Оглавление
Коллектив авторов. Художественная аура. Истоки, восприятие, мифология
Предисловие
Чувственное и трансцендентное в истории искусства
О. А. Кривцун. Аура произведения искусства: узнаваемое и ускользающее
Б. М. Бернштейн. От магии культа к магии эстетического взгляда. Аура утраченная и обретенная
А. К. Якимович. Аура свободного творчества. Об искусстве нового времени
В. А. Крючкова. Увидеть невидимое. Эстетика возникновения-исчезновения в искусстве XX века
А. А. Курбановский. В атмосфере цвета стали. Машина и аура в советском изобразительном искусстве 1920-х годов
С. С. Ступин. Живописный мотив как предвестник художественной ауры
Место действия: средовый эффект ауратического
Д. О. Швидковский. Аура Екатерининского парка
Е. Н. Устюгова. Петербургский стиль в зеркале позитивной и негативной мифологии города
Т. Ю. Гнедовская. Аура и архитекторы. Германия 1910–30-х годов
Проблемы ауры как повод к реформам
Экспрессионизм – путь к новому искусству
Экспрессионизм и аура
Реальные постройки экспрессионизма
Рационализм – путь к новой жизни
Рационализм и аура
Реальные постройки рационализма
Столкновение искусства с жизнью
Архитектура. Политика. Язык
Разочарование. Традиция как путь к обновлению
Архитектура Третьего рейха – путь к новому государству
Стиль Третьего рейха и аура
А. К. Флорковская. Художественное излучение в пространство. Средовый подход в искусстве СССР 1970–80-х гг
В. Р. Аронов. Театрализация восприятия предметной среды: дизайн в формировании художественной ауры
Е. А. Кондратьев. Идеал места и идеальное место: к эстетике урбанистического пространства
Видимое и угадываемое. История человека как история культуры
О. В. Беспалов. Судьба художника: биографическое и ауратическое
М. А. Петров. Аура библиотеки
Метафизическая сущность библиотеки. Библиотека – модель Универсума
Аура библиотеки как произведения искусства
Библиотекарь – носитель ауры места
Е. В. Сальникова. Происхождение ауры большого мира
Эра структурной ясности
Потрясение бесконечностью и пустотой
Ауратичность сцены-коробки и рамы. Между микрокосмом и макрокосмом
Романтическая аура и ее популярное магическое наследие
Л. Ю. Лиманская. Образ пути и аура картографии. Хроники и путеводители XII–XVI веков
В. Е. Гор. Дыхание танатоса. О викторианской фотографии post mortem
I
II
III
IV
V
VI
Метафизический след ауратического: концепты и дискуссии
О. Б. Дубова. Между абстракцией и вчувствованием
Р. В. Тадицкий. Аура и атмосфера в художественном восприятии
Т. А. Акиндинова. Искусство как «метафизическая шифропись»: экзистенциализм и художественное творчество
В. Г. Арсланов. Куда дуют «ипохондрические ветра», или Как поймать синюю птицу?
Качество мира или «волшба ума»?
Ответ природы
Невозможное вероятное
Попиморфизм ауратического в современной культуре
Ю. В. Стракович. Аура музыки в эпоху звукозаписи и интернета
Музыкальная аура и звукозапись: от «здесь и сейчас» к «раз и навсегда»
До и после смерти носителя: Музыкальная аура в цифровую эпоху
Д. В. Крюков. Аура как подкупающая сила литературного бестселлера
Аура как объект имитации
Литература как индустрия
Читатель как писатель
Формула бестселлера
В. В. Савчук. Аура в контексте онтологии фотографии
Фотография – поза логоса
Ресурс документации
Медиум-фотография
Аура и цифровой образ
С. И. Савенко. Звук и отзвук: приметы воскрешения ауры
Авторы книги
Отрывок из книги
Любой художественно восприимчивый человек может заметить, что в истории искусства обнаруживают себя два типа творений, замечательные качества которых складываются на разных основаниях. Одну группу образуют произведения, ценность которых определяется тем, что в них все «как в жизни», другую группу – произведения искусства, предстающие как сама жизнь. Во втором случае перед нами реальность, источающая особую силу, наделенная высокой витальностью, существующая по собственным законам. Такое художественное творение до конца непостижимо, из него бьет неиссякаемый источник смыслов, оно дает повод говорить о бесконечности, неизъяснимости художественного содержания, о невыразимости образа через понятие. Идея незримого, ускользающего от определения фермента, потенцирующего особое обаяние, притягательность, вовлеченность в произведение искусства, возникала в исторических интерпретациях снова и снова. Понятие художественной ауры, активно обсуждаемое в XX столетии, кажется, как нельзя точнее выразило природу интимного художественного контакта, когда зритель ощущает себя во власти магии картины, вовлекается в переживание эстетической видимости, в восприятие эмоционально насыщенной атмосферы, окутанной ореолом многозначности. В «ауратическом излучении» акт созерцания сопрягается с художественной эманацией, невыразимой словами, но обнаруживающей сильные суггестивные возможности. Какое-то время назад казалось немыслимым сделать феномен ауры предметом научного исследования, ведь природа этого явления вербально невыразима. Однако, надо признать, в значительной степени столь же рационально непостижимы и иные эстетические свойства искусства – мера, гармония, вкус, экспрессия, прекрасное, возвышенное, – получившие тем не менее обширное многовековое освещение и толкование в искусствоведческой и философской литературе. Ученые Отдела теории искусства Института теории и истории изобразительных искусств Российской академии художеств отважились на подобный шаг и постарались рассмотреть различные исторические профили ауры как в классическом, так и в современном искусстве[1].
Важность подобного внимания неоспорима: ведь любая попытка пролить свет на природу ауратического способна приблизить нас к пониманию тайны, сердцевины искусства. Как известно, онтологический парадокс художественного содержания состоит в том, что, с одной стороны, художественная символика скрывает от нас вещество жизни, ее надо разгадать, десимволизировать, чтобы за тканью художественного смыслостроительства разглядеть первейшие импульсы мироздания. С другой стороны, человеческие смыслы бытия, выражаемые искусством, принципиально нередуцируемы, то есть не могут быть переведены с «зашифрованного» языка искусства на язык уже освоенных понятий.
.....
За неясными и амбивалентными строками Беньяминова дискурса мерцает невысказанная надежда на выживание культуры и непреодоленная (и непреодолимая) привязанность к ауратическому типу художественного произведения. К тому времени, когда Л. Колаковский писал цитированные строки, т. е. к семидесятым годам прошлого века, это уже было замечено и специально акцентировано.
Длинная цитата из статьи Беньямина, приведенная в предыдущем разделе, необходима, поскольку там изображен исторический фон, без которого революция технической репродуцируемости непонятна, неописуема и неопределима: только в оппозиции к «паразитарному существованию на ритуале» вырисовываются очертания нового и невиданного ранее способа существования искусства. В литературе, посвященной самой известной работе Беньямина, этому аспекту уделено немного внимания, куда меньше, чем философским, общекультурологическим, психологическим, социологическим и прогностическим ее аспектам. Историки искусства ввели Беньяминово слово в свой лексикон без специального анализа – скорее как образ, нежели как термин; случается, что «аура» появляется в искусствоведческом тексте без прямого отношения к существу дела.
.....
