Арт-терапия – новые горизонты

Оглавление

Коллектив авторов. Арт-терапия – новые горизонты

Новые методы и области практического применения арт-терапии (вместо предисловия)

Раздел 1. Мультикультуральные направления в арт-терапии: вопросы аккультуризации

Н. Хеуш. Контрперенос арт-терапевта: работа с беженцами – жертвами организованного насилия

Н. Мэтьюз. Обретение себя в Америке. Опыт культурной адаптации арт-терапевта индийского происхождения

М. Чебаро. Кросс-культуральные исследования в изобразительном искусстве и психотерапии

Б. Стоун. Телесный образ «я» и посттравматическое стрессовое расстройство: обретение силы посредством диалога с визуальными образами

Раздел 2. Арт-терапия в работе с детьми и подростками

Л. Пролкс. Групповая арт-терапия с маленькими детьми и их родителями

Р. Сильвер, Д. Эллисон. Самоидентификация и оценка образа «я» в рисунках делинквентных подростков

М. Розаль, Л. Турнер-Шиклер, Д. Юрт. Арт-терапия с подростками, страдающими избыточным весом: расовые, культуральные и психотерапевтические проблемы

О. Постальчук. Психотерапевтическая роль манипуляций с изобразительными материалами при работе с детьми, имеющими нарушения в развитии

Д. Мэрфи, Д. Пeйсли, Л. Пардоу. Арт-терапевтическая группа для импульсивных детей

Раздел 3. Арт-терапия в лечении зависимостей

К. Макклин. Смешанные метафоры: арт-терапевтическое вмешательство при созависимости

Н. Спринэм. Арт-терапия в лечении наркомании и алкоголизма

М. Плевен. Изменение восприятия собственного тела: осознание наркоманкой своей телесной идентичности

Раздел 4. Арт-терапия в работе с душевнобольными

Г.-О. Томашофф. Транскультуральные перспективы художественного творчества душевнобольных и его влияние на современную психиатрическую практику

В. Свенцицкая. Арт-терапия в психиатрической больнице специализированного типа с интенсивным наблюдением

Раздел 5. Новые направления и методы арт-терапевтических исследований

Ш. Макнифф. Творчество за рамками привычного: расширение возможностей психологических исследований с помощью искусства

К. Мальчиоди. Арт-терапия и мозг

Сведения об авторах

Отрывок из книги

Важность такого фактора, как контрперенос, в психотерапии часто недооценивается. Среди немногих публикаций на эту тему можно назвать работы Рекер (Racker, 1972), Слеткер (Slatker, 1987), Вильсона и Линди (Wilson, Lindy, 1994). Вильсон и Линди описывают перенос и контрперенос как эмоциональные реакции клиента и психотерапевта друг на друга. В ходе психотерапии у клиента, общающегося с терапевтом, возникают те или иные чувства и фантазии, которые нередко отреагируются в его поведении.

В течение многих лет признавалось, что эмоциональные реакции психотерапевта на поведение и чувства клиента (контрперенос) мешают психотерапии и поэтому должны подавляться и контролироваться (Laplanche, Pontalis, 1967; Reber, 1985). Однако за последние десять лет появилось множество статей, посвященных обсуждению проблемы контрпереноса с новых позиций. Отчасти оживление интереса к контрпереносу обусловлено необходимостью осмыслить те сложные переживания, которые испытывают клиницисты в ходе своей работы с пациентами. Рекер (Racker, 1972) по-новому трактует контрперенос, подчеркивая, что психотерапевту необходимо работать со своими чувствами, так как это поможет ему лучше понять состояние клиента и повысит качество интерпретаций.

.....

Являясь также иммигранткой, я нередко ощущаю себя в странном положении. В рамках психотерапии клиенты не только считают меня способной понять их проблемы, но и воспринимают меня в качестве того, кто имеет опыт жизни в новой стране и смог успешно адаптироваться к иной культуре, о чем они сами мечтают. Этому способствует также и то, что клиенты испытывают потребность в идентификации с психотерапевтом (Comas-Diaz, Jаcobsen, 1987), что позволяет им повысить свою самооценку. Хотя идеализация психотерапевта клиентами придает ему уверенность в своих силах, подобная проекция представляется мне малоконструктивной. В отличие от многих беженцев, мне по прибытии в Квебек удалось вскоре получить вид на жительство и различные льготы. Поскольку я являюсь выходцем из Европы, имею определенную связь с западной культурной традицией и довольно хорошо владею языком, мне не пришлось в полной мере испытать драматизм адаптации к культурным условиям Северной Америки. Благодаря быстрой интеграции в местный рынок труда я скоро смогла развить необходимые для жизни в Канаде социальные навыки, что позволило мне чувствовать себя в новой культуре достаточно комфортно. Кроме того, ассимиляция не воспринималась мною как угроза, поскольку некоторые мои особенности, обусловленные родной культурой, в новой стране моего пребывания являются скорее достоинствами, чем недостатками. Это побуждало меня сохранять свои культурные черты и вселяло чувство гордости, что встречается среди иммигрантов довольно редко. Однако, как и любой иммигрант, я не смогла бы пройти процесс культурной адаптации, не испытывая чувства утраты, не изживая некоторых иллюзий по поводу жизни в новой стране, не расставаясь с определенными привычками, не отказываясь от родного языка и не корректируя свою систему верований.

Большинство моих клиентов не чувствовали себя комфортно в новой стране, поскольку не были уверены в перспективах жизни здесь и в связи с ограничением в правах. Они часто с ностальгией вспоминали о родине, что отражалось в их художественной продукции, хотя в то же время говорили о желании забыть прошлое или отказаться от всего, что было с ним связано. Пытаясь разобраться, как родная культура беженцев влияет на их способность к культурной адаптации, я заметила, что имею склонность идентифицировать клиентов по стране их прежнего проживания. Я, например, говорила о них: «женщина из Ирана», «мужчина из Ганы» и т. д. Хотя я использовала такие обозначения в целях сохранения конфиденциальности, в конце концов я поняла, что делаю это под влиянием своей психологической защиты, ограничивая тем самым свое восприятие клиентов рамками их культурной принадлежности (точнее, моими представлениями о той или иной культуре). Я была склонна рассматривать имя и страну прежнего пребывания того или иного клиента в качестве инструментов понимания их прошлого опыта, который мне, как иммигрантке, прибывшей в Квебек из Европы, представлялся ценным. В ходе дальнейшей работы я убедилась, однако, в существовании значительных расхождений между реальными клиентами и теми их фольклорными образами, которые я создавала, выстраивая таким образом защиту от осознания их культурного своеобразия. Забывая о личностной уникальности своих клиентов, я неосознанно пыталась оградить себя от необходимости более глубокого проникновения в систему их потребностей.

.....