Читать книгу Сценарист. Альманах. Выпуск 5 - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 2

Евгения Некрасова

Ты мать – мне, ты – отец мне, ты брат – мне, ты сестра – мне, ты муж – мне.

Ты отец – мне, ты – мать мне, ты сестра – мне, ты брат – мне, ты жена – мне.

Я родился от тебя. Я родилась от тебя.

Когда я не вижу тебя, я зачинаю тебя заново в своих мыслях.

Когда я не вижу тебя, я вынашиваю тебя снова у себя внутри.

Нет смерти у моей любви. Нет у смерти моей любви.

Смерти вовсе – нет.

1. Лёша шёл-шёл через лесную чащу. Шёл быстро и нетерпеливо, всматриваясь, будто там, где редели деревья и виднелся просвет, его ожидало настоящее чудо.

2. Тёрли друг друга мочалками в ванной. Лёша опустился на колени. Ксения вылила ему сверху на голову шампунь. Медленными, старательными движениями намылила ему голову. Лёша в это время целовал Ксенины острые коленки. Она сняла шланг, усилила воду, стала смывать пену с Лёшиной головы. Он набрал воды в рот и начал пускать струи ей в пах. Ксения захохотала.

3. Потом свежие, раскрасневшиеся боролись в комнате. Ксения визжала, хрюкала. Лёша просто улыбался и сопел. Он схватил Ксению, посадил её на спину и провез по комнате, звонко шлепая по старому паркету босыми ногами. Потом сбросил Ксению на диван и повалился сверху. Ксения посмотрела на hand-made календарь из настоящих листьев, висевший на стене. Там значился май.

Алёша протянул руку, но не смог дотянуться до календаря, потом качнулся, подался всем телом вперёд, перевернул страницу на июнь. От этого толчка они стали оба падать с дивана, Ксения завизжала. Лёша выставил руку, распластав большую ладонь на полу. Удержал, не упали. Лёшины серо-голубые смотрели в Ксенины серо-зелёные глаза.

4. В их комнате на полу Лёша ползал с карандашом по разложенной на полу гигантской карте Москвы и делал на ней отметки.

5. Ксения высокая, уверенная – стояла перед большим экраном и презентовала концепцию. На стене – менялись фото счастливых малышей и их мам.

КСЕНИЯ: …нужно перестать стимулировать продажи детских смесей подарками детям. Нужно дарить подарки взрослым.

Сидели три человека в костюмах тройках, двое с непроницаемыми лицами. Один – без пиджака, в полосатой рубашке – улыбался. Креативный (директор) просто, спокойно и уверенно раздувал ноздри. Ксения переключила на слайд, где появилось изображение игрушечной машинки и настоящего авто.

КСЕНИЯ: Почему бы нам не предлагать вместе со смесью «Малышонок» покупать детскую игрушку и вырастить её в настоящую взрослую вещь, с помощью накопленных баллов?

Один из непроницаемых привстал. Тот, что в полосатой рубашке – налил себе воды из бутылки и отпил.

6. Лёша вёл за собой по Замоскворечью компанию из человек 20. Четыре студентки и один студент занудно-филологической породы, три сбившихся в стаю пенсионерки, интеллигентная пожилая пара – неожиданного европейского вида, и остальные взрослые женщины лет 45. Одна из них, с короткой стрижкой, миниатюрная, в низких джинсах, вела за руку девочку лет 7 в розовом платье и с большими серыми кругами под глазами.

Другая – толстуха, с тигровыми вставками в блузе, высокой причёской и каплями пота на подбородке, тащила за руку мальчика лет 4, и подгоняла другого мальчика лет 12, который всё время пялился в свой мобильный телефон. Ещё две женщины – всё время жадно переговаривались, как давно не видевшиеся. Была ещё пара: очень мрачный мужик в спортивной футболке, с пакетом в руках и его жена – крашеная блондинка в туфлях на высокой платформе и сарафане. Они явно тут оказались случайно – и очень смущались.

Был ещё один мужик – высокий, худой, с рюкзаком и бородой, он чем-то походил на самого Лёшу, только был старше.

В этой пестрой толпе то появлялась, то исчезала неизвестно куда тощая, курносая, очень некрасивая брюнетка без возраста с зачёсанными назад волосами, в серой, слишком тёплой тёмной водолазке, и брюках. Женщина была бледная, будто напуганная, ни с кем не разговаривала. Она вжимала потёртую кожаную сумку крепче себе в подмышку.

Лёша шёл быстро, уверенно, широко расставляя ноги. Он обернулся, сразу заметил курносую и невольно вздрогнул. Та всё время старалась идти рядом с ним, не отставать.

Лёша остановился перед наземным переходом. Курносая встала рядом с бородатым мужиком, потом всмотрелась, начала вертеть головой и увидела Лёшу на краю тротуара. Попыталась подойти к нему ближе, но не смогла из-за скопившихся других туристов.

Ждали зелёный. Одна из пенсионерок подала старухе, стоящей рядом с протянуй рукой, несколько монет. Та приняла и перекрестилась почему-то на небо.

Загорелся зелёный. Начали переходить, Лёша встал посередине дороги, как учитель начальных классов, вытянул руку по направлению зебры. Мимо прошли пенсионеры, мужик, женщина с девочкой на руках, пара, взрослые женщины, студентки – и те и другие улыбались Лёше. Улыбнулась неожиданно и проходящая курносая. Улыбка сделала её ещё уродливей. Леша не мог оторвать от неё взгляд, потом он заметил, что две пенсионерки и мать с сыновьями замешкались и загорелся красный.

Лёша вытянул левую руку вперёд, сдерживая ладонью поток машин. Правую продолжал держать по направлению зебры. Когда опаздывающие прошли, Лёша не опуская левой руки, осторожно дошёл до тротуара. Машины поехали – Красное море сомкнуло воды.

7. Лёша стоял у дома номер восемь в нижнем Толмачёвском переулке. Его лицо изменилось, из спокойно-будничного, оно стало как тогда, с Ксенией. Красивым, счастливым, нетутошним.

Лёшу обступили плотным кольцом. Мимо спешили по делам прохожие, обступая экскурсионную группу.

Женщины стояли к Лёше близко-близко, делая вид, что им плохо слышно, хотя машины в переулке появлялись не часто. Пожилая пара улыбалась, держась за руки. Мужик с пакетом сделался неожиданно весел. Его жена – смущённей.

Одна из пенсионерок тоже улыбалась золотыми зубами, другая шикала на и так не особо шумящих студенток – они изредка смущённо посмеивались, прыскали. Третья пенсионерка наклонила голову вниз, и осторожно разглядывая асфальт, слушала. У единственного студента мужского пола было совершенно рассеянное лицо, он смотрел в одну точку, будто рассматривал ворота дома и будто ему было неинтересно. Хотя на самом деле ему было ужасно интересно.

Все дети слушали внимательно, даже мальчик отвлёкся от телефона и смотрел на Лёшу, полураскрыв рот. Курносая стояла в стороне, будто не в экскурсионной группе и вязала крючком что-то из тонких, красных, полушерстяных нитей.

Лёша читал увлечённо, но не по-актёрски, а как-то по-другому, как-будто сам написал текст и спешил поскорее поделиться написанным.

ЛЁША: ….тут ведьма Коща поперхнулась, крикнула Соломину-воромину. Соломина-воромина тут как тут. Села Коща на корявую да к щёлке. Отыскала сучок, хватила безымянным пальцем сучок – украла язык у Козы: – Как сук не ворочается, как безымянному пальцу имени нет, так и язык не ворочайся во рту у Козы. И вмиг онемела Коза, испугалась Коза, бросила башню. Ушла Коза в горы. Черви выточили горы. Червей поклевали птицы. Птицы улетели за тёплое море. Пропала Коза. И никто не знает, что с Козой и где она колобродит рогатая. А ведьма Коща вильнула хвостом и – улизнула: ей, Коще, везде место! И кончился пир. Пери да Мери, Шуды да Луды – все шуты и шутихи нализались до чёртиков, в лежку лежали. Хунды-трясучки трясли и трепали седого шептуна-Шандыря. Мяукала кошкой Шавка от страха.

Сел царевич с Копчушкой-царевной, поехали. Едут. А ночь-то тёмная, лошадь чёрная. Едет-едет царевич, едет да пощупает: тут ли она? Выглянет месяц. Месяц на небе, – бледный на мёртвом играет. Мёртвый царевич живую везёт. Проехали гремуч вир проклятый. А ночь-то тёмная, лошадь чёрная. – Милая, – говорит, – моя, не боишься ли ты меня? – Нет, – говорит, – не боюсь. Проехали чёртов лог. А ночь-то тёмная, лошадь чёрная. И опять: – Милая, – говорит, – моя, не боишься ли ты меня? – Нет, – говорит, – не боюсь, – а сама ни жива ни мертва. У семи колов на серебряном озере, где лежит серый Волк, у семи колов как обернётся царевич, зубы оскалил, мёртвый – белый – бледный, как месяц.

Лёша подошёл к маленькой девочке, она, не отводя глаз, глядела на него немного испуганно, но больше с интересом, чувствовала, что не будет от этого человека никакой опасности. Он сел перед ней на колени.

ЛЁША: – Милая, – говорит, – моя, не боишься ли ты меня?

– Нет… А ночь тёмная, лошадь чёрная… – Ам!!! – съел.

При слове «Ам!» Лёша схватил девочку и высоко поднял её. Девочка рассмеялась, раскраснелась, круги под глазами исчезли. Вслед за девочкой рассмеялись и все остальные, в том числе и курносая с вязанием.

8. Ксения сидела в вагоне метро и читала книжку на английском. Поезд остановился.

Объявили «Площадь революции». Рядом с Ксенией освободилось место. Вагон стали заполнять люди. В вагон зашёл Лёша, сел рядом с Ксенией. Она отложила книжку, они обнялись, как будто не виделись несколько лет, но не поцеловались. Поезд тронулся.

КСЕНИЯ: Мы выиграли! В понедельник скажут, но на лицах написано, что это мы.

Лёша осторожно поцеловал Ксению чуть выше виска. Она посмотрела ему в подбородок и поцеловала. Они обнялись и стали сидеть молча. Поезд снова стал тормозить. Люди принялись вставать со своих мест.

Объявили Арбатскую. Лёша подался вперёд, ему показалось, что он увидел со спины курносую с экскурсии, она как будто бы покинула вагон в потоке людей. Вошли новые, в том числе тихие, усталые таджики. Ксения вопросительно дотронулась до Лёшиного плеча. Он мотнул головой, притянул её к себе и они быстро поцеловались.

8. Лёша и Ксения на кухне готовили обед. Она резала помидоры, он чистил рыбу. Они пели хором дурными голосами на птичьем, только им двоим известном языке, с известным только им обоим смыслом.

ЛЁША И КСЕНИЯ (хором): О-дууу, лок-лок, дышль-малышль, но-но-нак-нак! Ака-ака-ока-око! Оууууууууууууууууууууууу! Уууууууууууууууууууууууууууоооооня! Ууууууууууууууууууо-яю! Юююююлаааааааяяяя, юлаяяяяяя, за-зо-за, накри-кри-кри – ууудма-удмаааа….Мана-манна-ох-маннна-охи! Хихи-хи-хи-хихи-хиппиня! Пинь-пинь-пинь-зинь-тинь-перевинь! Пере-кон, пере-лон, пере-вжик-перелук-перелю! Лю-лю-лю! Люб-ла-ла-лака, люблак-а-люблак!… Ла-лас-лас-ласооня-оооо-коласоня!

9. Лёша подбежал к мусорному ведру как пёс, на коленях, понюхал его и скривился. Ксения рассмеялась. Понюхала и тоже скривилась. Лёша влез в шлёпанцы и взял мусорный пакет. Ксения влезла в свои шлёпанцы, накинула лёшину ветровку и они пошли вдвоём, держась за руки, сначала по полутёмному подъезду, потом по тёмному, без единого фонаря двору – освещаемому только окнами. Было совершенно безлюдно и тихо, как будто время заснуло и вся жизнь вовсе.

Они остановились, потому что им показалось, что в кустах что-то есть. Пакет в руках Лёши зашуршал, они поняли, что это ветер всем шумит и пошли дальше. Дошли до баков, Лёша выкинул пакет. Не выпуская рук друг друга, пошли обратно в подъезд, остановились, поцеловались.

10. В ресторане в стиле рюс-нувориш с бревенчатыми стенами играли свадьбу. Динамики орали: «О, Боже какой мужчина…». Родственники плясали полукругом, внутри которого копошились дебелая невеста и начинающий полнеть, короткостриженный жених.

ТАМАДА (сипло, стараясь перекричать динамики): Посмотрите, какие они красивые и как любят друг друга!

Ксения, сидела мрачная, спиной к танцующим. Опрокинула бокал вина так, как будто это была водка. Вокруг бубнили напивающиеся гости. К Ксении подсела женщина лет 50 с круглым, счастливым лицом. Она принесла с собой тарелку с красной рыбой.

ЖЕНЩИНА: Попробуй, очень вкусная!

КСЕНИЯ: С красным плохо идёт.

ТАМАДА: Давай-давай! Танцуй быстрей!

Гости и новобрачные повиновались и закопошились активней.

ЖЕНЩИНА: Так и не нашла платье?

Ксения была в каком-то полуэтническом сарафане.

КСЕНИЯ: А это не платье?

ЖЕНЩИНА: Можно было бы праздничное купить.

КСЕНИЯ: Слишком дорого на один вечер.

ЖЕНЩИНА: А Лёша не поменял работу?

ТАМАДА (кричал в микрофон): Интересно, кто у них будет первенец: мальчик или девочка?!

Ксения налила себе вина и снова отпила. Справа мужик средних лет оторвался от разговора.

МУЖИК: А что, по улицам так и гуляет! Хорошая работа!

Мужик отпил точно таким же рваным жестом, как и Ксения. Музыка закончилась. Ксения протянула руку за ветчиной, но есть не стала, а положила себе на тарелку и снова налила вина.

ТАМАДА: Таккк! Гости рассаживаются, а вот жених и невеста остаются на месте!

Расположившаяся неподалёку от Ксении шатенка лет 45 в кружевном синем платье протянула руку за красной рыбой, которую принесла женщина с круглым лицом.

ШАТЕНКА: Что пристали?! Зато у него квартира своя в Москве!

ТАМАДА: Нам нужна помощь кого-нибудь из родственников!

Ксения взяла бутылку красного, налила и снова выпила.

ТАМАДА: На сцену приглашается… – сестра жениха!

Ксения дернулась. Тамада, щекастый и щетинистый, как загримированный младенец, тянул Ксении пухлую ручку, будто звал на алтарь.

Ксения нащупала рюкзак под столом, надела его, встала и посмотрела на родственников.

КСЕНИЯ: Да дело же в том, что никто из вас даже его мизинца не стоит!

И пошла к выходу, наткнулась и чуть не повалила какую-то немыслимую в руссофильском интерьере пальму в кадке.

11. Ксению нещадно рвало в унитаз. Она подняла голову, Лёша бережно и уверенно держал в широкой ладони её волосы. Не выпуская волос из одной руки, он протянул вторую, покопался на полке в пластиковой коробке и нашёл резинку для волос, провёл Ксении ласково рукой от макушки до кончиков прядей и связал их всех в один крепкий клубок. Ксения заплакала, Лёша обнял её. Она сделала глубокий вздох. Острожно опустилась на колени перед унитазом. Лёша придёрживал её. Ксения посмотрела на дно унитаза.

КСЕНИЯ: Ненавижу своё имя.

Её снова начало рвать.

12. Антон Степанович стоял у окна и говорил. Он был старый и красивый.

АНТОН СТЕПАНОВИЧ: Скоро смоёт её.

ЛЁША (за кадром): Смоет?

АНТОН СТЕПАНОВИЧ: Да. А Вы всё свои пешки пишете…

ЛЁША (за кадром): И Ноя не найдётся?

АНТОН СТЕПАНОВИЧ: Разве только Вы.

Антон Степанович развернулся, подошёл к столу.

АНТОН СТЕПАНОВИЧ: Но где тогда Ваши детишки? Вы всё ещё с… Ксенией, да? Имя вроде бы хорошее, но Вашей супруге не подходит.

Разлил водки себе и Лёше. Сел за стол. Чокнулись и выпили.

АНТОН СТАПАНОВИЧ: И потом, каких тварей по паре Вы собрались собирать? Чиновников, ментов, креативный класс? Хотя, Вы у нас Моисей – всех просто поведёте за собой. А тут… Всё скоро смоет. И Ваше любимое Замоскворечье. И Китай-город. И Арбат со всем этим уродством, что там успели понастроить. И Давыдково Ваше родное. Физически чувствую приближающуюся катастрофу… Будете ещё?

13. В агентстве Ксении коллеги брейнштормили за большим столом. Креативный курил в стакан с водой у окна. Кидались какими-то странными фразами, вроде:

КОЛЛЕГА 1: Женский зад! Нет, сиськи!

КОЛЛЕГА 2: Стамеска!

КРЕАТИВНЫЙ: Пассатижи, б… ть!

Засмеялись. Ксения молчала.

КОЛЛЕГА 3: Гараж и тачки!

КОЛЛЕГА 1: …день чудесный!

Снова засмеялись. Ксения рисовала на бумажке.

КОЛЛЕГА 4: Народ, хорош, гнать! Одиночество! Одиночество и природа – вот что любят мужчины!

КОЛЛЕГА 1: Мужчины, Андрюха, любят жрать и трахаться.

КОЛЛЕГА 2: Природа без одиночества.

КРЕАТИВНЫЙ: Слушайте, ребят, не уходите от брутальности!! Ксюш, что думаешь?

КОЛЛЕГА 2: Бык! Сашка, как насчёт родео нарисовать?!

КОЛЛЕГА 4: Может, парашют? Риск – это тоже брутально.

Ксения подняла голову.

КСЕНИЯ: Обычная, классическая упаковка, какую Саша уже нарисовал. Только смятая.

КОЛЛЕГА 1: И чо?

КРЕАТИВНЫЙ: Подожди, Дим, дай сказать.

КСЕНИЯ: Брутальность – это разрушение. Пусть будет такая обычная, стильная упаковка, только squashed.

Ксения показала набросок.

Первый коллега размял шею, второй взял набросок и передал четвёртому. Третий почему-то виновато улыбнулся.

КРЕАТИВНЫЙ: Ну круто, чо.

14. Лёша и Ксения лежали в постели голые и потные.

КСЕНИЯ: Дай мне два-три года.

ЛЁША: Ты как будто отсрочку приговора просишь.

КСЕНИЯ: Просто сейчас очень много работы.

ЛЁША: Много работы у тебя будет всегда, пока не повзрослеешь.

КСЕНИЯ: И что невзрослого в том, что я делаю карьеру? Я, кстати, на два года старше.

Ксения укусила Лёшу в плечо. Он вскрикнул, схватил Ксению и обернул вокруг её в одеяло. Положил её на колени к себе, как запелёнутого младенца и поцеловал в щёку.

КСЕНИЯ: Давай лучше я буду твоим ребёнком.

Лёша посмотрел на неё так, как будто не понял, что она сказала. Внезапно с дверного проёма из комнаты в коридор полилась вода. Потом с дверного проёма в кухню тоже. По углам стали проступать мокрые пятна. Лёша вскочил, влез в пижамные штаны.

Убежал в ванную, принёс ведро и тряпки. Ксения так и сидела голая на диване.

ЛЁША: Подставь вёдра под проёмы!…И все провода и компы убери с пола наверх. И мои карты! …Ксюш!

Ксения встала, надела длинную футболку.

Лёша побежал в коридор, наткнулся там на ксенины кеды, сказал «проклятье!», выбежал в подъезд. Перепрыгивая через три ступеньки, поднялся на следующую лестничную клетку и принялся звонить в бордовую дверь.

Ксения рассеянно оглядывалась, со стен стекала вода.

15. Лёша варил кофе в большой турке, на забитой людьми кухне. Не в их с Ксенией кухне, а какой-то другой, узкой, вытянутой, с большим обшарпанным окном и широком подоконником. Стоял дым и гул. Кто-то курил, кто-то резал лук и плакал, кто-то мыл посуду, кто-то просто разговаривал. Из соседней комнаты доносились звуки волынки, смех и визги. В кухню вошёл тощий парень, почти мальчишка, он тащил по пятилитровой бутыли воды в двух тоненьких, но жилистых руках.

ТУМ: Дорогу водоносу! Дорогу!!!

Парень риспихивая людей, пробрался к подоконнику, бухнул под него бутыли. Выгнулся, чтобы размять спину, и тут стало ясно, что это девушка. Она подошла к Монахову, принюхалась к турке.

ТУМ: Café du Monahov… (Кофе от Монахова?)

ЛЁША: Qui, c’est ca. (Оно самое!)

ТУМ: Ооо, Соломина-Воромина разгоношился.

ЛЁША: Ребят, кофе кто просил?!

Отозвалось сразу несколько человек. Соломин – довольный и толстый, играл, стоя посреди соседней комнаты на волынке, такой же толстой и весёлой как он. Вокруг танцевали, смеялись люди.

Ксения вышла из туалета, наткнулась на щуплого, волосатого парня в косухе с кофе в руках. От столкновения содержимое чашки чуть не расплескалось. Парень взвыл, но увидев, что с кофе ничего не случилось, по-театральному расхохотался. Ксения обошла его, протиснулась на кухню, увидала разговаривающих Тума и Лёшу. Лёша варил новый кофе.

ТУМ: Маршрут есть?

ЛЁША: Да.

ТУМ: Не возьмёшь?

ЛЁША: Извини, Тумыч, сейчас один хочу. Очень хочу. Прямо хочется. Одному. Потом мы ремонт начнём и всё…

ТУМ: Да нет проблем.

Ксению кто-то снова толкнул, извинился и растворился в толпе, она даже не поняла – кто. Стала протискиваться к Лёше. Увидев её – Тум улыбнулась и ушла на подоконник.

Ксения пробралась к Лёше. Он пустил её к себе, поставил перед плитой, обнял сзади, взял её ладони в свои, её рукой взял чайную ложку, зачерпнул сахар, положил его в готовящийся кофе и быстро помешал Ксениной же рукой, она рассмеялась.

Тум смотрела на них – высоких, светловолосых – и курила. На подоконнике вдруг появилась Полька с накрашенными как у царицы египетской глазами и приблизила свой большой рот к тумовскуму уху.

ПОЛЬКА: Грех желать жены друга своего.

Тум почесала пирсинг в правой брови и отвела сигарету в угол окна, подальше от Польки.

ПОЛЬКА: Дай затянуться.

Тум молча протянула руку, достала с полки сушку из корзинки и сунула в руку Польке. Та устроилась удобней на подоконнике и принялась жевать сушку, держась за свой выпирающий семимесячный живот. Тум и Полька теперь обе смотрели на Ксению и Лёшу.

ПОЛЬКА: Она пустая. Нет. Она мёртвая… Странные вы с Монаховым.

ТУМ: А помнишь, что им никто больше года не давал. И вот…

Тум выкинула бычок в стоящую рядом банку из-под оливок и посчитала на своих пальцах.

ТУМ: Десятый, одиннадцатый, двенадцатый… Уже 4 года.

Тум поднесла четыре пальца к подведённым глазам Польки. Та схватила их, отвела от своих глаз и снова посмотрела на Ксению с Лёшей.

ПОЛЬКА: Она правильная – деньги зарабатывает. Нас презирает, считает бездельниками.

Тум протянула руку, взяла сушку из корзинки и принялась жевать её.

ТУМ: И правильно.

Танцующие ирландский танец, наконец, ворвались на кухню, люди прильнули к стенам, пропуская их. Пара протанцевала почти до самых Тума и Польки. Тум встала перед Полькой и вытянула руки вперёд руку, чтобы танцующие не врезались в копию египетской царицы. Полька села на подоконнике с ногами и гоготала, придерживая острый живот. Тум поискала глазами Ксению и Лёшу – они были тут, на кухне, целовались, зажатые между плитой и разделочным столом.

16. Дома, на полу в комнате, Лёша плотно сворачивал походную пенку. Обои в некоторых местах были содраны. Коридорный коврик сушился на балконе. Ксения сидела за ноутом за столом.

КСЕНИЯ: Как тебе такой цвет в коридор?

Лёша подошёл со свёрнутой пенкой в руках, посмотрел, поцеловал её в макушку.

ЛЁША: Самый лучше на свете.

КСЕНИЯ: Если ты меня любишь, зачем каждый раз уходишь?

17. Рано утром Лёша с большим рюкзаком со свёрнутой пенкой сошёл с поезда на вокзале небольшого города. В здании вокзала изучил расписание пригородных электричек, потом ел жареные пирожки на перроне. К нему подошла бабка с тележкой на колёсиках, он выбрал у неё себе пару шерстяных носок.

18. Потом Лёша ехал в полупустой электричке и обнимал свой старый зелёный рюкзак. Мелькали дома, деревья. Начались гаражи. Серые их крыши будто гнались за поездом, широкой ротой упираясь на горизонте в сине-зелёный высокий лес. Лёша резко прислонился к стеклу и всмотрелся. На одной из гаражных крыш дёргались два сплетённых тела. Лёша заулыбался и проводил любовников взглядом.

Вошли контролерши, выряженные в бордовую попытку женственности – форму. Одна контролёрша подошла к Лёше. Улыбнулась ему оттого, что он был молод и мужского пола. Лёша протянул ей билет, электричку качнуло, проверяющая дёрнулась.

КОНТРОЛЁРША: Пьяная электричка! Это называется – пьяная электричка!

И засмеялась. Лёша улыбнулся в ответ и снова посмотрел в окно. Гаражи исчезли. Там был лес – один только иссиня-чёрный лес.

19. Лёша шёл с рюкзаком по просторному берёзняку. Шёл уверенным, размашистым шагом, так же, как на своих экскурсиях по московским улицам. Шумели птицы. Ветер шелестел листьями. На секунду Лёше показалось, что за ним идёт та самая курносая баба с вязаньем, он повернулся, но не увидел никого. Было ещё светло, но пасмурно. Птицы пели. В кустах дёрнулся какой-то зверь или птица – Лёша повернул туда голову, но не остановился.

Ксения в одном нижнем белье ползала в их с Лёшей квартире и мыла тряпкой полы. Лёша спустился в небольшой овраг, потом вскарабкался наверх, пошёл дальше – прямо. То ли день заканчивался, то ли лес темнел. Деревья будто сходились вместе, становились ниже, росли гуще. Берёзы сменялись на низкие сосны и ели. Лёша посмотрел наверх и убыстрил шаг, он хотел прийти на место ночлега до темноты. Он так хорошо знал маршрут, что даже не смотрел на карту.

Ксения драила пол очень старательно, залезала в каждый уголок, отодвигала мебель. Она пододвинула стеллаж – на неё вдруг упало несколько Лёшиных книг, она потрогала голову.

Лёша тоже упал.

Ксения села на пол. Она держалась одной рукой за голову и хотела плакать. Лёша лежал, смотрел вверх, на начинающее темнеть небо. Лежал долго, кажется успел заснуть и увидеть, как Ксения моет пол в одном нижнем белье в их квартире.

Потом Лёша встал и пошёл через густую лесную чащу. Шёл быстро и нетерпеливо, всматриваясь, будто там, где редели деревья и виднелся просвет, его ожидало настоящее чудо.