Читать книгу Кельтские мифы - Коллектив авторов - Страница 10

Мадауку, сыну Маредита, принадлежали все земли Повиса в горах Арвистли – от Порвойда до Гвайна. Но у него был брат Иорверт, сын Маредита, который ни в чем не мог с ним сравниться. Видя, сколь могуществен и почитаем его брат, Иорверт места себе не находил от горя и зависти, поэтому в конце концов он созвал всех своих приближенных и всех названых братьев и стал держать совет, как ему изменить свое положение. Решено было послать несколько человек заручиться поддержкой могучих и искусных воинов.

Тем временем Мадаук предложил Иорверту стать его управителем и иметь коней, оружия и почестей не меньше, чем у него, но Иорверт отказался.

Он отправился в Лойгрию и стал убивать людей, жечь дома и уводить пленных. Тогда Мадаук призвал к себе мужей Повиса, и они решили отправить по сто воинов в каждую из трех частей Повиса, чтобы те помешали Иорверту творить беззакония. Воины разместились в Ахликтуне, в Хрид Вилире и на равнине, что тянется от Абер Кайраука, издавна считавшихся лучшими землями в Повисе. Опасность везде поджидала Иорверта и его родичей, и даже в Нихластун Треване он не мог укрыться от воинов своего брата.

Одного из тех, кто отправился в погоню за Иорвертом, звали Хронабви. Хронабви, Канвриг Врахгох из воинов Маутун и Кадуган Врас из воинов Мойлвре из Канхлайта подошли к дому Хайлина Гоха, сына Кадугана, сына Итона, и увидели закопченные стены и высокий столб дыма над крышей, а внутри повсюду были кучи отбросов и лужи. На скользком полу нелегко было устоять, тем более что в некоторых местах ноги тонули в грязи по колено. Ветки падуба, объеденные коровами, кое-как прикрывали пол. А еще в этом мрачном доме было много пыли и ни одного человека, кроме старой карги, которая возилась с огнем. Едва огонь гас, ей, верно, становилось холодно, и тогда она подбрасывала в него горсть сечки[9], отчего все вокруг сразу заволакивало едким дымом, от которого свербило в носу и было трудно дышать. По другую сторону очага на полу лежала рыжая шкура теленка, предназначенная для гостей.

Воины уселись на ней и спросили у карги, где ее домочадцы, но старуха лишь буркнула в ответ что-то непонятное и опять замолчала. Тем временем в дом вошли краснощекий неотесанный мужлан с кудрявыми волосами и вязанкой хвороста за спиной и бледная худая женщина с сухими ветками в руках. Они кивнули гостям и развели жаркий огонь. Женщина сварила похлебку и подала ее гостям, прибавив к ней ячменный хлеб, сыр, молоко и воду.

Пока все ели, поднялся ветер, полил дождь и началась настоящая буря, поэтому воинам ничего не оставалось, как заночевать под ветхой, но все-таки крышей, тем более что они устали с дороги. Правда, ложе, предназначенное для них, было из пыльной соломы и кишело насекомыми, к тому же из него торчало много острых палок, так как коровы съели всю солому, подложенную в головах и в ногах. Протертый до основы ковер покрывал это убожество, а поверх него женщина постелила дырявую простыню и положила тощие подушки и такое же одеяло.

Спутников Хронабви и на таком неприглядном ложе сморил глубокий сон, а Хронабви, помучившись немного, решил перелечь на рыжую шкуру и вскоре заснул.

Едва сон смежил веки Хронабви, как ему показалось, будто он со своими спутниками пересекает равнину Аргингройг в сторону брода Хрид Гройс через реку Северн. Неожиданно он услыхал странный шум, какого ему еще не приходилось слышать, и, оглянувшись, увидел юношу на гнедом коне, а ноги коня были серой масти. На всаднике было платье из желтого атласа, затканное зеленым шелком. На боку у него, на поясе из оленьей кожи с золотой пряжкой, висел меч с золотой рукоятью в ножнах из дубленой кожи, привезенной из Кордовы. Поверх он повязал шарф из желтого атласа, затканного зеленым шелком, с зеленой бахромой. Зеленой была попона на коне, и плащ на всаднике был зеленым, как иголка на ели, а желтый цвет напоминал цветы ракитника. И такой зловещий вид был у всадника, что страх обуял воинов, и они поскакали прочь от него, а всадник помчался за ними. Когда его конь выдыхал воздух, Хронабви и его спутников словно ветер уносил вперед, а когда конь вдыхал воздух, они оказывались совсем близко к коню, чуть ли не у самых его ноздрей. Тогда они взмолились о пощаде.

– Не бойтесь, – сказал всадник, – я не причиню вам зла.

– Вождь, если ты так добр, то скажи, кто ты и откуда, – попросил Хронабви.

– Зачем мне скрывать? Я Итаук, сын Манио. Но меня знают не по имени, а по прозвищу.

– Как же тебя зовут?

– Я скажу тебе. Итаук Корт Придайн.

– Почему тебя так зовут, вождь? – спросил Хронабви.

– Я скажу тебе. Во время сражения при Камлане я был одним из гонцов Артура, которых он посылал к своему племяннику Медрауду. Безрассудство и страсть к сражениям одолевали меня, и это я разжег пожар ненависти между Артуром и Медраудом, когда император Артур послал меня к Медрауду, чтобы я урезонил его и убедил не идти войной на названого отца и родного дядю, дабы не погибли зазря сыны королей и других почтенных мужей острова Британия. Артур наставлял меня светлыми речами, а я потчевал Медрауда самыми черными, какие только приходили мне в голову. За это меня прозвали Итаук Корт Придайн. Из-за меня бились воины при Камлане. За три ночи до конца сражения я бежал в Хлех Лас, что в Северной Британии, и там принял наказание. Только через семь лет мне было даровано прощение.

Тут раздался шум хуже прежнего, и когда воины огляделись, то увидели краснощекого безбородого юношу, благородного с виду, который скакал на могучем жеребце, гнедом спереди. На всаднике было платье из красного атласа, затканного желтым шелком, и желтой была бахрома у него на шарфе. И попона на коне была желтой, как цветы ракитника, а все красное было таким красным, как самая красная кровь.

Всадник остановился и попросил Итаука взять под свою защиту маленьких человечков, которые были с ним.

– Если я чем-нибудь могу одарить, я одариваю, а теперь ты будешь им товарищем, как я был до сих пор.

С этими словами всадник поскакал дальше.

– Итаук, – спросил Хронабви, – кто этот всадник?

– Хриваун Пебир, сын короля Деортаха.

Воины отправились дальше и за милю от брода увидели по обеим сторонам дороги первые шатры и палатки, а потом услышали шум, какой бывает только от большого войска.

Когда они приблизились к реке, то увидели на островке Артура, по одну сторону которого сидел епископ Бедвини, а по другую – Гвартегид, сын Кау. Перед Артуром стоял высокий рыжий юноша в платье из черного, как гагат, атласа и сжимал в руках меч в ножнах. Лицо у него было белое, как слоновая кость, без бороды и усов, а брови черные, как гагат. Рука же, что виднелась между перчаткой и рукавом, показалась им белее лилии и толще лодыжки воина.

Итаук и все, кто был с ним, подошли к Артуру и почтительно приветствовали его.

– Господь с вами, – сказал Артур. – А где, Итаук, ты нашел этих маленьких человечков?

– Я нашел их на дороге, мой господин.

Император улыбнулся.

– Господин, – спросил Итаук, – почему ты смеешься?

– Итаук, – ответил ему Артур, – я не смеюсь. Просто мне обидно, что такие люди населят остров после смерти тех, кто издавна живет здесь.

Тогда Итаук обратился к Хронабви:

– Видишь перстень с камнем на руке императора?

– Вижу, – ответил Хронабви.

– Благодаря этому камню ты ничего не забудешь из того, что увидишь сегодня, а не будь его, ты бы все позабыл.

К броду подошло войско.

– Итаук, – спросил Хронабви, – чье это войско?

– Хривауна Пебира, сына короля Деортаха. Его воинам почтительные слуги подносят мед, а дочерям британских королей не запрещено любить их. А заслужили они это тем, что во всех схватках всегда идут впереди.

Хронабви обратил внимание, что одежды на воинах и попоны на конях одного цвета – цвета красной крови, поэтому, когда один из рыцарей отделился от остальных, он напомнил ему огненный столб, устремленный в небо. Войско стало лагерем выше брода.

Вскоре к броду прискакало еще одно войско – сверху их одежды были белее лилии, а снизу – чернее гагата. Один из рыцарей выехал вперед и резко натянул поводья, отчего конь, встав на дыбы, облил водой с головы до ног и Артура, и епископа, и всех остальных, кто был поблизости, так что на них сухой нитки не осталось. Зато когда рыцарь развернулся, юноша, стоявший впереди Артура, ударил его коня промеж ноздрей мечом в ножнах, но с такой силой, что, будь меч обнажен, он непременно рассек бы ему голову до шеи.

Рыцарь наполовину вытащил меч из ножен и спросил юношу:

– За что ты ударил моего коня? Хотел ли ты нанести мне обиду или дать добрый совет?

– Дать совет, которого тебе не хватало. Уж не помутнение ли нашло на тебя, когда ты с ходу остановил коня и облил водой Артура, епископа и всех остальных, так что на них сухой нитки не осталось?

– Я принимаю твой совет.

И всадник возвратился к остальному войску.

– Итаук, – спросил Хронабви, – кто этот рыцарь?

– Нет красивее и мудрее его на всем острове. А зовут его Адаон, сын Талиесина.

– А кто ударил его коня?

– Нет никого на острове упрямее его, и зовут его Элпхин, сын Гвитно.

Тут заговорил высокий и статный муж, и в своей благородной и звучной речи он подивился тому, что видит здесь тех, кто в полдень должен сражаться у горы Бадон против Ослы Гахлехлваура.

– Вы можете выбирать, идти вам туда или нет, я же пойду и один! – воскликнул он.

– Хорошо сказано, – похвалил его Артур. – Мы все пойдем с тобой.

– Итаук, – спросил Хронабви, – кто так смело говорит с Артуром?

– Муж, который смело говорит с Артуром и к которому Артур прислушивается, – Карадаук Врайхврас, сын Хлира Марини и двоюродный брат Артура, его главный советник.

Итаук посадил Хронабви позади себя на коня, и, сохраняя порядок, большое войско двинулось в сторону Кевндитохла. На середине реки Итаук повернул коня, и Хронабви взглянул на долину, по которой шли к реке два новых войска.

Одно войско все было в белом, только на поясах из белого атласа чернела бахрома. Кони у них тоже были белые с гагатово-черными пятнами на коленях и шеях. И флаги у них были белые с черными точками.

– Итаук, – спросил Хронабви, – откуда это белое войско?

– Из Норвегии. Его привел король Марх, сын Майрхиона и двоюродный брат Артура.

И тотчас Хронабви увидел черное войско, разве только пояса у всех воинов были с белой бахромой и на шеях и коленях коней белели пятна. Флаги у них были черные с белыми точками.

– Итаук, – спросил Хронабви, – откуда это черное войско?

– Из Дании. Его привел король Эдайрн, сын Нита.

Когда Итаук и Хронабви нагнали войско, Артур и все его воины спешились у Кайр Баду, и Хронабви понял, что они с Итауком ехали той же дорогой, что и Артур.

Едва воины спешились, как в их рядах случилось великое брожение, и те, что стояли на флангах, повернулись к центру, а те, что стояли в центре, двинулись к флангам. Немного погодя Хронабви увидел рыцаря в кольчуге, и такая же кольчуга была на его коне, и все звенья на этих кольчугах были белее лилии, а заклепки краснее красной крови. Он ехал между воинами, и из-за него смешались их ряды.

– Итаук, – спросил Хронабви, – неужели войско бежит?

– Король Артур никогда не бежит, и, если бы он услышал сейчас твои слова, не жить бы тебе на свете. Рыцарь этот – Кай. Нет никого прекраснее Кая при дворе Артура, поэтому воины, стоящие с краю, потянулись взглянуть на него, а воины, которые были поблизости, бросились прочь от его коня.

Тут они услыхали голос, звавший Кадура, графа Корнвахлского, и Кадур вышел вперед, держа в руках меч Артура, на котором были два золотых змея, и, когда он вытащил меч из ножен, изо ртов у змей словно вырвались два столба пламени, и воины отвели глаза, чтобы не ослепнуть. Постепенно шум стих, и граф возвратился в свой шатер.

– Итаук, – спросил Хронабви, – кто этот человек с мечом Артура?

– Этот человек – Кадур, граф Корнвахлский, он вооружает короля в дни сражений.

И тотчас они услыхали голос, звавший Айринуиха Амхайбина, слугу Артура. Рыжий верзила с красным неприятным лицом, рыжими усами и колючей щетиной выехал вперед на рослом коне, и воины расступились перед ним. Слуга спешился и снял с коня поклажу. Он вытащил золотое кресло и ковер из узорчатого атласа, потом расстелил ковер перед Артуром, и во всех четырех углах на ковре было вышито золотыми нитками по яблоку, а посреди ковра он поставил кресло, в котором легко уместились бы три воина в доспехах. Тот ковер звался Гвенном, и у него было чудесное свойство: стоило ступить на него, и человек сразу становился невидимым, зато сам видел всех и всякого. И еще было у ковра чудесное свойство: какого цвета он был с самого начала, таким оставался всегда, что бы с ним ни делали.

Артур сел в кресло, и Овайн, сын Ириена, стал напротив него.

– Овайн, – сказал Артур, – сыграй со мной в шахматы.

– Слушаю, господин, – сказал ему Овайн.

Рыжий слуга принес доску из серебра и фигурки из золота, и они принялись играть.

Пока Артур с Овайном играли и наслаждались игрой, неподалеку появился белый шатер с красным балдахином, над которым взвился гагатово-черный змей с красными сверкающими глазами и огненно-красным языком, а рядом с шатром вытянулся в струнку юный паж с рыжими вьющимися волосами, голубыми глазами и рыжим пушком на подбородке, в платье из желтого атласа, в зеленых чулках и пестрых кожаных башмаках, застегнутых на золотые пряжки. На боку у него висел тяжелый меч с золотой рукоятью в ножнах из черной кожи, украшенных золотом.

Паж подошел к тому месту, где император играл с Овайном в шахматы, и почтительно приветствовал Овайна, который немало удивился тому, что паж приветствует его, а не императора Артура. Артур понял, о чем думает Овайн, и сказал ему:

– Не удивляйся тому, что паж приветствует тебя, ибо я его уже видел. К тому же он пришел к тебе.

– Господин, – спросил паж Овайна, – с твоего позволения юные пажи и слуги императора мучают твоих воронов и не дают им житья? Если не с твоего, то пусть император запретит им.

– Господин, – сказал Овайн, – ты слышишь, что говорит юноша, так будь добр, запрети трогать моих воронов.

– Играй, – приказал Артур.

Паж вернулся к шатру.

Одну партию они закончили и начали другую, когда краснощекий юный великан с вьющимися рыжими волосами, большими глазами и аккуратно подстриженной бородкой вышел из желтого шатра, увенчанного красным львом. На нем был плащ из желтого атласа, ниспадавший до земли и расшитый красным шелком, а на ногах – белые чулки и башмаки из черной кожи с золотыми застежками. В руках он держал тяжелый меч в ножнах из красной оленьей кожи, украшенных золотом.

Он подошел к тому месту, где Артур и Овайн играли в шахматы, и почтительно приветствовал Овайна.

Овайн смешался, но Артур был невозмутим.

Юноша спросил Овайна:

– По твоей воле слуги императора мучают твоих воронов до смерти? Если нет, то проси императора, пусть он им запретит.

– Господин, – взмолился Овайн, – будь добр, останови своих слуг.

– Играй, – приказал император.

И юноша вернулся в шатер.

Закончилась эта партия, и началась следующая, но едва они успели сделать по одному ходу, как совсем близко раскинулся огромный шатер, какого еще никто не видывал. Наверху над ним парил золотой орел, и драгоценный камень сверкал у него на голове. Из шатра вышел красивый, благородного вида юноша с густой гривой рыжих волос, с красными щеками и большими ястребиными глазами. Он был в плаще из синего атласа, и на правом плече у него красовалась золотая пряжка размером со средний палец воина. В руке он держал тяжелое, сверкающее золотом копье с наточенным острием, к которому был прикреплен флаг.

Едва сдерживая ярость, юноша быстрым шагом подошел к тому месту, где Артур играл в шахматы с Овайном, и они сразу поняли, что он пришел не с добром. Юноша почтительно приветствовал Овайна и сообщил ему, что его вороны убиты, а те, что еще живы, так изранены, что не поднимутся больше в небо.

– Господин, – попросил Овайн, – уйми своих людей.

– Играй, – сказал Артур, – если ты не против.

Тогда Овайн обратился к юноше:

– Возвращайся. Если увидишь где схватку, поднимай копье с флагом, и пусть будет, как угодно Господу.

Юноша бросился туда, где кипел бой, и поднял вверх копье, и, когда он поднял его, вороны стряхнули с себя немочь, взмахнули крыльями и, сильные духом, поднялись в небо. Вернув себе мужество, они опустились на головы обидчикам и, когтями разрывая им лица, плечи, руки, взмыли с ними под облака, победно хлопая крыльями и каркая во все горло. По всему небу поднялся великий стон раненых и умирающих людей.

Оторвавшись от шахмат, подивились Артур и Овайн на необычный шум и увидели приближающегося к ним рыцаря на коне странной масти с ярко-красным правым плечом и ярко-желтыми ногами до копыт. И рыцарь, и конь были облачены в тяжелые чужеземные доспехи. На боку у юноши на темно-зеленом кожаном поясе с украшениями из золота и слоновой кости и с гагатово-черной пряжкой висел в голубых ножнах меч с золотой рукоятью. Золотой шлем украшали бесценные каменья, а над ними сверкала золотом фигурка леопарда с глазами-рубинами. Как бы ни были храбры воины, как бы ни были закалены их сердца, но страшно им было взглянуть на леопарда и еще страшнее на рыцаря. В руке он держал копье, горевшее синим огнем и алевшее кровью убитых воронов.

Рыцарь приблизился к тому месту, где Артур и Овайн сидели за шахматами, и они увидели, что он растерян и обессилен. Юноша почтительно приветствовал Артура и сообщил ему, что вороны Овайна убивают его воинов.

Артур поглядел на Овайна и сказал:

– Запрети им.

– Господин, – ответил Овайн, – играй дальше.

Они вновь стали играть, а рыцарь вернулся туда, где шла битва.

Они играли, слыша страшный шум, стоны и крики людей и карканье воронов, поднимавших людей в небо и разрывавших их на части. Неожиданно к ним приблизился рыцарь на коне светло-серой масти, только левая нога у коня до копыта была гагатово-черной. Плащ на рыцаре был из узорчатого атласа с синей бахромой, а на боку у него, на поясе из красной оленьей кожи с золотыми блестками и с пряжкой из рога нарвала с черным язычком, висел тяжелый меч. На голове у него был золотой шлем, украшенный рубинами и увенчанный фигуркой огненно-рыжего льва с красным языком, высунутым чуть не на фут, и с красными глазами. В руке рыцарь держал тяжелое железное копье с серебряным наконечником, покрытым кровью.

Юноша почтительно приветствовал императора.

– Господин, – спросил он, – неужели тебе безразлична смерть пажей и воинов, сыновей знатных семейств с острова Британия? Без них как ты защитишься от врагов?

– Овайн, – сказал Артур, – запрети воронам убивать.

– Играй, господин, – ответил Овайн.

Они закончили партию и начали следующую, а когда заканчивали и ее, то рядом с ними поднялся великий шум. Кричали воины, которых вороны с карканьем разрывали в клочья и бросали на землю.

Тут появился рыцарь на пегом коне с горделиво посаженной головой, и левое плечо у его коня было красным, а правая нога снежно-белой, и доспехи на рыцаре и на коне сверкали золотым огнем. Плащ на рыцаре и попона на коне были бело-черные с золотой бахромой. Меч с золотой рукоятью висел на золотом поясе с застежкой из рога нарвала и с золотым язычком. На голове у рыцаря был шлем из желтой латуни, украшенный драгоценным хрусталем, а на шлеме восседал грифон с головой из драгоценного камня. В руке рыцарь держал железное копье с круглым лазурно-голубым древком. Серебряный наконечник был весь в крови.

В ярости рыцарь приблизился к тому месту, где Артур играл в шахматы, и, сказав ему, что вороны перебили всех его родичей и всех знатных юношей, потребовал, чтобы он приказал Овайну остановить воронов. Артур сделал, как он желал, а потом схватил золотые шахматные фигурки и стал их ломать и топтать, так что от них ничего не осталось.