Читать книгу Африканские войны. Кровавые реки черного континента - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 7

11 ноября Ангола отмечает сорок лет независимости. С этим африканским государством, расположенным очень далеко от России, тем не менее связано многое и в советской, и в современной российской истории. Ведь сама независимость Анголы стала возможной именно благодаря политической, военной, экономической поддержке ангольского национально-освободительного движения со стороны Советского Союза. Более того – в Анголе побывали тысячи советских военнослужащих – военных советников и специалистов. Это была еще одна «неизвестная война», в которой Советский Союз оказывал помощь ангольскому правительству в борьбе против действовавшей на территории страны повстанческой организации УНИТА. Поэтому для России День независимости Анголы, который отмечается 11 ноября каждого года, также имеет определенное значение.

«Африканский алмаз» Португалии

Путь Анголы к независимости был долгим и кровопролитным. Португалия упорно не хотела расставаться со своей крупнейшей (после освобождения в XIX веке Бразилии) заморской колонией. Даже экономическая отсталость Португалии и утрата серьезных позиций в мировой политике не заставляли Лиссабон отказаться от территорий в Африке и Азии. Слишком долго Португалия владела своими колониями, чтобы безболезненно и легко с ними расстаться. Так, земли Анголы осваивались и колонизировались на протяжении почти пяти столетий. С тех пор, как в 1482 г. экспедиция португальского мореплавателя Диогу Кана прибыла в Королевство Конго, (существовавшее в северной части современной Анголы и на территории современной Республики Конго), эти земли стали объектом экономических, а позже и военно-политических интересов португальской державы. В обмен на промышленные товары и огнестрельное оружие короли Конго стали продавать португальцам слоновую кость, а главное – чернокожих рабов, востребованных в другой важнейшей колонии Португалии – Бразилии. В 1575 г. другой португальский мореплаватель, Паулу Диаш де Новаиш, основал город Сан-Паулу-ди-Луанда. Было построено крепостное сооружение – форт Сан- Мигел, а также занята земля под поселение португальских колонистов. Вместе с Новаишем прибыли сто семей колонистов и 400 солдат португальской армии, которые и стали первым европейским населением Луанды. В 1587 г. португальцы построили еще один форт на ангольском побережье – Бенгелу. Оба форпоста португальской колонизации вскоре получили статус города – Луанда в 1605 г., а Бенгела в 1617 г. Именно с создания Луанды и Бенгелы и началась португальская колонизация Анголы. Осваивая побережье, постепенно португальцы продвигались и вглубь страны. Местных правителей подкупали или побеждали в войнах.

В 1655 г. Ангола официально получила статус португальской колонии. За столетия португальского господства в Анголе несчетное количество ангольцев было вывезено в рабство – в первую очередь, в Бразилию. Один из ведущих стилей бразильского боевого искусства капоэйра так и называется – «ангола», поскольку его разработали и культивировали выходцы из центральных и восточных областей Анголы, вывезенные в бразильское рабство. Численность вывезенных из Анголы африканцев достигала 3 миллионов человек – целая небольшая страна. В то же время, до середины XIX века португальцы контролировали лишь ангольское побережье, а набеги за рабами во внутренние области Анголы осуществлялись с помощью местных царьков и профессиональных работорговцев. Вожди племенных образований Внутренней Анголы долго сопротивлялись португальской колонизации, поэтому окончательно завершить завоевание страны португальские колониальные войска смогли лишь к 1920-м гг. Столь длительный процесс колонизации Анголы неизбежно сказался на формировании социальных и культурных различий ангольского населения. Африканское население Луанды, Бенгелы и некоторых других прибрежных городов и районов проживало под властью португальцев несколько столетий. За это время оно было христианизировано и перешло на португальский язык не только в официальном, но и в бытовом общении. «Асимиладуш» – так португальцы называли европеизированную часть ангольского населения, исповедовавшую католицизм и говорившую на португальском языке. Население внутренних районов Анголы процессам культурной ассимиляции практически не подверглось и продолжало вести архаичный образ жизни, говорить на племенных языках и исповедовать традиционные верования. Конечно, постепенно и во внутренних районах распространялся португальский язык и утверждалась христианская религия, но происходило это достаточно медленно и поверхностно.

«Расовая демократия» и люди трех сортов

Тем не менее, португальские колониальные власти любили рассуждать о том, как Португалия беспокоится о благополучии чернокожих жителей Анголы. Однако, вплоть до прихода к власти в Португалии профессора Оливейру Салазара, португальская элита не задумывалась об идеологическом обосновании необходимости присутствия в африканских и азиатских колониях. Но Салазар был человек политически грамотный и озабоченный вопросами сохранения контроля над заморскими владениями. Поэтому в годы его правления в Португалии получила широкое распространение концепция лузотропикализма. Ее основы сформулировал бразильский ученый Жилберту Фрейри в работе «Большая хижина», опубликованной в 1933 г. Согласно точке зрения Фрейри, португальцы занимали особое место среди других европейских народов, поскольку издавна контактировали, взаимодействовали и даже смешивались с представителями африканских и азиатских народов. В результате выполнения цивилизаторской миссии португальцам удалось сформировать уникальную португалоязычную общность, объединяющую представителей самых разных рас и народов. Это произошло, в том числе, и потому, что португальцы, по мнению Фрейри, отличались куда большей, по сравнению с другими европейскими народами, расовой терпимостью. Эти взгляды импонировали Салазару – отнюдь не потому, что португальский профессор видел свое родство с ангольскими крестьянами или рыбаками Восточного Тимора, а поскольку с помощью популяризации лузотропикализма можно было преодолеть нарастающие антиколониальные настроения в африканских и азиатских владениях и продлить господство Португалии еще на некоторое время. Впрочем, в действительности политика португальской державы в колониях была далека от идеала расовой демократии, разрекламированного философом Фрейри и поддерживавшегося Салазаром. В частности, в Анголе существовало четкое деление на три «сорта» местных жителей. На верху социальной иерархии ангольского общества находились белые португальцы – приезжие из метрополии и креолы. Далее шли те самые «асимиладуш», о которых мы сказали чуть выше. Именно из «асимиладуш», кстати, постепенно формировались ангольские средние слои – колониальное чиновничество, мелкая буржуазия, интеллигенция. Что касается большинства жителей колонии, то они составляли третью категорию населения – «индиженуш». Самая многочисленная группа ангольских жителей была и самой дискриминируемой. «Индиженуш» составляли основную массу ангольских крестьян, «контрактадуш» – наемных работников на плантациях и рудниках, фактически находившихся на положении полурабов.

Лучшим показателем подлинной «расовой демократии» португальских колонизаторов оставались колониальные войска Португалии, дислоцированные в ее африканских владениях – не только в Анголе, но и в Мозамбике, Гвинее-Бисау, Сан-Томе и Принсипи и Кабо-Верде. В колониальных подразделениях офицерский и унтер-офицерский состав присылался из самой Португалии, а младший сержантский и капральский состав набирался из числа португальских креолов, проживавших в колониях. Что касается рядовых солдат, то их набирали путем призыва белых поселенцев и путем найма чернокожих добровольцев. При этом солдаты разделялись на три категории – белые, «асимиладуш» – мулаты и «цивилизованные черные», и «индиженуш» – добровольцы из числа жителей внутренних провинций. Португальский генералитет не доверял чернокожим солдатам и даже мулатам, поэтому численность африканцев в рядах колониальных войск Португалии никогда не превышала 41 %. Естественно, что в армейских подразделениях дискриминация существовала в весьма жесткой форме. С другой стороны, армейская служба давала чернокожим ангольцам возможность не только обрести военную подготовку, но и поближе познакомиться с европейским образом жизни, в том числе и с социалистическими настроениями, которые, так или иначе, имели место среди некоторой части португальских призывников и даже офицеров. Колониальные войска играли основную роль в подавлении постоянно вспыхивавших восстаний туземного населения.

Вместе с тем, не только туземцы представляли опасность для португальского господства в Анголе. Куда большей угрозой колониальному порядку были как раз те самые «асимиладуш», которых португальская элита считала проводниками культурного влияния Португалии и идей лузотропикализма среди ангольского населения. Действительно, многие чернокожие африканцы, даже в годы правления Салазара получили возможность обучаться в метрополии, в том числе и в высших учебных заведениях. По сравнению с некоторыми другими странами это был несомненный прогресс. Но доступ к образованию, в свою очередь, открывал коренным ангольцам и выходцам из других африканских колоний Португалии, глаза на истинное положение вещей. Молодые «асимиладуш», отправлявшиеся учиться в Лиссабон и Коимбру с целью последующей чиновничьей карьеры в колониальной администрации, работы врачом или инженером, знакомились в метрополии с национально-освободительными и социалистическими идеями. Так, из числа образованных молодых людей, которые обладали определенными амбициями, но никогда бы не смогли реализовать их на практике в условиях португальского колониального управления, происходило формирование ангольской «контрэлиты». Уже в 1920-е гг. в Луанде появляются первые антиколониальные кружки. Естественно, что их создавали «асимиладуш». Португальские власти были очень обеспокоены – в 1922 г. они запретили Ангольскую лигу, выступавшую за улучшение условий труда для представителей «индиженуш» – наиболее бесправной части африканского населения. Затем появилось Движение молодых интеллектуалов Анголы во главе с Вириату да Крузом – оно выступало за защиту ангольской национальной культуры, а позже обратилось в ООН с просьбой о превращении Анголы в протекторат Организации Объединенных Наций. Интеллектуальное ядро ангольского национально-освободительного движения, между тем, начало формироваться как раз в метрополии – среди африканских студентов, обучавшихся в португальских вузах. Среди них были и такие будущие ключевые фигуры войны за независимость Анголы как Агостиньо Нето и Жонас Савимби. Несмотря на то, что впоследствии пути деятелей, ставших лидерами МПЛА и УНИТА, разошлись, тогда, в 1940-е гг., во время учебы в Португалии, они составляли единый кружок сторонников независимости Анголы.