читать книгу Казус. Индивидуальное и уникальное в истории. Антология - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 2

Новая книжная серия «Микроистория» не случайно открывается публикацией антологии, посвященной «Казусу». Основанный Юрием Львовичем Бессмертным в 1996 г., альманах об индивидуальном и уникальном в истории стал первой и долгое время оставался единственной «площадкой» для развития микроистории в России. Теперь, после выхода в 2020 г. последнего, пятнадцатого выпуска «Казуса»[34], настало время обобщить и осмыслить полученный опыт. С этого и стоит начинать новый виток научной беседы о судьбах и перспективах микроистории в России, чему, мы надеемся, и послужит книжная серия издательства «Новое литературное обозрение». Однако наш интерес к «Казусу» имеет не историографический и уж тем более не «антикварный» характер. Мы убеждены, что исследовательская программа, предложенная основателем и авторами альманаха, далеко не исчерпала своего потенциала. Более того, может быть, именно сегодня она как раз особенно актуальна. Читатель сможет сам составить о ней полное представление, обратившись к включенным в первый раздел нашей антологии программным статьям Ю. Л. Бессмертного, а также предисловию к ним, написанному его дочерью, историком О. Ю. Бессмертной, тщательно воссоздавшей академический и интеллектуальный контекст их появления на свет. Для нас же как составителей важно обратить внимание на основополагающие принципы исследовательской программы создателя альманаха, которые имели важное значение при отборе «казусных» статей, составивших этот сборник.

Здесь, однако, стоит оговориться. Мы отдаем себе отчет в том, что концепция «Казуса» на протяжении 25-летнего существования не оставалась неизменной. Так, М. А. Бойцов и О. И. Тогоева в статье 2007 г., посвященной подведению итогов 10-летнего развития российского альманаха о микроистории, указывали на пятый выпуск как на рубежный: «Очевидно, что наша нынешняя трактовка „казуса“ сильно изменилась по сравнению с первоначальной, как изменилось и многое другое в содержании альманаха, начиная с пятого его выпуска. Этот рубеж был задан кончиной Ю. Л. Бессмертного, которая привела к переменам в составе редакции». В другом месте редакторы «Казуса», характеризуя изменение «контента» альманаха, отмечали:

Тема индивида и его девиантного поведения, весьма отчетливая в первых выпусках, теперь, похоже, ушла в тень, в то время как немного больше внимания стало уделяться всевозможным ритуалам, судебным процедурам, знакам власти, пророчествам и вообще экзотическим «странностям». Посмотрим, окажутся ли такие предпочтения временным этапом или же устойчивой тенденцией в эволюции «Казуса», но страницы альманаха, естественно, не закрыты и для совершенно иных сюжетов – они и сейчас присутствуют в немалом числе[35].

Альманах продолжал развиваться и в последующие годы, когда им руководили О. И. Тогоева и И. Н. Данилевский. В этой связи мы обязаны предупредить читателя, что в рамках настоящей антологии составители сосредоточились именно на первом этапе развития «Казуса». При этом мы надеемся, что в скором времени появится еще один ее выпуск, посвященный следующим этапам эволюции альманаха.

В первой программной статье Ю. Л. Бессмертный пояснял, что из всей богатой смысловой палитры понятия «казус» редакторы обратили внимание прежде всего на следующие значения: «случай», «происшествие», «событие». Иными словами, данный подход предполагал в первую очередь осознанное наведение исследовательского фокуса на какой-то конкретный случай, происшествие или событие прошлого с целью его детального всестороннего изучения и как возможно более подробного и «насыщенного» его описания. Но «казусы» бывают разные: «случай исключительный, неожиданный или же случай банальный, ординарный; случай как конфуз и случай как образец и т. п.» (с. 54 в этой книге). Из всех возможных «казусов» прошлого наибольшую ценность в рамках интересующей нас исследовательской программы представляют именно случаи уникальные, исключительные и неожиданные – как для исследователей, так и для самих современников[36]. Почему?

Ю. Л. Бессмертный противопоставлял предложенный подход историографической традиции изучения сериальных данных с целью выявления «больших социальных структур, долговременных процессов, глобальных закономерностей», так же как и истории ментальности, игнорировавшей изучение индивидуального и конкретных социальных практик (с. 57 в этой книге). Анализ «типичных казусов» оставляет исследователя на той же самой почве сериальной истории, позволяя лишь получить отдельные примеры заранее известных всеобщих структур и «больших» процессов. Следует отметить, что отличить типичный казус от уникального может только большой знаток того или иного периода истории, ибо зачастую то, что нам сегодня кажется удивительным, для иных времен было типичным, и наоборот. Поэтому найти уникальный казус в прошлом – редкая удача для исследователя.

Намеренное фокусирование на «нестандартных казусах» открыло перед историками совершенно особую перспективу. «Сверхзадачей» (а вместе с этим и отличительной особенностью) предлагаемого подхода Ю. Л. Бессмертный считал «осмысление возможностей», доступных рядовым акторам в различных социокультурных пространствах. Отвечая на вопросы участников дискуссии (состоявшейся 23 сентября 1996 г.) вокруг нового альманаха и его исследовательской программы, Ю. Л. Бессмертный пояснял:

Соглашусь, что индивидуальное поведение может изучаться и через анализ случаев, в которых человек выбирает между разными вариантами принятых норм. Но наиболее показательны все-таки казусы, в которых персонаж избирает вовсе не апробировавшийся до сих пор вариант поведения. Это может быть поведение, пренебрегающее нормами или, наоборот, абсолютизирующее их (и потому шокирующее окружающих попыткой воплотить недостижимые для большинства идеалы). В таких случаях виднее, что может человек данной группы в данное время и в данной конкретной ситуации; этот тип казусов показательнее для решения нашей сверхзадачи – осмысления возможностей отдельного человека на разных этапах исторического прошлого.

<…> приобретает особую актуальность и проблема роли отдельного человека в разные периоды прошлого. В каких пределах обладал он свободой воли, насколько мог противостоять групповым стереотипам и общему «ходу вещей»? Исследование этих аспектов я уже называл нашей сверхзадачей. Стремление наметить подступы к ее анализу придает своеобразие всем нашим общим и частным этюдам. Оно же определяет их отличие от казуальных исследований других историков, как отечественных, так и зарубежных.

<…> главное, что мы стремимся конкретно изучить, это как в разные времена индивидуальный опыт взаимодействовал с принятыми стереотипами. Эта особенность нашего подхода хотя и не «уникальна», но, на мой взгляд, достаточно существенна[37].

Впрочем, Ю. Л. Бессмертный вовсе не ограничивал альманах лишь теми «казусами», которые позволяют приблизиться к разрешению обозначенных выше проблем. Не менее ценными ему представлялись и те «незапрограммированные ситуации», которые позволяют историку выявить черты «культурной уникальности» обществ далекого прошлого:

В подобных случаях открывается самое заветное в прошлом, а средостение, извечно отделяющее историка от изучаемых им героев, становится наименее непрозрачным. И даже если исследователю открываются при этом всего лишь один-два субъекта из отдаленного прошлого, осмысление их образов дает колоссально много для понимания всего их мира. Это как телескоп, позволивший рассмотреть пусть лишь одно живое существо на далекой планете. Конечно же, на той планете могут быть и совсем другие «гуманоиды». Но даже рассмотрев лишь одного из них, мы уже совершили бы гигантский прорыв в познании другой жизни (включая, между прочим, и познание ее производственной стороны).

Объясняется это тем, что стержнем любого сообщества одухотворенных существ выступает его культурная уникальность. Именно ее важно постичь как в мирах иных, так и в каждой из эпох прошлого. Поэтому одна из важнейших задач исторического познания – в том, чтобы осмыслить конституирующие элементы культурного универсума прошлого, включая, естественно, в первую очередь своеобразие восприятия и поведения людей и их психофизические, ментальные, когнитивные и иные особенности. Если казуальный анализ позволяет сделать это по отношению хотя бы к отдельным людям той или иной эпохи, он уже оправдывает себя и может считаться одним из перспективных инструментов историка[38].

Теперь, когда почти четверть XXI в. позади и мы можем увидеть на книжной полке пятнадцать выпусков альманаха «Казус», как не задаться вопросами: в чем этот подход был продуктивным, а в чем он обнаружил свою ограниченность? К каким «хронотопам» применение данного подхода оказалось наиболее эффективным? Чему нас научил и как нас изменил (и изменил ли) «Казус»? Не рассчитывая получить однозначные ответы на эти вопросы, составители преследуют скромную задачу их актуализации.

В прошлом десятилетии некоторые наблюдатели отмечали постепенное угасание микроистории, охлаждение к ней интереса в академической среде на фоне возникновения «новых поворотов» («цифрового», «пространственного», «экологического» и др.) и возрождения интереса к «глобальной» истории. В наши дни, напротив, возникают оригинальные версии микроистории, обогащенные как теоретическим опытом прошлого, так и методологическими подходами последних лет. Кроме того, актуализируются вопросы о всеобщности «больших процессов», особенностях их локальных проявлений, способности отдельных людей или случайных событий воздействовать на «большие структуры»[39]. Мы полагаем, что опыт «Казуса» может и должен сыграть значимую роль в «новом микроисторическом повороте» в российском академическом пространстве и заинтересовать зарубежных исследователей.

На наш взгляд, исследовательская программа, предложенная основателем и авторами российского альманаха об индивидуальном и уникальном в истории, не может оставить равнодушными современных практикующих историков прежде всего благодаря своему стремлению максимально подробно, во всех деталях разглядеть конкретного человека далекого прошлого в его конкретных действиях[40]. По словам М. А. Бойцова и О. И. Тогоевой, программа альманаха изначально включала в себя «установку на соразмерность индивиду, то есть в некотором смысле на гуманизацию исторического знания»:

Для «Казуса», так же как и для микроистории, человеческий индивид оказывается не только главной темой исторического исследования, но и универсальным масштабом и подразумеваемым смысловым центром при создании образа прошлого, каким бы сюжетом историк ни занимался (другие направления усматривают такого рода универсальный масштаб и смысловой центр, к примеру, в «нации», «народе», «классе», «массе», «слое», «герое», «закономерности», «ментальности», «культуре», «цивилизации» и многих других)[41].

Кроме того, сохраняет свою методологическую значимость и стремление зафиксировать точку напряжения между «принятыми в обществе нормами и личными устремлениями» индивида (с. 137 в этой книге). Это напряжение, «схваченное» в конкретной исторической ситуации, позволяет получить новую и уникальную информацию о самом обществе. Насколько оно было структурировано? Каковы были пределы допустимого и возможного для отдельного человека? Как отличался этот «зазор свободы» в зависимости от того или иного общества прошлого и/или от принадлежности к той или иной социальной группе? Как была устроена система межличностных отношений и какие возможности для ее участников она допускала? Исследовательская программа «Казуса», позволившая поставить эти важные вопросы, открывает новые перспективы для решения важнейшей проблемы исторической науки: какова механика исторических изменений и какова роль в этих процессах отдельных индивидуумов в различных социумах прошлого.

Антология включает в себя два блока – теоретический и практический. Выбор статей, включенных в первый раздел, объясняется относительно просто. В значительной степени он оказался предопределен основателем альманаха: первые три выпуска «Казуса», увидевшие свет при жизни Ю. Л. Бессмертного, открывались острополемическими теоретическими работами (программная статья самого Юрия Львовича «Что за „Казус“?..» в первом выпуске, очерк М. А. Бойцова «Вперед, к Геродоту!» во втором выпуске и статья П. Ю. Уварова «Апокатастасис, или Основной инстинкт историка» в третьем выпуске), каждая из которых вызвала бурное обсуждение (материалы дискуссий также публиковались на страницах альманаха). Эти тексты и составили теоретический блок, который мы посчитали необходимым дополнить статьей Ю. Л. Бессмертного «Многоликая история», напечатанной в третьем выпуске «Казуса», исключительно важной для понимания сути его исследовательской программы.

Во втором блоке представлены опубликованные в первых выпусках «Казуса» исследовательские статьи[42]. В этой части антологии нам хотелось, с одной стороны, собрать вместе тексты, наиболее репрезентативно представляющие ту версию микроистории, которую первоначально развивал альманах «Казус», а с другой стороны, обеспечить относительно «равномерное покрытие» различных стран и периодов (с тем, чтобы продемонстрировать, как работает предложенный Ю. Л. Бессмертным подход при изучении различных «хронотопов»). Разумеется, наш выбор в значительной степени субъективен и далеко не претендует на полноту охвата. Однако мы рассчитываем на то, что антология побудит заинтересованных читателей к самостоятельному чтению других статей в альманахе[43].

При подготовке этого сборника неоценимую помощь нам оказали Юлия Александровна Сосорина, а также стажеры-исследователи Научно-учебной лаборатории медиевистических исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» Дарья Анатольевна Серегина и Ольга Алексеевна Макридина.

Некоторые статьи сопровождаются авторскими послесловиями. Квадратными скобками обозначены примечания, которые отсутствовали в статьях изначально, но были добавлены авторами или составителями при подготовке этого сборника.