Читать книгу Классициум (сборник) - Коллектив авторов - Страница 13

Я познакомился с Беляшкой через пару месяцев после ее появления в каньонах. К тому времени я уже год жил в поселке колонистов, в том, что на окраине Долины Вотана, или, как эту местность называют сами марсиане, – Великие равнины. Поселок возвели всего лишь за полгода до моего прилета, но я нашел его уже вполне обжитым и даже с двумя фермами: для земного скота – коз, овец, коров, и для эндемичных животных этой планеты.

Раньше я не видывал столь разнообразных ландшафтов, будто специально соединившихся в одной точке. С одной стороны – равнины, простиравшиеся на много миль, значительная их часть была занята лесами, одними из последних, сохранившихся на этой планете, с другой – каменистые каньоны, с третьей – степи, похожие скорее на саванны с деревьями и кустарником. А если хорошенько приглядеться, можно было заметить голубеющие вдали снежные шапки гор.

Жизнь в поселке кипела ключом. Получив разрешение марсианского правительства, колонисты активно строились, используя и местные, и привезенные с Земли материалы. Доставка привычных и родных для каждого человека вещей была затруднена в связи с дальней расположенностью этого фермерского поселка от космодрома, однако, как я говорил, к моему приезду тут сложились вполне сносные условия существования. Здесь был даже свой трактир, в который вечерами заглядывали не только американцы, канадцы, германцы и русские, но и аборигены.

Одним из постоянных посетителей трактира стал Бен-Нори, пожилой марсианин с характерной для его племени красноватой кожей и крупным, слегка загнутым книзу носом. Также Бен-Нори имел великолепную шевелюру черного, несмотря на возраст, цвета и питал слабость ко всему новому и необычному. Подозреваю, именно по последней причине он и проводил столько времени среди нас, землян, без обид приняв прозвище Старый Бен.

Он был одним из тех, кто помогал поселенцам обустроиться, часто давал толковые советы по обращению с туземными животными и подрабатывал проводником у тех, кто искал пастбища для стад, разведывал ту или иную область или просто желал осмотреть окрестности.

В тот вечер Бен-Нори по своему обыкновению сидел в трактире и рассказывал каким-то заезжим колонистам о встрече с маленькой белой зердой. Большинству из них предмет россказней Бена казался не стоящим внимания, но Майк Дауман заинтересовался.

– Так ты говоришь, совсем белая? И уже не вылиняет? – спросил он со снисходительностью опытного зверопромышленника.

– Линять – да, но белая станет быть. Всегда теперь, – отвечал Бен. К тому времени он уже навострился бегло говорить по-английски и знал с сотню немецких слов.

– И ты знаешь, как ее найти? Покажешь?

– Я знаю, где зерды иногда. Там можно смотреть. Но трудно увидеть, не каждый раз.

– Отведешь меня завтра? Я заплачу, – предложил Майк.

– Утром, – кивнул Бен-Нори. – Покажу, да, если будет.

Я и сам хотел посмотреть на это чудо с тех пор, как впервые услышал о нем, но мешали другие дела. Тут же я решил далее не откладывать, а присоединиться назавтра к Бен-Нори.

Надо сказать, еще на Земле фотоаппарат всё чаще стал заменять мне ружье, так что я был скорее натуралистом, чем охотником. Однако в глазах у Даумана светился тот самый, знакомый мне охотничий азарт, и это не сулило ничего доброго для белоснежной любимицы Старого Бена.

Затемно мы выехали к границе каньонов. Передвигались на гиппарионах – здесь этот лошадиный род не вымер, как на Земле, а жил вполне счастливо и был одомашнен давным-давно, из-за чего тонконогие кони обзавелись костями пошире и покрепче, став похожими на привычных нам домашних лошадей. Едва мы достигли какой-то одному Бен-Нори ведомой точки, он велел нам спешиться, и остальное расстояние до наблюдательного пункта мы прошли пешком.

– Зерды слушают очень хорошо, – объяснил он.

Мы засели на холме, укрывшись в зарослях низеньких деревьев. Бен-Нори приказал сидеть тихо и по возможности не дышать вовсе. В скрюченном положении мы провели около часа, за это время мимо нас проскользнуло несколько представителей туземной фауны, но зерды не появлялись. Майк начал шептать, что, видимо, мы уже никого не встретим и пора возвращаться. Но тут Бен дернул его за рукав, заставляя замолчать. В полутора сотне ярдов от нас в рассветных сумерках двигались пять лисьих силуэтов: один покрупнее и четверо помельче. Тот, что покрупнее, тащил в зубах какую-то поноску, остальные бежали следом. Один из младших, играя, пытался вырвать у старшего предмет из пасти. И этот младший был изумительного молочно-белого цвета.

Наконец старший, палевая самочка, очевидно, мать подросших детенышей, выпустила поноску и раздраженно затявкала на озорницу. Лай у зерд похож на потрескивание, звучит очень смешно, и я не удержался от улыбки. Мисо отскочила, волоча за собой честно украденную добычу, мать побежала за ней. С минуту зерды гонялись друг за дружкой, совершая уморительные прыжки, затем мать все-таки «победила» Беляшку, и семейство, восстановив порядок, направилось дальше.

Я невольно залюбовался грацией этих миниатюрных лисичек и хотел было последовать за ними, чтобы сделать серию фотографий, но Бен-Нори покачал головой.

– Они идут в нору. Если будут слышать, будут прятаться. Не надо.

Выждав немного, мы отправились домой.

– Я хочу ее поймать, – заявил Дауман по дороге. – Эту белую зерду. Покажешь, где их нора? – обратился он к Бен-Нори.

Старый Бен повернул к нему свое морщинистое лицо. Лицо марсианина явно выражало неодобрение.

– Я не знаю нору, – отвечал он. – Не надо ловить Мисо. Так лучше. Она одна. А если будут дети, будут еще белые зерды. Возможно.

Майк замолчал и, пока мы ехали, не проронил ни слова, но, как оказалось, это не означало, что он перестал думать о поимке Беляшки.