Читать книгу Литература. 11 класс. Часть 2 - Каллум Хопкинс, Коллектив авторов, Сборник рецептов - Страница 2
Литература русского зарубежья
Литература второй волны эмиграции
ОглавлениеПобеда над фашизмом унесла миллионы жизней и покалечила множество судеб. Она же породила вторую волну эмиграции. В Россию не смогли вернуться, зная о возможных репрессиях, военнопленные и люди, насильно вывезенные фашистами. В основе своей эмигранты второй волны обосновались в Германии (окрестности Мюнхена) и Америке.
Среди писателей и поэтов второй волны наиболее известны Дм. Кленовский, И. Елагин, Н. Нароков, Н. Моршен, Л. Ржевский, В. Юрасов, В. Марков, В. Синкевич, С. Максимов.
С писателями первой волны их объединяла общая культура и политическое неприятие советской власти. К моменту появления новых эмигрантов многие деятели первой волны еще активно участвовали в литературной жизни. Они стремились помочь младшим коллегам издаваться, поддерживали отзывами и оценками. Молодые авторы публиковали свои произведения в периодической печати, создавали сборники-антологии.
Наибольший вклад в литературу второй волны, по общему признанию, внесла поэзия. Среди поэтов заметное место занимал Дмитрий Кленовский (настоящее имя – Дмитрий Иосифович Крачковский) (1893–1976) – «последний певец Царского Села», как он себя называл. Он окончил Царскосельскую гимназию, в которой учились Н. С. Гумилев, А. А. Ахматова и преподавал И. Ф. Анненский.
Но если приотворишь двери в класс —
Ты юношу увидишь на уроке,
Что на полях Краевича, таясь,
О конквистадорах рифмует строки.
А если ты заглянешь в кабинет,
Где бродит смерть внимательным дозором, —
Услышишь, как седеющий поэт
С античным разговаривает хором.
«Царскосельская гимназия»
Сложности судьбы сделали Кленовского изгнанником, но
Он живет не в России – это
Неизбывный его удел.
Но он русским живет поэтом
И другим быть не захотел.
…………………………….
Перебродит, перетомится,
Отстрадает моя страна
И обугленную страницу
Прочитает тогда сполна!
«Поэт зарубежья»
Один из исследователей литературы русского зарубежья назвал поэта «завершителем и, может быть, самым характерным представителем акмеизма». Г. П. Струве утверждал: «У него свой голос, свои ритмы, своя тема. А рядом с акмеизмом чувствуется и общая классическая, пушкинская наследственность. И многое связывает поэзию Кленовского, к которой подходит определение «дар тайнослышания», с Баратынским и Тютчевым…»
И вот иду я узкою тропою,
Лицо свежит неторопливый дождь
И Болдинская осень надо мною
Златит листву у придунайских рощ!
«Болдинская осень»
За рубежом одна за другой выходят книги стихов Кленовского. Даже названия этих сборников говорят о его стремлении постичь жизнь во всех ее проявлениях: «След жизни», «Навстречу небу», «Уходящие паруса», «Разрозненная тайна»…
Самым ярким поэтом русского зарубежья второй волны признан Иван Елагин (настоящее имя – Иван Венедиктович Матвеев) (1918–1987). Его отец – поэт-футурист В. Н. Матвеев. После развода родителей Иван остается с отцом. Прежде чем они обосновались в Киеве, была жизнь в Харбине, ссылка отца, беспризорничество… В Киеве отец поэта был арестован и казнен. Во время войны сам Елагин прожил два страшных года на оккупированной территории, затем попал в лагерь для «перемещенных лиц» под Мюнхеном. Там началась его жизнь эмигранта.
В 1947 году в Германии вышла первая книга стихов Елагина «По дороге оттуда», а в 1949 году – вторая, «Ты мое столетие». Оба сборника поэт отправил И. А. Бунину, который написал молодому автору письмо, назвав его «талантливым, смелым и находчивым поэтом».
Переехав с семьей в Америку, Елагин не сразу добился удачи – долгие годы брался за любую работу, и в то же время учился. Позже, получив докторскую степень, преподавал в Питсбургском университете.
Широка тематика лирики поэта. Называя важнейшие темы своего творчества, на первое место он ставит память о пережитом, «ахматовский реквием» и ужас перед «машинной цивилизацией». Елагин ведет речь в своих стихах об эпохе, в которой живет. Автор называет ее и «пряхой», и «свахой», и «запивохой», и «эпохой смеха»…
И вот с этой-то эпохой
Я по свету трю́хаю —
Если плохо – с хлебной крохой,
Хорошо – с краюхою!
«Вот она – эпоха краха…»
Его самооценка сурова:
Чучелом в огороде
Стою, набитый трухой.
Я человек в переводе,
И перевод плохой.
Оригинал видали, —
Свидетели говорят, —
В Киеве на вокзале,
Десятилетья назад.
«Чучело в огороде…»
Но поэт видит масштаб своих возможностей. В стихотворении «На площади танцуют и казнят…» читаем:
Я там веду с собою разговор,
В моем театре я распорядитель,
И композитор я, и осветитель,
И декоратор я, и режиссер,
И драматург я, и актер, и зритель…
Мир, который читатели встречают в его стихах, трагичен и безмерно богат. И временами в нем находятся теплые краски:
Посмотри, вверху, над небоскребом
Встала Вифлеемская звезда,
Даже небо кажется особым,
Сделанным из голубого льда.
Мы пойдем бродить с тобой без толку
За веселой цепью огоньков.
Всю тебя осыплю я, как елку,
Золотым дождем моих стихов.
Закипает вечер снегопадом,
Светятся снежинки на бегу.
У окна стоят с тобою рядом
Ангелы босые на снегу.
«Деревца горят в оконных рамах…»
Ощущая трагизм жизни, поэт осознает себя творцом, демиургом, которому по плечу создать и луну, и землю, и звезды, и ветер… Но при этом в нем не было ощущения полноты власти, в душе живет постоянное сомнение.
«Сам я толком не знаю…»
Сам я толком не знаю,
Что от жизни я жду.
На подножку трамвая
Я вскочил на ходу.
Я, рассеянно глянув,
Примечал на ходу,
Карусели каштанов
И домов чехарду.
Блески звездных колючек,
Пляс осенней трухи…
Но, пожалуй, и в этом
Биография вся:
Оставался поэтом,
На подножке вися.
У Елагина есть строки, которые для многих стали символом русского зарубежья.
«Мне незнакома горечь ностальгии…»
Мне незнакома горечь ностальгии,
Мне нравится чужая сторона.
Из всей давно оставленной России
Мне не хватает русского окна.
Оно мне вспоминается доныне,
Когда в душе становится темно, —
Окно с большим крестом посередине
Вечернее горящее окно.
В стихотворении «Завещание» поэт обращается к сегодняшнему читателю:
Пускай сегодня я не в счет,
Но завтра, может статься,
Что и Россия зачерпнет
От моего богатства.
Пойдут стихи мои, звеня,
По Невскому и Сретенке,
Вы повстречаете меня,
Читатели-наследники.
Круг тем в произведениях писателей и поэтов второй волны эмиграции чрезвычайно богат, а художественные достоинства очевидны. Столь же очевидна их органическая связь с темами и проблемами русской и советской литературы тех лет. Так, один из романов С. Максимова «Денис Бушуев» полемизировал с «Поднятой целиной» М. А. Шолохова. Роман принес автору широкую известность и был переведен на немецкий, английский и испанский языки.
Романы Н. Нарокова – одного из лучших прозаиков послевоенного периода эмиграции – «Мнимые величины», «Никуда» и «Могу!», затрагивающие проблемы свободы, морали и вседозволенности, заставляют вспомнить творчество Ф. М. Достоевского.
